Чувствую себя деревянной. И неуклюжей.
От этого мне становится страшно. Ему не понравится, и на этом все. Он уйдёт, а я останусь с разбитым сердцем, потому что я
Боже
Я влюбилась в него поуши.
Иногда он такой идиот. Иногда дурак. Упрямый и прямолинейный до невозможности. С такими людьми общаться, все равно что есть стекло, но мне, Боже, мне даже это в нем нравится. А иногда он такой нежный. Я просто я боюсь представить завтрашний день без него.
Подойдя к шкафу в прихожей, смотрю на свое отражение и сглатываю слюну.
«Люблю тебя, Барков», произношу беззвучно, с испугом глядя в свои глаза.
В сердце поселяется что-то новое. Пугающее. Такого со мной никогда не было.
Дернув за ручку шкафа, достаю оттуда пуховик.
Чёрный сидит на тумбочке и смотрит на меня своими желтыми глазами.
Не жди меня, говорю ему, надевая шапку и выходя за дверь.
Не трудясь застегивать пуховик, сбегаю по ступенькам и вырываюсь из подъезда.
Ник открывает для меня дверь своей машины, перегнувшись через пассажирское сиденье, а когда я оказываюсь внутри, осматривает с ног до головы.
На мне теплые лосины и свитер, а на нем все та же кожаная куртка на меху и хмурое выражение лица.
На моем оно аналогичное!
Если говорю, упрямо посмотрев перед собой. Если я тебе тоже надоем стараюсь звучать непринужденно, но не выходит. Просто скажи мне об этом сразу, ладно? Я я не буду за тобой бегать или преследовать
Что за хрень долбанную ты несёшь? зло обрывает он меня.
Просто сделай, как я прошу! выкраиваю, посмотрев на него.
Выбросив руку, он хватает меня за куртку и дергает на себя. Его губы впиваются в мои так жестко, что я даже вдохнуть не могу, ладонь обхватывает лицо и сжимает.
Он злой, но и я тоже, поэтому отвечаю на его грубый поцелуй с таким рвение, будто сама хочу его сожрать.
Захлопни варежку, ладно? просит хрипло, прижавшись своим лбом к моему. Если ты мне надоешь, в Землю комета долбанет.
Все еще пытаюсь дышать, цепляясь пальцами за рукав его куртки. От его слов я жмурюсь и опять ищу его губы. Он позволяет мне их найти, а потом целует по настоящему. Так глубоко, что я боюсь потерять сознание. Он ни разу не целовал меня так. Это совсем другой поцелуй не такой, как другие. Этот он обещающий. Что-то большее.
Боже
Он оставляет меня в состоянии шока. С выражением полной дезориентации на лице
Вот так-то лучше, бормочет, сделав глубокий вдох.
Опустив одну руку на руль, трогается с места. Второй своей рукой он хватает мою и, сплетя наши пальцы, кладет на свое бедро.
Его ладонь сухая, теплая и немного шершавая. И через нее в меня будто перетекает его энергия.
Перекусим? спрашивает просто.
Да отвечаю тонким голосом, как ручная.
Там сегодня вторая часть «Броска кобры» в прокат выходит, продолжает он. Сходим?
Не перевариваю боевики.
Да
Потом мне нужно в одно место заехать.
Ладно
Ремень накинь.
Угу
Откинувшись на сиденье, я просто смотрю в окно, за которым мелькает город. Смотрю и улыбаюсь, как полная дура
Глава 38
Втянув носом воздух, закрываю глаза и скручиваю в ботинках пальцы. Звуки киношной погони и взрывов падают со всех сторон, но мне не до них
Расслабься щекочут мое ухо теплые губы.
Впиваюсь пальцами в его плечо.
Я расслаблена
Обвожу языком свои губы и издаю тихий-тихий стон, точно зная, что его услышим только я и он.
Прижавшись носом к моему виску, Никита делает глубокий вдох, а меня меня просто трясёт.
Его тело подо мной, как камень.
Во всех местах!
Чувствую это своей попой, которая устроена у него на коленях.
Щеки обдает жаром.
Его ладонь под моим свитером. Гладит рёбра в опасной близости от края лифчика. Его ладонь такая большая, что может накрыть их все разом.
Трусь носом о его шею, вдыхая запах его мыла и кожи.
Я от его запаха просто с ума схожу, как и от того, что творится под моими ягодицами.
В моём теле безумные всплески, от которых трясёт.
Дышу коротко, ткнувшись лбом в его плечо.
Он дышит также рядом с моим ухом.
По спине бегут мурашки.
