Ну извини, бурчу я.
Вот именно. Ты вгоняешь меня в тоску, хотя знаешь, что я счастлив только в том случае, когда счастлив.
Я поднимаю глаза.
Это самая тупейшая вещь, которую ты когда-либо говорил.
Не. Говорил и тупее.
Это да. К счастью, звонок телефона избавляет меня от необходимости слушать ободряющую речь, которую он, судя по всему, приготовил. Я смотрю на экран. Незнакомый бостонский номер. И немедленно начинаю жалеть, что он нас прервал. Все мои бостонские знакомые внесены в телефон, а значит звонит либо репортер, который каким-то образом раздобыл мой номер, либочто хужекто-то от папы.
Но я все равно отвечаю, потому что устал слушать голос Иа-Иа у себя в голове.
Алло? говорю настороженным тоном.
Это Райан? Голос звучит как-то странно знакомо. Глубокий мужской баритон с хрипотцой. Черт, откуда я его знаю?
Да. Кто это?
Черт подери, сынок, у тебя до сих пор твой старый номер? Даже не верится, что я до тебя дозвонился.
Я морщу лоб.
КтоВнезапно меня омывает волна ностальгии. Сынок. Сейчас этим ласковым словом меня называет только мать Джейми. Но раньше я часто слышал его отРеджи? шокировано говорю я. Это вы?
Да, сэр, он самый. Рад слышать твой голос. Сколько ж лет прошло, Райан.
Я понимаю, что не видел его со времен старшей школы, когда Реджи вышел на пенсию.
Слишком много, отвечаю нетвердо. Как вы?
Отлично. Наслаждаюсь жизнью на пенсии. Но я позвонил не за тем, чтобы поговорить о себе. Он делает паузу. Я видел твое интервью. Еще одна пауза. Он не давал мне ни цента.
Я сглатываю.
Что?
Твой старик Ты сказал, что не знаешь, не приплачивал ли он мне, чтобы я болел за тебя. Так вот, этого не было. Голос Реджи становится непередаваемо мягким. Наоборот, он чуть не уволил меня.
Меня встряхивает еще один шок.
Что вы имеете в виду?
Он издает неприязненный звук.
Шоферам положено ждать в машине. После твоей первой игры, которую я посмотрел, я сказал твоему старику, как хорошо ты сыграл. Он пригрозил выгнать меня, если я еще один раз вылезу из машины.
Ну, разумеется. Мой отец первостатейный козел.
НоЯ морщу лоб. Краем глаза я замечаю, что наш разговор внимательно слушает Блейк. Но вы не перестали приходить на мои игры.
Реджи негромко смеется.
Никто же не говорит, что я был умным, сынок. Но я решил: ну откуда он сможет узнать? Сам я, понятное дело, больше не говорил ему. Ты тоже молчал, вот и
Внутри меня что-то надламывается, и меня захлестывают эмоции. Он пошел против моего отцапоставил под угрозу работутолько ради того, чтобы смотреть, как я играю в хоккей?
Страшно гордился тобой, когда ты играл, продолжает он. Просто хотел, чтобы ты знал. Чтобы не думал, будто это было какой-то обязанностью, или что мне за это платили.
Мое горло сжимается.
О. Окей.
Я и твои университетские игры смотрел, когда их показывали по телевизору. Ну а этот сезон Сынок, у меня просто нет слов. Ты раздаешь рекорды направо и налево. Его голос садится. Я чертовски горжусь тобой.
О, черт. Я сейчас реально заплачу. Прямо в автобусе. На глазах у тренера и всех остальных.
Я часто моргаю, чтобы не дать слезам ускользнуть.
Спасибо, шепчу.
Ты хороший парень, Райан. Всегда был таким. Я почти вижу, как на его морщинистом лице появляется косая улыбка. Просто продолжай делать, что делаешь, слышишь меня? Забудь своего старика. Забудь критиков и болтунов. Проживай свою жизнь, как тебе хочется, и делай, что делаешь. И знай, что на твоей стороне всегда будут люди, которым не плевать на тебя.
Я снова смаргиваю набежавшие слезы.
Спасибо вам, повторяю.
Здорово победили сегодня, добавляет он, а потом вешает трубку.
Мои пальцы дрожат, когда я кладу телефон на бедро. Блейк бросает на меня заинтригованный взгляд.
Кто это был?
Старый друг. Мое горло так сжалось, что непонятно, как у меня получается говорить. Просто позвонил поздороваться.
Блейк энергично кивает.
