Вот этой парой предложений Артем исчерпывающе описал всю суть их братско-сестринских отношений: онамаленькая и безвольная девочка, а онвзрослый и умный, поэтому априори имеет право решать даже там, где дело касается ее сердца. И хоть он был до обидного прав, Влада не смогла промолчать.
Вы все всегда решали за меня, сказала она, удивляясь, каким злым стал голос. Как будто и не было между ними сотен разговоров по душам. До сих пор решаете.
Хочешь сказать, не имели права? Артем тоже перестал изображать милого парня, и стал тем самым старшим братом, который за дело, не моргнув глазом, всыплет и в хвост, и в гриву, и не будет расшаркиваться, подбирая вежливые слова. Ты умудрилась дать Онегину поиметь тебя в шестнадцать лет, прекрасно зная, что он за человек. Извини, Влада, но после такого ты начисто лишилась моего доверия. Нашего доверия.
Заслуженные, и оттого еще более обидные слова.
Я видела Онегина сегодня, сказала она, разглядывая отражение на гладкой черной поверхности кофе. Ну и видок у нее, как у приговоренной ко всем Кругам ада. Он приходил в редакцию выяснять что-то насчет статьи с ним. Сказал, что после того, как вы подрались, наш отец предъявил претензии его семье и пригрозил... Она сглотнула. В воображении множество раз отрепетировала эту фразу, но на поверку оказалось, что язык отказывается ворочаться нужным образом, а просто бессовестно деревенеет. Стас сказал, что мы шантажировали его семью. И что из-за этого его отцу пришлось снять свою кандидатуру, а его мать...
Она сглотнула. Повторять не хотелось.
Влада все-таки оторвала взгляд от чашки, заглянула в лицо брату. Господи, пусть это будет неправдой. Пусть он удивится, закричит, что Онегин козел и мразь, пусть снова поедет и почешет об него кулаки, лишь бы слова Стаса оказались враньем.
Увы. Артем, который не имел привычки увиливать, напряженно сжал челюсти и слишком выразительно ругнулся самым что ни на есть грубым матом.
Влада откинулась на спинку стула. Значит, правда.
И ты тоже принимал в этом участие? Она заранее знала, что положительный ответ Артема поменяет все, перевернет мир с ног на голову.
Я узнал постфактум. От отца. Намного позже.
Хочешь сказать, что он решил посвятить тебя в свои планы очернить невиновного человека? Просто так, ни с того, ни с сего взяли рассказал?
Ты действительно хочешь знать, как и почему?
Они всегда были близки, как бывают близки лишь брат и сестра, которые с детства привыкли быть друг для друга опорой и поддержкой, невзирая на разницу в возрасте. И Артем как никто другой угадывал ее чувства без слов. Часто Владе казалось, что для этого ему достаточно лишь взглянуть на нее. Вот и сейчас, после недвусмысленного вопроса, брат пристально изучал ее лицо, как будто хотел сказать: «Меня-то тебе точно не обмануть».
Ты правне хочу.
Что, в сущности, изменят несколько фактов? Так ли важно знать, когда и при каких обстоятельствах отец решил поделиться с Артемом своим «блестящим планом»? В их со Стасом истории это ровным счетом уже ничего не меняет.
Влада, Онегинта еще сволочь, неожиданно резко и грубо сказал Артем. Он не часто позволял себе высказывать о людях подобными эпитетами. Что бы ни творилось в твоей голове, лучше вышвырни его оттуда. Все семейство Онегиныхмудачье. Поверь, я знаю, о чем говорю. Они получили то, что заслуживали. Будь моя воля...
Он сжал зубы, но развивать тему не стал.
Влада поднялась, подошла к окну. Импульсивно обхватила себя за плечи, пытаясь согреться. Внезапный озноб кусал и жалил кожу. Вышвырнуть? Ей хотелось кричать от ощущения себя узницей какого-то сверх плотного вакуума, в котором никто, абсолютно никто ее не понимал. И, что куда хуже, не пытался понять.
Я в порядке, сказала она, на всякий случай не поворачивая головы. Она никогда не умела притворяться, и Артему будет достаточно одного взгляда, чтобы ее раскусить. Просто была не готова увидеть его через столько лет. Да еще и так внезапно. И эта история с нашим отцом. Господи. Просто сюжет в ля граф Монте-Кристо какой-то, а не жизнь.
