Сука.
Игнат упал со стоном. Я же опрометью бросилась к выходу, дрожащими руками открывая замок. Сердце бешено билось, грозя выпрыгнуть из груди, а тело сотрясало в испуге. Мгновение, и я открываю дверь, но меня тут же поднимают в воздухе и швыряют обратно в квартиру.
Ты поплатишься, желваки играли на его скулах, когда шёл ко мне. В этот раз я тебя точно трахну.
Что?
Он хватает меня за волосы, волоча в зал, где, отпуская, с размаху бьёт по лицу. Металлический привкус появляется на языке.
Да, улыбается довольно, наклоняясь ко мне и беря за горло. У меня был план поиметь тебя, но знаешь, я терпеть ненавижу рыжих, особенно беспамятных девок, которые стонут другое имя, вновь швыряет на пол. У меня не встал. Но ты была готова переспать со мной, думая, что я он, хохотнул. Как он оценил мой подарочек? Крутое видео? Я старался, мерзкая улыбка, когда он накрывает меня, нависая сверху. Меня выводило, что он носится с тобой как со сраной домашней зверушкой. Опекает тебя. И я захотел это забрать, вот только тебе повезло, ты не в моём вкусе, а вот Антоше ты понравилась. Ему я тоже могу сделать подарочек. Позвонить ему? пальцы с силой сжимали горло. Это чертовски забавно, знать, какой лох твой парень. Бедняга, думает, мы с тобой отлично так повеселились. Я хотел, чтобы он злился, наклонившись, он выдохнул мне это в ухо, вызывая ропот мурашек по коже. Не удовольствия, а страха и отвращения. Дернулась ещё раз, чувствуя, как слезы просачиваются вновь. Я хотел, чтобы он видел нас в кафе. Даже подкинул пару фоток вас с Антошенькой. Да, кивнул, подтверждая мои догадки. Я снимал вас тогда. Тебя, сраную королеву неприступности. Знаешь, почему это сойдёт мне с рук? Потому что это даёт уверенности Демьяну в его неустоявшемуся мнении, что ты шлюха. А я, его лучший друг, который предупреждал его, буду лишь виновен в твоей развратности. Ведь ты сама пришла, предлагая себя. Он подуется немного, но я могу быть очень убедителен.
Ты грёбанный псих, выдохнула, поражённая его откровенностью. Неужели ты думаешь, что он просто так воспримет это?
Я знаю, давление сильнее. Думаешь, я не трахал его девок? Все они, как и ты, костяшками он провёл по моей щеке. Лишь способ моего угнетения. Мне нравится лишать его контроля. А ты самая большая вишенка на этом торте, рывком он разорвал кофту на груди, вынуждая меня брыкаться с большей интенсивностью. Я же говорил тебе про низкий уровень его контроля над собой? Я жду, когда отец сошлёт его в другой город, дабы не привлекать внимания. Он сраная мишень.
Я задыхалась, будучи парализованная правдой и ужасом, который внушал Игнат. Именно сейчас он показывал своё истинное лицо.
Мне нравится ощущать эту власть, зная, как беснуется он, веря в ту ложь, которую я скормил ему. Это забавляет, осклабил зубы. Как и то, что сейчас я буду иметь тебя, близкого ему человека.
Зажав мне рот ладонью, он устроил лицо у меня на груди, впиваясь зубами в место под ключицей. Боль острая, потому что это не было лаской. Игнат собирался медленно калечить меня, размазывая на этом полу.
У нас ничего не было.
Это осознание как маленький лучик надежды проскользнул в затуманенный ужасом разум. Я должна ему сказать. Можно ведь исправить что-то.
Грудь обдало жаром от толики надежды, а мозг начал соображать, как выпутаться из ситуации. Графин, лежащий на полу, привлёк моё внимание и сейчас я молилась всем богам, чтобы всё получилось. Двинув головой, сместила его ладонь так, чтобы могла приоткрыть рот. Укус, настолько глубокий, что тут же возник вкус металла.
Твою мать, зашипел Игнат, отстраняясь, чем я и воспользовалась, лягнув его лбом в нос. Меня подстёгивали страх и адреналин, поэтому я даже не почувствовала боли от удара. Мне требовалась лишь толика усердия, чтобы добраться до нужного. Гул сердца отдавался в горле. Ещё мгновение. И в этот раз графин разбивается о его голову, после чего Игнат рухнул на меня всем весом. Стараясь не терять ни минуты, скинула его, мчась к заветному выходу. Время на открытие двери для меня длилось бесконечно долго, после чего я вздохнула заветный воздух, оказавшись снаружи.
