Кто знает, может, сейчас он репетирует прощальную речь для разрыва со мной.
Мое сердце раскалывается напополам. Я опрокидываю в себя все, что осталось в бокале, и заказываю еще. Бармен с сочувствием на лице приносит мне новую порцию виски.
Просидев минут пять в мучительной тишине, я снова беру телефон и дрожащими пальцами нахожу номер Синди. В Сент-Поле почти полночь, но на Западном побережье еще десять часов.
Мама Джейми сразу же отвечает.
Здравствуй, милый! Ты почему не в постели? Наверняка устал после такой напряженной игры!
Несмотря на массивный ком в горле, я улыбаюсь. Синди Каннингмама, которой у меня никогда не было. Так унизительно, что именно ей, а не моим настоящим родным, небезразлично, высыпаюсь я или нет.
Я не устал, говорю. А вы что, смотрели игру?
Конечно, смотрели. Джейми чуть не разбил телевизор, когда во втором периоде тот нахал опрокинул тебя.
Мое сердце делает радостный кувырок. Джейми смотрел нашу игру. А когда меня опрокинули, разозлился. Это должно что-то значить, ведь так? Например, что он все-таки не собирается бросить меня?
Мое молчание, очевидно, включает уникальные телепатические способности Синди, поскольку она говорит:
Он сегодня очень гордился тобой.
Мое горло сжимается. Наглухо.
Но я даже ничего не забил.
Она мягко смеется.
Райан, тебе необязательно забивать, чтобы он гордился тобой. Ему достаточно видеть тебя на экране, знать, что ты играешь в профессиональный хоккей. Она делает паузу. Может, просто спросишь меня о том, ради чего позвонил?
Телепатка, черт побери.
Как он? В порядке? выпаливаю я.
Пока не совсем. Но обязательно будет. Мама Джейми на мгновение замолкает. Признаю́, он еще не похож на себя, но мне кажется, это может быть как-то связано с медикаментами, которые он принимал.
Я хмурю брови.
С болеутоляющими?
Я грешу на стероиды. Я, конечно, не врач, но не представляю, чтобы у всех этих лекарств не было побочных эффектов. Он грустит, немного замкнут в себе, но что, если это отчасти из-за отмены лекарств?
Меня снова пронзает тревога. Господи, как же невыносимо думать о том, что мой смеющийся, беззаботный Джейми стал грустным и замкнутым.
Но свежий воздух пошел ему на пользу. В голосе Синди появляется бодрость. Сейчас он на прогулке с отцом. А вчерашний день он провел с близнецами, помогал Скотти выбирать новую доску для серфинга. Иногда лучшее лекарствоэто здоровая доза семьи.
У меня в глазах закипают горячие слезы. Я думал, что моей семьей был Джейми. Что его семья была нашей семьей. Но меня одного оказалось для него недостаточно, ведь после того, как я столько недель предлагал ему любую поддержку, он уехал за утешением к Каннингам. Эта мысль убивает.
Я рад, что ему лучше, сдавленно говорю. Просто продолжайте заботиться о нем, хорошо? И не говорите, что я звонил. ОнЯ закусываю губу. Он не любит, когда я беспокоюсь. Это бесит его.
Милый мой, это не правда. Я знаю, он ценит твою заботу. Она показывает, как сильно ты любишь его.
Она успокаивает меня еще пару минут, но, когда мы наконец-то прощаемся, я остаюсь в прежнем раздрае. Я так скучаю по Джейми. Невыносимо быть вдали от него, что, если задуматься, глупо. Ну что изменилось бы, если бы он не уехал? Где бы он ни был сейчас, в Калифорнии или в Торонто, мы все равно были бы далеко друг о друга. Я все равно был бы в Сент-Поле на выездной игре.
Скорей бы закончился этот сезон.
Угостить тебя?
Я вздрагиваю. Хватаюсь за стойку, чтобы не упасть с табурета, и, оглянувшись, вижу, что рядом сидит какой-то блондин. Он показывает на мой пустой бокал. Я не помню, когда успел выпить вторую порцию виски, но третья точно не вариант. Фрэнк двинется, если кто-то расскажет, что видел, как я напиваюсь в гостиничном баре.
Нет, спасибо, рассеянно отвечаю.
Блондин продолжает смотреть. Ему немного за тридцать, он привлекателен и даже не пытается скрыть, что разглядывает меня. Причем не в духе «Ты хоккеист Райан Весли??», а с чисто сексуальным подтекстом.
Хочешь, поговорим? протяжно интересуется он.
Я стискиваю зубы.
О чем?
