Телефон пиликнул, оповещая о новом сообщении. «Аурелия» вошла в порт. Наконец-то! Из-за шторма капитан Нойлз опоздал почти на сутки. Джон уже начал волноваться. Поврежденияу яхты несерьёзные. На устранениеполомок понадобится всего два-три часа. Отличные новости.
Дорожный указатель сообщал, что Джон въезжает в Ганновер. Он в который раз за полтора часа пути скосил глаза на свою пассажирку.
Кажется, она задремала. Что ж, даже лучше, что София расслабилась. Тем проще будет снова выбить её из колеи. А это необходимо, чтобы она ответила правдиво на его вопросы.
Въехав в город, Джон закрутил головой по сторонам в поисках приличного ресторанчика. Наконец взгляд зацепился за уличное кафе, вывеска на котором сообщала: «Американская кухня». То, что надо. Он вывернул машину на парковку.
Девчонка проснулась и сонно заморгала. Но, осознав, где и, главное, с кем рядом она находится, снова превратилась в испуганного воробышка и сжалась у двери. Инстинктивно стараясь держаться на максимальном расстоянии от Джона.
Он припарковал свой внедорожник и повернулся к Софии.
Пошли, скомандовали, не оборачиваясь, вышел из машины.
Он был уверен, что она последует за ним. За время пути девчонка достигла нужного состояния и расколется, как только он надавит. Слегка. Этого будет более чем достаточно.
Под широкими зонтами стояли деревянные столики с деревянными скамейками. Почти половина оказалась занята. Джон выбрал стол и указал поникшей Софии на место напротив. Она опустилась на скамейку с таким видом, словно её привели на эшафот.
К ним тут же подскочила шустрая официантка в короткой пышной юбке и белой блузке с глубоким декольте. Кэлтон заказал стейк, обжаренные ломтики картофеля и свежевыжатый сок. За пять недель он успел соскучиться по человеческой еде.
А вы что желаете? обратилась официантка к Софии.
Ничего, спасибо, девчонка опустила глаза, но Джон успел поймать жадный взгляд, которым она скользнула по меню.
Он усмехнулся про себя. Гордая соплячка. Голодна, но не хочет просить у него.
Девушке то же самое, распорядился он. И на слабые попытки Софии отказаться от обеда возразил. Вычту из твоей зарплаты.
Ух, эти её глазищи. Так и зыркает. Зацепилась за слово «зарплата». Взгляд загорелся надеждой, что её не прогонят.
Почему же ей так важна эта работа? И какую цель она преследует?
Ну что ж, сейчас он послушает версию девчонки. Джон отпил сока и скомандовал:
Рассказывай. Всё и с самого начала.
11
Ну я и рассказала. Всё и с самого начала. И про брата с его невестушкой, и про тётю Катю с Вильгельмом, и про Адама с Мередит. Всё, что произошло со мной за последние недели.
Джон слушал молча, только кивал иногда, то ли моим словам, то ли собственным мыслям. Я так и не поняла, поверил он мне или нет. Но дослушав до конца, коротко велел:
Ешь, и сам принялся за стейк.
Я старалась медленно и аккуратно отрезать маленькие кусочки. Сдерживалась. Тогда как хотелось вгрызться в сочное мясо и насладиться его ароматом. Готовили тут по-настоящему вкусно. Пальчики оближешь. Но я робела. Да это было именно то чувство, что охватывало меня в присутствии Джона. Робость.
Он подавлял меня своей властностью, возрастом, мужественностью, харизмой. Тем, как скептически он вскидывал бровь, когда слышал новую информацию.
Я чувствовала себя нашкодившей школьницей в кабинете директора. Так и тянуло выпрямить спину и сложить ладони на коленках, обтянутых школьной формой.
Это было просто наваждение какое-то. Он и пугал, и притягивал меня одновременно.
Я видела, что Джон устал. Его лицо осунулось. Под глазами пролегли серые тени. А ведь мы всего часа два как в пути.
Он ещё не оправился от операции и быстро терял силы. Адам мог быть каким угодно сыном, но в одном он правя нужна Джону. Чтобы помогать и заботиться, пока Джон не восстановится окончательно. А ещё Мне хотелось остаться рядом с ним. Помочь. Поддержать. Придать ему сил.
Мистер Кэлтон, я сказала это, прежде чем успела подумать, и тут же оробела.
Он вскинул на меня взгляд. Ожидающий. Оценивающий. Недоумевающий. Словно букашка какая у него под ногами заговорила.