Рык вырвался из горла, когда я понеслась по подъезду, преодолевая лестничные пролёты в два прыжка. Уйти. Уйти отсюда. Именно это было главное.
Глоток воздуха наполнил грудь, когда оказалась на улице. Ноги не переставали уносить меня от его логова, и я мчалась, пока лёгкие не стали гореть пламенем. Рука пробралась в карман, там, где был телефон. Он должен быть включён, потому что я поставила его на режим записи диктофона. Маленький триумф возгорелся в груди, когда доставала его и останавливая запись. В то же время в висках будто набатом отдавало пульсирование, потому что понимала, чего стоила она. Несколько раз ошибаясь, я набрала Демьяна.
Абонент недоступен.
Не останавливаясь, но помедлив шаг, набрала другой номер, попеременно оглядываясь.
Миша, привет, радостно встретил меня голос на том конце провода.
Мил, голос надорвался, выходя сиплым и прерывистым. Мила.
Что случилось? тут же встревоженно. Где ты?
Я не знаю, мне не удалось сдержать всхлип. Я не знаю, едва не крикнув с хрипом, приложила кулак к губам, шумно втягивая воздух.
Миша, пожалуйста, скажи, что с тобой и где ты? она начала паниковать. Ты меня пугаешь.
Прикусив свою руку, я, всё-таки, не выдержала, разразившись рыданием. Громко, с воем, я выпускала всё, что во мне накипело, продолжая идти и идти, едва не бегом. Она пыталась остановить мою истерику, взывая ко мне, но я не могла, несясь лишь вперёд и не видя ничего перед собой.
Д-Демьян, где он, бормотала, шмыгая. Я не
Визг машинных шин остановил мой поток бессвязной речи, после чего я провалилась в темноту.
Глава 31
Наши дни
Ногтем постукивая по парте, я безэмоционально разглядывала оживлённое движение за стеклом.
Безэмоционально.
Можно ли так описать прошедшую неделю, если учесть, что мое самообладание обрывалось лишь на внешнем фасаде, скрывая внутренний хаос. Боль от каждых воспоминаний терзала ненасытно, клочками возвращая мне то, что было утрачено. Нет, нельзя сказать, что я вспомнила всё, но основноеточно. Ворох минувших событий тесно переплетался с эпизодами прошлого и иногда я не видела грани, задыхаясь от избыточной эмоциональности.
Отец настоял, чтобы я хотя бы неделю пролежала в больнице, не слушая моих отказов и любых доводов. Так что мне оставалось смириться с этим, как и с чрезмерным опекунством. Я была готова смириться со всем, кроме одного.
Он не пришёл.
Он не появлялся ни в больнице, ни в универе, и не давал о себе знать даже единой чёртовой смс-кой, что невероятно выводило из себя. Я была готова взорваться, каждый свой вечер заканчивая тем, чтобы пялиться в потолок и ожидая, когда он появится. И с каждым новым вечером моя надежда рушилась как песочный замок.
Милана навещала меня, стараясь подбадривать и отвлекать от грустных мыслей, но я видела, что на мой вопрос о том, где он, ответить она не может. Я не задавала, но уже видела ответ в её глазах, участливо и с опаской глядевших на меня, будто ожидая, что я начну расспрашивать о нём. Нет. Я не позволяла себе вспоминать о нём в чьём-либо присутствии, и лишь в одиночестве позволяла себя ждать собственному недугу своих мыслей, каждый раз уничтожая себя морально.
Звонок громко оповестил об окончании пары.
Неделя.
Уже неделю, как я хожу в универ, ища его глазами в толпе студентов. Нарочито медленно проходя мимо кабинета, где должна быть его группа, жадно охватываю взором все лица, ощущая каждый раз всё большее разочарование. Женька и Василиса будто чувствуя не задавали лишних вопросов, стараясь отвлечь меня любыми всевозможными способами, действуя иногда излишне назойливо. По-другому никак не описать это чувство, когда тебе нужно улыбаться, зная, что стараются лишь только ради тебя.
Ого, кто это вся такая мрачная и без своего макияжа? на плечо мне легча тяжёлая рука. Михайлина, ты что, уже успела кого-то убить по дороге?
Ещё нет, повернулась к Дане, задорно улыбающемуся мне. Но шанс повысить себе настроение таким образом велик. Поэтому не провоцируй меня.