Она энергично потерла плечи, надеясь, что хотя бы эта нехитрая уловка вернет ее телу толику тепла.
Уверена?
Снова этот обезоруживающий своей простой вопрос.
Я никогда не скрывала, что Стас был особенным человеком для меня, призналась она. Судя по злому чертыханью брата, он ожидал услышать что-то совсем противоположное. Но тебе не о чем беспокоится: я в состоянии справиться с прошлым. Кроме того, Влада решила использовать последний аргумент, надеясь, что он отобьет у Артема охоту к дальнейшим расспросам, я кое с кем встречаюсь. И прежде чем ты начнешь задавать вопросыпока я вообще не готова обсуждать это ни с кем.
Кроме подружек, проворчал Артем, но Влада явственно услышала нотки облегчения в его голосе.
Подружкиэто святое.
Скоро брат засобирался домой. Перед самым уходом, уже в пороге, он не удержался и переспросил, действительно ли она в порядке. Влада постаралась, чтобы ответ получился максимально убедительным, но судя по озадаченному лицу брата, ей это не слишком удалось. Поэтому, прежде чем уйти, он как бы невзначай намекнул, что несмотря на свой «стариковский» возраст, всегда готов защитить честь сестры не только словом, но и делом. Пришлось обозвать его задирой и напомнить, что Даша терпеть не любит опоздальщиков. Это подействовало безотказночерез секунду Артема и след простыл.
Странное дело, пока брат был рядом, она мечтала, как бы остаться в одиночестве. Но едва Артем ушели пустота набросилась на нее сразу отовсюду. Влада бесцельно бродила из угла в гол, из кухнив комнату, и обратно. Ложилась, садилась, снова вставалаи так до тех пор, пока не поняла, что отчаянно пытается удержаться на от навязчивой идеи нырнуть в воспоминания.
«Остановись, Егорова, приказала себе, снабдив встряску парочкой мысленных пощечин. Хватит. Переварили и забыли».
Звонок телефона пришелся как раз кстати. Звонил Никита.
Ты дома? Я только освободился, подумал, что мы могли бы куда-нибудь сходить. Знаю, что ты против поздних прогулок, но мы не виделись целую неделю и я...
Мне нужно десять минут, чтобы собраться, перебила она. Думаю, ради тебя я готова делать исключения.
Было бы не правдой сказать, что она летела к нему из-за горячего желания встречи. Но сейчас Влада хотела быть с ними ни с кем другим. Даже если бы Онегин появился прямо в эту секунду, и позвал за собойона бы нашла силы для твердого и однозначного «нет».
Глава восьмая: Влада
Три года назад
Она торопливо отчиталась перед матерью: уже дома, все в порядке, реферат почти готов, на завтра их будет ждать ужин.
Нажала на клавишу отбойи остановилась. Потрогала пальцами губы, зажмурилась. Это все на самом деле? Не сон? Не альтернативная реальность, в которой все происходит по велению ее сердца? Стас... поцеловал ее?
Он одной мысли о его языке у нее во рту, о том, как его зубы сильно, почти причиняя боль, покусывали ее губы, бросило в жар и свело ноги. Хотелось присесть, дать передышку дрожащим коленям. Но ведь Стас тамждет ее. И они снова могут целоваться до умопомрачения. Хоть всю ночь!
Она влетела в кухню словно крылья за спиной выросли.
Никого.
Стас? позвала потихоньку, прижимая руки к груди. Пошарила взглядом. Что за бессмыслица, он слишком большой, чтобы просто так спрятаться там, где и спрятаться-то негде.
Чувствуя, в чем подвох, бросилась в коридор, застонала, глядя на грязные следы от кроссовок, которых теперь не было. Он ушел. Просто так взяли ушел. Ничего не сказал.
Влада потихоньку сползла по стене, подтянула колени и обхватила их руками. Так и сидела, боясь пошевелиться, нанизывая весь вечер на нитку воспоминаний. Ее драгоценное ожерелье, которое можно носить всегда и везде, ведь никто его не увидит. Голос Стаса, его улыбка, смех, его запах, его сильные руки, колючий взгляд. Она плакала и смеялась от счастья, снова и снова облизывала губы, внушив себе, что там еще остался вкус его поцелуя и, если зажмуриться и хорошенько распробовать, воспоминания станут ярче.
Она просидела так довольно долго, пока из отдаленного шума попсы из телевизора ее не вырвал знакомый писк. Телефон Стаса! Ну конечно, он ведь поставил его на подзарядку! И вотзабыл.
Влада бросилась на звук, оказалась в комнате брата. Телефон Стаса лежал на столе и светодиод пульсировал синим. Она присела рядом, гипнотизируя телефон взглядом. Модель дорогая и новая. Но уже с трещиной на весь экран. За Стасом водилась привычка чуть-чтошвырять его подальше. Иногда казалось, что именно так ему становится легче справиться с очередным приступом злости. К счастью, в последнее время этого почти не случалось. До сегодняшнего дня.
Она присела за стол, потрогала пальцами холодную металлическую поверхность, улыбнулась. Ну вот, она держит его телефон, его вещь. Стас скоро вернется за ним. И... что тогда?
Все будет хорошо, рассудительно и с улыбкой сказала она прямо в глаз синего огонька. Теперь все будет хорошо.
Влада сложила руки на столе, устроила поудобнее подбородоки замерла, прислушиваясь к каждому шороху в тишине. Пару раз вскидывалась, когда на площадке слышалась возня, но в дверь никто не позвонил.
Когда она открыла глаза, за окном уже плескалось яркое утро. Влада потерла глаза, посмотрела на телефон и вынула кабель зарядки. Подумала с минуту и включила экран. Простая черная заставка с каким-то металлическим логотипом, куча ярлыков. В уголкеиконки входящих сообщений, вызовов и «конвертик» письма в почте. Влада погасила экран. Она не станет лезть в его личное. Что бы там ни былоей это совершенно не интересно. Сейчас нужно привести себя в порядок, ведь Стас придет с минуты на минуту. Наверняка о телефоне вспомнил только уже когда был дома. Решил отложить до утра. Возможно, уже где-то на подходе!
Она как сумасшедшая влетела в ванну и даже не стала закрывать двери, боясь не услышать звонок в дверь. Выкупалась, постоянно красней от мысли, что вчера он тоже принимал здесь душ. Вымыла волосыи только потом заметила джинсы в «стиралке».
Ты точно сегодня придешь, Стас, сказала так, будто он мог слышать.
Развесила его джинсы на сушке, старательно разглаживая все морщинки.
Приготовила завтра.
Приготовила обед для родных.
Ответила на звонки от отца и Артема, пообещала ждать их к семи.
Слушай, Влада, этот Стасон больной ублюдок, было первым, что сказала Настя, когда позвонила снова. К тому времени стрелки часов перевалили за два часа дня. Козлина редкостная.
Не звони мне больше, механическим голосом сказала Влада. Я больше не хочу с тобой общаться.
Три часа.
До пяти она на автомате доделывала реферат, вычитала ошибки.
До семи зачем-то делала презентацию. Это будет на «отлично».
Ближе к времени приезда родителей выгладила и сложила джинсы Стаса, спрятала их в пакет и сунула под кровать. Туда же положила и телефон, предварительно его выключив. Она пообещала, что никто не узнает, что он был здесь. Его телефон и тем более одежда могут вызывать ненужные вопросы.
В восемь, когда на улице уже стемнело, вернулись родители.
Она накрыла на стол, улыбалась, кивала, выслушивания материнский щебет о том, что вишенку, которая приболела после заморозков, они все-таки спасли и та щедро цветет.
Все в порядке? спросил Артем, когда время подвинулось к полуночи. Влада как раз готовилась спать, но долго стояла перед зеркалом в ванной, елозя во рту зубной щеткой. Ты весь день какая-то потерянная.
Все хорошо, соврала она. Растянула губы в притворной улыбке. Голова болит.
Хочешь завтра от школы откосить? вскинул бровь брат.
Нет, просто немного заморочилась с этим рефератом.
Золотая медаль у тебя в кармане, курносик. Артем пожелал ей спокойной ночи и закрылся в комнате.
Она долго лежала в постели. Не помогала интересная книга, не помогал интернет. Не хотелось совсем ничего. В голове толкались мысли одна другой бредовее: может быть, что-то случилось и Стасу нужна помощь? Или он приходил, а она не услышала звонок? Вода в ванной так громко шумела, что даже с открытыми дверьми... Может быть тот шорохстук открытой двери?
Полночь.
Стас не пришел.
Она проплакала пол ночи. Закусила зубами подушку, чтобы заглушить всхлипы.
Занятия в школе тянулись мучительно медленно. Защита реферата прошла блестяще, учительница нахваливала и то и дело всплескивала руками, приводя «отличницу Егорову» в пример менее старательным ученикам. А в конце дня, когда Влада собиралась домой, ее задержала учительница английского и со сверкающими от счастья глазами сообщила, что ее и еще шестерых учеников отобрали по программе обмена и ее ждет целый месяц в одной из престижных школ Лондона!
Я знала, что ты далеко пойдешь, сказала Татьяна Сергеевна. Правда, будут некоторые денежные издержки на оформление документов, но ничего такого, что не по карманам твоему отцу.
Влада изо всех сил старалась изобразить счастье, но ничего не получалось. В конце концов, когда стало ясно, что учительница просто так не слезет, сослалась на головную боль и бессонницу из-за предстоящего окончания школы и оценок. Это подействовало: Татьяна Сергеевна пожалела ее, но не преминула напомнить о том, что эта поездкабольшая ответственность, и к ней нужно отнестись со всей серьезностью.
Влада не выдержала и сбежала, глуша топотом шагов несущиеся вслед слова.
Вернулась домой и, не задумываясь над последствиями, сложила вещи Стаса в рюкзак. Она должна увидеть его, хотя бы просто узнать, что с ним все в порядке и он не прикован к постели в какой-то больнице. Сердце бешено грохотало в груди.
Онегины жили в дорогущем районе столицы. Добираться туда не имеющим своего транспорта было проблематично, но об этом Влада думала в последнюю очередь. Час на метро, еще полчаса на электричке и еще полчаса пешком. Они гостили у Стаса раза три, и то, когда его семья отдыхала в теплых странах. Но Влада хорошо запомнила его домсамый большой в округе, за трехметровым каменным забором, с воротами, увитыми бронзовыми виноградными лозами.
На звонок в домофон ответил охранник. Меланхолично спросил, кто она такая и зачем пришла. Влада ответила и вскоре ворота отъехали в сторону.
Мысли о том, что она поступает неправильно, не было. Была отчаянная вера в то, что Стас в ней нуждается. Что-то случилось, иначе бы он дал о себе знать. Хотя бы как-нибудь.
На пороге ее встретила высокая женина в дорогой брючной «тройке» с короткой прической на безупречно выкрашенных в винный цвет волосах. Тот же взгляд, что и у Стаса: колючий, оценивающий.
Влада Егорова, сказала она, растягивая ее имя по слогам. Чуть отошла от двери, предлагая войти в дом. Ну и сколько тебе лет, солнышко?
В октябре будет семнадцать. Вымама Стаса?
Зови меня Вероника, предложила та. Уже когда Влада оказалась в холле, спросила:Значит, тебе шестнадцать, Влада. Какие у тебя дела к моему сыну? Надеюсь, он не заделал тебе ребенка?
Влада поморщилась. Эта «Вероника» ей определенно не нравилась. Веет от нее какой-то надменностью, холодом. Не удивительно, что Стас так старательно избегает разговоров о своей семье.
Нет, Влада выдержала ее взгляд. Стас друг моего брата. И он... очень выручил меня. Я принесла его вещи. С ним все хорошо? Он несколько дней не приходит за ними и я... немного волнуюсь. Извините, что вот так пришла. Без приглашения.
Вероника вскинула бровь, и теперь в ее взгляде вспыхнул хищный азарт.
Мой Стаси вдруг выручил такое милое солнышко? Я определенно не все знаю о своем сыне.
Я могу его увидеть? Он... дома?
Влада мысленно упрашивала провидение, чтобы с ним все было хорошо. Пусть эта крашеная мадам скажет, что он не лежит в реанимации и его не похитили вымогатели, или и того хуже.
Он в полном порядке. Женщина кивнула в сторону широкой дубовой лестницы. Третий этаж, вторая дверь налево. Кажется, собирался поспать, так что не стучи, если не хочешь его разбудить.
Влада еще раз извинилась за вторжение, поблагодарила за помощь и гостеприимство и, окрыленная новостью о том, что ни одно из ее худших опасений не оправдалось, побежала по лестнице.
А вот и та самая комната.
Влада потихоньку надавила на ручку, толкнула дверь вперед, увеличивая пространство ровно настолько, чтобы хватило проскользнуть внутрь.
Блядь, шикарно сосешь... донесся до ее слуха хриплый голос Стаса. Глубже. Еще. Пиздец, я бы долбил тебя в глотку весь день.