Да он надо мной откровенно насмехается!
Бухая козлина
Варя, Варя, стоп Помни о Европейской конвенции по защите позвоночных животных!
Я понимаю, ты сейчас не в адеквате, снисходительно отзываюсь, глядя в его свирепое лицо. Выставляя указательный палец вверх, акцентирую:Поэтому, так и быть, я пропущу это неуместное мычание, жук ты навозный!
Что, бля? Мычание, нах?
А? Что-что? Прости, я матерным не владею.
Ты, мелкая ракушка, назвала меня жуком навозным?
Я? изображая удивление, в сердцах прижимаю к груди ладонь. Тебе послышалось, братец, мило улыбаюсь.
Закрой рот и замри, вроде как предупреждает это животное. Чтобы я тебя в первый же вечер не убил.
Проходя мимо меня в распахнутую дверь, Бойко снова что-то сваливает и разбивает. Не думаю, что специально. Хотя Кто его знает? Похоже, он ненормальный.
Выдохнув скопившийся негатив, вхожу в дом следом и прикрываю дверь. Нужно отыскать какой-то инвентарь и заняться уборкой разбитых вазонов.
Надеюсь, эуфорбии удастся спасти. Иначе я этого придурка сама убью!
Это что такое?
Вздрагиваю от ярости, которая вибрирует в приглушенном голосе Рената Ильдаровича, и невольно застываю рядом с Кириллом. Отчим, словно граф Дракула, выплывает из мрака. Вид у него такой Жуткий. Не понимаю, что в нем мама нашла.
Она, кстати, тянется за ним из темноты. Таращит на Кирилла глаза. Жаль, лица своего супруга сейчас не видит. На наших с «братцем» глазах несколько оттенков радуги оно перебирает. Пока не достигает того самого насыщенного последнегофиолетового. Замираю, разинув рот, пока Ренат Ильдарович сбрасывает краски обратно до красного.
С удивлением улавливаю трансформацию внешнего облика Кирилла. Секунду назад он фонтанировал злой иронией и бравировал излишней самоуверенностью. Сейчас же выглядит как настороженный зверь. Кажется, даже хмель его отпускает. Лишь глаза блестят.
Не при ней, едва заметно дергает подбородком в мою сторону.
Только отчиму, похоже, плевать на эту просьбу.
Я просил тебя не задерживаться! Знаешь, что сегодня важный для нашей семьи день, и что ты делаешь? Не пойми где таскаешься до самой ночи и заявляешься домой в свинском состоянии! рубит он свирепым тоном. Кирилл молчит, но отчима это, судя по всему, еще сильнее злит. С шеей что, твою мать? Без следов ума не хватает? Шалавам своим не можешь объяснить? Как ты с этими сосняками среди нормальных людей покажешься?
- Шарфик повяжу.
Приглуши свой юмор.
А ты не втирай мне, голос Кирилл не повышает, но слышится в нем жгучая ненависть. Сам все знаю.
Неблагодарный щенок, со свистом выдыхает Ренат Ильдарович.
Какой есть. Радуйся, что вообще в этот дом прихожу.
Отчим шагает к нам, явно намереваясь еще что-то выпалить, но мама вдруг хватает его за руку.
Ренат, может, не надо? Давай утром поговорим. На свежую голову.
Он смотрит на меня, затем на маму. Пару секунд колеблется. Затем бурно переводит дыхание и, словно ломая себя изнутри, меняет тему.
Сколько у тебя очков сегодня?
Будто тебе еще не доложили, бубнит все так же сердито Кирилл. Тридцать три.
Тридцать три, неодобрительно цокает языком Ренат Ильдарович, хмыкает и замирает, словно отлаженный взрывной механизм. Выдерживает глубокую паузу, прежде чем заорать:Тридцать три вшивых очка против шестидесяти восьми общих! Всего сорок восемь процентов! Я уж молчу про разницу в одно очко! На своем полеэто позорище! Это нельзя считать победой!
Ренат, снова подает голос ошарашенная, как и я, мама.
Кирилл же несколько раз сжимает и разжимает кулаки, но молчит.
Может, тебе стоит еще больше тренироваться? не унимается отчим. Вместо того чтобы шататься ночами где не попадя. Много энергии? Иди на площадку и атакуй кольцо!
Хорошо, папа, в этот момент мне кажется, что он просто использует один из правильных ответов.
И это срабатывает.