Привет из далекого прошлого, да? Клево. Хотя не всегда. Знаешь, кто ни с того ни с сего позвонил мне на прошлой неделе? Один дебилоид из школы. А знаешь, чего он хотел? Чтобы я засадил его чиксе.
Я собирался попросить Блейка заглохнуть, но услышав такое
Серьезно? Я ошарашенно разеваю рот.
Серьезно, как смерть. Блейк округляет глаза. Оказалось, что чпокнуться с хоккеистомее голубая мечта, вот он и подумал, что я буду чудесным подарком на ее день рождения.
Ничего себе. И тут я прищуриваюсь. Твою мать. Только не говори, что ты согласился.
Блейк загадочно усмехается, и я издаю громкий стон.
Блейк Райли, ты реально больной.
Усмешка на его лице дергается, и он разражается хохотом.
Да ладно, расслабься. Естественно, я отказался. Я не настолько блядун.
Не гони, Райли, долетает до нас голос Эриксона, который сидит через проход. Видимо, не я один офигел от Блейкова привета из прошлого. Ты настоящий кобель.
Гав! отзывается Блейк.
В ответ Эриксон воет, к нему присоединяется Фосберг, и вскоре половина моих одноклубников завывают, как ненормальные, до тех пор, пока со своего места не поднимается тренер Хэл.
А ну замолчали, тупицы. Он садится назад, и я слышу, как он бормочет нашему тренеру по защите:Честное слово, как дети.
Я проглатываю смешок. Он прав. Мы и правда как дети. Взрослые и накаченные тестостероном дети.
Удивительно, но, когда автобус наконец-то останавливается возле отеля, мое настроение остается по-прежнему неплохим. Поблагодарив водителя, я вслед за Блейком ступаю на тротуар и сразу же ослабляю галстук. Фрэнк не одобрит, что я расстаюсь со своим прилизанным видом, еще не добравшись до номера, но мне наплевать, что он там
Черт. Наверное, я все-таки поспешил. В лобби стоит с полдюжины репортеров. Кто-то уже сует мне под нос микрофон, и я издаю мысленный стон. У меня нет настроения разговаривать с прессой. Чертов Фрэнк, думаю я. Мог бы предупредить, что после вчерашнего интервью наш отель наводнят журналисты.
О сегодняшнем матче они, конечно, не спрашивают и, пока Эриксон и Блейк с сочувствием глядят на меня, начинают напирать с вопросами о моих «гейских отношениях». Я в секунде от срываотношения есть отношения, и уточнение «гейские» ни к чему, но внезапно Блейк берет меня за плечо.
Бар, шепчет он.
Я стискиваю зубы. Пошло все к чертям. Сейчас я хочу не надраться, а просто спрятаться в номере.
Мотнув головой, я бормочу, что не в настроении пить, но Блейк прерывает меня.
Бар, повторяет он. На этот раз тверже.
Нахмурившись, я перевожу взгляд на открытый бар в лобби, и мое сердце стремительно воспаряет и одновременно ухает вниз.
Джейми.
Здесь Джейми.
Он сидит за столиком около стойки, взгляд карих глаз всматривается в толпу. Сталкивается с моим. И мое сердце делает сальто и приземляется в горле.
Что он здесь делает? И как, черт побери, пробраться к нему, чтобы пресса не нащелкала новые «сенсационные» фото?
Я разрываюсь между сердцем и разумом. Броситься к нему? Написать, чтобы встретился со мной в номере? Но Джейми принимает решение за меня. Под взглядом моих округлившихся глаз он грациозно поднимается из-за столика и начинает идти мне навстречу. Его ноги отмеряют по мрамору пола большие шаги. Светлые волосы растрепались. А в руке он держит Я щурюсь. Блядь. Это коробка. Та самая. Хотя нет. Другая, но очень похожая на ту, которая летом так часто переходила из рук в руки.
Я все смотрю на него, гадая, что это значит, почему он не в Калифорнии, зачем полетел через всю страну в Даллас
Черт. Стервятники почуяли кровь.
На Джейми уже оборачиваются. Щелкает вспышка, но он продолжает идти. Стирая расстояние между нами, он продолжает держать меня в плену своего серьезного взгляда, и наконец он оказывается передо мной, его карие глаза ярко мерцают, он наклоняется и
Целует меня.
Когда его губы легко задевают мои, меня пронзает радостьи паника. Он поцеловал меня без языка. Без явной страсти. Однако, когда он отступает назад, в его глазах невозможно не заметить желание. Иисусе. Я изо всех сил надеюсь, что камеры не запечатлели этот вожделеющий блеск, а Джейми, похоже, не обращает никакого внимания на пресловутый прожектор, направленный прямо на нас.