О том, из-за чего у тебя настолько опустошенный взгляд. Положив мускулистую руку на стойку, он поворачивается ко мне лицом. На нем рубашка и строгие брюки. Видимо, бизнесмен. Что случилось? Неприятный разрыв?
Мои зубы практически стираются в пыльтак сильно я ими скриплю.
Пока я продолжаю молчать, он хмыкает и наклоняется ближе.
Извини. Я знаю, что подкатываю слишком открыто. НоОн пожимает плечом. Ты Райан Весли, да? Твое лицо сейчас буквально повсюду, так что я в курсе твоей ситуации и знаю, что у тебя есть бойфренд. В его тоне появляется легкая робость. Но твой взгляд сообщает мне что, возможно, бойфренда у тебя уже нет?
Я не отвечаю. Надо отдать ему должноеяйца у него есть. Подкатывать, зная, что я в отношениях Смелый маневр. К сожалению для него, смелость такого рода я не люблю.
Проявляя еще бóльшую смелость, он кладет пальцы мне на запястье и поглаживает его.
И в таком случае я был бы счастлив
Исчезни, рявкает резкий голос. Он занят.
Я разворачиваюсь. Над нами возвышается Блейк. Его зеленые глаза опасно сверкают, и взгляд, которым он окидывает моего ухажера, приносит желаемый результат. Мистер Смельчак соскакивает с табурета и небрежно пожимает плечом.
Что ж, попробовать стоило, говорит он, а потом отчаливает в сторону выхода.
Блейк, узурпировав его табурет, перенаправляет разгневанный взгляд на меня.
Мужик, какого хера ты делаешь? Наставляешь Джей-бомбу рога? Ты чего?
Я закатываю глаза.
Ничего я не делаю. Когда ты подошел, я как раз собирался попросить его отвалить.
Мощные плечи моего одноклубника расслабляются.
О. Окей. Хорошо.
Я думал, ты уехал с Эриксоном в стрип-клуб.
Он кивает.
Уехал. Но как только увидел их вывеску, сразу залез обратно в такси.
У меня против воли вылетает смешок.
Почему?
Чувак, знаешь, как называлось то место? Он делает театральную паузу. Черная овца!
Мой смешок превращается в полноценный смех. Я впервые по-настоящему развеселился после того, как Джейми улетел в Калифорнию, и нисколько не удивлен, что такого ответа добился от меня именно Блейк. Каким-то образом за то короткое время, что я его знаю, он стал моим лучшим другом. Я рад, что он вернулся на лед. Блейк, в отличие от нескольких моих одноклубников, искренне не испытывает ни малейших проблем с тем, чтобы сесть со мной рядом в треклятом автобусе.
Если это был не предупреждающий знак от вселенной, то тогда что? Он в ужасе трясет головой. Весли, богом клянусь, овцыисчадия ада.
Знаю, говорю я понимающе, потрепав его по руке.
Блейк заглядывает за стойку.
Бармен! Пиво, por favor!
Подходит бармен и перечисляет доступные сорта пива. Блейк бесконечно долго решает, что будет питьэтот процесс включает в себя две шутки об эле, один каламбур и подробный отчет о том, как он впервые попробовал «Хайнекен». К моменту, когда он останавливается на местном крафтовом пиве, бармен выглядит слегка офигевшим.
Все это время я стараюсь не лопнуть от смеха.
Что? Блейк сужает глаза. Чего ухмыляешься?
ПростоЯ пожимаю плечами. Просто соскучился по тебе, вот и все.
Бро, я по тебе тоже, весь просияв, говорит он. Значит ли это, что ты готов закончить хандрить?
Мое хорошее настроение вмиг пропадает. На секунду я и правда забыл, что мой бойфренд бросил меня, и напоминание об отсутствии Джейми вскрывает меня, словно лезвие конькаоткрытое горло.
Блейк вздыхает.
Видимо, нет. Он подносит бутылку к губам и задумчиво отпивает. Ты с ним говорил?
Немного. По смс.
Он сказал, когда вернется домой?
Меня прошивает боль.
Он и так дома, бормочу я.
Херня. Его пальцы барабанят по стойке, а другая рука отрывает с бутылки наклейку. Он ходячая иллюстрация к статье о СДВГ. Его домв Торонто. Где мы.
Мы?
Ага. Ты и Джей-бомбмои лучшие друганы. Мы трое амигос. Он бледнеет. Джей-бомб ведь знает об этом? Или он думает, будто я дружу с ним только из-за тебя? Потому что это не так.