Взяв мою ладонь, Ник просовывает ее под свою футболку и кладет на живот.
Твоя очередь сообщает.
Боже.
Обжиматься на киносеансе. Что может быть банальнее? Мне плевать. Даже если бы мы находились в первых рядах на вручении премии Оскар, я бы не заметила даже Бреда Питта.
Глажу пальцами теплую кожу и обводу пупок.
Каменный живот Баркова вздрагивает. Резко перехватив мою руку, он выдергивает ее из-под футболки и заворачивает мне за спину.
Ай! возмущаюсь я, покусывая его шею.
Ммм выдыхает он, откинув голову и закрыв глаза.
Хихикаю.
Это ужасный звук!
Переведя на экран полупьяные глаза, пытаюсь вникнуть в суть происходящего.
В «нашем» любимом кинотеатре как всегда почти никого.
Я никогда не садилась на второй ряд, но Барков предложил попробовать, и мне понравилось. В этом и правда что-то есть. Другой угол зрения, странный но интересный
«Я люблю тебя», эти слова висят на кончике языка, но страшнее всего для меня не услышать тех же слов в ответ.
Хотя нет. Есть кое-что пострашнее. Например, сейчас проснуться.
Его губы прижимаются к моему лбу. Жмурюсь.
Он такой заботливый. Такой нежный
На пол перед экраном падает желтая полоска света. Нарушая тишину, в помещение вваливается толпа из пяти парней. Они шумят и топают, как лошади. Гогоча швыряют друг в друга попкорн, и я отчетливо вижу среди них перспективного футболиста Артема Тракторовича.
Тело Ника подо мной напрягается. Его напряжение мгновенно передается мне. Подняв с его плеча голову, заглядываю в лицо.
Между светлый бровей залегла складка, точёная челюсть сжата. Повернув голову, следит за тем, что происходит в проходе.
Меня посещают все возможные плохие предчувствия, когда эта невоспитанная гурьба занимает третий ряд. Прямо над нами с Никитой.
Че за древность, е-мое! гнездится в кресле один из этих придурков.
Древностьэто ты, Лютый. Это раритет.
Снова гогот.
Никита выпрямляется, глядя перед собой.
Мне тоже приходится сесть ровно. Бросив взгляд поверх его плеча, ловлю на себе взгляд Артема. Я не вижу его глаз, но я просто не сомневаюсь, куда он смотрит.
Сползя в кресле и сложив на животе руки, он откидывает голову на кресло.
Наше первое и единственное свидание прошло здесь же. Барков притащился на свой второй ряд, и я все полтора часа не могла решить, куда же мне, черт побери, смотретьна экран или на его растрепанный затылок.
Это было как будто в прошлом веке.
Никита вдруг поворачивает голову и, перекрикивая фильм, обращается к вновь прибывшим:
Заткнитесь! Вы здесь не одни.
С верхних рядом летят слова поддержки. Настороженно смотрю на Колесова, ведь эти придурки его друзья, и как бы не прошло наше с ним свидание, существуют элементарные нормы морали и этики, если конечно ты не какой-нибудь гопник.
А я тупой, не заметил, гогочет один из этих уродов.
Блин, заткнись, а то мешаешь, гогочет второй.
Обмериваясь своими тупыми шутками, они продолжают голдеть, и мне вдруг на секунду кажется, что они не совсем трезвые.
Дебилы, закройте пасти! рычит Никита.
Ник, давай уйдём, прошу я, перебираясь на соседнее кресло, чтобы забрать свою куртку.
Сердце грохочет в груди.
Мне на колени падает попкорн. И в волосы тоже. Обернувшись, я вижу, как один из футболистов Трактора загребает в своем ведре еще одну горсть и бросает мне в лицо.
О нет
Все происходит так быстро, что я не успеваю опомниться.
Вскочив на ноги, Барков выбрасывает вперед руки и хватает моего «обидчика» за полы расстегнутой куртки. А потом его кулак встречается с челюстью этого деграданта.
Закрыв руками рот, я вскрикиваю.
Ник получает ответ сразу.
Его голова дергается. Тряхнув ею, отводит назад, а потом впечатывается лбом в нос парня.
Я начинаю кричать по-настоящему.
В секунду все это превращается в какое-то месиво. Эти пьяные обезьяны набрасываются на него все разом. Я вижу, как трещит по швам его футболка. Как на его рёбра приземляются чужие кулаки.
Кричу, не видя ничего из-за слез.
Отвалите от него хриплю, не зная что мне делать.