Ренат Ильдарович выдыхает и, махнув рукой, заметно сбавляет тон.
Надеюсь, ты понимаешь, что на грядущих соревнованиях по киберспорту тебе не стоит так лажать? вопрос риторический. Звучит, словно предупреждение. Ты должен показать лучший результат. Во всем лучший.
Да, отец.
Вот и отлично, окончательно успокаивается отчим. А сейчас иди, проспись.
Приобняв маму за плечи, уходит первым, оставляя нас с «братцем» снова наедине. Только я собираюсь по привычке приободрить этого несчастного и сказать, чтобы не раскисал из-за папочки, как он с ненавистью выпаливает:
Чё ты вылупилась, лампочка? Давай, пошла отсюда.
Конечно, после такого я ему «братскую» руку вряд ли подам. На подобное милосердие даже моего ангельского терпения не хватит.
Свет в конце тоннеля держу.
Пошла отсюда, я сказал.
И пойду! Не потому что ты сказал, передразниваю его грубый голос. А потому что я так хочу! Твоя компания мне неприятна, вот!
Хуёт, выдыхает он и, прямо как папочка, сваливает сам.
Стремительно взбегает по лестнице, а я вдруг замечаю, что у меня дрожат руки.
Черте что, блин
[1] Фаерогонь.
3
Сестры не будет!
Катим к общагам посмотреть на льготников? распевает Чара после тренировки. Слышал, у них сегодня заселение.
Эта тема меня не особо занимает. Но когда от родного дома воротит, любой кипиш воспринимаешь, как невесть какое развлечение.
Катим, ухмыляюсь, расправляя низ футболки. Кто, если не мы, им в первый же день лещей отвесит. Пусть сразу выгребают, куда попали и кто тут главный.
В соседнем городе один из государственных IT-универов не прошел аккредитацию и лишился лицензии. Так отец, как владелец и по совместительству ректор не просто коммерческого ВУЗа, а целого академгородка[1], с какого-то перепуга вздумал заделаться меценатом. Впрягся в раскрученное небезызвестной нынче Марией Градской политдвижение и подобрал по спешно сколоченной спецпрограмме ватагу маргиналов. Поддержка с толстым расчетом, безусловно. Только пока понять не могу, в каком рейтинге очки себе набивает. Не перед создателем же. Явно на этом свете что-то задумал Бармалей Ильдарович. Черт в помощь, как говорится!
Закидывая за спины спортивные сумки, шумной толпой высыпаем во двор. Бойким шагом пересекаем его по диагонали, чтобы обогнуть спортивную арену и вывалить к парадному крыльцу нужного корпуса.
Одним своим видом срубаем на ходу торжественный настрой собравшихся.
Ё-ё-ё! Свежее мясо! горланит Тоха при виде въезжающего Спринтера.
Интересно, телки будут? поднимает Чара насущный вопрос.
По-любому будут, мрачно констатирую я. И тут же иронизирую, не тая цинизма:Только вот какие сплевываю и вставляю между губ сигарету.
Ну-с, все как обычно, тряся пальцем, несется в нашу сторону куратор Курочкин, а между нами просто дедушка Франкенштейн.
Вот не сидится ему, мать вашу, дома!
Бойко, Чарушин, Фильфиневич, Шатохин, Георгиев!
Ну прям внеурочная перекличка, блядь. Да так, чтобы любой глухой обратил на нас внимание. Даже косоглазая деканша, занявшая трибуну и примеряющая в этот миг одну за другой гостеприимные улыбки.
Поднимаю для нее большой палец вверх, мол, замри таквсе сразу свалят.
Стопэ. А это кто рядом?
Чертова сводная сестра!
Да какая она мне сестра?!
Сестры не будет!
Мало мне этого геморроя дома, какой-то ненормальный еще и в культурную программу ее включил. Звезда, мать вашу.
Долбаная выскочка за завтраком глаза намозолила так, что еще два часа блевать тянуло.
Доброе утро, братец! верещит личинка, едва я вхожу в столовую.
Хуёброе, хмуро отзываюсь и сажусь за стол.
Жаль, из гостиной уже тащатся отец с мачехой. Опускаю взгляд, чтобы побороть порыв вытолкать ее через террасу на улицу.
Берусь за стакан с соком, как вдруг через стол прямиком мне в морду летит кусок масла. Едва успеваю вильнуть в сторону, жирный шмат влетает отцу в грудь.