Ого, тёмные брови взметнулись вверх. Сарказм? Шутка? Угроза? Я не знаю, как мне воспринимать это, когда ты говоришь мне такие вещи с этим выражением лица.
Он попытался спародировать, но вышло весьма комично, что заставило меня усмехнуться.
Бинго, подмигнул мне. Значит, всё-таки, шутка. Мне повезло.
В чём именно? вздохнула, поведя плечами в попытке сбросить тяжёлую конечность, но, сдвинувшись, она вновь вернулась на своё место.
В том, что ты полна юмора, я прекрасен. Вместе мыпрекрасная пара, как насчёт свидания, солнышко?
В следующей жизни.
Замерла на месте, резко ощутив нехватку воздуха. Тяжесть на плече исчезла, в тот момент, когда сильная рука обвилась вокруг талии, притягивая меня к груди. Огромной и тёплой. Нет, даже горячей, ибо жар от мужского тела приходился по моей спине, доходя до внутренностей.
Ни вздоха. Ни капли кислорода. Я лишь отсчитывала ударяющие по вискам отголоски учащённого сердцебиения.
Тук-тук.
Он был слишком близко, держа меня так крепко, будто боясь, что убегу. Но реальность такова, что я не в силах себе позволить даже краткого шага в сторону, рефлекторно прижимаясь ближе к нему.
Секунда, две, три. Мы стояли так, словно привыкая друг к другу, не осознавая.
Нам надо поговорить, дыхание опалило кожу. Вздрогнула, резко повернувшись и сталкиваясь с мрачностью серебристых глаз. Он не дал мне обдумать, взяв за руку и поведя по коридору.
Данил что-то сказал, но я не слышала. То ли гул от общего разговора студентов, то ли шум в ушах перекрывал его голос. Я знала, так было некрасиво, просто бросать его там, но на данный момент вопрос об этике последнее, что занимало меня.
Ворвавшись в один из ближайших кабинетов, Демьян буквально втолкнул меня внутрь, ошарашивая парочку студентов внутри.
Вышли, зарычал. Тихо, но очень действенно, потому как парочка нерадивых тут же юркнуло мимо нас, уткнувшись носами в пол. Стоило им выйти, дверь с шумом захлопнулась, после чего я была тут же к ней прижата, обрушенная натиском настойчивых губ.
Всё. Полетело. К. Чертям.
Застонав, сбросила свой рюкзак, не беспокоясь о содержимом. Всё, что волновало сейчастолько он. Он. Его губы. Везде. Требовательные и властные, они заглушали тот комок отчаяния, с которым боролась внутри. Слышу, как трещит ткань, лишь на миллисекунду возвращая к разу, который вновь отключается, стоило ему припасть к груди.
Он разорвал мой топ, действуя бескомпромиссно и расчётливо. Словно зверь, изголодавшийся и спустившийся с цепи. Зубы прикусывали кожу в нежных местах, где после зализывал языком, вызывая в животе целый танец бабочек, порхающих и щекочущих внутренности. Это парень сама порочность, призывающая к безумству. Он безумен, как и я, позволяя ему делать всё, что заблагорассудится. И даже большеедва не требуя этого.
Дем, на придыхании, зарываясь пальцами в его волосах и сжимая их, когда он, спустив вниз лифчик, с силой втянул сосок, прикусывая его. Прогнулась в спине, выставляя себя вперёд и давая ему больше пространства, предлагая себя и открывая.
В следующее мгновение слышу, как расстёгивается ширинка и мои джинсы стягивают вниз. Он приподнимает меня, позволяя мои ногам обвиться вокруг его талии, а руки слишком близко к тому, где сосредотачивается желание, собираясь тугим комком.
Крупная дрожь пробивает меня, когда его палец отодвигает край белья, проходясь по нежной коже, кружа и выбивая тем самым весь кислород. Вводит внутрь, наслаждаясь моей реакцией и не отводя темнеющего взгляда от меня. Я закусываю губу, не в силах сдерживать стоны, ощущая, как яд проноситься по венам. Адреналин придаёт яростную остроту впечатлениям, когда за спиной слышаться множество голосов, и некоторые слишком близко. Но он не даёт мне даже шанса пойти на попятную, совращая и обезоруживая.
Проклятье. Он моё проклятье.
Его руки слегка подрагивают от нетерпения, и в этом чётко угадывается огромная сила его сдержанности. В отличие от моей, которая тает льдом в этом жаре. Неверными движениями пытаюсь расстегнуть его ремень, и, когда это получается, обхватываю горячую плоть, слыша утробное рычание. Я уверена, что позже смущение ещё придёт ко мне, но на данный момент лишь желание и порочная похоть властвует надо мной. Он нужен мне. Во мне. Сейчас.