Знаю. Но знает ли Джейми? Он был так несчастен в Торонто. Когда я уходил, он оставался один. А выбирался куда-то с коллегами по работе, кажется, всего один раз, когда мы наткнулись друг на друга в том баре. И во всем этом виноват только я. Он оказался в изоляции из-за меня, из-за моей потребности скрывать наши отношения, из-за моей карьеры.
Но Джейми совсем не такой. Сколько я его знаю, его всегда окружали семья и друзья. Он был популярным, его все обожали. Да и как его можно не обожать? Он самый славный, самый дружелюбный, самый располагающий к себе человек, которого я встречал.
Неудивительно, что он ушел. Ведь я обрек его на жизнь в изоляции.
Жалко, что мы играем в Калифорнии только в апреле, размышляет Блейк. Можно было бы устроить ему сюрприз.
Я угрюмо киваю. Угу. Завтра мы летим в Даллас. Не в Анахайм. А после Далласа вернемся в Торонто, и на сей раз именно я буду сидеть в нашей квартире один. Без Джейми, который сейчас купается в любви и поддержке семьи.
Всем телом дрожа, я соскальзываю с табурета. Бросаю:
Я спать.
И не давая Блейку остановить себя, ухожу к лифту с облаком боли, висящим над головой.
Глава 26
Вес
Разрешив Фрэнку и Дэннису уговорить себя на интервью перед камерой, я знал, это будет весьма унизительно. Но я не подписывался на мейкап.
Пока я сижу, стиснув зубы, типчик по имени Трип что-то наносит на мои скулы с помощью губки, между делом напевая себе под нос.
Видел бы меня сейчас папа... Его хватил бы удар. Эта мысль почему-то приободряет меня.
Когда Трип отходит назад, чтобы полюбоваться своей работой сквозь хипстерские очочки в черной оправе, я спрашиваю:
Вы же всех этим мажете, да?
Он хмыкает.
Да, лапа. Это не потому, что ты гей.
Вон из моей головы. Ненавижу, когда люди вот так считывают меня. А дальше будет лишь хуже, ведь мне предстоит интимный разговор с миллионами телезрителей. Пристрелите меня.
Ну тогда ладно, бубню я.
В гримерной появляется Фрэнк. Он в приподнятом настроении. Ну, хоть кого-то радует эта фигня.
Готов? спрашивает он.
Конечно. Как будто у меня имеется выбор. Я пообещал Дэннису интервью. Оно нужно и клубу. И как бонус, я утру нос отцу. Лучше разделаться с ним, да и все. Мы закончили, да? спрашиваю я Трипа.
СекундочкуОн наклоняется, держа огромную кисть, и я успеваю зажмуриться ровно в момент, когда меня тщательно осыпают какой-то гадостной пудрой.
Мерзость, кашляю я, когда атака заканчивается.
О-о, большой крутой хоккеист не может вынести чуточку пудры? хихикает он. Мы же не хотим, чтобы твоя кожа блестела.
Что-то ты чересчур веселишься, ворчу я.
Твоя правда! Но в мое кресло нечасто попадают такие красавцы, как ты. Он сдергивает с меня черную нейлоновую накидку. Готово. Порви их, Райан Весли.
Спасибо. Но я не намерен кого-либо рвать. Я просто хочу поскорее покончить с часовым сканированием своей души и вернуться в нормальную жизнь.
Фрэнк уводит меня на съемочную площадку, где создана псевдоинтимная обстановка. Я вижу два кожаных мачо-кресла, повернутых так, чтобы люди не смотрели друг другу прямо в лицо, но и не пялились в восемьдесят семь направленных на них камер. Рядом с этой ненастоящей комнатой установлена вещательная аппаратура стоимостью в сто тысяч долларов.
Прелестно.
Меня нарядили в пиджак, синие потертые джинсы и дорогую рубашку скучного белого цвета с расстегнутым воротничком. Готов поспорить, пиарщики потратили немало часов, придумывая, как одеть меня так, чтобы я выглядел одновременно и мужественным, и стильным, и небрежным, и интересным, однако простым. Наверное, даже создали компьютерную модель.
Ладно, плевать. Галстук не душит, и то хорошо.
Вот твое место. Фрэнк показывает на левое кресло.
Почему они выбрали именно его, я тоже не спрашиваю. И просто сажусь.
Теперь запоминай, говорит Фрэнк, потирая ладони. Смотри или на Дэнниса, или в камеру. Вон она. Он показывает на камеру, установленную всего на несколько градусов правее места, где будет сидеть мой интервьюер. Не бегай взглядом по сторонам, иначе будет казаться, что ты хитришь. Следи за своей интонацией. И не повышай в конце предложения голос.