Боже мой! горланит идиотка. Простите, Ренат Ильдарович, я такая неуклюжая. Хотела намазать Киру тост и вот Простите, Христа ради!
Христа ради, вашу мать Правдоподобно играешь, я запомню.
Отец что-то недовольно бубнит, смахивает оплывший жир салфеткой и отправляется переодеваться. А эта Эта гремлинша, пользуясь присутствием своей мамочки, с гребаной ухмылочкой продолжает меня третировать.
Тебе не удастся испортить мне настроение, братец.
Размазать бы ее по этому столу, как то чертово масло.
Еще одна такая выходка, я тебе не только настроение испорчу.
Что это она напялила? Тряпку лепили из лоскутов?
Даже смотреть на нее не хочу. Не хватало еще, чтобы кто-то допер, что мы знакомы. Только такую хрен вырежешь из кадра! Клоунша на выгуле. Сама в глаза лезет.
Немедленно прекратите шуметь и примите благопристойный вид.
Я и забыл о Курочкине, пока он до нас доковылял.
А вам, молодой человек, акцентирует дедушка внимание на мне, вынужден напомнить, что курить разрешено только в специально отведенных местах.
Никак не выкупает, ху из ху. То ли возрастной маразм здравомыслия лишает, то ли он всегда такой бесстрашный был. И надо ж было, чтобы так свезло! Из толпы пресмыкающихся перед одной лишь моей фамилией местных просветителей вляпаться довелось именно под руководство этого, понимаете ли, отмороженного хрена, в упор не распознающего берегов.
Свалив спортивную сумку на плитку, демонстративно скрещиваю на груди руки.
А я и не курю. Сигарета не подожжена.
Тогда зачем она вам во рту?
Чтобы все спрашивали.
Писк включившейся аппаратуры на короткое мгновение бьет по нервам собравшимся. Меня, естественно, тоже промораживает этот звук.
- Мы рады приветствовать вас в Одесской национальной академии кибернетики и информационных технологий, летит над толпой скрипучий голос деканши. Надеемся, что наше учебное заведение станет для вас вторым домом
Дальнейший поток ее сознания благополучно пропускаю мимо ушей. На самом деле фразы заезженные и фальшивые. Кому эти льготники тут уперлись? Намеренно абстрагируюсь от пафосной блажи, пока к микрофону не допускают Королеву Маргиналов.
Добрый день, друзья! ЯВаря Любомирова, чрезвычайно весело тарабанит моя чертова сводная сестра. Меня назначили старостой нашей юго-восточной группы. И я, как несущий знамя центурион, обещаю вывести нашу славную когорту в лидеры рейтинга уже до конца этого семестра! Кроме того, вы можете обращаться ко мне по любому вопросу, включая жилищные и
Бла-бла-бла. По звуковой амплитуде звенит так, что чуть перепонки не лопаются.
Центурион[2], бля Что за мусор у нее в голове?
Немногим позже, когда официальный балаган стихает, перехватываем эту «когорту» на этапе экскурсии по кулуарам нашей, мать вашу, благонадежной общаги.
Чара с Филей «центуриона» отсекают, а я выхватываю первого попавшего охламона.
Куда сунем, не здороваясь? Не по фэншую это, пилю, агрессивно надвигаясь. Нехорошо.
Привет, виляющим тоном спешно отзывается тот. Мы новенькие.
Это мы уже поняли, выплевываю пренебрежительно. А какого хрена рожи такие наглые?
Почему это наглые? Вовсе не наглые.
Не наглые? А может, мне виднее, какая у тебя рожа?
Мы это просто хотим заселиться. То есть заселились уже У нас вот тут главная переводит стрелки на Любомирову.
Я ухмыляюсь и заставляю себя оглянуться на вылупившую глаза «сестрицу». Прищуриваясь, мысленно отправляю ей депешу: «Только попробуй сказать, что мы знакомы».
Вы что творите? раскрывает рот ракушка. А-ну пустите! толкает Чару в грудь.
Тот, естественно, действует противоположным образом. Зажимает ее в угол. Только светлую макушку из-за его плеча и видно.
Мне, безусловно, плевать.
Отворачиваюсь обратно к толпе.
Что вам надо? Ваши действия противоправны! лезет на амбразуру какой-то зализанный осел. Один звонок, и мой отец тут все разнесет!
О-о-о, дружным басом задаем мы всей ватагой.
Да у нас тут сходу залет, шиплю я на финальных нотах.