Я откашлялась, чтобы голос не подвёл, зажмурилась и выдала.
Позвольте, я сменю вас за рулём. До Кале ещё далеко, а вы усталик концу разговора мой голос был еле слышен.
Кэлтон выждал ещё несколько мгновений, ожидая продолжения. Когда его не последовало, бросил резко и ёмко. Одно только слово.
Нет.
Меня будто холодом обдало. Арктическим. И я, как Амундсен на вмёрзшем в лёд кораблене могу двинуться с места. А рядом опасный полярный медведь.
Отпила сока, чтобы прогнать горечь обиды, что текла ручейком по губам. Вот зачем он так? Я же помочь хочу.
Больше Джон ничего не говорил. А я не решалась спрашивать. Его «нет» было таким красноречивым, что я не рискнула больше нарываться.
Кэлтон расплатился за наш обед и оставил девушке щедрые чаевые. Может, он и грубиян. Но жмотом точно не был.
Он поднялся из-за стола и размашистым шагом направился к машине. А я замешкалась. Очень хотелось в туалет.
Кэлтон обернулся один раз, уже у внедорожника, когда нажал кнопку сигнализации. Заметив, что я всё ещё топчусь у входа в кафе, вскинул бровь треугольничком. И я послушно засеменила к нему.
Уже на подходе возмутилась собственной бесхребетности. Вот что за тварь я дрожащая, если даже в туалет права сходить не имею? Пока шла к нему, настраивала себя на внутренний отпор. А главноепыталась воззвать к собственному здравому смыслу. Это ж сколько ещё терпеть придётся. Когда теперь Джон решит остановиться.
Я взрослая, современная, уверенная в себе женщина.
Накручивала себя и настраивала. Все эти два десятка шагов. А когда дошла до него, снова начала мямлить.
Мистер Кэлтон, можно я можно мне в дамскую комнату?
Звучало жалко. Снова напроказившая школьница извиняется перед директором.
Мисс София, вы можете не спрашивать у меня разрешения каждый раз, как вам приспичит сходить в туалет.
Спасибо, я развернулась и помчалась обратно в кафе. Старалась сделать всё как можно быстрее. Почему-то было страшно, что он уедет без меня.
Но к моему большому облегчению чёрный внедорожник стоял на прежнем месте. А Джон сидел за рулём и разговаривал с кем-то по телефону.
Облегчение было столь явным, что я заулыбалась. Открыто и радостно. И в этот момент он повернул голову. Наши глаза встретились. Мои, цвета коры клёна, и егонебесно-голубые с острыми льдинками.
Разумеется, я первой опустила взгляд. Оробела. Мышкой прошмыгнула на пассажирское сиденье, пристегнула ремень безопасности. И застыла.
Джон молча завёл двигатель и вырулил с парковки.
Ехали не слишком долго, минут пятнадцать. Я заметила, что мы выехали за город. Пыталась любоваться видами Нижней Саксонии, но непроизвольно то и дело скашивала глаза на профиль своего работодателя.
Джон был очень привлекательным мужчиной. И очень взрослым. Посеребрившая виски седина. Сеточка морщин вокруг глаз. Всё говорило о том, что он намного старше меня. Сколько ему лет? Хорошо за сорок. Значит, лет на двадцать Блин, целая жизнь, как пропасть между нами.
Стоп! А почему это я думаю о разнице в возрасте? Какое мне вообще до этого дело?
Я перевела взгляд на руки Джона. Широкие крепкие, по-настоящему мужские ладони. Я вспомнила прикосновение его пальцев, чуть шероховатых. Чувствовать их на своей коже было приятно. По груди и плечам вверх побежали мурашки. Меня бросило в жар, хотя в салоне работал кондиционер.
Так, Горцева, стоп! Подобные фантазии до добра тебя не доведут. У этих американцев вообще с субординацией очень строго. Он твой наниматель. Работодатель. Босс. Начальник. К тому же он старше тебя на целую жизнь.
Очнись!
Действительно, глупо. Ведь вряд ли я ему могу понравиться. Он же миллиардер. А я Кто я? Неудачница по жизни. Скоро и дома своего не останется.
Маневр помог. Стало грустно и очень жаль себя.
С усилием снова перевела мысли в другую плоскость. Интересно, а чем он занимается?
Модная одежда? Нет. Глядя на его простые джинсы и футболку, сразу понятно, что нет.
