Я продолжаю вырываться. Но как-то вполсилы, будто притворяясь жертвой. Могу ведь на ногу ему наступить, в пах ударить, вонзиться зубами в плечо. Но не делаю, почему я ничего не делаю?
И действительно ли мне противны его поцелуи?
Ярослав отрывается от моей шеи. Его мерцающие глаза с расширенными зрачками должны испугать, но я не боюсь. Внутри зудит любопытство. Что будет дальше? Какие ещё эмоции я могу испытать? За три проклятых месяца я впервые чувствую себя если не живой, то хотя бы проснувшейся.
Я тяжело дышу. Мой взгляд падает на губы Ярослава. Какие они на ощупь? Жаль, руки заняты, и я не могу к ним прикоснуться. Безумное желание, совершенно странное и чуждое мне, но такое сильное, что даже перед глазами всё плывёт.
Ярослав сжимает запястья одной рукой. Второй трогает мои растрёпанные волосы. Затем щеки. Вздрагиваю, потому что его прикосновения похожи на ласку. Мне не нужна нежность или теплота.
Я хочу изменить Егору. Знаю, что мы давно не пара, и он меня предал, но в душе я до сих пор чувствую себя его девушкой. А это неправильно. И мучительно.
Большим пальцем Ярослав проводит по моей нижней губе. Шероховатая тёплая подушечка, лёгкое надавливание, вынуждающее меня приоткрыть рот. Втянуть им воздух. И закрыть глаза, когда напор усиливается, и я ощущаю вкус чужой кожи. Приятный, солоноватый. Отзывающийся непонятным жаром во всём теле.
Это всего лишь всплеск адреналина. И любопытство.
Давление на губы исчезает. Я распахиваю глаза, испуганная одним вопросомнеужели поцелуя не будет? Вдруг он мстит мне за то, что я отказываюсь от брака по расчёту?
С огнём играешь, хрипло предупреждает Ярослав.
Я люблю рисковать.
Его ладонь обхватывает затылок, а жёсткие горячие губы прижимаются к моим. Он грубо проталкивает язык в мой рот, не давая времени осознать новую реальность. Снова трепыхаюсь, дёргаю руками.
Мне не нравится! Ничего не нравится! Он словно дикарь из первобытного обществанападает, расхищает, берёт без спроса.
Жалобно мычу, надеясь получить свободу.
И вдруг осознаю, что из меня вырывается не просьба о прекращении поцелуя, а мучительный стон.
Предохранители взрываются к чёртовой матери. Наши языки сплетаются в причудливом танце, кровь превращается в огненную лаву, которая сжигает напрочь остатки здравомыслия.
Я никогда не чувствовала ничего подобного! Натянутое тугой струной тело тянется к Ярославу, льнёт к нему, пылает и горит. Кожа искрится там, где мы соприкасаемся, тянущая боль в запястьях кажется приятной. Я отвечаю на поцелуй сначала неловко, осторожно, а потом всё увереннее и раскрепощённее.
Во рту влажно, вкус мужской слюны будоражит, стирает грани приличия. Я хочу касаться Ярослава, но при этом чувствую запретное удовольствие от скованности своих действий, от того, что я нахожусь в его власти.
Когда он на секунду останавливается, чтобы втянуть воздух, я обхватываю его губы своими, веду по ним языком, слизывая вкус нашего безумного поцелуя.
И отшатываюсь, внезапно понимая, что медовой тяжестью налился низ живота.
Больше нет скованности в запястьях. И вдохнуть могу полной грудью. Ярослав дарит мне желанную свободу.
У него сорванное дыхание, взгляд подёрнут туманной дымкой. Я тяну руку, чтобы прикоснуться к его лицу, но не успеваюЯрослав делает шаг назад.
Можешь заночевать в гостевой комнате. Второй этаж, последняя дверь слева. Или справа. Выбирай любую, отрывисто произносит он. И обдумай ещё раз моё предложение. Завтра всё обсудим.
Спасибо, шепчу я.
Спасибо, что остановился в нужный момент.
Я быстрым шагом поднимаюсь наверх. Толкаю крайнюю дверь слева и захожу в просторную комнату. Вздыхаю. Ярослав явно предпочитает холодный строгий стиль. Много белого, металлического и чёрного цвета, всё стерильно и пресно, как в гостиничном номере. Ни одной яркой краски! Ну как так можно?
Ладно, пофиг, не мне жить в этом огромном сером доме. Я заваливаюсь в ванную, принимаю холодный душ, упёршись ладонями в скользкую плитку, но мелкая дрожь не проходит. Она предательски напоминает о бешеном выбросе адреналина.
