Ян, яхотел он что-то сказать, но Чайка сразу же прервала его.
Сереж, пожалуйста, езжай домой, мне не нужна шумиха ещё и по этому поводу. Мы позже все обсудим, пообещала она, даже не взглянув в его сторону.
Хорошо, любимая, поговорим чуть позже, снисходительно кивнул этот осёл и напоследок бросил, однозначно, чтобы взбесить меня. Я пришлю охрану и хороших врачей.
От такой показухи у меня вырвался смешок.
Цирк, ей богу! И где только Чайка таких дебилойдов находит?!
Закатив глаза и ухмыльнувшись, я покинул палату.
Чтоб тебя здесь больше не было, бросил Пронину, направляясь к машине. Мне срочно нужно было побыть одному, прийти в себя и успокоить бушующие эмоции.
Я у тебя что ли еще буду разрешение спрашивать, навестить мне мою женщину или нет? процедил он, я же окончательно озверел.
Свою можешь навещать, сколько твоей душе угодно, а мать моего сынатолько с моего одобрения! -отрезал, вызывая у него оторопь. Я и сам понимал, что меня понесло. Но это бахвальное «мою женщину» подействовало на меня, как красная тряпка на быка.
Его женщина. Ну-ну
Гладышев, ты берега попутал что ли? Я, конечно, всё понимаю, но это твои проблемы, что ты в своё время лоханулся.
У меня никаких проблем нет, так что угомонись и скройся уже, не маячь тут. Мне вашу интрижку разгребать вообще не досуг, скривился я, садясь в машину.
А тебя никто и не просит. Я всё равно развожусь.
Ну, вот как разведешьсятак и поговорим, а пока не порть «своей женщине» репутацию, сыронизировал я и закрыв дверь, кивнул водителю, чтобы трогался.
Когда мы выехали с территории больницы, я поднял салонную перегородку и откинувшись на спинку кожаного кресла, с шумом втянул воздух. Меня трясло от бешенства, потому что дая действительно лоханулся. Как идиот расчувствовался: Алиску послал, чтоб с этой стервой быть, мчался на всех порах, как придурок, покупал цветы, подарки, готов был чуть ли ни на брюхе перед ней ползать, а она не успела очнуться, тут же позвонила своему кобелю.
Сука! Чего, интересно, добивалась?
А как же «лишь бы с тобой где-нибудь рядом и как-нибудь навсегда»? Или очередной пафосный трёп, которому грош цена? Чайка ведь мастер драматических эффектов, я жедебил, который на них ведётся.
У меня вырывается горький смешок, и такая усталость накатывает, что хочется Да я даже не знаю, чего мне хочется. Все мои желания были связаны с ней. Как увидел её такую юную, наглую, вульгарную и умопомрачительно красивую, так потерялся, забыл, что можно желать что-то помимо неё. А сейчас
Мне нужно было время, чтобы успокоиться и привести мысли в порядок, поэтому, когда раздался телефонный звонок и на дисплее высветилась Чайка, я поначалу решил не брать трубку, дабы не наговорить лишнего, но это же Яночка: если она чего-то хочетона это получает.
Ну, ради бога Вот только потом пусть не жалуется.
Что хотела? раздражённо отвечаю на звонок.
Вижу, ты не слишком рад, что со мной всё в порядке, невесело усмехнулась она.
Не говори глупости! скривился я, она же будто не слыша, продолжила:
Наверное, надо было умереть, чтобы ты был хоть чуточку любезней.
У тебя есть с кем любезничать, так что давай ближе к делу.
Чайка тяжело вздохнула, а потом отправила меня в нокаут.
Гладышев, прекрати вести себя, как обиженный мальчик, тебе не идёт.
Что? поперхнулся я, она же опять тяжело вздохнула, словно я её дико утомил.
То! Я знаю, что ты ночью приезжал мама рассказывала, бросила она запальчиво, словно уличила в чём-то, а во мне тоже какой-то упрямый ребёнок проснулся, и я невозмутимо парировал:
И?
Просто приезжай. Давай, поговорим, устало попросила она.
Сейчас не лучшее время для разговоров.
Пожалуйста, я тебя прошу. Я больше так не могу Не после этого кошмара.
Хорошо, я приеду, согласился я, потому что тоже больше так не мог: не мог молчать, держать в себе, проживать эту боль в одиночестве и надеяться, что однажды отпустит.
Я буду ждать, сказала она напоследок, срывая с цепи моих демонов. Во мне вновь вскипела злоба, ревность и ненависть. Всю дорогу я бурлил, как закрытый котел, гонимый этими эмоциями, поэтому в палату ворвался, словно цунами, готовый выплеснуть всё, что годами копил в себе, забыв о том, что ещё вчера молил небо лишь о том, чтобы она была жива.
