Явился.
Мне приехать?
Нет, ты что?!
А чего голос такой, будто ты умирать там собралась? Ты мне это брось, мы в отпуск собирались, помнишь? Илюшка ждет, Кирилла возьмешь, поедем развеемся, отдохнешь, встретишь мужчину, хорошего, это обязательно, закрутишь с ним роман, и выкинешь наконец из головы своего непутевого мужа! говорила Маришка бодро, весело, но не убедительно.
Не выкину, Маришка, не получается. Он только приехал, а у меня голова кругом, и...и...его я, понимаешь? ЕГО! рыдает в трубку как малолетка, а слезы уже не прекратить, аж захлебывается, Маришка, я вся его, вся целиком. На других смотреть тошно, все его черты видятся. И больно так, дышать трудно, он как будто в крови у меня, в воздухе. Я и не дышала кажется, пока он не приехал, не ощущала всего.
Так! Прекращай истерику, у тебя там ребенок дома, а ты нюни распустила. Его она, с ума сошла, таким словами бросаться? Таня, нельзя так! Нельзя любить так, ты ж кроме него ничего вокруг не видишь, себя не видишь, забываешь, что есть ты, твои проблемы, твои желания, а об этом нужно помнить. И винить себя прекращай!
Не виню я себя ни в чем.
Ты это себе долго по ночам внушаешь? Или на стене в спальне краской намалевала, чтоб смотреть и верить? Я тебя знаю, как облупленную, и вот, что я тебе скажу: Дима твой, сволочь, потому что позволяет тебе хе*ней страдать. Он там сколько уже? Неделю, две? А проблем только больше стало, на уступки тебе идет, а надо закрыть тебя в комнате, и заставить выслушать, и тебе ему все сказать давно пора. А так, ешь себя поедом, никакой пользы от этого дурного занятия.
Маришка, ты чего?
Чего чего? дурашливо перекривила она, Ты, без мужа своего, скоро в могилу сляжешь, вот что. Не спишь нормально, не ешь, в работу впряглась как лошадь, еще Кирилл на тебе полностью, а ты не железный дровосек, милая. Ты живой человек и долго так не протянешь. И ты, либо решаешься на что-то конкретное сама, или приезжаю я, но делаю так, как посчитаю нужным.
Твоя угроза не выполнима, от уверенного тона подруги, от ее угроз внезапно полегчало, у тебя работа. Как, кстати, дела?
Нормально дела, я тебе по факсу кое-что выслать хотела к вам в офис, посмотри, пожалуйста, ладно?
А что такое?
Предчувствие у меня не хорошее, у нас этап завершающий, все проверили, готовы к продаже, но чует сердце, Тань, что-то не так.
Посмотрю конечно, тебе срочно?
Не горит, но лучше с юридическими заморочками разобраться в первую очередь, чтоб точно знать, где искать.
Думаешь есть, что искать?
Думаю, есть кого искать... многозначительное такое молчание.
Опаньки, Маришка, ты во что ввязалась?
Все, как всегда, бешенные деньги, до которых слишком много охочих людей.
С работой ясно, у Ильи как дела?
Как тебе сказать? Безоблачное счастье у него, голос так и похолодел, ее саму морозом пробрало, или это стресс?
Это как так? Я тоже хочу счастье безоблачное.
Твое счастье безоблачное, но с переменными осадками, давно с тобой, а у Ильи новая игрушка, теперь мы учим арабский.
Господи, ты об этом, Илья ребенок особенный, и ему трудно находиться среди обычных детей и взрослых, собственно поэтому Маришка нанимает репетиторов по языкам, чтоб ее ребенок чувствовал себя комфортно, А я уж подумала, что он свою классную довел до истерики.
Ой, ты что?! Зачем она нам, у нас теперь новое увлечение: доведем маму до нервного тика, взламыванием всяких компьютерных программ. Еще одно новое хобби, ты представляешь, что дальше будет? Ему всего восемь, Тань, восемь.
Мужайся! и после этого они засмеялись. Это что-то вроде семейной шутки. Илья осваивал новые увлечения с заметной быстротой и пользой, а потом переходил на новое хобби, и выражение «мужайся» звучит в адрес Маришки довольно часто. Потому что каждое свое новое увлечение он демонстрировал матери и пытался ее пристрастить к любимым делам, иногда удачно, иногда не очень. Английский и испанский Маришка, по крайней мере, уже знает сносно, а вот с программированием еще не разобралась, видимо.
Ты успокоилась?
Да.
Хорошо, мне надо работать, а тебе надо уже что-то решать.