От грохота сердца и страха у меня трясутся колени. Я никогда не видела ничего более пугающего, чем это. Но когда слышу приглушенный стон Баркова где-то в этом месиве, срываюсь с места.
В шиворот моего свитера впиваются чужие пальцы.
В зале загорается свет, экран гаснет.
Куда?! рычит Трактор, дергая меня назад. Дура!
Отвали! изворачиваюсь, захлебываясь слезами.
Я смотрю, с ним ты спешить не боишься, усмехается, оттолкнув меня назад.
Слышу топот, отпихивая от себя его руки.
Вы уроды моральные! кричу, задрав голову и глядя на него.
Его лицо становится ледяной маской.
Хорошего вечера, бросает, выскакивая на сиденье и перепрыгивая на соседний ряд.
Его дружки, как обезьяны, делают то же самое. Перепрыгивая через сиденья, ломятся к выходу, чуть не сбив с ног возникшего в проеме контроллера.
Никита сидит на полу между рядами, присыпанный попкорном. Прикрыв руками голову и очень тихий. Его футболка разорвана на плече.
Ник утираю слезы, падая рядом с ним на колени.Никита.
Провожу пальцами по его сбитым костяшкам, не зная, чем помочь
Не трогай, говорит он, не двигаясь. Убери руки.
Сглатываю, прижимая их к груди.
Его голос такой холодный. Светлые волосы всклокоченные. Опустив лоб на согнутые колени, он делает глубокие вдохи и выдохи.
По моим щекам бегут слёзы. Всхлипываю, как будто это меня побили, а не его! Они побили его целый толпой. Уроды! Мне никогда этого не забыть. Это так страшно, что я всхлипываю опять.
Сама до дома доберешься? спрашивает он вдруг, не поднимая головы.
Я не понимаю о чем он. Да Никит дай посмотрю
Хочу увидеть, что у него с лицом.
О мамочки
Новая порция слез застилает глаза. У него разбита губа и из носа течёт кровь. Опершись рукой о ручку сиденья, он встает и начинает молча двигаться по ряду.
Рука с разорванным плечом придерживает рёбра.
Утерев рукавом нос, я иду за ним.
Контролер пытается меня остановить, но я отмахиваюсь, выбегая в фойе.
На улице мокрые щеки обдает ветром, но я опять начинаю скулить, когда вижу, как Барков садится в свою машину прямо такв футболке, а потом уезжает, оставив меня одну.
Глава 39
Только сейчас до меня доходит, что на улице опять валит снег. Пушистые снежинки крутятся в воздухе, делая все вокруг волшебным и сказочным.
Для всех, кроме меня!
Обхватив себя руками, задыхаюсь от сдавившего горло комка. Вжимаю голову в плечи, смотря то на заметенный парк, то на пустую стоянку кинотеатра. На мужика с собакой, на фонарь, на снег Смотрю по сторонам, пытаясь понять куда мне вообще деваться!
Нижняя губа выпячивается, как у ребёнка. А потом я начинаю реветь. Из глаз фонтаном брызгают слезы. Я плачу навзрыд, трясясь и не стесняясь. Плачу, как не плакала, кажется, никогда: громко, захлебываясь воздухом и не зная, куда мне идти, что делать и зачем! От обиды я вою, как побитая.
Вам помочь? взволнованно спрашивает какая-то женщина, остановившись рядом.
Ыыыыы трясу головой, переступая с ноги на ногу.
К ней присоединяется девушка в меховой шапке, а потом парень. Потому что я стою тут раздетая и реву, как в последний раз!
Они обступают меня со всех сторон. Смотрю на эти лица, пятясь назад.
Дать вам телефон?
Нн Ннет
Тут полиция рядом
Нне ннадо поллиции
Обвожу глазами незнакомую улицу.
Пытаюсь вспомнить, где мой телефон, но в голове ужасная, ужасная бесконечная каша! Потому что он меня бросил. Бросил одну! После всего, что говорил и делал. После всего, что я пережила, пока по его костям лупили все эти кулаки. Бросил меня тут одну Кто угодно, только не он! Кроме него мне никто не нужен. Мне не нужен никто другой Эта обида душит! Пячусь и пячусь, чтобы спрятаться от этих людей Я никогда не вела себя так! Как маленькая, а теперь веду себя так постоянно!
Давайте подвезу, вам куда?
Мнне я отступаю, мечась глазами повсюду.
Что ж ты так цокает женщина.
Я
куртка
Утираю рукавом свитера нос, наступая ногой в сугроб.
У тротуара останавливается полицейский фургон.
Полицейские идут внутрь, и я уверена, что и ко мне тоже.