Строительство? Я попыталась представить Джона в стильном костюме и белой каске со свёрнутыми в рулончик чертежами. Ближе, но всё же что-то не то
И тут за окном появились они. Огромные стальные птицы. Серо-бело-синих оттенков.
Мы что, в аэропорт едем? не сумела сдержать вопрос.
Уже приехали, лаконично ответил Джон и свернул с трассы.
Это был мой первый частный самолёт. И выглядел он, надо сказать, так, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Впечатляюще, одним словом.
Белый, а крыльячёрные, загнутые вверх по краям. И силуэт изящный, в отличие от «боинга», на котором я сюда прилетела.
Внутри была светлая мягкая кожа. Я опасливо опустилась в кресло. Джон уверенно, привычным движением сел напротив. Улыбчивая стюардесса спросила, какие напитки мы хотим, и сообщила, что сейчас взлетаем. Кэлтон милостиво кивнул, читая какие-то бумаги, разложенные перед ним на столике.
Самолёт ожил, словно просыпаясь ото сна, радостно загудел. Двинулся вперёд по широкой взлётной полосе. Сначала медленно, пробуя свои силы. А затем всё быстрее, радостнее, стремясь окунуться в небесную стихию.
Момент, когда самолёт отрывается от земли, я чувствовала всегда очень остро. Пальцы сами уцепились в кожу сиденья так, что костяшки побелели от напряжения. Веки опустились, отгораживая меня от внешнего мира. Погружая в царство звуков и скорости.
Боитесь летать? вырвал меня из транса голос Джона.
Я ничего не ответила, только кивнула.
Я тоже не в восторге от неба, хмыкнул он. Но лететь нам недолго.
Я даже глаза от удивления открыла. Джон Кэлтон только пытался меня отвлечь от неприятных ощущений? Но он уже на меня не смотрел, снова погрузился в свои бумаги.
Мне заняться было нечем, а в иллюминатор я смотреть боялась. Из него слишком хорошо видно, какая даль до земли.
Там журналы, он махнул рукой в сторону диванчика, на который я поначалу не обратила внимания.
Я отстегнула ремень безопасности и пересела поближе к журналам.
Стюардесса всё с той же неизменной улыбкой принесла ему апельсиновый сок, а мне вишнёвый.
Я сделала глоток и просмотрела обложки. Хм. Мода. Глянец. Гламур. Только на английском языке. Он что, здесь постоянно баб перевозит? «Ну разумеется, хмыкнул ехидный голос внутри меня, он же миллиардер, у него обожательниц, как у собаки блох».
Таких, как Мередит. Некстати вспомнились слова тёти Кати о том, что сначала она встречалась с Джоном, а затем переметнулась к его сыну. Я представила девушку здесь, на борту. Хрупкая, изящная, ухоженная, стильная, она идеально вписалась бы в обстановку. Не то что я
Настроение опять скользнуло под плинтус и отказывалось вылезать оттуда. Я сложила журналы аккуратной стопочкой и уставилась в иллюминатор. Даже страх отступил куда-то в тёмный угол, оказавшись беспомощным перед острым осознанием собственной никчёмности. Я ведь никогда такой не будуяркой, красивой, уверенной в себе. Мы с ним не просто из разных миров, мы с разных планет
И вдруг я забыла обо всём. Передо мной открылась потрясающая картина.
Внизу было море. Оно раскинулось серым покрывалом, омывая изрезанную линию материка, на котором виднелись более ровные линии городскихулиц.
Как же красиво.
В третий раз появившаяся стюардесса отвлекла меня от любования величественной панорамой. Она забрала стаканы и сообщила, что мы начинаем снижение. Я вернулась в кресло и пристегнула ремень.
12
В аэропорту нас ждал такой же чёрный внедорожник. Я даже подумала было, что Джон велел его перегнать сюда. Но потом поняла собственную глупость. Летели-то мы намного быстрее.
К тому же в машине сидел водитель.Ух ты! Кажется, его предки были индейцами. Я поняла, что совершенно невежливо пялюсь, только когда Джон подтолкнул меня в спину. Оказывается, я так и застыла в двери.
Ой, здравствуйте, от толчкапочти упала на сиденье и тут же вспомнила о вежливости.
Добрый день, мисс, сэр.
Кэлтон сел рядом со мной. Я заметила, что на какое-то мгновение брови водителя изумлённо приподнялись, но лицо тут же приняло прежнее, чуть отстранённое выражение. Наверное, всё-таки показалось. Что удивительного в том, что начальник сел на заднее сиденье? Вот именносовершенно ничего. Это ж его машина, куда хочет, туда и садится.