Я знаю.
Ты ему рассказала про ребенка?
Нет, на том конце провода, Марина тяжело вздохнула.
Но ты ведь понимаешь, что придется сказать и про ребенка, и про мать? Все надо обсудить, даже если ты решишь к нему не возвращаться. Тебе самой жить легче станет.
Знаю, но это не так легко, Маришка. Не хочу вспоминать, не хочу думать.
Слушай, может тебе еще к тому психотерапевту сходить? Нельзя жить так как ты, Тань, ты себя сама убиваешь, и не только себя...
Может ты и права... В дверь спальни постучали.
Татьяна, дверь открой, а то вышибу к *бене-фене! грозный Саныч, кажись тарабанил кулаками по не такой уж прочной двери.
Так, ладно, сворачиваем психологический центр на выезде, отец там чего-то бушует?! весело проговорила Маринка, Довела?
Есть такое.
Ай, моя умничка, за это отдельное спасибо!
Как всегда, ты слишком к нему несправедлива, Маришка!
На то я и Маришка, а не Марина Александровна. Кириллу от меня привет, а отца можешь чмокнуть от меня в лоб, он будет рад.
Безумно, рад. Спасибо, Мариш.
Скоро увидимся, дорогая!
Маришка повесила трубку, а Татьяна все еще улыбаясь, пошла открывать дверь Санычу. Подскочила к нему, поцеловала в лоб как было велено:
Это от Маришки, она сказала будешь безумно рад.
Чертовка, вся в мать, после сплюнул с досады и побрел на кухню, Наливай Олег, мне родная дочь поцелуй в лоб передала, как покойнику.
С кухни раздался придушенный хохот, Кирилл увидел ее, улыбнулся и глазами показал на накрытый стол, мол: я старался, можно уже свалить от этих дураков? Она кивнула, благодарно улыбнулась ему и заняла положенное место за столом.
Ей заботливо наложили в тарелку еды, в бокал налили белого сухого, сами мужчины предпочли все-таки по старой доброй стакашке.
Ну что? За сенокос? Саныч от такого тоста чуть не поперхнулся сорокоградусной, но тост поддержал.
За сенокос! мы чокнулись, и наконец, этот дурацкий день пошел на убыль. Нам бы еще вечер переждать и ночь выстоять, а к завтрашнему дню буду в порядке, без лишних эмоций, без лишних мыслей, без лишних чувств.
Ну что, мои верные мушкетёры? Под нас копают, подставу с иском устроили, происшествие на дороге организовали... мы кому-то серьезному на больной мозоль, часом, не наступали? Саныч смотрел на нас очень внимательно, ожидая ответа на свой вопрос.
На меня не смотри, я действую строго с твоего одобрения. Олег скривился, закусывая лимоном, но ответил честно. Саныч перевел взгляд на меня.
У нас все спокойно было, если не считать разорванного контракта с Климентьевым, но не думаю, что из-за этого такая канитель закрутиться могла.
Тут ты немножко не права: если б мне такую сумму в неустойку поставили, жаба бы задушила, точно.
О какой сумме речь? Олег уминал овощной салат и бутерброды, Саныч предпочел пока с едой обождать и обсудить дела, поэтому закашлялся именно голодный троглодит.
Было семь миллионов, теперь речь будем вести о четырнадцати.
Сколько? Саныч Олегу по спине постучал так, что тот к столу пригнулся, Спасибо, но ты больше так не стучи, мне хребет еще пригодится. Почему такая сумма огромная, я б на его месте удавился.
Мы со Степаном проверили, у него не прошла платежка за последние два месяца, плюс отступные, вышла хорошая сумма, а теперь иск, судебные издержки увеличивают сумму вдвое.
Ты говоришь так, будто уверена, что мы выиграем.
У нас все строго по контракту, все живы-здоровы, не только его люди, но и его гости. Пострадала только пара машин, обошлись без жертв, что как раз и прописано черным по белому в нашем договоре. А он решил не просто не платить, а совсем не платить.
Ну положим, зарплаты всем мы покроем, но да, его платежи дают нам многое, -у нас на носу учебный выезд на месяц: надо все закупать, плюс бронь полигона, и домики оплатить.
За месяц управимся, но мне не нравится эта ситуация, Саныч. Как бы другие не начали такие же фортеля показывать.
Не начнут, не беспокойся. Климентьев не дурак, никаких его секретов мы не храним и не страхуем, а вот у остальных...да ты и сама знаешь: кому охота чтоб старые грешки стали достоянием общественности?