Я ложусь на кровать, выключаю свет и зарываюсь под одеяло. Меня колотит, трясёт, выкручивает, ломает, словно наркомана от нехватки дозы. Зубы стучат, по телу пробегают волны жара и холода, они то сменяются, то наслаиваются друг на друга. В носу щиплет, и глаза жжёт, но вместо слёз я утыкаюсь лицом в подушку, кусаю наволочку, бью рукой по покрывалу, по одеялу, по деревянной спинке кровати. Боль вспыхивает в костяшках.
Всё кончено. Навсегда. Бесповоротно. Я изменила Егору. Запятнала наши общие воспоминания. Он больше не единственный мужчина, который целовал меня. Иррационально и глупо считать, что я предала бывшего парня, когда он первым изменил мне. Но эмоции редко поддаются логике. Сейчас я чувствую опустошение такой силы, что даже страшно становится. Вдруг не справлюсь с накатывающей болью?
И ведь самое странноемне понравились поцелуи другого мужчины. Да, во этом виноват эффект новизны и любопытство, смешанное с приливом адреналина, но всё же Я словила кайф от чужой грубости, наглости и доминирования. И даже почувствовала желание. От одного поцелуя! Как такое возможно? С Егором мне нужна была прелюдия, которой он часто пренебрегал. И только после длительных объятий, поглаживаний и ласк я начинала испытывать возбуждение.
Переворачиваюсь на другой бок. Взбиваю жёсткую подушку. Наваждение какое-то. Стресс и недосып сыграли со мной злую шутку. Организм, наверное, включил защитную реакцию, поэтому вместо отторжения я испытала вожделение. Это просто сбой в системе. По-другому и быть не может. Нельзя же хотеть человека, которого не знаешь и не любишь!
Несколько часов я мучаюсь от бессонницы, пока не прихожу к единственно правильному решениюбежать.
За окном брезжит серый рассвет. Я одеваюсь и на цыпочках спускаюсь на первый этаж. С лёгкостью открываю входные двери, ёжусь от холода, когда бегу по мощёной дорожке к воротам. Нажимаю несколько кнопок на сенсорной панели, и с четвёртой попытки заполучаю долгожданную свободу.
Смотрю на трёхэтажный особняк Ярослава. На душе гадко. Уйти, не попрощавшись, это трусливо и слишком по-детски. Но я не готова становиться женой малознакомого мужчины. И не хочу вновь испытывать непонятную бурю эмоций от одного лишь поцелуя.
Прощай, Ярослав. Найди себе девушку посговорчивее.
9
Ноги гудят, а башка раскалывается, но я допиваю гадкий растворимый кофе и семеню в умывалку, чтобы привести себя в порядок. Холодно. И здесь, и в коридоре, и в нашей маленькой комнатке. Когда уже включат отопление?
Я замазываю консилером синяки под глазами, тепло одеваюсь. Пора идти в универ. В этом учебном году я ещё ни разу не посещала занятия. С удовольствием бы прогуливала и дальше, но староста предупредила, что сегодня мы пишем важную модульную работу.
Капризы капризами, но я не хочу ходить на пересдачи. Лучше сразу отстреляться.
Пью ибупром, чтобы избавиться от головной боли. В сотый раз за прошедшую неделю мелькает желание уволиться из Макдональдса. Это адский труд. Вечная спешка, беготня, постоянные запары. Я справляюсь, конечно, и начальство меня хвалит, но устаю сильнее, чем на прежних работах.
Я выбрала Макдональдс только по одной причинездесь ко мне никто не будет приставать.
Чем ближе подхожу к университету, тем быстрее колотится сердце. Хотела бы я верить, что неприятной встречи удастся избежать, но мироздание безжалостно меня карает. Я заваливаюсь в лифт, нажимаю кнопку десятого этажа, и только потом оглядываюсь по сторонам. Толпа незнакомых студентов, девчонки с кофе, пацан в наушниках. И Маринка, моя бывшая лучшая подруга.
Она тоже замечает меня. Смотрит виновато, скукоживается вся, бледнеет.
Я помню каждое слово, которое Марина сказала мне в тот день, когда предала нашу дружбу.
Прости, Маюш, пожалуйста, прости! рыдала она истерично, пытаясь схватить меня за руки. На её шее красовался свежий засос, а на полу валялся кружевной лифчик, который мы вместе выбирали. Я тогда жаловалась, что Егор давно не предлагал остаться у него на ночь, а Маринка посоветовала купить сексуальное нижнее бельё и устроить любимому сюрприз. Я послушалась её совета: приобрела вызывающий красный комплект, а подруга не знала, какой лифчик лучшечёрный бралетт или бордовый с пуш-апом.
