Он рассмеялся.
Ублюдок рассмеялся.
Пощадил ли он меня на какое-то время? Собирался ли он с этого момента навещать меня? Отомстить, если я открою рот? Он был таким непредсказуемым. Я не была уверена, как будет выглядеть моя жизнь утром.
Именно тогда я поняла, что, возможно, я хорошая девочка, но Вон недооценил себя три года назад.
Он вовсе не был мальчиком. Он был божеством.
* * *
Вскоре после того, что случилось во время летней сессии в замке Карлайл, я потеряла маму. Женщина, которая так боялась, что я когда-нибудь получу солнечный ожог или поцарапаю колено, заснула, но так и не проснулась. Остановка сердца. Мы нашли ее лежащей в постели, как про́клятую диснеевскую принцессу, с закрытыми глазами, с небольшой улыбкой на лице, все еще розовыми губами и полной планов на утро.
В тот день мы должны были сесть на яхту в Салоники, отправиться в погоню за историческими сокровищами, которые так и не нашли.
Это был второй раз, когда я хотела притвориться, что сплю, в то время как моя жизнь приняла ужасный оборот к худшемубез всякой другой причины, просто потому, что это возможно. Погрузиться с головой в жалость к себе было чертовски заманчиво, но я сдержалась.
У меня было два варианта: сломаться или создать более сильную версию себя.
Я выбрала последний.
К тому времени, как пару лет спустя папа устроился на работу в Тодос-Сантосе, я уже не напоминала ту девушку, что притворялась спящей, когда сталкивалась с кем-то лицом к лицу.
Поппи, моя старшая сестра, присоединилась к отцу в Калифорнии, но я попросила его позволить мне остаться в Карлайле.
Я осталась там, где было мое искусство, и избегала Вона Спенсера, который находился в Школе Всех Святых далеко за океаном. Беспроигрышный вариант, верно?
Но теперь папа настаивал, чтобы я провела свой выпускной год с ним и Поппи в Южной Калифорнии.
Дело в том, что новая Ленни не закрывала глаза на Вона Спенсера.
Я больше не испытывала страха.
Я пережила величайшую потерю и выжила. Меня больше ничто не пугало.
Даже жестокий бог.
Глава 2
Вон
Леноре 17, Вону 18
Я родился с ненасытным аппетитом к разрушению.
Это не имело никакого отношения к тому, что случилось со мной.
С историей моей жизни.
С моими родителями.
С этой сраной вселенной.
Я был связан грязными узлами. Сделан из металлических шнуров вместо вен. Пустая черная коробка вместо сердца. Лазер вместо зрачков, чтобы находить слабые места.
Даже когда я в детстве улыбался, у меня болели щеки и глаза. Это казалось неестественным и пугающим. Я рано перестал улыбаться.
И, судя по тому, как начался мой выпускной год в средней школе, улыбка тоже не входила в мои чертовы планы на будущее.
«Сделай десять глубоких, очищающих вдохов», я практически слышал, как мама умоляет своим спокойным, сладким голосом у меня в голове.
Впервые за все мое жалкое существование я послушался. Ударить кулаком по каждому шкафчику в коридоре, вероятно, было самым глупым в мире способом вылететь из школы и одновременно сломать все кости в моей левой руке, загубив тем самым мою карьеру.
Не то чтобы я находился здесь из-за острых умов моих преподавателейили, что еще хуже, из-за дурацкого диплома. Но, в отличие от моего лучшего друга с дерьмом вместо мозгов Найта Коула, у меня не было красной блестящей кнопки самоуничтожения, которую я жаждал нажать.
Раз.
Два.
Три.
К черту эту хрень, нет.
Ленора Асталис стояла здесь во плоти. Жива, здорова и на моей территории. В моем царстве. Я засунул ее существование в ящик своего мозга, который обычно приберегал для неудовлетворительного порно и бессмысленных светских бесед с девушками, прежде чем они опускали головы, чтобы отсосать мне.
Но я ее помнил. Могу поспорить на свою жалкую задницу, я ее очень хорошо помнил. Моя маленькая танцующая обезьянка. Такая покладистая, что я мог бы заставить ее заглотить бейсбольную биту, если бы попросил, и даже не очень вежливо. Предположительно, это была благоприятная черта для представительниц слабого пола, но Хорошая Девочка была слишком покорной и чистой даже на мой вкус.