Чайка встретила меня взволнованным взглядом. Она сидела на койке, сложив руки на животе. Бледная, осунувшаяся, заплаканная. В это мгновение она казалась такой маленькой и юной, но меня, как и всегда, её слёзы разозлили ещё больше. Не переносил я их.
Где сын? спросил, закрывая за собой дверь.
Уехал с мамой домой. Ему нужно передохнуть, слишком много впечатлений. Ты уже договорился с психологом?
Нет ещё, разбирался с прессой и полицией.
Мне звонила пресс-секретарь
Я не это приехал обсуждать! раздраженно оборвал я, поняв, что она просто тянет время. Чайка вздрогнула и прикусив губу, тихо призналась, выводя меня окончательно из себя:
Не знаю, с чего начать.
Может, с того, для чего ты позвала своего ёб*ря, предложил я едко, захлебнувшись в очередной раз ядом ревности.
Что? ошарашенно выдохнула она, округлив свои глазищи, меня же понесло.
То! Я тебя насквозь вижу. Что, решила заставить ревновать?
Ты совсем больной? Что ты несёшь? взвилась она и тут же набросилась в ответ. А ты зачем свою Алису вызвал?
Ну, я же вроде как жениться на ней собираюсь, а кому, как не будущей жене быть рядом в такой сложный момент?! насмешливо протянул, зная, что задену за живое.
Вроде как? сыронизировал Чайка, ничем не выдав своих эмоций. И это твой ответ?
А что? Неужели ты повелась на тот панический бред? ударил я со всей дури по больному, не в силах держать в себе боль. Мне хотелось, чтобы ей было так же, как и мне хреново, чтобы её так же, как и меня сжигала ревность, чтобы она понимала, каково эторазочаровываться: когда тебя поманят мечтой и на твоих же глазах разрушат её, как она когда-то разрушила наши.
И да, она застыла, лицо стало мёртвено бледным, губы задрожали, а глаза загорелись, как огоньки, выдавая её агонию.
Зачем ты так? Тебе от этого легче? Если да, то я стерплю тихо произносит, выбивая у меня почву из-под ног своей откровенностью.
А если нет?
Тогда уходи. Уходи и продолжай жить так, как ты жил все эти годы, бросает, задыхаясь от слёз.
И это всё? Всё, что ты хотела мне сказать? разозлился я, сам не понимая, чего жду от неё.
Нет. Но если для тебя то, что мы пережилиничего не изменило, то что толку? Что изменится, если я скажу, что люблю тебя больше жизни? Что не было ни дня, чтобы я не думала о тебе, чтобы не сожалела, чтобы не молила Бога о твоём прощении? Что изменится?
Я промолчал. Она же усмехнулась, не замечая текущих по щекам слёз.
Верно, ничего. Мои слова ведь для тебя ничего не значат. А ты дал мне шанс хоть как-то доказать их на деле? Ты дал мне хоть единую возможность? Ты же живьем меня закопал и все эти годы спокойно смотрел, как я подыхаю без тебя. Но стоило только мне попробовать жить, как ты тут же зашевелился, как у тебя взыграло! А что я такого сделала? Что опять я сделала не так? Нашла мужика? А ты хотел, чтобы я всю жизнь смотрела на вас с Алисой и сходила с ума от ревности и боли? Этого ты хотел? Так я смотрела! Пять лет смотрела и лезла на стены! Пять лет! Тебе мало, Олег? По-твоему, я недостаточно наказана?
Я не мог ответить, в горле встал ком, в груди пекло, я задыхался от рвущих меня на части эмоций. Развернувшись, направился к двери, не в силах смотреть в её потухшие глаза, не в силах слушать всё это Но она не позволила сбежать.
Олег, раздался её дрожащий, отчаянный голосок, когда я взялся за ручку. -Пожалуйста Не поступай так снова. Я тебя прошу! Пожалуйста, Олеж Дай нам шанс. Я не могу без тебя, разрыдалась она, а у меня внутри всё перевернулось.
Боже! Что я творю? Что пытаюсь доказать и кому? Какая уже к чёрту разница, с кем она спала, сколько врала или изменяла? Я ведь люблю её! Пусть не моя больше, пусть неверная, пусть лгунья, шлюхада кто угодно, а я все равно люблю. Люблю, несмотря ни на что! Так какого же? Главное ведь, что живая, а остальное Да к херам это остальное! Она мне нужна, ибо я тоже
Я тоже не могу без неё!
С этими мыслями медленно отпускаю ручку и повернувшись, встречаюсь с отчаянным взглядом, от которого так невыносимо становится, что не выдерживаю, отвожу свой.