Я не хотела причинить тебе боль. Ты же моя лучшая подруга Уже полностью одетая, Маринка нашла меня на кухне. Мы с Егором случайно встретились, разговорились, ну и всё само собой получилось. Я не смогла устоять. Я ведь давно влюблена в Егора Боже, это было какое-то помутнение рассудка
А я смотрела на чёрные бретельки, выглядывающие из-под её платья, и осознавала всю мерзость ситуации. Устроила сюрприз, называется.
Почти четыре месяца мы не виделись с Маринкой. Я заблокировала её номер телефона, а в общаге обходила её комнату десятой дорогой.
Но, к сожалению, мы по-прежнему учимся на одном факультете и даже в одной группе.
Лифт распахивается. Я быстро иду по коридору, а Маринка дрожащим голосом просит:
Май, пожалуйста, давай поговорим! Мы ведь двенадцать лет дружим, неужели разрушим всё из-за какого-то мужика?
Ты идиотка? не выдерживаю, срываюсь на крик. Или опустилась до умственного развития Егора? Какой на хрен разговор? Это ты предала меня, это ты разрушила нашу двенадцатилетнюю дружбу! И восстановить её невозможно! Ты должна была сказать, что влюблена в моего парня, а не пизду ему любезно подставлять, пока я на работе корячусь. Как у тебя вообще хватает наглости ко мне подходить?
Но ты же сама любила! Как ты не понимаешь, что чувства порой сильнее разума? надрывно спрашивает Марина, шмыгая носом.
Дружбаэто ведь та же любовь, только иного свойства. Я бы никогда тебя не предала, Марин. Жаль, что ты ищешь себе оправдание вместо того, чтобы полностью признать вину Не лезь ко мне больше, не унижайся.
Она плачет. Её слёзы не вызывают эмоций.
Я чудом справляюсь с контрольной работой, хотя в душе царит полный раздрай. На перемене преподаватель отчитывает меня за прогулы. Предупреждает, что не допустит к экзамену, если я не начну ходить на лекции. Я безразлично пожимаю плечами, из-за чего бедный профессор сердится ещё больше.
После занятий я медленно спускаюсь по лестнице, раздумывая, чем бы заняться в свой редкий выходной. На ум приходит только долгий здоровый сон.
Выхожу из университета. Краем глаза замечаю до боли знакомую машину на парковке. Столбенею. Жжение в грудной клетке настолько сильное, что я начинаю задыхаться.
В нескольких метрах от меня, с огромным букетом тюльпанов в руке, стоит Егор. А навстречу ему бежит счастливая Маринка. Она заливисто смеётся, страстно целует его в губы. В лучах осеннего солнца что-то ярко блестит в её руке.
Не хочу, чтобы мне допросы устраивали, стеснительно улыбается Марина, надевая на безымянный палец сверкающее кольцо.
Пусть завидуют, ухмыляется Егор.
Я кусаю губы. Силюсь сделать шаг вперёд, чтобы остаться незамеченной. Хотя Егору с Маринкой нет дела до окружающего мира, они снова целуются взасос, наплевав на посторонних.
Егор никогда не встречал меня после занятий. Не дарил огромные букеты цветов. И не предлагал выйти за него замуж. А теперь его женой станет Марина. Спустя всего лишь четыре месяца.
Я отталкиваюсь ногами от земли и бегу. Задыхаюсь, лёгкие горят, но я сворачиваю на узенькие улицы, где почти нет людей, и продолжаю мчаться куда-то, лишь бы хоть немного отвлечься от боли. Но она острыми когтями впивается в тело, раздирает душу на мелкие частицы, царапает, корёжит, перемалывает каменными жерновами. Я хочу избавиться от разрушительных чувств, стать слепой и немой к человеческим эмоциям. Не казаться циничной, а быть ею.
Спотыкаюсь и падаю на асфальт, сдирая ладони до крови. Физической боли не ощущаю. Джинсы грязные, порванные. Нужно новые купить. Снова непредвиденные траты.
Цепляюсь за эту мысль, как за спасительную соломинку.
Если душевную боль невозможно остановить силой воли, то от физического дискомфорта я могу избавиться раз и навсегда.
Я возвращаюсь в общежитие, чтобы принять душ и переодеться. Дезинфицирую ранки перекисью водорода, залепляю их пластырем. Ладони щиплет, снова болит голова.
Почему-то я думала, что Егор с Мариной просто потрахались и разошлись. А теперь моя бывшая лучшая подруга выходит замуж за мужчину, которого я до сих пор не отпустила. Поцелуй с Ярославом ничего не изменил. Сколько ещё нужно времени, чтобы эта дурацкая любовь полностью исчезла?
