Эх, развернись плечо, размахнись рука! Куплю в следующем году новую тушь!
Встретили по семейному. Пришла мама. В кондитерскую подруги днём забегали, а уж вечером ко мне не пошли. Договорились, что завтра увидимся. Наталья пришла, правда, часам к десяти, вместе со своим сыном Антошкой. Посидели чуток. Мы с ней слегка наподдали. Салат она мне свой принесла, поставила на стол в контейнере. Я переложила в красивую салатницу, а что осталось, в том же контейнере убрала в холодильник.
Уже в одиннадцать Наташа начала собираться, дети клевали носом и до двенадцати сидеть не собирались. Мама ушла в гостиную смотреть телевизор. Эта будет сидеть до часу точно, пока все новогодние огоньки не пересмотрит. Значит, с ней посижу, а потом спать. Двадцать минут двенадцатого. Проводила Наташку, вернулась на кухню.
Ну нет, посуду мыть не будуещё даже куранты не били. Праздник! Отдыхаю.
Всё-таки чуток прибралась
В половине двенадцатого у меня пиликнул телефон. Взяла, мельком взглянула. А потом рывком приблизила к лицу! Птолемеев! Ну что ему надо? С наступающим поздравить? Открыла, а там вопрос: квартира какая?
В каком ещё смыслекакая квартира? А телефон уже в руках звонит. Взяла. А оттуда:
Мороженка, признавайся, где живёшь? А то я ко всем соседям зайду!
А ты где? спрашиваю.
В подъезде твоём. Внутри уже. Подожди и куда-то не мне, у кого-то спрашивает. А где живёт Морозова?
Паша, я на третьем шепчу, подбегая к двери. Меня здесь как Морозову никто не знает, но он же сейчас всех соседей перебаламутит!
Открываю дверь. Там Павел Птолемеев. Без букетов цветов, без подарковсам как подарок. Смотрит на меня и сияет весь.
Ты что здесь делаешь? спрашиваю так же, шёпотом, оборачиваясь в сторону своей квартиры. Ну хоть мама не выходит. Не слышит, может? Я как мышь к двери скользнула, а телевизор громко.
Хорошо, очень хорошо, Паша невзначай трогает мою голову, запихивая пальцы в мои волосы. «Зарывая» тут не подходит, нет. Тут так схватился, что я чувствую его подушечки пальцев кожей. Но не больно. Господи, умеют же некоторые! А он продолжает.
И здесь всё хорошо, уже руки мне на грудь переместил и всё потрогал, и здесь, обшарил мне бёдра и оставил ладони на моей заднице.
Забираю, выносит вердикт.
Это куда это? не понимаю я.
Взрослые в квартире есть? спрашивает Птолемеев, я отвечаю:
Я
А ещё?
Мама моя маму тоже хочешь забрать?
Нет. Маму оставим с детьми. Твоя шуба? и он уже проходит, берёт с вешалки мою пушистую шубейку и надевает на меня.
А Паша?
Полчаса до Нового года, он смотрит на часы. Меньше уже. Поехали!
Я никуда не поеду, возмущаюсь я, стоя в коридоре в шубе и тапочках.
Тогда, Паша озирается снова, хватает с крючка мои ключи. Я тебя похищаю! берет меня в охапку и тащит за дверь.
Ненормальный?! на лестничной площадке уже говорю громче, а Птолемеев закрывает мою квартиру.
Изнутри открыть смогут? интересуется.
Да, у мамы есть ключ.
Ну тогда поехали.
Паша! Я тут в тапочках стою!
Нам только до машины.
Я не пойду.
Не пойдёшь? Паша на меня оценивающе взглянул. Не пойдёшь, так не пойдёшь! и он схватил меня, перекинул через плечо и понёс по лестнице вниз.
Визжать я не собиралась, хоть никак не ожидала! Только ахнула. Кто-то поднимался по лестнице навстречу.
С наступающим! бодренько поздоровался Пашка.
Скоро, скоро будем с Новым годом друг друга поздравлять! прозвучало в ответ.
Это Зося Степановна. Хоть бы она меня не узнала! Я же к ней самым что ни на есть интересным местом. Задницей, то есть. Как соседке меня признать?
А вы, молодой человек, куда нашу Алевину несёте?
Узнала таки, и что ей не спится?
Новый год встречать, спокойно ответил Пашка, расходясь на узкой лестнице с моей соседкой.
Фейерверки будете смотреть? У нас запускать начнут в полночь. Я вот за чайком пошла. Налью себе в термос. А, может, и не только чайку!
Уверена, она Паше подмигнула. Какая бодрая у нас Зося Степановна, оказывается! Молодец!
А Алевина так не замерзнет? побеспокоилась обо мне сердобольная соседушка.