Дернув прилизанного, рывком под руку подгребаю.
Ты у меня сейчас до самых ворот срать кирпичами будешь, банан. Стой! Стой смирно, бля, выдыхаю приглушенно. Используя захват, прокручиваю рожей к застывшей толпе маргиналов. Смотрю в их перепуганные лица и агрессивно ухмыляюсь. Кто у нас тут с козырей ходит, а? Что это за фуфел с большим ценником? Что за папа, м? Просветите, мы поржем.
Доблестная когорта молчит, словно махом дара речи лишилась. Только личинка где-то сзади яростно мечет мудреными словами. Впрочем, как обычно, без всякой связки их использует, выскочка.
Ну? подгоняю я онемевших. Кто-то собирается отвечать?
Во раненые, я хренею Кира, а урони-ка этого чехла лицом о паркет, вяло подбрасывает идею Жора.
Игорь Ивановичначальник районного ГАИ у нас в городе, неохотно сообщает голос из недр когорты.
Всего-то, ржу, усиливая захват, пока у прилизанного не «загорается» от давления рожа. Сейчас послушай, банан, говорю ему, а смотрю на всех. Это ты в своем Петросранске гройсе хухем, а в Одессееле-еле поц. Потише будь, если хочешь тут учиться. Меня зовут Кирилл Бойко, тебе это о чем-то говорит? давлю голосом. Дождавшись дерганого кивка, продолжаю. То-то же. Главный здесь я. И если я задаю вопрос, любой вопросты отвечаешь. Усек? заканчиваю рыком, ибо надоело возиться с этой шушвалью.
Усек.
Вот и молодец. А теперь педаль отсюда, отшвыривая его в сторону, пинком в зад подгоняю.
Закладываю руки в брюки с намерением удалиться. Как вдруг банан, отряхиваясь и пятясь, на ходу разрывает возобновившуюся тишину оскорбленным тоном:
Я буду жаловаться! Буду жаловаться в деканат!
Ага, ты еще в море нам насри, мститель, хмыкаю я. Все, на хрен, свободны, выплевываю в толпу застывших баранов.
Любомирову, очевидно, тоже выпускают. И нет бы сгинуть, сверкая пятками Эта идиотка дергает меня за предплечье, заставляя обернуться и встретиться с ее свирепым взглядом.
Что ты себе позволяешь, братец?
Все. Кранты. Заказывайте центуриону панихиду.
[1] Данный городок и учебное заведение вымышлены, все совпадения с реальностью случайны. На начало описываемых событий идет 2055 год.
[2] Центурионкомандир крупного подразделения в римской армии (манипула, когорта, вексилляция).
4
Свободу центуриону!
Что ты себе позволяешь, братец?
Собравшаяся вокруг нас толпа затихает. Подельники Бойко в том числе. Мне без разницы, что именно вызывает такую реакцию! Даже если причиной тому наше с Кириллом «родство». Для меня, между прочим, в этом тоже мало приятного.
Я многое способна понять, принять и простить. Но то, что произошло сейчас Этот придурок вместе со своей шайкой ведут себя, как банда уголовников. Я не собираюсь мириться с травлей, которую они тут устроили. Такое поведение нельзя оставлять безнаказанным. Судя по реакции сторонних наблюдателей, подобные наезды в академии в порядке вещей. И если другие боятся пресечь беспредел, это сделаю я!
У тебя с головой проблемы? голос Кирилла звучит приглушенно, но неприкрытой ярости в нем больше, чем я когда-либо слышала. Какой я тебе брат, идиотка? агрессивно надвигается, обдавая мое лицо горячим мятно-табачным дыханием. Для меня столь близкий контакт непривычен и неприятен, но отступить назадзначит сдаться. Поэтому я не шевелюсь, пока он сечет мне в лицо свою ненависть. Сколько раз еще повторить? То, что мой отец имеет твою мать, не делает нас родственниками!
Толпа оживает. Перешептываний и комментариев не различить, но отлично улавливается хохот.
Как ни уговариваю себя в том, что меня не волнуют его слова и насмешки этих трусов, щеки вспыхивают от стыда, а грудь раздирают обида и злость.
Это у тебя какие-то проблемы, придурок, выпаливаю я, плохо контролируя силу и вибрации собственного голоса. Именно то, что наши родители поженились, и делает нас семьей. И твое отношение к этому вопросу сей факт не отменяет!