Я шикнула, взмахнув рукой, потому что не хотела слушать объяснения охранника. Возможно, я и обижала его своим поведением, но мне было глубоко на это плевать.
Они мне не друзья, сквозь зубы процедила я.
Никто из них не был мне нужен. Я хотела, чтобы рядом со мной был только один человек. Но он уже ушел. Я знала, что Алистер уехал. Всех ихвсех этих фальшивых приятелей, которые даже не знали моего имени, работавшим здесь громилам приходилось принудительно разгонять. А тот единственный, который знал меня лучше всех, он просто ушел быстро и незаметно.
* * *
Полента с тунцом, яйцом пашот и соусом песто, четко и собранно вымолвила горничная, поставив перед моей матерью тарелку с основным блюдом на завтрак.
Мама критично окинула еду взглядом и, даже не подняв глаза на молодую девушку в униформе, строго спросила:
В этот раз ты не забыла предупредить повара о винном уксусе, Франческа? она поморщила носом. Терпеть его не могу.
Нет, синьора.
И тунец нарезан тонкими полосками, как я люблю?
Да, синьора.
Франческа была, как и всегда, чрезвычайно опрятна, аккуратна и сосредоточена. Она взглянула на каждого члена нашей ненормальной семьи, собравшейся за одним столом, и, получив молчаливый ответ от Гералда, что может быть свободна, отправилась обратно на кухню.
Моя матькак же меня бесила эта женщина! забыла, по всей видимости, что еще совсем недавно она и не знала о роскошной жизни в особняке с полдесятка прислуг, которые прибегают по первому зову, поскольку получают приличное жалование. Моя циничная и эгоистичная мать просто забыла о том, как нам было тяжело. Она забыла о том, что такое не доедать и не досыпать, быть «вторым сортом» для тех, кто богаче, у кого полно власти. Моя мать вычеркнула из своей крошечной памяти, что такое быть обычным человеком. Я ненавидела ее, да. В какой-то степени это она виновата в смерти моего отца: он бы не заболел и не умер, если бы не вечные капризы матери. Она всегда была чем-то недовольна. Она хотела избавиться от него. Считала его обузой. Но правда в том, что мой отецСерджио Орландо Риццобыл лучшим человеком, которого я знала. Он был настоящим и умел радоваться жизни. Он заставлял меня улыбаться, заставлял меня смеяться неудачам в лицо и смотреть страхам в глаза. Папа всегда был на моей стороне, что бы ни случалось. И пока он был со мной, я знала, что не пропаду. А теперь Теперь мне так его не хватает! Не хватает его заботы, его любви, его отцовской опеки и его крепких искренних объятий.
Я ненавижу свою мать, да, потому что она отобрала у меня папу. Он ее до безумия любил, а она лишь вытирала об него ноги, словно о коврик. Мама прожила нелегкую жизнь, я была тому свидетелем, но сейчас она делала вид, будто росла аристократкой, и слуги в этом домелишь роботы, запрограммированные для выполнения ее прихотей.
Мне было стыдно перед Алистером за то, что он изо дня в день был свидетелем маминого поведения. Она ему, наверное, необыкновенно осточертела, но он молчал ради своего отца. Гералд и вправду был самоотверженно влюблен в свою новую жену. Я была бы рада, если бы они покончили с этим дурацким браком, и нас с Алистером больше никто бы не принимал за брата и сестру.
Шеридан-младший смерил глазами маму, положив в рот вилку с наколотым на нее кусочком сыра. Да, мне было ужасно стыдно. Я представляю, о чем он думал. И хоть позавчера вечером Алистер сбежал, разрушив планы около сорока подростков на шикарную ночь, мне было не все равно на него и на его мысли. Он избегал на меня смотреть. И ночевал-то он здесь только потому, что его отец настоял на семейном завтраке. Скорей бы все закончилось!..
Наконец, Гералд заговорил, первым разрезав гнетущую тишину.
Хорошо, что мы собрались все вместе, заметил он, ободряюще улыбнувшись единственному сыну.
Он отпил залпом полстакана апельсинового стакана, и одна из горничных в эту же минуту поспешила возместить потерю.
Расскажи, как твои дела, сынок? отставив вилку и нож, хозяин дома приготовился слушать.
Однако Алистер не спешил ничего говорить. Он по-прежнему не поднимал глаз ни на кого из присутствующих и молча доедал свой завтрак. Я чувствовала себя растерянной, в чем-то виноватой. Гералд многозначительно прокашлялся, не отводя напряженного взора от сына. Он смотрел исподлобья; его темные брови были вскинуты.
Алистер? все еще пытался быть любезным Шеридан-старший.