Тогда у нее были желтые волосы, похожие на золотые нити, ботинки лоферы и испуганное «пожалуйста, не делай мне больно» выражение лица. Накидка Карлайла делала ее похожей на более чудаковатую подругу Гермионы Грейнджер. Вечно зажатая, Ленора Асталис обладала раздражающим качеством всегда выглядеть чопорной, правильной и добродетельной.
Сейчас? Сейчас она выглядела по-другому.
Меня не впечатлила черная дрянь, которой она намазала глаза, и готическая одежда. Это было просто маскировкой для ее бесхребетности и того факта, что она наложит в штаны, если рядом с ней кто-то грязно выругается.
Хорошая Девочка стояла у своего нового шкафчика, ее волосы теперь стали черными как смоль. Она наносила дополнительный слой подводки для глаз (ей это было нужно, как мне нужно больше причин ненавидеть мир), уставившись в карманное зеркальце, приклеенное к внутренней стороне двери ее шкафчика. На ней была шапочка с надписью «Повинуйся», но она поправила ее с помощью маркера, так что теперь там было написано «Ослушайся».
Что за фальшивая бунтарка. Кто-то должен уведомить власти, прежде чем она совершит что-то действительно безумное, например, съест неорганическую чернику в кафетерии.
Эй, кислый парень, что нового? Найт, мой лучший друг, сосед, двоюродный брат и по совместительству придурок, хлопнул меня сзади по плечу и по-братски обнял. Я устремил взгляд на невидимую точку впереди, игнорируя и его, и Асталис. При всем уважении к Ленореа у меня его абсолютно не былоона не заслуживала моего внимания. Я сделал мысленную заметку напомнить ей, где она находится.
Или в ее случаеопуститься на колени.
Я все еще помнил, как она отреагировала, когда я проскользнул в ее комнату той ночью. То, как она дрожала под моим пальцем, хрупкая, как фарфоровая кукла, практически умоляя, чтобы ее разбили вдребезги. Раздавив ее, я даже не почувствовал бы обычного кайфа. Это было все равно что отнять конфету у ребенка. В моем решении пощадить ее не было никакой доброты. Я от природы был прагматичен.
У меня имелась конечная цель.
И Ленора не будет стоять на пути к этому.
Риск. Награда. Возвращение.
Причинять ей боль казалось излишним. Асталис все эти годы держала свой маленький розовый ротик на замкеявно напуганная. Я знал, что она не проболталась, потому что проверил. У меня повсюду имелись глаза и уши. Она сохранила наш секрет, и когда ее сестра переехала жить сюда на втором курсе, Ленор осталась в Англии, вероятно, до смерти испугавшись меня и того, что я собирался с ней сделать. Хорошо. Для меня это сработало отлично.
Но это хрупкое доверие было разрушено в ту минуту, когда я увидел ее здесь.
В моем королевстве.
Троянский конь с брюхом, полным плохих воспоминаний и дерьма.
Сегодня у тебя какой-то странный вид, разглядывая меня, заметил Найт, проводя пальцами по своим блестящим волосам, цвета намазанного маслом тоста. Он был звездным квотербеком, королем выпускного бала и самым популярным парнем в школе.
Все это помогало ему лучше спать по ночам и успокаивало его комплекс усыновленного ребенка.
Я удивлен, что ты можешь что-то видеть сквозь туман собственного самомнения, усмехнулся я, останавливаясь у своего шкафчика и распахивая его.
Всего в шести шкафчиках от Асталис. Карма действительно паршиво занималась своей работой.
Найт оперся локтем на ближайший шкафчик, пристально изучая меня. Он непроизвольно загораживал мне вид на Ленору. И хорошо. Ее образ в стиле Роберта Смита совсем не добавлял сексуальной привлекательности ее и без того безвкусной внешности.
Ты придешь сегодня вечером на вечеринку Арабеллы по поводу возвращения в школу?
Я бы предпочел, чтобы мой член сосала голодная акула.
Арабелла Гарофало напоминала мне крошечных породистых собак с розовыми ошейниками с бриллиантами и писклявым лаем, которые иногда кусали тебя за задницу и мочились, когда возбуждались. Она была злой, отчаянной, болтливой и, возможно, хуже всегослишком нетерпеливой, чтобы предлагать мне минет.