Привет, произносит он мягко.
Я чудом обретаю дар речи.
Привет. Ч-что ты здесь делаешь?
Блейк рядом ухмыляется так широко, что у него вот-вот треснет лицо.
Слушай мы можем поговорить наедине? Джейми оглядывается и наконец замечает, сколько людей смотрит на нас.
К-конечно, бормочу я.
Блейк берет меня за плечо.
Вон там есть другие лифты.
Он кивает своей большой головой в сторону дальнего конца бара, и Джейми, не теряя времени даром, берет меня за руку и тянет туда.
Я иду за ним. Мы лавируем между высокими столиками, пока не оказываемся перед лифтом. Ощущение его ладони настолько приятно, что я вспоминаю, что не нажал кнопку только после того, как Джейми сжимает мне пальцы.
Скажешь этаж?
Девятый. Кажется. Да. Мы уже ночевали здесь, но, когда часто меняешь отели, запоминать детали становится сложно. Я роюсь в кармане, ища карточку-ключ.
Джейми усмехается и нажимает на кнопку.
Глава 29
Джейми
Минуту спустя мы заходим в номер 909. Когда за нами защелкивается замок, я переживаю момент неуверенности. Нет, я не трушу. Что делать, я знаю. Просто не знаю, как.
Мне еще не приходилось говорить кому-либо, что я хочу провести с этим человеком всю жизнь. Я знаю, Вес любит меня, но разговор все равно будет рискованным.
И потому я делаю круг по огромному номеру с модной хипстерской мебелью и окнами от пола до потолка.
Здорово здесь, говорю, заценивая вид.
Оглянувшись, я вижу, что Вес наблюдает за мной.
Теперь да.
Сняв пиджак, он бросает его в ближайшее кресло. Свет в номере выключен, но его прекрасное лицо освещают огни вечернего Далласа. Райан Весли в костюме. С этим впечатляющим зрелищем немногое может сравниться, дамы и господа.
Я неотрывно смотрю на него. И у меня в руке по-прежнему зажата коробка.
Ладно, выпаливаю. В общем, сестра помогла мне сделать для тебя одну штуку, и я сел в самолет. Но теперь я боюсь, как бы ты не подумал, что это бред.
ЯОн откашливается. Не подумаю, честное слово. Просто я так счастлив видеть тебя. Он делает шаг вперед и, оказавшись в моем личном пространстве, обнимает меня. Я думал, ты уже не вернешься. Глупо, наверное, ноОн зарывается лицом мне в воротник и полными легкими вдыхает меня.
И тогда я обнимаю его за спину и начинаю с извинения.
Прости, что повел себя как мудак. Это было дерьмово. Да, очень красноречиво. В кавычках.
Не извиняйся. Ты ничего плохого не сделал. Просто я запаниковал, вот и все.
Нет, сделал. Я глубоко вдыхаю и прислоняюсь к нему. У меня неприятности на работе. Я облажался, но мне было так стыдно, что я не стал тебе говорить. Еще я переживал из-за денег. И тогда взял и просто отгородился от тебя. Чем не дерьмовое поведение?
Его теплые руки поглаживают меня по спине.
Бэби, ты был в таком состоянии, что перестал нормально соображать. Если тебе стало хоть чуточку лучше, то я уже буду рад.
Меня сразу тянет заспорить. Я не хочу признавать себя человеком, у которого были проблемы с душевным здоровьем. Но они были, ведь так? Возможно, мама права, и на мой организм повлияли стероиды, но в чем бы ни заключалась причина, какое-то время я был не в себе. Отрицать это будет несправедливо по отношению к Весу.
Знаешь, я думаю, мне уже лучше.
Хорошо. Его руки сжимаются крепче. Для меня это самое главное, понимаешь?
У меня нет ни тени сомнения: он говорит от самого сердца. Я не знаю, за что мне так повезло. Многим ли удается найти человека, который умеет любить так беззаветно, как Вес любит меня?
Все. Время собраться.
Я отступаю на полшага назад и опускаю взгляд на коробку. Нет, Вес точно сочтет это нелепым.
Сделав глубокий вдох, я решаю: ну и пускай. Это важный жест, и он привел меня в Даллас, ведь так?
Я смотрю на коробку такими глазами, словно там прячется кобра.
Ты дашь посмотреть, что внутри, или нет? спрашивает Вес со смешком.
Я молча протягиваю ее. Он взвешивает ее на ладони и поднимает глаза.
Не тяжелая, говорит. И не гремит. Приподняв крышку, он открывает бумажную стружку, которой мы обложили мой важный знак. Черт, а если оно сломалось? Вся эта затея будет выглядеть еще глупей, чем была.