О чем ты хочешь знать, папа? вспыльчиво ответил Алистер, уронив вилку на тарелку и схватив чашку с блюдца.
Белоснежная скатерть покрылась несколькими свежими каплями крепкого эспрессо. Когда Франческа подалась вперед, чтобы приложить к пятнам салфетку, Гералд жестом руки остановил ее, а затем вновь посмотрел на своего взрослого ребенка. Ребенка, который больше в нем не нуждался и не спрашивал его советов. Наверное, именно это злило и выводило из себя Шеридана-старшего.
Я хочу знать, все ли в порядке начал он, но Алистер быстро его перебил:
Все отлично. Я, как и прежде, работаю генеральным директором в «BL». Ремонт в квартире, которую я снял, продолжается, пока все идет по плану. Мы с Лукасом еще не решили, кто из нас полетит в Нью-Йорк подписывать контракт. Но у него семья, и, скорее всего, эта участь выпадет мне. Этого достаточно? закончил Алистер свой едкий монолог.
Нью-Йорк? Он улетит в Америку? Надолго? Я не переживу разлуку с ним. Он может и дальше презирать меня, но здесь, в Риме. Я могу достучаться до него здесь, но не там. Для Алистера я всего-навсего глупая школьница, беззаветно в него влюбленная. Однако я в своем возрасте прекрасно понимаю, что долгие командировки ничем хорошим не кончаются.
Я сглотнула, постаравшись не выдать своего отчаяния. Гералд тем временем собрался было парировать сыну, но тут вмешалась моя мать.
Блэнкеншип. Ты все еще работаешь на Блэнкеншипа, усмехнулась она, посмотрев в окно, откуда открывался впечатляющий вид на фонтан.
Сводный братец громко опустил чашку на блюдце, и, я клянусь, что слышала, как заскрежетали от злости его зубы. Я целиком и полностью понимала его.
Впрочем, как и мой отец. Он работает на компанию, принадлежащую отцу Лукаса и отцам друзей Лукаса, проговорил Алистер отчетливо, слегка наклонившись, чтобы его мачеха уловила каждое чертово слово.
На агрессию своего пасынка мама ухмыльнулась, только и всего. Похоже, ее забавлял этот раздор.
Да, но твой отец купил виноградники на юге, и поэтому разбогател. У него есть свое дело, обманчиво ласково и приветливо говорила она. У него есть серьезный, успешный, развивающийся и очень прибыльный бизнес, кажется, мама буквально выталкивала из горла эпитеты, восхваляя богатого муженька. Я надеюсь, никто не забыл, чья это была идея
Моя мать, будто засмущалась и потупила глаза. Вытерев рот и бросив салфетку на стол, Алистер резко поднялся. Металлические ножки стула скрипнули об пол. Мама выдержала разъяренный взгляд пасынка с завидной уверенностью в себе. Ее спина оставалась идеально ровной, а плечивыпрямленными. Она вскинула подбородок выше, словно бросая Алистеру вызов. Я была ошеломлена и ничего не могла сказать. Я даже не решалась раскрыть рот, следя за безмолвным столкновением двоих членов объединенной семьи. Я буквально могла чувствовать, как электризуется воздух вокруг нас.
Алистер, предостерегающе произнес Гералд.
Ничего не изменилось.
Алистер! вскрикнул он.
Шеридан-младший повиновался и широкими шагами покинул кухню. Когда через пару долгих, очень долгих мгновений встала из-за стола я, мать меня одернула.
Куда это ты собралась? Сядь на место.
Я обратила на нее взор, но не стала подчиняться. Тогда Гералд адресовал мне недружелюбный тон:
Слушайся свою мать.
Последний раз я слушалась ее, когда мне было десять. С тех пор у меня выросла грудь и начались месячные, бесстрашно заявила я высокомерному идиоту.
А, когда повернулась, чтобы наконец уйти, за спиной послышалось шокированное аханье матери и грозная брань Гералда Шеридана.
Глава 7
Джоселин
Хорошо, что я всегда оставляла рюкзак в холле, прежде чем начать есть свой завтрак. Вообще-то я предпочитала начинать свой день в какой-нибудь стариной римской забегаловкеэто все равно было лучше компании моей матери. О Господи Стоило послушать радиоведущего, который предупреждал вчерашним вечером о сегодняшней ужасной жаре с самого утра. И его слова не были пустым трепом. Выбежав на улицу, я захотела снять с себя все. И это, могу поспорить, не помогло бы мне. Я посмотрела в сторону гаража, из которого неторопливо выезжал крупный и роскошный кроссовер Алистера. Сжав лямку рюкзака, я бойко зашагала вперед, готовая практически ко всему. Владелец машины, в которую я запрыгнула на ходу, в одно мгновение помертвел и побледнел от страха. Алистер совсем не ожидал, что неукротимая сводная сестра пойдет на такой отчаянный поступок. Тревога в его глазах быстро исчезла, и я так не сумела понять, перепугался ли Алистер от неожиданности, или боялся за меня.