Привет, Далтон, у нас всё готово?
Да, сэр, ждём только вас.
Отлично, наниматель удобнее устроился на сиденье и занял большую его часть. Во всяком случае сидел он теперь прямо вплотную ко мне. Вроде бы из клиники забирала его худым, а на воле вон как разъелся.
Я попыталась подвинуться влево, но там стояла большая кожаная сумка. Пришлось остаться на месте.
Бедром и плечом, там, где мы почти соприкасались, я чувствовала тепло мужского тела.Меня саму вдруг обдало жаром. От осознания. Он был так близко. Так пугающе и необратимо близко. Я чувствовала его запах. Что-то свежее, морское и в то же время пряное. Невообразимо притягательное. У меня возникло непреодолимое желание прикоснуться к нему. Коснуться его кожи. Даже кончики пальцев засвербило. В тот момент это ощущалось совершенно правильным и важным.
И я решилась потрогать Джону лоб. Вдруг у него поднялась температура. Всё же он недавно перенёс серьёзную операцию. Уговаривала я себя.
Хоть и понимала, что делать этого, скорее всего, не следует. Помнила, что работодатель не слишком-то привечает мои попытки помочь. Но отступить уже не могла.
Рука сама собой начала подниматься вверх, стремясь к его лицу. Джон, наверное, заметил моё движение, потому что повернул голову. Не знаю, что такое он разглядел в моих глазах, но его собственные зрачки вдруг расширились, заполняя радужку. Ноздри дрогнули, как будто пытались втянуть мой запах.
Я коснулась его виска, не разрывая зрительного контакта. Даже не знаю, что мною в этот момент руководило. Это была не я. Какая-то космическая сила притягивала мою руку к его лицу. Так, наверное, создаются галактики, когда ничто во вселенной не может удержать мощь гравитации, примагничивающей планеты друг к другу.
Я почувствовала, что и всё моё тело так же необратимо тянет к нему. Мои пальцы скользнули ниже, по щеке, обхватывая его шею. Мои губы приоткрылись в ожидании
Я не знаю, что со мной в тот момент происходило. И чем бы всё это закончилось, если бы Джон вдруг не моргнул и не спросил осипшим голосом.
Что ты, чёрт побери, делаешь?
Измеряю вам температуру, ответила я так же хрипло.
Господи, что же я творю! Я горела, как сверхновая звезда, затмевающая своим взрывом целую галактику. Но его вопрос вывел меня из взрывного состояния.
Только сейчас до меня дошло
Мы в машине не однираз. Я нагло лапаю своего работодателядва. Да я практически только что ему предложилась вся и целикомэто три, четыре и пять в одном флаконе.
Мамочки мои родные! Похоже, моя карьера сиделки завершилась, не успев начаться. Он же точно меня теперь выгонит. И рекомендаций не даст. Точнее, наоборот, даст, но чтобы мне совсем ничего больше не светило.
Я постаралась съёжиться, стать тише и незаметнее. Чтобы буравящий взгляд (бывшего или всё-таки будущегоненужное зачеркнуть) работодателя проходил мимо моей скромной персоны. По крайней мере, не скапливался на мне в такой концентрации, что впору нефть в образовавшейся скважине искать.
И ещё он молчал. Если б высказался, наорал бы на меня. Такое я бы поняла. А так молчал и смотрел. Мечущие молнии грозовые глаза широко раскрыты. Радужка полностью чёрная. Лицо хмурое. Выражение на нём непроницаемое, нечитаемое, непонятное.
Тут, хочешь не хочешь, съёжишься.
Но всё-таки какой он приятный наощупь
Порт вырисовался неожиданно. Вот ехали мы по улицам чистенького городка, где аккуратные трёх-четырёхэтажные дома с терракотовыми крышами плотно лепились друг к другу, словно боясь упасть поодиночке. И вдруг показалась изрезанная бухта и песчаный пляж, где-то вдалеке справа. Фигурки людей из-за расстояния казались очень маленькими и какими-то ненастоящими.
Зато корабли, кораблищи и кораблики теперь окружали меня со всех сторон. Я напрочь забыла о смущении и, перегнувшись через сумку, смотрела в окно. Корабли были повсюду. Некоторые совсем маленькие, с одним парусом, или даже вовсе без оного. Другиеогромные, грузовые платформы, на которых помещались сотни, а может, даже тысячи контейнеров для перевозки фруктов или ещё каких вкусностей.