Согреем, рассмеялся Пашка. Мы как раз миновали половину лестничного прогона, и Паша начал разворачиваться, а я увидела Степановну и немного виновато, насколько у меня вышло в висячем положении, махнула ей рукой.
С наступающим, шепнула ей.
Будь счастлива, Аля, успела ответить она. Пашка утащил меня вниз.
Во дворе кучковался народготовились запускать фейверки. На выходе из подъезда Паша спустил меня вниз, доставая ключи от машины, а потом опять поднял, но уже не перекидывал через плечо, а просто понёс. А я запрокинула голову. На фоне тёмного неба чернели ветви голых деревьев. Кто-то из соседей украсил их новогодними шариками. Красиво.
Паша дотащил меня до машины. Поставил у двери. Потом внезапно на меня уставился.
Ты что? спрашиваю его.
Ты похожа на яблочко на снегу, отвечает мне. Ну какое ещё яблочко?
Какое ещё яблочко, Паша?
Вкусненькое, он открыл дверь. Садись, а то замерзнешь.
Я забралась на пассажирское сиденье, дождалась, когда Паша обойдёт машину и сядет за руль.
Когда мы оказались вдвоём в салоне, Паша наклонился ко мне, чтобы застегнуть ремень. И вдруг опять замер.
А теперь что? прошептала я, а он рассматривал моё лицо и сам был так близко, что дышал мне на губы.
Не отвлекай меня, Мороженка, нам ещё нужно до меня доехать.
Так ведь я вообще сижу, не двигаюсь.
Паша завёл машину. Ехали молча. Я смотрела в окно. Народу полно на улице. Кто-то любит Новый год в толпе встретить. Запуская фейерверки в ночное небо, разливая на снег блестящие капли шампанского. А потом ходить и поздравлять знакомых и незнакомыхкаждого, кто встретится. А я вот еду к Паше Птолемееву домой.
До дверей дома Павел меня снова донёс. И по лестнице до лифта тожене стал спускать на пол. Я потеряла тапок.
Паша! Я тапок потеряла.
Да и чёрт с ним!
А в чём я домой поеду?
Придумаем в новом году.
Вот и весь Пашкин ответ. Открыл свою дверь ключами, ввалились к нему в квартиру. сразу шуба моя полетела на пол. Паша взглянул на часы.
Успели.
Что успели? Приехать до Нового года? Здесь встретим? Мне глубоко безразлично, когда именно пробили эти куранты и вообщепробили ли? Или, может, мы застряли в этом вязком счастливом мгновении, как на фотоснимке. Или увязла я, как пчёлка в мёде. Или в яблочном застывшем варенье. Я же нынче как замерзшее яблочко. Значит, надо, чтобы кто-то отогрел.
Паша любит яблоки? Я не люблю, я уже рассказывала Но если кто-то может отогреть одну озябшую женщину, то вот онмой особенный мужчина. Самый желанный и самый сладкий.
Глава 15. Шёлковые сети
Это что за хрень вообще? Я рву.
Нет!
Платье моё трещит по швам, Паша ждать не любит, а моё арбузное чудо просто так не снимешь.
Мороженка я тебе новое куплю.
Не купишь. Оно последнее оставалось. Такого больше нет! шепчу ему в волосы, он целует мне лицо, шею, а сам снимает с меня платье.
Последнее? То есть, где-то ещё кто-то также мучается? он рванул мою юбку, схватившись за подол. А я чтоподпрыгнула вместе с платьем, так плотно оно на меня село.
Оно ещё, сука, скользкое. Рву.
Молния же есть!
Молнию Паша нашёл быстро, до талии расстегнул, а дальше заело. Порвал моё платье
Паша! Я от тебя голая пойду? а сама уже не соображаю ничего. Бельё только не рви, шепчу снова. Бельё жалко.
Как тут всё красиво, не слушает меня Пашка, изучая моё тело. Водит по мне руками. У него горячие ладони и сильные пальцы. Меня трясёт поначалу, а потом привожу себя мысленно в чувства. Я сейчас сама вся в потоке сплошного чувства. Вот он, передо мною, любимый мужчина. Кроме желания быть с ним у меня других желаний нет. Ещё про платье думала, дурында. Да гори оно, перешагнула. Никто на мне ещё одежду не рвал. А потом не целовал так жарко.
Паше с чего таким жадным быть? Таким голодным?
Потянула с него свитер. Тоненькая ткань, а плотная. И мягкая-мягкая. И рубашка такая-же: тоненькая, а гладкая! У меня все чувства обострились, такой Пашка весь особенный, что его и раздевать приятно, как будто дорогой подарок разворачиваешь. А я уже так во вкус вошла, что и руки не трясутся. Столько времени одна Ой, держись, Паша!