Он схватился крепче за руль и немедленно ударил по педали тормоза. Автомобиль остановился уже за воротами. Те закрылись автоматически, пока Шеридан-младший собирался с мыслями. Он выглядел злым и жестоким, но все еще на меня не смотрел. А когда я нащупала ремень безопасности, вытянула его и защелкнула пряжку, Алистер повернул ко мне лицо, полыхающее от ярости.
Дважды я повторять не буду, едва сдерживая себя, изрек он. Вылезай из машины.
А кто же отвезет меня в школу? пожав плечами, наигранно оптимистично ответила я.
Костяшки пальцев Алистера побелели, стоило ему стиснуть руль еще сильнее.
Джонни или кто-нибудь еще.
Я делала вид, что все в порядке, что я весела и беззаботна, но внутри меня все было покрыто мраком. Он смотрел на меня сейчас. Я была почти уверена, что он разглядел эту темноту в моих глазах. Алистер буквально вглядывался мне в душу, я была для него просто открытой книгой. Это раздражало, но больше всегопугало. То, какой у него был взгляд, ужасало. Он все видел, он все знал.
В конце концов, он все-таки завел двигатель и поехал дальше. Его молчание убивало. Его равнодушие попросту сводило с ума. Я не знала, почему он так поступал. Почему иногда становился безжалостно холодным и притворялся, что меня вообще не существует.
Поговори со мной, стараясь справиться с предательской дрожью в голосе, выдавила я. Пожалуйста, не закрывайся от
Но Алистер не захотел больше ничего слушать. Он бацнул по стереосистеме, после чего из колонок вмиг зазвучала тяжелая музыка. Водитель немного убавил громкость, однако все равно разговаривать при таком звуке было невозможно. Именно этого Алистер и добивался. Ну что ж, ладно Я села ровно и скрестила руки на груди. Сколько нам еще оставалось ехать? Не больше двадцати минут. Я смогу это пережить. Если он не хочет говорить о произошедшем, да и ладно. Я тоже все забуду, как это сделал он. Как будто это так сложно Пришла пора обратить внимание на других парней, которые крутятся вокруг меня.
Именно.
Но, не выдержав и пары минут, я вырубила радио, стоило ведущему поприветствовать слушателей. Притормозив на светофоре, Алистер вытаращился на меня вопросительно и сердито. Он убрал правую руку с руля и прошелся ею по своим темно-русым волосам. Я тут же вспомнила, как приводила их в беспорядок позапрошлым вечером. Я не забывала этого ни на мгновение, но внезапно мое тело откликнулось на жест Алистера и освежило в памяти то, насколько обжигающими были прикосновения этого мужчины. Моего мужчины.
Господи, я ведь прекрасно понимала, что никто не сможет заменить Алистера! Я знала, что не смогу целовать никого другого. Не смогу любить кого-то еще. Я желала только Шеридана, только его.
Ты не можешь игнорировать меня вечно, раздался вдруг мой сдавленный голос.
Кажется, я уже и не контролировала, что говориласлова сами вылетали изо рта.
Скажи что-нибудь Закричи или еще что-то. Но перестань молчать.
Мне пришлось ждать долгих пятнадцать секунд, прежде чем Алистер отреагировал. Автомобили, стоящие впереди, двинулись с места. Машина Шеридана тоже плавно тронулась.
Хочешь поболтать? с вызовом отозвался Алистер; в голосе его слышалась сталь. Хорошо, давай поболтаем.
И потом он неожиданно свернул налевов сторону шоссе. Мы ехали быстро, а у меня ничего не получалось вымолвить. Я просто не понимала, что задумал Алистер. Он, почти всегда такой сосредоточенный и отчужденный, в данный момент вел себя довольно странно. Он стал проявлять некую импульсивность; изредка его губы искривляла едва заметная ухмылка.
Алистер
Помолчи! строго отрезал он, а после остановился на обочине оживленной дороги.
Выйдя из кроссовера, Алистер обогнул его. Распахнув пассажирскую дверь, он сам отстегнул ремень безопасности и заставил меня выйти из машины. Я мгновенно позабыла о невыносимой жаре, о том, что опаздываю на занятия, и о том, что на моем телефоне точно не менее десяти пропущенных звонков от Исайи. Куда-то улетучились все переживания о реакции Алистера, когда он узнает об этих звонках. Возможно, мне было страшно, что ему будет начхать на это. Я куда сильнее боялась равнодушия Шеридана-младшего, чем собственной смерти.