Все равно, надо подстраховаться, на всякий пожарный случай.
Хочешь, страхуйся. Только улаживать это дело будешь сама, Олега с собой возьмешь, Степан пусть судом занимается.
Как скажешь, товарищ начальник!
А меня спросить? Или я тут для мебели? Олег возмущенно сопел и выглядел при этом ну очень смешно, так что мы захохотали, на него глядя, Эх, ладно! Я парень простой, что скажете то и сделаю.
Твоя задача, Олежа, будет нашу красавицу пару дней сопровождать, раз у нас такие дела завертелись. Подстрахуешь.
Думаешь, захотят приструнить?
Олег, четырнадцать лямов плюс поддержка нашей администрации и Климентьеву не отвертеться ни от выплат, ни от ответственности, а если все правильно разыграть, так наши власть имущие и сами кое-что получат от прикрывания наших спин, конечно что-то да повторится.
Надо к Кириллу людей приставить, незаметно, но обязательно. Олег согласно кивнул, Саныч тоже был не против.
Пора прикрыть все тылы, раз появились недовольные и очень жадные личности. У Саныча жена и дочка с внуком и так под присмотром и не только его, Маришка женщина умная, о своей семье и защите позаботилась давно; у Тани есть только Кирилл, да Дима, -обоих будут охранять; у Олега вроде никого, если не считать сбежавшей женщины-загадки, но раз ее даже Олег найти не может, то другим и подавно не удастся, а за месяц всё утрясётся. А потом, со спокойной совестью, можно уехать в отпуск.
Остальных сотрудников предупредили, что входим в осадное положение, чтоб были осторожными и следили не столько за своей безопасностью, сколько за тем, что и кому могут сказать.
Мы просидели на кухне еще добрых три часа, обсуждая планы, и принимая решения. Пару раз к нам наведывался Кирилл, но видя, что гости уходить не торопятся, разобрал в гостиной диван и еще достал раскладушку с балкона. Предусмотрительный какой.
Ближе к десяти все разошлись по койкам, довольные друг другом, вечером и тем, что нашли выход из щекотливой ситуации.
Вечер переждали, теперь бы еще ночь выстоять!
ГЛАВА 6
Он не слишком радуется незваным гостям, Дмитрий Сергеевич.
Они с Олегом стояли возле подъезда элитного многоквартирного дома, Дима чисто с профессиональной точки зрения, был под впечатлением. Не Москва конечно, но такой проект не строят, если нет спроса на жилье класса люкс. А тут все было по высшему разряду: подземный паркинг, серьезная охрана на въезде, удобный внутренний двор, пара магазинов, фитнес-клуб и сам дом с прекрасной планировкой, высокими потолками и роскошным ремонтом. На въезде их, кстати, пропустили только потому, что Дима приехал с Олегом, а тот гость частый, как и Таня видимо, и в сам подъезд их пустили по той же причине.
Меня он давно ждёт, я уверен.
И все-таки, надо было позвонить. суровый, на вид, начальник его здешней охраны, смотрел на него с легкой насмешкой.
Ты, Олег, не бойся, выбирать кого спасать тебе не придется.
А кто сказал, что я собирался выбирать? опять насмешливо уточнил тот.
Уточнить, что именно этим хотел сказать Олег, Дима не успел, лифт остановился на нужном этаже. И Саныч, в непривычной простой одежде, а не в костюме за штуку баксов, ждал возле открытой двери.
Чего застыл? Или, думаешь, я тебя уговаривать зайти должен? Дима зашел в просторную прихожую, а Олег остался в парадной, Ты, Олежа, лучше в машине посиди.
Как прикажет начальство. Вы там его только сильно не бейте, а то Татьяна Юрьевна и так, в последнее время, злая ходит.
Мне тебя с лестницы спустить для разнообразия, что ли?
Да все, все, ухожу.
Ну-с, гость дорогой, Саныч окинул его внимательным взглядом, Зачем пожаловал?
Поговорить.
Поговорить? и стало ясно, что узнать что-то, пока ему не промоют мозги, не удастся, Не поздно то, говорить? Я тебе, когда еще предлагал «поговорить»? Ты отказался.
Дурак был.
А сейчас нет?
И сейчас дурак, только без Тани жить не могу. И не хочу.
Мы прошли на кухню, очень просторную, не захламленную бытовой техникой, -все просто, но со вкусом и без изысков. Столешница из песочного мрамора, хромированная техника, полки, шкафчики и пол -все тоже в одной цветовой гамме песочных оттенков. Присел у барной стойки, Саныч занялся кофе, не прекращая при этом разговор.