Я не хочу! Не хочу этого всего. Кажется, я сломалась!
Если он может справиться со своими бедами один, то я нет! Никогда в жизни не боялась так, как в том проклятом зале. Всепоглощающее чувство беспомощностия никогда не сталкивалась с ним в таких ужасных проявлениях. С кем ещё я могу поговорить об этом?! Ни с кем ни с кем другим я бы не хотела
Как теперь я могу верить его словам?! Верить хоть одному его поцелую?!
Он меня бросил
Развернувшись, несусь назад в кинотеатр.
Спертый воздух душит меня еще жестче, но слава Богу, никому не приходит в голову меня тормозить.
Несусь мимо двух полицейских, игнорируя все вокруг.
Девушка
Оставьте меня в покое!
Голова кружится, но я нахожу свои наши вещи на автомате. И забираю обе куртки, его и свою.
Я бы не бросила его. Даже в таком глупом смысле. Не бросила бы никогда. Там в куртке у него телефон и деньги.
Прижимаю ее к себе, пока такси везет меня домой. Ткнувшись носом в подкладку, я тихо всхлипываю, чувствуя себя опустошенной.
Не находя себе места, брожу по квартире до глубокой ночи и жду. Жду звонка. Хоть чего-нибудь. Жду стука в дверь или чего-нибудь еще!
А утром, когда на мой измученный мозг давит свет за окном, я выкарабкаюсь из постели и иду в душ. Терзая мочалкой кожу, я опять плачу. О своих разбитых надеждах на человека, которого люблю. Который вломился в мою жизнь, почти подчинил ее себе! Сделал меня слабой и зависимой, а потом бросил одну, когда я больше всего нуждалась в обратном
Ну и будь сам по себе, шепчу, подставляя щеки горячим струям. Ну и подавись! швыряю мочалку о стену, упираясь в нее лбом.
Вся моя логика отказывает в тот момент, когда вижу его чертову куртку на крючке рядом со своей.
Скуля, опять мечусь по квартире, а потом опустошенно одеваюсь.
Я знаю, где он живет.
И я нутром чувствую, что он именно там. В своей квартире, а не в доме, где мы когда-то были недоразвитой семьей.
Мой телефон показывает двенадцать дня, когда нажимаю на звонок. Прижимаю к себе его куртку, оставив все вещи в карманах именно так, как положил их туда он сам. Сжимаю и умоляю его оказаться дома
Сердце простреливает острой болью, когда дверь мне открывает разукрашенный дневным макияжем Лера. Она идеальная. Гламурная. Чертовски красивая. Одетая в шерстяное платье, которое облегает фигуру.
Шок сковывает горло, руки, ноги
Смотрю в ее подведенные карие глаза и не могу сказать ни слова.
Ее брови неправдоподобно ползут вверх.
Заблудилась? спрашивает с насмешкой, бросив взгляд за свое плечо.
Роняю куртку, просто физически ощущая, как бледнеют мои щеки, и кончики пальцев начинают холодеть. Как и мои внутренности. Они холодеют, а в горле собирается горечь.
Через два гулких удара сердца, я переступаю через куртку Баркова и отпихиваю эту Леру в сторону. Двигаясь по огромному коридору на суперскорости врываюсь в гостиную, где
Ну ты и мудак шепчу, хватаясь за горло.
Он сидит на полу у дивана в одних трусах. Зажав ладонью горлышко какой-то бутылки. На экране огромной плазмы баскетбольный матч. Его глаза пустые! Он пил он
Его губа опухла. Под глазом синяк. На ребрах тоже большой синяк.
Его глаза расширяются. Губы шепчут какую-то хрень, похожую на мое имя!
Пытается встать, но не может!
От разочарования я закрываю руками лицо и всхлипываю. Трясу головой, что в прогнать это. Боль, разочарование, горечь.
Аленушка
Развернувшись на пятках, вылетаю из квартиры, задев по пути комод, с которого сыпется всякая сувенирная дребедень.
Не разбирая дороги, просто несусь, куда глядят глаза.
Наша с мамой квартира всего в тридцати минутах ходьбы от элитного жилого комплекса, в котором Никита Барков убил все мои чувства, а холодный ветер вместе со снегом превратил мои слёзы в настоящие сосульки.
Оказавшись дома, бездумно пихаю в сумку вещи. Белье, носки, футболки. Свои тетради и лекции. Все подряд! Пихаю в переноску Черного и еду на вокзал. Сойдя с электрички, снова беру такси. В нашей «деревне» столько снега, будто отсюда его телепортирую во все концы области.