Тогда почему бы тебе не засунуть свой член в ротик Хейзел? У нее только что появились брекеты, так что это практически одно и то же, от всего сердца предложил Найт, доставая свою бутылку щелочной воды из дизайнерского кожаного рюкзака и делая глоток.
Я знал, что там была водка. Он, вероятно, уже принял несколько волшебных таблеток, прежде чем прийти сюда. По сравнению с этим засранцем, Хантер С. Томпсон выглядел обычным бойскаутом.
Выпивка до десяти утра? Я скривил губы в ленивой ухмылке. Любовные письма и обнаженные полароидные снимки вывалились из моего шкафчика рекой подросткового отчаяния. Ни у одной девушки не хватило смелости на самом деле подойти и поговорить со мной. Я собрал и выбросил их в мусорное ведро неподалеку, не отрывая взгляда от Найта. Думаю, из твоего рта льется всякая дрянь, но твоя девственность оправдывает тебя.
Ешь дерьмо, Спенсер. Он сделал еще один глоток.
Если бы я это сделал, ты бы пошел на хрен отсюда? Потому что в ином случае уйду я.
Я захлопнул свой шкафчик. Найт не знал о Леноре Асталис. Привлекать к ней внимание не входило в мои планы. Прямо сейчас она была готом и фриком с нулевой репутацией и общественным статусом, именно такой она и останется в этих коридорах, если только я не проявлю хоть немного эмоций по отношению к ней.
Которыхспойлеру меня не было.
Не будь таким мягким, Спенс.
Я черствый, как хлеб пятидневной давности. Я перекинул рюкзак через плечо. Разве это не правда?
Мерзко, чувак. То, что Луна, Дарья и я были твоими друзьями, не очеловечило тебя настолько, как надеялись твои родители. Это все равно что надеть маленькую шляпу на хомяка. Мило, но бесполезно.
Я тупо уставился на него.
Ты вообще сейчас говоришь по-английски? Принеси себе что-нибудь поесть и бутылку воды, пока все вокруг не отравились алкоголем из-за твоего дыхания.
Как хочешь. Мне больше достанется первоклассного английского мяса. Найт отмахнулся от меня и двинулся пружинистым шагом.
Я покачал головой и последовал за ним. Как будто он когда-нибудь сделает что-то с этим мясом. Во всех смыслах парень был долбаной киской-веганом, более девственным, чем масло Extra Virgin. Он хотел засунуть свой член только в одну дырочку. Он был привязан к Луне Рексрот, своей детской влюбленности, которая училась в колледже, за много миль отсюда, надеюсь, она была менее жалкой, чем он, и занималась сексом.
Однако не осталось никаких сомнений в том, что английское мясо, как Найт поэтически назвал Ленору, уже привлекло внимание в Школе Всех Святых.
Я мог понять, почему ее старшая сестра, как-ее-там, Асталис, пользовалась успехом у парней. Я видел ее где-то поблизости. Она привлекала внимание, выглядела как энергичная, клонированная блондиночка, которая променяла собственную душу на пару каблуков с красной подошвой.
Единственная английская цыпочка, с которой мне интересно познакомиться, это Маргарет Тэтчер. Я сунул мятную жвачку в рот, запихивая другую в Найта без его согласия. Его дыхание Мела Гибсона было таким огнеопасным, что он мог бы поджечь гребаную школу, если бы закурил сигарету.
Она мертва, брат, он послушно прожевал, нахмурившись.
Точно, язвительно заметил я, перекидывая лямку рюкзака на другое плечо просто для того, чтобы что-то сделать руками. Было только девять тридцать, а сегодня он уже преуспел в том, чтобы отсосать все яйца во вселенной.
Когда Найт так и остался приклеенным ко мне, несмотря на то, что у него не было первого урока, как и у меня, я остановился.
Ты все еще здесь. Почему?
Ленора. Он снова открутил крышку своей бутылки с «водой» и сделал еще один щедрый глоток.
Бросание случайных имен в воздухэто не разговор, Найти-бой. Давай начнем с целого предложения. Повторяй за мной: Мне. Нужна. Реабилитация. И. Хороший. Трах.
Сестра Поппи Асталис горячая, как васаби. Найт проигнорировал мою колкость. Она выпускница, как и мы. От нее исходят флюиды хорошей девочки. Он расплылся в дьявольской ухмылке, обернулся и пробежал глазами по ее фигуре, одетой в черное. Она стояла всего в нескольких футах от нас, но, казалось, не слышала ни слова из-за шума и суеты. Но я вижу ее острые клыки. Она прирожденная убийца.