Что, будет слишком по-гейски? прорывается мой природный цинизм.
Он закатывает глаза.
Нет. Слишком неуверенно. Ты же уверен в себе? Вот и веди себя так.
Хорошо.
Сидеть перед камерой странно. Я никогда не просил, чтобы меня сделали всемирным представителем геев. Да и не гожусь я для этой задачи. Давайте посмотрим правде в глазая веду достаточно эгоцентричное существование и преследую ровно две цели: забивать голы и проводить как можно времени с Джейми Каннингом.
Сейчас я лажаю по обоим фронтам. Так что интервью подоспело в момент, когда мне практически нечего никому предложить.
Мое самобичевание прерывается появлением Дэнниса, который одет как мой брат-близнец, только более самоуверенный и с более блестящими волосами.
Райан! Рад тебя видеть. Он пожимает мне руку, после чего садится. Как себя чувствуешь? Готов ответить на пару вопросов?
Конечно, лгу я. Я пробежался по вашему списку.
Что-нибудь вычеркнуть? спрашивает он, разглаживая лацканы пиджака.
Нет. Фрэнк уже предупредил меня, что Дэннис не обязательно будет придерживаться своего списка вопросов. Но поскольку интервью будет показано в записи, я всегда могу ответить: «Отличная попытка, козел», и потом это вырежут. В контракте, который я подписал, оговорено, что любую тему вне списка я могу пропустить.
Отлично, с энтузиазмом говорит Дэннис. Тогда начинаем.
Вперед выходит режиссер, чтобы поговорить с нами о тайминге и направлениях камеры. Я стараюсь слушать его, но сбиваюсь на мысли о Джейми. Чем он занят сейчас? Будет ли смотреть вечером интервью? Раньше, когда я испытывал стресс, мысли о Джейми, его улыбке всегда успокаивали меня
Как и сейчас, напоминаю себе. Я лишь надеюсь, что он улыбается, где бы он ни был.
Включают софиты, и Трип прибегает, чтобы еще раз промокнуть наши лица бумажной салфеткой. Уходя, он успевает коротко сжать мне плечо.
Затем режиссер произносит:
Снимаем.
И Дэннис Хэймейкер поворачивается к камере.
Сегодня у нас в гостях Райан Весли, новый нападающий команды «Торонто»
Пока он меня представляет, мое лицо от стеснения превращается в застывшую маску. Нет, ну что за тупая затея
Но начинает он, впрочем, с безобидных вопросов.
Сколько ты играешь в хоккей?
Всю жизнь, легко отвечаю я. Когда мне было пять лет, моей матери пришлось перекрасить мою спальню в цвета «Брюинс», потому что я оклеил все стены их снимками с игр, и она устала с этим бороться.
Он расспрашивает меня о ранних годах, когда я играл в школьных лигах. Я сто лет не вспоминал о тех временах и рассказываю историю о том, как закончил финал одного турнира с переломом рукивсе-таки это мое интервью, и если мне хочется выставить себя крутым пацаном, то я это сделаю. Тем более, что я и был крутым пацаном.
Я так взбесился из-за того, что пропустил церемонию награждения. После всего хотелось подержать в руках кубок, а не ехать в больницу.
Дэннис смеется.
Да уж. Скажи, как твои родители относятся к твоей одержимости этим спортом и к его травматичности? Кто-нибудь из них играет в хоккей?
Теперь я тоже смеюсь. Чтобы отец потел над чем-либо, кроме финансовых операций Даже представить нелепо.
Нет, сэр. Не играют.
Они, наверное, твои самые большие фанаты.
Похоже, скоро начнется.
Я бы так не сказал. Мы не близки.
Почему?
Ага, началось. Я издаю нервный смешок.
Говоря откровенно, мы никогда не были особо близки. Например, когда я сломал руку, в больницу меня отвезли не они.
Дэннис выглядит искренне удивленным таким поворотом сюжета.
А кто?
Реджи. Водитель отца. Понимаете, отцу нравилось смотреть, как я побеждаю, только в том случае, если мои игры не пересекались с его плотным графиком. На выезды со мной отправляли одного из шоферов. Реджи нравился мне больше всех. Обычно, когда мы забивали, я смотрел на трибуны и видел, как он стоит там в своем синем форменном пиджаке и радуется за нас. Я всегда думал, что он просто любил хоккей, но теперь Я не знаю, может, отец каждый раз давал ему по двадцатке, чтобы он поболел за меня. Правда, я тогда понятия не имел, что расти так достаточно странно. Мне было десять. Для меня это было в порядке вещей.