Не сдержала всхлипа, когда вошёл, замирая во мне. Мы оба замерли, ошарашенные силой своего влечения. Демьян приходит в движение, а я цепляюсь за него, впиваясь короткими ногтями в плечи и место над ключицей. Меня кроет, разрывает в клочья то, что между нами происходит. Это бесконтролируемо. Не просто похоть. Это заходит за рамки обычного влечения.
Мы целуемся, стукаясь зубами, жадно пожирая друг друга, пока он двигается, нарастая темп резче и сильнее, доводя до грани. С каждым толчком всё больше теряю себя, тихо постанывая и скуля ему в губы, а он ловит эти стоны, заглушая их.
Яркая вспышка, и судорогой по телу. Меня разносило в дребезги, как и его, когда, резко отстранившись, он исходил дрожью, сжимая свободную руку до побеления костяшек.
Долго, очень долго мы не могли отдышаться, приходя в себя. Запах секса витал повсюду, пропитывая весь воздух. Раздался звонок, после которого гомон в коридоре начал постепенно стихать и теперь тишину нарушали лишь моё сбивчивое учащённое дыхание и его, уже пришедшее в норму.
Он действительно чёртов зверь.
Ну, что ж, отличное начало для разговора.
Нам надо поговорить, первым подал голос, насыщенный хрипотцой, вероятно, ещё не отошедший от недавнего.
Я согласна с ним, но просто молчу. Не пересчитать сколько раз я представляла себе наш этот диалог и каждый раз начиная его по-новому, но сейчас и единого не смогу вспомнить. Демьян поразительно влияет на мой мозг, дисфункционируя его и лишая меня способностей мыслить рационально. Вообще мыслить. Сейчас в моей черепной коробке сплошная вата, напичканная лишь злобой и обидными фразочками, которые я ему потом обязательно скажу.
Страсть забвения улеглась, и я с недовольством посмотрела на образовавшуюся дыру на моей груди, на которой алыми пятнами красовались засосы.
Накинь, протянутая рука с зажатой олимпийкой появилась перед носом. И давай уйдём отсюда, иначе, многозначительно глянул на открытое «декольте».
Он не закончил, но его «иначе» было и так прозрачно понятно. То, как серый оттенок радужек вновь на пару тонов стал темнее, давал мне явный намёк на то, что к разговору мы придём не к ближайшему времени уж точно.
Дем шёл впереди с моим рюкзаком на плече, а я то и дело пялилась на его руку, держащую мою маленькую, по сравнению с его, ладошку. Безучастный ко всему, он вёл меня за собой, в то время пока я ощущала себя до нелепости счастливой. И злой. И обиженной. Мне хотелось остановиться, а затем выкрикивать разные обзывательства, обязательно с матом, и пару раз заехать ему в челюсть. Как делают это в крутых кино, которые я часто смотрела вместе с отцом. И в то же время я чувствовала острую необходимость прильнуть к этой спине и рассказать, насколько дерьмово было последние дни. Ну, а после, позволять ему делать всё, что хочет.
Он открывает передо мной дверь, но не с пассажирской стороны, а с задней, проскальзывая вслед за мной. Проходит ещё много времени, прежде чем он решается заговорить.
Я говорил с твоим отцом.
Оу, это не то, что я ожидаю услышать, но весьма любопытно. Это чертовски любопытно, если быть точной. Однако я не перебиваю его вопросами, стараясь не нарушать дальнейшую цепь его истории.
Это было в тот день, когда я привёз тебя в больницу, прошептал, откидывая голову назад на сидение. И он запретил к тебе приближаться.
Моя душа была подобно воздушному шару, с которого скидывали мешки с грузом. По одному. Стало необычайно легче, осознавая, что не собственное желание удерживало его в дали от меня. И в то же время я сердилась на папу. Но не сильно, потому что его чувства, как каждого родителя, были мне понятны.
Но ты приблизился, хмыкнула, указывая на то, что сейчас мы сидим вместе в его машине.
Я сдался тогда, потому что он был, нахмурив брови, умолк на несколько секунд. Не совсем в порядке.
Моё повторное пребывание на больничной койке было шоковой новостью для отца, и я знаю, что Демьян преуменьшал его состояние. Едва ли не весь день папа проводил со мной время, и в моменты, когда он думал, что я не видела, а я видела, замечала, насколько лихорадят его руки, едва удерживая стакан с водой.