Пойду-ка я спрячусь за одним из тех тысячедолларовых кожаных кресел.
Расправив своей большой рукой стружку, он щурится на то, что внутри. Потом уносит коробку к окну. Там лучше видно.
Оно сделано из фиолетовых скиттлз?
Да. Мой голос осип.
Он поднимает мой знак двумя пальцами, предмет круглой формы, обрамленный светом вечерних огней.
И этоОн осекается, словно боясь ошибиться.
Кольцо, шепчу я. Во рту становится сухо. В том интервью ты сказалГлубокий вдох. Что хочешь когда-нибудь пожениться. И мне кажется, именно это нам и следует сделать.
После моих слов он секунду стоит неподвижно, как восковая фигура. Кольцово всей его нелепой красеподнято вверх. Мы с Джесс истратили кучу терпения и кучу конфет, прежде чем поняли, какой ее клей подходит лучше всего и сколько времени застывает. Вчера это казалось невероятно мило и дико смешно.
Теперь я уже не уверен.
Вес опускает подбородок на грудь. Он силуэт на фоне окна, и что у него на лицемне не видно. Внутри меня начинает происходить что-то ужасное. Я приближаюсь к нему, хоть и боюсь, что по-крупному облажался. Но мне надо выяснить наверняка.
Он открывает рот. Тишина. Потом поднимает лицо, и я вижу, что в его глазах блестят слезы.
Правда? сипло говорит он.
Я забираю у него свою дурацкую штуку и прячу в коробку, которую ставлю на стол.
Да. То есть, не прямо сейчас, если тебе нужно время, чтобы это обдумать
Две сильные руки хватают меня за рубашку и рывком притягивают к нему.
М-мнеон делает вдох, очень похожий на сдавленный всхлип, мне не надо обдумывать. Женюсь на тебе прямо летом, пока ты не успел передумать. Его руки смыкаются вокруг меня, уничтожая последние разделяющие нас миллиметры, и он опускает голову мне на плечо. Я ощущаю, как его грудь спазмически дергается.
Эй, шепчу я. Я не передумаю. Не беспокойся.
Но ведьОн снова откашливается. Тебе принять это решение сложнее, чем мне. Ты же можешь, ну знаешь, завести жену и детей. Семью. Настоящую.
Бэби, у меня есть семья. Большая семья. Я вовсе не мечтаю переехать в пригород и начать размножаться.
Сейчас, может, и нет. В его голосе скованная хрипотца. Я хотел дать тебе время привыкнуть к идее жизни со мной и к тому, что у нас не будет
Кто сказал, что не будет?
Он моргает.
Бэби, если однажды мы захотим детей, то найдем способ, как это сделать. Есть усыновление. Суррогатное материнство. Я легонько щипаю его за ягодицу. Перестань вести себя так, словно приговариваешь меня к несчастному бездетному браку.
Он хмыкает.
Я люблю тебя, твердо говорю я. И никогда не переставал любить, даже в самые безрадостные минуты. Я посмотрел твое интервью и понял, что должен быть здесь. Перелет получился не особо бюджетным, но
Он наконец отклоняется, чтобы взглянуть на меня. Его лицо искажено под наплывом эмоций, но в моих глазах он прекрасен как никогда.
Я отправлю тому журналисту бутылку хорошего виски. И коробку кубинских сигар.
Затем он целует меня. У него вкус слез и Веса, и я с головой ныряю в наш поцелуй. Черт, как же мне его не хватало. Он всегда целовал меня так, словно пытался донести до меня какую-то мысль. И теперь, я понимаю, какую.
Мы предназначены друг для друга. Так почему бы не закрепить это официально?
Внезапно мое тело предлагает мне целый ряд причин, по которым мы предназначены друг для друга. Я прижимаюсь к его твердой груди, целую сильнее, и он, прихватив мои бедра, издает глухой стон.
Всего наносекундой позднее я цепляюсь за его галстук, за пуговицы рубашки, а он дергает молнию моих джинсов вниз и утягивает к кровати. Не успеваю я и глазом моргнуть, как оказываюсь на спинебез рубашки, с джинсами у лодыжек, и горячий рот Веса глубоко вбирает мой член.
Наслаждение простреливает меня до яиц. Запутавшись пальцами в его взъерошенных волосах, я вталкиваюсь в его рот, ошеломленный той пылкостью, страстью, которую он вкладывает в этот минет. Он целует, сосет, лижет меня, потом, смочив слюной палец, тянется им к моим ягодицам, и у меня вырывается стон.