Ты, Дима, дурака свалял, хотя я тоже не лучше, знал же, что с девкой творится. Но права вмешиваться не имел ни тогда, ни сейчас.
Значит не расскажете?
Расскажу, но Танино доверие потеряю.
Почему? Она искренне вас любит и уважает, -поймет.
Нет, не поймет. он поставил перед ним большую, дымящуюся свежезаваренным кофе, чашку и присел напротив. Она не прощает, Дима, не умеет.
А было кого прощать? Или Вы это на меня намекаете?
Ты ж не единственный человек в ее жизни, и до тебя тоже были люди и после будут. Таня не злопамятная, но прощать не научена, нет в ней милосердия к глупостям других людей.
Может уже скажете, как есть, что за история с матерью? А то загадками говорите, я-то не против в принципе, но не сегодня.
Полина, мать ее, тяжелый вздох, она мужа своего очень любила, не всякая женщина так может. Они с Юрой познакомились еще до того, как он в армию пошел, а она ждала. Баба то красивая была, парней возле тьма вилась, но ей только Юра нужен был. Ты знаешь, я поначалу даже завидовал, что его так любят, моя вот жена так не смогла, и хорошо, наверное. Время шло, мы работали, они поженились, я тоже со своей Нелей в ЗАГС потащился, мы ребятенка сразу заделали, а вот они не торопились. Это уже потом мне Юра сказал, что Полина не хотела...
История упорно повторяется, так ему казалось. От слов Сан Саныча, холод по позвоночнику пробежал, Дима чувствовал, что хорошее в этой истории закончилось.
Полина не хотела никого, ей все равно было на всех друзей, родственников, на Юрке она помешалась, свихнулась, называй, как угодно.
Вы это имели в виду, когда сказали, что Таня нормально любить не умеет?
Что ж ты торопливый такой, дослушай, а выводы сделаешь потом. Думаешь легко это рассказывать? молча качнул головой: не нравилась Диме такая предыстория их с Таней семейной жизни, ох как не нравилась. Юрка ничего замечать не хотел, у него работа горела, семья строилась, дела у нас в гору пошли. В общем, как он там Полину уговаривал, что обещал не знаю, но она забеременела. Вот тут-то нам бы всем забеспокоиться и стоило, но бизнес, девяностые, в стране неразбериха, того гляди все опять рухнет, не заметили, как Полина в себя ушла, что в голове ее творилось один бог знает, но от ребенка она пыталась избавиться, причем к врачам не шла, все сама... народные средства. Потом пыталась... пыталась с собой покончить. Юрка, от гнева, чуть в дурку ее не запихнул, у мужика в голове не укладывалось, что она такое с собой и с ребенком сотворить могла. И на какое-то время все устаканилось, примирилось. Таня родилась, Юра души в дочке не чаял, лелеял, любил, позволял из себя веревки вить, я тоже не отставал. Девочка росла, все позабылось. Пока нам из школы не позвонили: Таня в обморок упала от переутомления.
Какое переутомление?
Мы тоже сообразить не могли, а вот врачи сразу заявили, что обратятся в социальную службу, если ребенка и дальше будут голодом морить.
Бл*дь, да как же это так, Саныч? Господи! ярость нахлынула волной, его аж со стула подбросило, так захотелось вмазать кому-то, лишь бы успокоить все внутри и дослушать до конца.
В голове не укладывалось. У нас обоих работа сжирала все свободное время, вдохнуть спокойно не удавалось, иногда неделями на объектах пропадали. А тут оказалось, что Полина съехала с катушек, дочку ненавидела, обвиняла, что та отняла у нее мужа, отняла его любовь и много еще чего ей в обвинение кидала. Таня маленькая была, а все прекрасно понимала. Но к матери тянулась, а отца начала сторониться, думала, так мама ее полюбит. Я, после того случая с обмороком, предлагал Юре Полину в психушку сдать, но он отказался, сам разберусь, сказал. Разобрался, Полина потом неделю из дома не показывалась, и с месяц ходила в очках, это в декабре то. С тех пор она угомонилась, старалась, чтоб дочка была накормлена, опрятно одета, но не счастлива. Для Тани существовал только папа, и он заменял ей всех и вся. Так и жили, пока у него рак не нашли. Эта тварь, даже тут Таню обвинить смогла, мол он отдал ей все свое здоровье, на работе угрохал, чтоб у любимой Танечки все было. Как же я ее ненавижу, суку эту, Дима, если б ты только знал...