Поппи. Вот-как-ее-там-зовут. Эх, я был близок к этому.
Ленора была на год младше меня, старшеклассница, и это означало, что она пропустила класс. Чертова ботаничка. Здесь нет никаких сюрпризов.
Найт продолжил свой репортаж для TMZ.
Их отецкрутой художникуправляет этим художественным институтом для снобов в центре города. Честно? Я довожу себя до комы, повторяя тебе эту информацию, так что давай просто перейдем к сладкому: паршивая овца семьи приехала сюда на год, и каждый хочет откусить кусочек от этого милого ягненка.
С каждой секундой мясные метафоры становились все более жуткими. Кроме того, я очень хорошо знал, кто такой Эдгар Асталис.
Предполагаю, что это та часть, где я должен изобразить какой-то интерес. Моя челюсть дернулась, зубы застучали друг о друга. Он лгал. Никто здесь не хотел прикасаться к Леноре. Она слишком далеко отошла от образа обычной горячей девушки. Черные лохмотья. Подводка для глаз. Пирсинг на губе. Почему бы не подрочить на плакат Мэрилина Мэнсона и не сохранить презерватив?
Найт театрально закатил глаза.
Чувак, ты действительно заставляешь меня произносить это по буквам. Я видел, как ты пожирал ее глазами, словно сошел с ума. Он хлопнул меня по плечу, как какой-то старый, мудрый наставник. Тебе повезет, если она не забеременеет после этого взгляда.
Она выглядела знакомой, вот и все.
Так и есть, потому что я ждал, что она объявится, с той самой минуты, как ее сестра и отец приехали в этот город.
В школе.
В спортзале.
На вечеринках.
Это даже не имело смысла, но я все равно смотрелдаже на своих собственных вечеринках, где незваным гостям были не рады. Она напоминала темную тень, следовавшую за мной повсюду, и я всегда старался одержать верх в наших воображаемых отношениях. Черт, я даже порылся в ее дурацком профиле в Инстаграм и узнал, что она смотрела и слушала, просто чтобы лучше понять интересы Леноры и расколоть ее, если представится случай.
И, черт возьми, так и случилось.
Я тут же решил, что, несмотря на статус Найта как моего самого близкого друга, я не собираюсь говорить ему, что знал ее. Это только усложнило бы ситуацию, выдвинув мою тайну еще на один дюйм к свету.
Правда, как и прежде, впивалась в меня когтями, оставляя рубцы неприятной реальности. Иногда, в плохие ночи, у меня возникало искушение рассказать родителям, что со мной произошло. Они были достойными родителями, даже мне, придурку, пришлось это признать. Но в конечном счете все сводилось к следующему: никто не мог избавить меня от боли. Никто.
Даже мои чертовски близкие к совершенству, любящие, заботливые, могущественные родители-миллиардеры.
Мы приходим в этот мир одни и умираем в одиночестве. Если мы заболеем, то будем бороться с этим в одиночку. Наших родителей нет рядом, чтобы пройти курс химиотерапии вместо нас. Это не они теряют волосы, блюют ведрами или получают пинки под зад в школе. Если мы попадаем в аварию, это не они теряют кровь, борются за свою жизнь на операционном столе, теряют конечность. «Я здесь ради тебя» это самая глупая фраза, которую я когда-либо слышал.
Их не было рядом со мной.
Они пытались. И они потерпели неудачу. Если вы хотите посмотреть на своего самого яростного защитника, на единственного человека, на которого вы всегда можете положиться, хорошенько посмотрите в зеркало.
Я занимался тем, что мстил за свою собственную боль, и мне нужно было взыскать долг.
Я это сделаю. Скоро.
Что касается моих родителей, они любили меня, беспокоились обо мне, готовы были умереть за меня, бла-бла-бла. Если бы моя мать узнала, что творилось у меня в голове, что на самом деле произошло в тот день на аукционе в парижской галерее, она совершила бы хладнокровное убийство.
Но это была моя работа.
И я собирался насладиться этим.
Так ты говоришь мне, что не считаешь Ленору Асталис горячей? Найт пошевелил бровями, отталкиваясь от шкафчиков и подстраиваясь под мой шаг.