Надеваю красивое нижнее бельё, а сверхусерые джинсы и тёплый свитер. В сумку бросаю сменную одежду и косметичку. Заказываю такси. Сегодня можно шиковать. Я добровольно продаюсь. Если, конечно, ещё не поздно.
Возле трёхэтажного особняка Ярослава я топчусь около двух часов.
Наконец улицу освещает блеск фар, и у ворот останавливается чёрная машина.
Вопреки всем законам логики, я испытываю радость, когда вижу удивлённое лицо Ярослава. Пульсирующая в грудной клетке боль затихает, я чувствую себя красивой, уверенной и ко всему готовой. Откажетну и хрен с ним, сама виновата, что сбежала тогда. Согласитсячто ж, здравствуй, новая богатая жизнь.
Ярослав подходит ко мне, хмурится, когда я старательно улыбаюсь и звонко говорю:
Привет! Я не знала, как тебя найти, поэтому решила у дома подождать. Отчаянные времена требуют отчаянных мер.
Он скептически кривит губы, скользит изучающим взглядом по моему телу, а потом резко хватает за руку. Я морщусь от болезненных ощущений, когда он задевает свежие царапины на моих ладонях.
Случайно упала. Ерунда, пытаюсь отдёрнуть руку, но Ярослав не разрешает.
Он рассматривает вторую ладонь, осторожно проводит кончиками пальцев по ноющим ранам.
Я согласна на брак по расчёту. Если, конечно, за полторы недели ты не нашёл мне замену. И можно не тратить понапрасну время, я готова расписаться с тобой хоть завтра. Но перед этим нам необходимо заняться сексом, чтобы ты понял, какой бракованный товар покупаешь.
Выдыхаюсь, сказав заранее приготовленную речь.
Ярослав тяжело вздыхает.
Пойдём в дом, ты дрожишь от холода.
Значит, ты согласен? Трахнемся сегодня же? спрашиваю с любопытством. Не зря же я красное бельё надевала.
Заманчивое предложение, привычно усмехается он, но в глазах его нет веселья. Для начала тебе нужно согреться, а потом мы обсудим условия брачного контракта.
А секс?
Будет тебе и секс, произносит успокаивающим тоном.
У всех бывают моменты слабости. Жаль, что свидетелем моего эмоционального срыва становится Ярослав.
10
Когда собираешься переспать с будущим мужем, нужно позаботиться о своём внешнем виде: надеть сексуальное нижнее бельё, замазать синяки под глазами, воспользоваться тушью и губной помадой. Да вот только Ярославу плевать на мою красоту. Дурацкие царапины на ладонях его интересуют куда больше. Взгляд тревожный, недоумевающий, между бровями появляется залом.
Мне не нравится его поведение. Я пришла, чтобы продаться. Эмоциональный контакт, разговоры по душам, сочувствующий взглядвсё это вызывает во мне отторжение. И пусть Ярослав лишь недовольно сдвигает брови и ведёт меня в дом, чтобы согреться, я уже заранее боюсь, что он начнёт задавать личные вопросы.
Я не знаю, какой будет моя реакция. Кажется, сейчас я в шаге от того, чтобы выплеснуть наружу душевную боль. Я никому не рассказывала о предательстве Марины и Егора. Даже маме. Она бы не поняла. Я пережила всё в одиночку, так проще. Когда никто тебя не жалеет, ты быстрее восстанавливаешься.
Не хочу, чтобы Ярослав лез мне в душу. Я готова заняться с ним сексом, подписать брачный контракт, выйти замуж в любой момент, ходить на светские мероприятия и мило улыбаться зажравшимся мажорам. Но моё прошлое, мои эмоции, чувства и мысли должны оставаться неприкосновенными. К ним доступ закрыт.
Держи, Ярослав протягивает мне бокал с неизвестным пойлом. Пей, быстро согреешься.
Я сижу в кресле, укрывшись тёплым клетчатым пледом. Вичер обнюхивает мою ладонь и лижет руку. Всё же есть плюсы в моём спонтанном решении: каждый день я буду проводить с очаровательными пёселями, кормить их, гладить и развлекать. Ну и деньги, конечно, здорово помогут. Переведусь на заочное, запишусь на водительские курсы, мир посмотрю. Не жизнь, а сказка.
Обхватываю ладонями прохладный бокал, делаю маленький глоток. Едкий алкоголь обжигает горло и пищевод, по телу распространяется жар. Я с удовольствием пью коньяк или виски. Не особо разбираюсь в спиртном. Мы с Егором иногда заказывали пиво в ресторанах, а после расставания я пыталась найти утешение в красном вине, но мне только хуже становилось. