Трагедия, обрушившаяся на его голову три года назад, навсегда выбила почву у него из-под ног. Он почти потерял смысл в жизни. Потерял все. Он так и не смог смириться со смертью старшего брата, которого бесконечно любил, уважал и боготворил. Он подражал Уильяму, пытался обратить на себя его внимание, которое было отдано многочисленным гувернерам.
Их отец, не терпящий малейшего проявления чувств или слабости, воспитывал своих сыновей в суровости, а Уильяма как наследника вообще изолировал, чтобы никто не посмел плохо на него повлиять. Как будто Уилл был способен на дурной поступок.
Более честного, ответственного, справедливого и великодушного человека, чем Уильям Редфорд, Джек не знал. Они с младшим братом Майклом не раз пытались развеселить бедняжку Уилла и, обманом избавляясь от учителей, вызволяли его из классной комнаты, за что потом отец жестоко наказывал непослушных поркой. Уилл вырос настоящим мужчиной, получил хорошее образование и собирался жениться на любимой девушке.
Пока Джек не убил его
- Вы плохо себя чувствуете, лорд Стоунхоп? - прервал его мысли Бернард Уинстед, поглядывая на его задумчивое лицо и многозначительно кивнув на его полный бокал. - Вам не понравилось вино?
- О нет, все в порядке, - поспешно заверил он, отложив бокал. - Просто просто я не пью портвейн.
Он сам вдруг поразился над своими словами, ведь раньше вливал в себя все подряд, не задумываясь о качестве напитка. Главным критерием было, как скоро это поможет ему опьянеть.
- Может тогда предложить вам что-нибудь другое? - вежливо предложил Уинстед.
- Пожалуй, я подышу немного свежим воздухом, если вы не возражаете, - медленно проговорил Джек, ощутив вдруг необходимость выйти из этой комнаты. - Воздух в этих краях кажется таким чистым, что слегка кружится голова. После Лондона здесь чувствуешь себя как в раю.
- Это верно, - улыбнулся Уинстед и виновато пожал плечами. - Простите, но я не смогу составить вам компанию.
- Разумеется, я все понимаю. Вы только объясните, как добраться до вашего сада. Тетя Нэнси так много рассказывала о вашем знаменитом саде.
- Да, мой дорогой покойный зять превратил это место в настоящий цветник, а Алекс продолжает его дело. Но истинная красота сада раскрывается только днем.
- Непременно взгляну на ваш сад днем, но говорят, что в ночи сад открывается человеку с совершенно другой стороны.
Получив точные указания, как выйти к дверям сада, Джек с облегчение откланялся и медленно побрел по длинным коридорам, любуясь многочисленными картинами, которыми были украшены стены, затянутые темно-бордовым шелком. Клифтон-холл действительно был красивым домом. В нем царил уют и комфорт.
А еще здесь ощущалось некое неуловимое, но обволакивающее тепло, которое изумляло Джека. Поразительно, но даже сам дом очаровывал.
Какое странное место, словно оно было заколдованное. И люди жили здесь совсем не такие, каких он встречал раньше.
Покачав головой, Джек добрался до указанного поворота и вошел в небольшую слабо освещенную гостиную, но замер, увидев одиноко стоявшую возле приоткрытых французских дверей девушку в серебристом платье. В тусклом свете свечей он все же заметил ее бледное, несчастное лицо. Это была средняя Хадсон, та, которая так остро отреагировала на новости о соседском сыне Себастьяне. Она стояла в нерешительной позе, словно не знала: выйти ей на террасу или остаться внутри. Видимо чувства настолько сильно захватили ее, что она растерялась.
Все обитатели этого дома вызывали в нем симпатию. Они были бесхитростными, радушными и искренними, что встречалось крайне редко в высшем свете. Они понравились ему с первого взгляда, и Джек вдруг испытал желание помочь бедной девушке. Медленно шагнув к ней, он тихо заговорил так, чтобы не напугать ее, потому что она даже не заметила, что уже не одна.
- Мисс Виктория, как хорошо, что я вас встретил. Я хотел подышать свежим воздухом, и ваш дядя любезно объяснил, как мне выйти в сад, но у вас такой большой дом, что я, кажется, заблудился.
Девушка вздрогнула и резко повернулась к нему.
- Виконт Стоунхоп, - немного хрипло проговорила она, наклонив голову, и Джек с изумлением отметил, что она пытается незаметно вытереть слезы. Бедная девочка! Тем временем, немного овладев собой, она все тем же тихим голосом заметила: - Я не слышала, как вы подошли.
- Ну, так говорят все мои знакомые, - специально бодрым голосом сказал он, чтобы немного отвлечь ее. Девушка натянуто улыбнулась, и Джек решил, что она постепенно приходит в себя, чему был искренне рад. - С вами все в порядке? - осторожно спросил он, стараясь не задеть ее чувства.
Она поспешно кивнула.
- Да, все хорошо. Просто мне стало душно, и я захотела подышать свежим воздухом.
Правила приличия не допускали того, чтобы он, холостой мужчина, пригласил на вечернюю прогулку молодую незамужнюю девушку. Он не хотел навредить ей, поэтому предложил:
- Может мне прислать кого-нибудь к вам для компании? Может кого-то из сестер?
- О нет, - тут же отказалась Виктория, явно стремясь остаться одной еще на какое-то время. - Алекс явно сейчас не до меня, а Кейт слишком занята, пытаясь уследить за тем, чтобы вечер прошел идеально. Все должно быть идеально, - это ее жизненное кредо, знаете ли.
Кейт Так вот как зовут ее близкие! Чудесно, прелестно!
- Неужели это она так постаралась? - удивленно спросил он, ощутив неожиданно гордость и восхищение. - А разве не ваша тетя?..
Его прервал приятный низкий женский смех.
- Тетя? - переспросила она так скептически, словно он все еще верил, будто солнце вращается вокруг Земли, а не наоборот. - Да целый полк не способен справится с Кейт. Она обожает командовать и управлять всеми. Вместо того чтобы заняться собой, она сама отправилась в деревню, чтобы лично проследить за доставкой продуктов к ужину. Все ведь должно быть идеально. Такая уж наша Кейт.
Так вот откуда она шла, подумал Джек, взглянув на элегантную прическу Виктории, в волосах которой были вплетении серебристые ленты. И только тут понял, что это те самые ленты, которые сжимала в руках Кейт нынче утром. Значит, она занималась домашними делами, прослеживала за доставкой продуктов, да еще по дороге купила сестре ленты. Какая практичная и деловитая!
Занималась несколькими делами одновременно, чтобы не тратить попусту время. Джек не удивился бы, если бы обнаружил у нее в кармане еще и семена каких-нибудь цветов для младшей сестры. Она любит опекать, командовать и лично заниматься всеми делами. Восхитительно! Что еще он узнает о ней? Ему вдруг с нетерпением захотелось узнать о ней все.
- Вам нравится у нас? - привлек его внимание тихий голос.
- Да, благодарю, - ответил он, нисколько не кривя душой. - Никогда еще так увлекательно и приятно не проводил время.
- Скоро в гостиной начнутся танцы. Наша Алекс изумительно играет на фортепиано. У нас на вечер запланированы еще и танцы.
- Их организатором тоже выступает ваша сестра?
Девушка покачала головой.
- Тут вы ошибаетесь. Наша мама была законодательницей истинных деревенских развлечений.
Она вдруг вновь погрустнела, и Джек понял почему.
- Простите, я не хотел воскрешать прошлые воспоминания. Я слышал о ваших родителей и искренне сожалею о вашей утрате, хотя ни одно слово не сможет в полной мере залечить ваши раны.
Девушка как-то странно посмотрела на него, и Джеку показалось, что ее пронзительные глаза пробираются ему в самую душу, нащупывая его раны.
- Вам не за что просить прощение, - наконец произнесла она, сжав руки и подняв к нему свое невероятно красивое лицо. И Джек вновь изумился тому, что при виде этой божественной красоты у него не колотиться сердце так, как при виде ее старшей сестры. - Хоть наши родители и умерли давно, мы все еще пытаемся привыкнуть к этой мысли. Спасибо вам за ваши слова.
Джек на самом деле понимал горечь её утраты. И ее боль. Он вдруг посерьезнел и выпрямился.
- Что ж, не буду мешать вам наслаждаться вечерним воздухом. Мне пора вернуться. Удачной прогулки.
- И вам того же, милорд.
Она хотела уже выйти в сад, но ее остановил голос Джека.
- Только пообещайте, что подарите мне танец, когда вернетесь.
Она обернулась и, несмело улыбнувшись, кивнула:
- Обещаю.
А затем скрылась за прозрачными дверями. Джек какое-то время стоял в пустой комнате, пытаясь переварить информацию, которую только что получил, и хотел понять, как следует ее использовать, чтобы добиться своего.
Итак, Кейт любит командовать и искренне заботиться о своих близких, ради которых сама ходила по магазинам. Самоотверженная и немного даже безрассудная, учитывая то, что она делает все, не заботясь о своей безопасности. Ей следовало бы взять с собой лакея, посещая деревню, а она вела себя так, будто ничего не боялась.
Хоть наши родители и умерли давно, мы все еще пытаемся привыкнуть к этой мысли.
И с ранимой душой. Смерть родителей объясняло причину того, что она до сих пор не замужем, хотя прошло достаточно времени. Видимо, раны на душе все еще не зажили, поэтому она так и не раскрыла никому свое сердечко.
Или дело было в другом?
В любом случае ей не понравятся грубые ухаживания, потому что она тонка натура. Значит, нужно придумать, как снова незаметно украсть у нее поцелуй. И на этот раз так, чтобы это понравилось и ей.
Джек повернулся, чтобы пойти в гостиную, но вдруг замер, увидев, как сама Кейт стремительно и в то же время грациозной походкой направляется к нему. И еще не успела подойти к нему, как с ходу гневно произнесла:
- Я слышала голоса. С кем вы разговаривали?
- Я
Но она даже не дала ему договорить.
- Виктория чувствовала себя неважно и вышла, чтобы прийти в себя. Ведь это с ней вы разговаривали? Где она? Вы ее обидели? Что вы с ней сделали?
Ее глаза горели таким неподдельным презрением, гневом и ужасом, что Джек вдруг с изумлением понял: она его ненавидит! Но за что? За то, что он поцеловал ее? Она что, считает, будто он монстр, способный набрасываться на любого?
Она не доверяла ему и не поверит ни одному его слову.
- О, мисс Кэтрин, подождите, - попытался прервать ее Джек, приподняв руки, чтобы остановить поток несправедливых обвинений. - Вы что же, полагаете, что я мог обидеть вашу прелестную сестру?
Его вопрос еще больше разозлил ее, потому что у нее опасно сузились глаза.
- Могли? - с усмешкой переспросила она. - Да вы только на такое и способны!
- Погодите, вы ведь не серьезно это говорите
- Я вполне серьезна! - Она стояла прямо напротив него, тяжело дыша. Оглядев пустую комнату, она вновь вперила в него свой разгневанный взгляд. - Мы одни и можем говорить откровенно, так? Вы хам, самовлюбленный, невоспитанный наглец и совсем не джентльмен. От вас можно ожидать чего угодно. Уж я-то это знаю, и уверена, что вы вполне способны обидеть мою сестру.
- Так, - задумчиво протянул он, нависнув над ней. - Вы все это поняли по нашему утреннему поцелую?
Ему доставило огромное удовольствие смотреть, как густо она при этом краснеет, так что, казалось, от ее щек сейчас пойдет пар. Она сделала шаг назад и тихим голосом предупредила:
- Не смейте говорить об этом!
- Почему же? - почти ласково осведомился он, любуясь ее потемневшими глазами, и слегла дрожащими губами, к которым снова отчаянно хотелось припасть. Вместо этого, вынужденный сдерживаться, он дерзко добавил: - Вам не понравился наш поцелуй? Я был от него в полном восторге и хотел бы
- Я вас предупреждаю! - вновь грозно прервала его девушка, еле сдерживая ярость. - Вы находитесь в моем доме и пытаетесь оскорбить меня.
- Разве это оскорбление? Я думал, что девушка должна быть польщена, если ее целуют за ее красоту и магнетизм.
Она на секунду опешила от его дерзкого замечания.
- Вы считаете, что я должна прыгать от счастья только потому, что вы меня поцеловали?
- Нечто в этом роде, - бесстрашно признался он, даже не боясь грома, который может обрушиться на его голову за провокацию. - Хотя, я бы не советовал так бурно выражать свои чувства.
- Знаете что? - неожиданно спокойно проговорила она, хотя руки ее были по-прежнему сжаты в кулаки. Она явно пыталась сдержать себя из последних сил, чтобы не дать ему пощечину, хотя если бы она подошла к нему, он мог бы потерять голову. Окончательно. - Ради вашего дяди и тети я притворюсь, что ничего этого не слышала, а также забуду утреннюю неприятную сцену. Но если в следующий раз вы позволите себе зайти также далеко, я вынуждена буду ответить на оскорбления.
Джек на миг восхитился ее смелостью и умению давать отпор, причем в такой холодно-высокомерной манере, что могла бы позавидовать любая царская особа. Она умела держать любой натиск, но эта маска холодности не шла ей. Он хотел снова увидеть в ее глазах огонь. Наклонив вперед голову, он медленно заговорил:
- Учтите, мисс Кэтрин, что вы тоже весьма вольно распоряжаетесь словами, и некоторые мне очень не нравятся. Вы посчитали нашу утреннюю встречу неприятной, но я так не считаю. Я всегда буду помнить об этом. - Он вдруг шагнул к ней и низким голосом добавил: - Кроме того, позволю обратить ваше внимание вот на что. Не стоит говорить мужчине о том, что его поцелуй вам не понравился. Это настоящий вызов, а мужчина всегда с величайшим удовольствием принимает подобный вызов и стремится доказать леди, что она не права. Как она не права.
Сладко улыбнувшись ей, он развернулся и зашагал прочь, испытывая безграничное чувство довольства, что было не к лицу джентльмену. Вы не джентльмен, - заявляла она не раз. Да, когда дело касалось ее, он забывал обо всех правилах хорошего тона. Она сама виновата в том, что он ведет себя не как джентльмен. Но заставить ее потерять дар речи многого стоило.
Командирша Кейт, - про себя улыбнулся Джек. - Посмотрим, как ты ответишь мне в следующий раз. Когда я все же поцелую тебя.
***
Кейт не представляла, что может когда-нибудь испытывать подобный гнев, но ее всю трясло от возмущения, злости и желания убить. Ножом проткнуть толстую шкуру! Или лучше шпагой и насквозь. Какой наглец! Развратник! Негодяй!
Господи, - вознесла она короткую молитву про себя, - чем я провинилась перед тобой? За что ты послал мне его? В воскресенье я не пошла в церковь? Но мне было так худо, что я даже с постели не могла подняться.
Ко всему прочему он посмел угрожать ей! Да она убьет его прежде, чем он коснется ее!
Тяжело дыша, Кейт попыталась успокоиться и взять себя в руки. И вспомнить, зачем пришла сюда. Она ведь искала Тори, с которой сегодня творилось нечто нехорошее. А тут еще этот самодовольный тип!
Боже, - заскрежетала зубами Кейт, только его ей сейчас не хватало. И не хватало ещё, чтобы он начал приставать и к Тори. Если он хоть пальцем попытается тронуть ее сестер, она на самом деле выберет вариант со шпагой. Он опасен, поняла девушка, и, решив не терять его из виду, побрела за ним в большую гостиную.
Он как раз стоял рядом с дядей Бернардом и графом Ромней и о чем-то с ними разговаривал. Чудесно, в ближайшие десять-двадцать минут он не будет представлять собой угрозу для ее душевного равновесия. Вздохнув с облегчением, девушка подошла к тете. Джулия улыбнулась племяннице, и Кейт снова ощутила ту признательную, преданную любовь к тете, которая после смерти родителей стала ей настоящей поддержкой и опорой. Как жаль, что у дяди с тетей не было своих собственных детей.
- Дорогая, вот ты где. Думаю, пора устроить танцы. Где Алекс? Пусть она сыграет на фортепиано. Я так люблю ее исполнение.
Вскоре Алекс уселась за фортепиано, и пока выбирала себе ноты, желающие потанцевать разбились на пары. Дядя Бернард пригласил на танец графиню Ромней, элегантную женщину, ровесницу тети Джулии. Райан Кэвизел протянул руку виконтессе Харлоу, его отец лорд Кэвизел подошел к жене викария миссис Хауэлл, а граф пригласил леди Кэвизел.
Неожиданно взгляд Кейт остановился на Стоунхопе, который ленивой походкой, в которой, однако скрывалась властность, сила и уверенность, направился прямо к ней. У нее замерло сердец!
Он ведь не может в серьез решить, что после всего произошедшего она согласиться танцевать с ним!
Но к своему ужасу она не могла оторвать взгляд от его пронзительных серо-карих глаз. Он был таким красивым с чеканными чертами лица, слегка смуглой кожей и темно-каштановыми волосами. Она не могла пошевелиться, захваченная им, ощущая, как что-то сжимается в груди и приносит ей непонятный восторг.
Каким-то непостижимым образом он вызывал в ней острые, почти болезненные чувства. Это на самом деле пугало, потому что Кейт не могла подавить их в себе. Слишком велик был страх снова поддаться обаянию мужчины и быть растоптанной его жестокосердечностью и безразличием. Горькое прошлое научило ее сомневаться в искренности любого мужчины. Ошибки она больше не совершит. Никому не позволит причинить себе боль, от которой хотелось умереть.