В спальню, шепчет мне в ухо, дыхание жаркое. А я уже и ремень ему расстегнула с брюками и схватилась за что надо. Чую, не дойдём мы до спальни.
Далеко она? интересуюсь. Квартира внезапно большой стала.
Что ты делаешь со мной? спрашивает, вминая в себя, и на ухо, обжигая губами. Аля?
Что я делаю? Я бы понимала ещё
Добрались до спальни. И в этом только заслуга Пашки. Я не уверена, что в перемещении участвовала. Свалились в его постель. Меня, точнее, туда забросили.
Простыни холодные и гладкие. И скользкие. Это я быстро поняла, потому что меня по ним потащили.
Не ожидала, что у нас с такого начнётся. Да разве сладить с ураганом? Рядом с чужим, сильным, упругим телом своё кажется совсем податливым, мягким. Верно, что я Мороженкавот и растаяла и растеклась вся в его руках и объятиях.
Тело у него жесткоекак в клетке стальной меня зажало. А вот кожа мягкая-мягкая. Такое сочетание приятное. Только руки у него грубее, чуть-чуть шершавее. И ладони тоже. Не как у работяги, но не изнеженные.
Паша ухоженный, кажется, что лоснится весь. А вблизи если, кожа к коже, чувствуется и щетина грубая, и жёсткие пальцы. А губы жадные. Очень жадные, очень
Ты сладкая. Везде, и смотрит на меня. Всё попробовал. А у меня по телу искры бегают. Как-будто валиком с иголками по мне прокатились. И продолжают эти иголки в меня втыкатьсятак покалывает Сколько в нём выдержки. И как это в одном человеке помещаетсястрасть необузданная и железная воля? Он так смотрит, как будто за тонкой-тонкой перегородкой демоны беснуются. Так глаза горят. И взгляд голодный и жадный.
Взял бы тебя и съел, нахально так заявляет. И это сейчас-то! Я в долгу не останусь.
Возьми сначала.
Не знала я, что с такой страстностью можно кого-то забирать в себя и с такой же страстью, любовью и нежностью самой отдаваться. Как будто я его, своего единственного, любимого, особенногосколько живу, ждала. Это была лучшая в моей жизни ночь.
Глава 16. Клубничный завтрак
Проснулась счастливой. И как-то внезапно. Открыла глаза и смотрю в потолок. Мыслейгде я, что со мной, нет. Я помню, где нахожусь, и что произошло, помню. До сих пор чувствую.
Вроде как дёрнулась вверххоть осмотреться. А то кроме потолка ничего не вижу. Подняться не смогла. На груди лежит рука Паши Птолемеева.
Скосила глаза на него. Дрыхнет, уткнувшись мне в плечо. Руку на меня положил так по-хозяйски. И не сдвинешься. Господи, как спит сладко. Умеют же некоторые так спать. С таким видом, что как в последний раз. И в меня, и в подушку вжался, лицо счастливое. Да напридумываю я себе. Лицо как лицо. Спит человек.
Чувствую голым бедром его ногу. Сразу дрожь пробирает. Я даже боюсь, что Паша почувствует и проснётся, а у самой мурашки волной прошлись по телу.
Чуть-чуть пошевелилась. Птолемеев что-то промычал и схватил меня крепче. Я зажмурилась, нежась. Хорошо-то как. Ещё чуточку шевельнулась, чтобы ощутить, как соприкасается наша кожа. Тёплый, мягкий, красивый, спящий, лохматый. Никуда не хочу.
Алевина, у тебя же дети! Я вскочила, честно слово. Попыталась, то есть. С положения лёжа, да когда тебя обнимают, особо не вскочишь.
Паша! не то чтобы кричу, но и не шепчу. Скорее кричу шепотом. Паша, проснись!
Он глубоко вздыхает, начинает шевелиться, едва приоткрыв глаза, сгребает меня к себе.
Это ты куда собралась?
Паша, отпусти.
Нет, покусывает мне одними губами руку и устраивается спать дальше.
Я же без телефона! Мои меня потеряли! вырываюсь я. Паша поднимается на локте. Смотрит на меня. Соображает, наверноечто я только что сказала?
Да, надо позвонить, кивает он. Свой номер телефона помнишь? Или мамы?
Помню оба, я приподнимаюсь, натягивая на себя одеяло. Птолемеев это одеяло тянет на себя, поднимает, заглядывая под него.
Ночью не насмотрелся? ворчу я. Давай уже мне телефон.
Ну сейчас, встаёт ленивенько, потягиваясь, идёт в коридор. Хоть бы оделся, я ж не привыкла ещё. Неловко, но смотрю, хотя на душеньке неспокойно.