Янка судорожно втягивает воздух, замирает, а я не знаю, что сказать. Да и надо ли что-то говорить?
Смотрю на неё такую родную, такую любимую, единственную на свете и понимаю, что хочу видеть её счастливой. Хочу, чтобы вульгарно хохотала на всю Ивановскую, как только она умеет, хочу, чтобы выдавала какие-нибудь милейшие глупости в своем стиле, спорила со мной, бесконечно писала свои дурацкие смс-ки, слала провокационные фото, ругалась из-за работы, стонала на весь дом Хочу, чтобы мы вместе воспитывали нашего сына, делили радость и горе, взлёты и падения. Хочу, чтобы мы просто жили. И если для этого надо отринуть гордость, самолюбие и принципы, что же, значит так и поступим, ибо жизнь гораздо ценней, а счастье вообще бесценно. И порой, ради него приходиться жертвовать всем.
Думая об этом, я направился к нейженщине, воплотившей в себе мое счастье, одновременно став моим наказанием за все грехи. У Янки задрожали губы, а из глаз вновь потекли слёзы.
Прости меня, малыш! Я придурок я! Ты была права с самой первой встречи, заключив её прекрасное лицо в ладони, прошептал я, она покачала головой и улыбнувшись, поцеловала мою ладонь.
Знаю, но я всё равно люблю тебя, так же шёпотом отозвалась она. Видимо, как и я боясь, разрушить этот такой хрупкий, странный миг.
А я-то надеялся, ты скажешь: «Что ты?! Ты у меня самый лучший на свете!», пошутил я, ласково обрисовывая её идеальные черты.
А ты у меня? уточнила она, заглянув мне в глаза, с надеждой ожидая ответа.
Я усмехнулся и склонившись, коснулся её солёных губ нежным поцелуем, выдыхая:
А у кого же ещё?
Тогда, конечно, самый лучший на свете, улыбнулась она и углубила поцелуй.
Глава 3
«Пусть будет больно, пусть невыносимо, но только такчерез страдания обретается покой и счастье. И ты будешь счастливой, будешь. И однажды поймешь, что эти хождения по мукам были не зря.»
(с) Яна
Говорят, у кошки девять жизней. Интересно, а сколько их у человека? Сколько раз можно морально умереть и воскреснуть? Сколько каждый из нас выл зверюгой от бессилия и выворачивающего наизнанку отчаянья? И где тот предел, та черта, за которой опускаются руки и произносится сакраментальное: «всё, больше нет сил, я сдаюсь»?
Думаю, сколько людейстолько и ответов на эти вопросы, но однозначно, по «живучести» мы переплюнем кошку с её фирменной девяткой. Я, во всяком случае, точно, ибо вся моя жизнь, начиная с восемнадцати лет, неизменное хождение по краю над пропастью, в которую я ни раз срывалась и в которой давно бы уже сгнила, если бы не Олег.
Пусть он сам всегда толкал меня в неё, но он же успевал схватить в последний момент, вытянуть за шкирку, даря маленькую, призрачную надежду на то, что мне ещё есть за что бороться, а, следовательно, и ради чего жить. И хотя я не умаляю заслуги врачей, но с того света меня вытащила именно надежда. Если бы Гладышев не подарил её мне, не намекнул, что всё ещё может быть, я бы сдалась, опустила руки. Ибо жить так, как я жила последние шесть лет у меня больше не осталось сил.
Я столько лет прождала этого мужчину, что стала совершенно непригодной для кого-то или даже чего-то другого на этом свете. Попытки же доказать обратное не принесли ничего, кроме горечи и еще большей пустоты. Как и время, которое так и не залечило мои раны, а ведь я всерьёз полагала, что как-то оно само рассосется или что-то изменится, если не в жизни, то хотя бы во мне самой. Но нет, ничего не меняется.
И хотя мы все с непоколебимой уверенностью утверждаем и даже свято верим, что с годами становимся циничными и нас уже так просто не задеть, но на самом деле мы всё те же: маленькие девочки и мальчики, верящие в чудеса и жаждущие любви. Которые с возрастом не становятся сильней или мудрей, только лишь трусливей. Смелые девчонки и отважные мальчишки, получив удар, больше не бросаются очертя голову на поиски своего счастья, они обиженно прячутся, надеясь, что однажды их найдут и полюбят. Так что все эти пафосные речи «Я уже не та» или «не тот» полная херня! Сколько бы жизнь нас не била, а мы все так же надеемся и ждём, потому что душа, она не стареет, она всегда молода, полна любви, задора и веры в лучшее. Вот и моя была полна, стоило только прийти в себя и узнать, что с Сашей и Олегом всё в порядке. Когда же мама по секрету сообщила, что Гладышев приезжал ко мне ночью и сидел рядышком, шепча какие-то нежности, внутри у меня всё сжалось, а потом будто расцвело, распустилось пышным цветом, заполняя шестилетнюю пустоту радостью такой величины, что казалось, еще немного и за спиной вырастут крылья. Именно в это мгновение я по-настоящему ощутила себя живой: впервые за долгие годы я дышала полной грудью, улыбалась без причины и мечтала.
Господи, как же я мечтала! До дрожи желая вновь увидеть искреннюю Гладышевскую улыбку, сразившую меня когда-то с первого взгляда. Почувствовать его тепло, его нежность, его заботу, ласку да всего его такого, каким он бывает только с самыми близкими и дорогими людьми. Я мечтала вернуть мои Мальдивы, растопив Арктические льды, которыми неизменно все эти годы были покрыты любимые глаза. Глаза, созданные для того, чтобы согревать, любить и гореть счастливым блеском. И они обязательно будут, уж теперь я свой шанс не упущу.
Придёт, обниму, зацелую всего и не отпущу больше, никому не отдам: ни сомнениям его, ни страхам, ни уж тем более, сучке этой белобрысой. Мой он, сколько бы не отнекивался и как бы не сопротивлялся, а я все равно мой! Я это знаю, чувствую и готова за свое счастье бороться. Может, я его и не заслужила, но выстрадала точно.
Такие у меня были планы, и я с нетерпением ждала, когда смогу их претворить в жизнь, но, видимо, не зря говорят: «Хочешь рассмешить Богарасскажи ему о своих планах.».
Когда заявился Пронин, я поняла, как мне шесть лет назад пришла в голову мысль искалечить людей. Смотрела на него и Мачабели, и зверела, с ужасом представляя, что будет, если Олег с Прониным встретятся.
Естественно, фортуна ко мне, как и всегда, благоволила, поэтому тут же организовала встречу. Как только дверь открылась, и в палату вошел улыбающийся Гладышев с Сашкой на руках, у меня в груди всё оборвалось.
Задохнувшись, я с ужасом наблюдала, как бледнеет дорогое лицо, а в любимых глазах тепло и искренность сменяются маской леденящего спокойствия, от этого что-то внутри меня рассыпалось на осколочки, ибо я кожей, каждым нервом почувствовала боль Олежки, его разочарование и горечь, и так мне стало плохо, так погано, что захотелось дурниной заорать на всю больницу, но вместо этого я будто онемела, молча дрожала в объятиях другого мужчины и тонула, словно Титаник в холодном океане Гладышевских глаз, понимая, что если он сейчас закроется, навертит в своей голове и даст заднюю, я просто сойду с ума, жить не смогу. Поэтому, как только за ним и Прониным закрылась дверь, у меня началась паника, в приступе которой я едва не высказала всё, что думаю о вмешательстве Мачабели. Если бы не Сашка, мы бы наверняка поругались, но мой зайчонок и без того был напуган всем происходящим, поэтому я не могла дать волю эмоциям. Впрочем, у меня на это и сил не было, все они уходили на то, чтобы найти выход из сложившейся ситуации и не позволить Гладышеву придумать тысячу всяких «но», по которым мы не можем быть вместе.
Но как я не ломала голову, ничего на ум не приходило, время же тикало и играло против меня, ибо Гладышев все дальше и дальше, и все больше погружается в свои невеселые думы, взвешивая все «за» и «против». И я знаю наверняка, что чаша весов склоняется отнюдь не в мою пользу, а в пользу этой «тихой гавани».
Она у него заботливаяпримчалась сразу же. Почувствовала, видимо, что-то. А может, он ей позвонил? Господи, а что если у них все действительно серьезно? Что если он правда на ней женится? Что если всё сказанное мнеэто просто страх, жалость и паника? Я не знаю, и это сводит с ума. Как быть, что думать?
Озаряет меня не сразу, но и это случается. Правильно говорят, всё гениальноепросто. Чтобы не накручивать, надо не позволять думать, не давать времени на размышления ни себе, ни уж тем более, Гладышеву. Хватит быть понимающей и смиреннождущей, хватит зарывать голову в песок и надеяться, что оно какнибудь само наладиться. Не наладиться! Уж точно не с Гладышевым. С ним надо по-другому, иначе так можно и до скончания века прождать. Я, конечно, всё равно бы ждала, но в свете последних событий понимаю, что ожиданиесамое бесполезное занятие, какое только можно придумать. Жизнь же слишком коротка и непредсказуема, чтобы растрачивать её на что-то, кроме поиска счастья.