Хочешь, чтобы я излил тебе всю хрень в своей голове? с нажимом вопросил он, тыча в меня указательным пальцем. Отлично! Алистер развел руки в стороны. Тогда слушай!
Я была практически приклеена к его машине, боясь пошевелиться. Черт знает, почему. Когда Алистер выходил из себя, я потом страдала от боли, которую он мне причинял. Он сам не осознавал, когда превращался в чудовище. Он раздирал мое сердце своей яростью, своей ненавистью, своей нелюбовью.
Что-то мне подсказывало, что сегодня придется ждать того же.
Я и подумать не мог, что очередная интрижка моего отца перерастет в брак. В настоящий, черт подери, брак с твоей матерью! его пробило на короткий истерический смех. Ты можешь себе это представить?! Я не мог даже предположить, что, познакомившись с Моникой на проклятом сайте знакомств, мой старик действительно захочет чего-то большего. Я не думал, что он перевезет ее вместе с прицепом, он брезгливо направил на меня ладонь и, поморщившись, закончил:из деревни!
Когда он отвернулся от меня, демонстрируя напряженную мускулистую спину, я осмелилась ему возразить:
Я росла в городе.
Тогда он обернулся обратно, буквально подлетел, выставив одну ладонь вперед. Будто бы собирался сжать пальцами мою шею. Будто бы ему донельзя страшно хотелось меня убить.
Мне не нужны твои комментарии! взревел Алистер.
Я на мгновение зажмурилась, а когда снова открыла глаза, увидела перед собой измученного парня. Казалось, что-то раздирало его изнутри. Казалось, что-то не давало ему покоя, и он вынужден был выплеснуть на кого-нибудь все свое отчаяние, все исступление.
Перестань на меня орать! прокричала я, оттолкнув Алистера от себя, поскольку он стоял слишком близко.
Он очень тяжело дышал. Я была уверена, что его сердце бьется, подобно моему, как барабан. Продолжая молчать, он ослабил узел темно-серого галстука. Что у него, что у меня дыхание восстановилось далеко не сразу, но когда это случилось, Алистер растерянно взлохматил рукой свои волосы. Он отворачивался и поворачивался, свирепо глядя на мое лицо, снова, снова и снова. Он просто не мог найти себе места. Все шагал взад и вперед как заведенный.
Я бы хотел беспокойно начал мужчина, которому принадлежала вся я.
Он темпераментно выругался, даже не сделав попытки замедлить шаг. Взмахнул рукой, но не смог ничего сказать. Вскоре он остановился и, возвысившись надо мной, стал произносить звук за звуком с расстановкой, точно разжевывая каждое слово:
Я был бы действительно счастлив, не будь тебя и твоей чертовой мамочки в нашей с отцом жизни. В нашей жизни. В моей, выронил он чуть громче, выстроенной и распределенной жизни!
Я почувствовала, как в тот же момент мои глаза наполнились слезами. Мне пришлось приложить немало сил, чтобы не позволить им пролиться. Я выдохнула и плотно закрыла веки, тогда как Алистер возобновил тему, которая прямо-таки распарывала мне внутренности.
Это было ошибкой. Он объяснился:То, что произошло той ночью Это ничего не значит!
Тогда почему ты кричишь? отважилась спросить я. Почему выходишь из себя?
Алистер и вовсе взбесился и вдруг ударил ладонью по крыше машины, чем безумно меня напугал. Я едва дышала, когда он склонился ниже, чтобы прошипеть сквозь зубы:
А какого хрена ты действуешь мне на нервы?!
Я грубо и дерзко отпихнула его от себя, неистово прокричав:
Лучше бы и вправду нам не знать друг друга!
Он смотрел на меня пристальным, немигающим взглядом.
Я правда ненавижу тебя! А после я отчеканила, жестикулируя рукой с соединенными пальцами:Ненавижу. Тебя.
Алистер неоднократно кивнул, спрятав ладони в карманах светло-серых брюк. Он вспотел. Мне с самого начала было непонятно, зачем он надел облегающий блейзер поверх рубашки. Зачем в такую жару он так стремился соблюдать дресс-код? Наверняка ему было чрезвычайно важно следование правилам, которые он сам создал для самого себя. И я любила этого педанта. Я всем сердцем любила его. Своими словами он калечил и разбивал меня, но я не могла прекратить зависеть от него. Он воистину был моим наркотиком. Моим кокаином.