Паша возвращается с телефоном, протягивает мне.
Звони.
Набираю маму. А то ещё испугается, когда мой телефон зазвонит. Хотя чего пугаться? Напридумываю, сижу. Пока я с телефоном вожусь, Птолемеев подбирает одежду и уходит. А у меня гудки в трубке, жду, когда ответит мама.
Алло? голос испуганный. Дочери нет. А тут звонят, и номер неизвестный, понимаю.
Мам, это я.
Аля?! Ты где это?
Да посмотрела на открытую в коридор дверь. У мужчины я, мама. Приеду, расскажу. Как дети? Проснулись?
У мужчины? мама, вроде как, призадумалась. Ну а что я буду ей сказки рассказывать? Придумывать, что к друзьям пошла новый год встречать на ночь глядя?
Всё хорошо, мам. Как там дети?
Проснулись, играют. Сварила им какао. Про тебя пока сказала, что ты с утра в магазин пошла.
А они что?
А ничего. Мультики по телевизору.
Ну да, какая тут мама, когда мультики?
Спасибо, мам. Скоро буду.
Уж надеюсь.
Отключилась, смотрю на кровать. На свои руки поверх одеяла. Надо вставать, пока Паша не вернулся. Подскочила, подобрала своё бельё. Э-э частично. Пока только трусы нашла, впрыгнула в них. Бюстгальтер оказался в коридоре. Подобрала и его, надела. Паша, судя по всему, в ванной. А я в коридоре стою, туплю, жду.
Подумала и вернулась в спальню, залезла на кровать, забралась под одеяло. Новая проблема у меняв чём отсюда ехать? Платье порвано, и назад его уже никак не соберёшьпо всему шву разодрал, как зверь дикий, мама дорогая. Не выйду же я голая, поверх белья в одной своей шубе?
Паша вернулся в спальню. Смотрит на меня. Стоит молча, главное, смотрит и улыбается.
Ну чего? спрашиваю. А сама тоже улыбаюсь.
Позвонила?
Да.
Всё нормально?
Нормально.
Тогда валяемся дальше! и Птолемеев рухнул рядом со мной поверх одеяла, которое я на себя опять старательно натягиваю.
Ну ка, дай сюда, он снова потянул одеяло на себя, посмотрел на меня. А ты чего оделась? Снимай обратно.
Мне домой пора, говорю, отталкивая его руку. А он уже лезет ко мне под бельё.
Паша! Не надо, мне домой
Так там же всё нормально!? Дома у тебя. Расслабься, первое января. Обойдутся без тебя пару часиков, и опять ко мне полез.
Паша, мне надо в ванную, отпихнула его от себя и из постели выбралась.
Возвращайся, командует Птолемеев.
Вернусь, вернусь, не думая, обещаю я, а сама иду, куда сказала. Мне действительно надо.
А в ванной, когда в зеркало на себя посмотрела, ужаснулась. Макияж мой по лицу размазался, тушь посыпалась. Волосы наэлектризовались и метёлочкой стоятэто ладно, не велика беда. Но лицо! И Паша меня такой видел! Ещё и смотрел так внимательно. Что он там разглядывалс утра-то!
Пошарила взглядом по полкамчем бы умыться? Средства для демакияжа или пенки для умывания у Паши, конечно, нет. Даже если здесь женщины бывают, они, наверное, так же, как и я, обходятся Подсказать, что ли, ему? А, может, они, его барышни, с собой приносят? Зубную щётку там, да все свои баночки-скляночки. Это я такая неподготовленная.
Взяла белое кусковое мыло. Намылила руки. Если в густую пенку взбить, можно один раз и умыться. С одного раза лицо не облезет. Зубы вот почистить нечем
Смелости набралась, открыла шкафчик. А там нераспакованная зубная щётка лежит. Подумала. Распаковала. Уж зубную щётку я куплю ему, если не понравится Пашке, что взяла.
Умылась, зубы почистила. Волосы ладонями пригладила. Смотрю на себяромовую бабу в нежно-розовом белье. Косметики нет, а без неё лицо бледное. Ещё и припухшее немного. Красавицани дать ни взять! Ну уж какая есть!
Вышла.
По звукам поняла, что Птолемеев уже на кухне. Всё-таки постеснялась вот так, в белье к нему идти, вернулась в спальню, взяла одеяло. Завернулась в него и так и потопала на кухню.
А ты чего это? заметил меня Паша. Холодно?
Да нет бормочу, усаживаясь на стул. Просто надеть мне нечего. Платье моё ночью порвал кто-то.
Платье отвратительное, Паша налил кофе и поставил передо мной кружку. Кто только такие придумывает?
Я промолчала, а он что-то намазывал на тонкий ломтик хлеба.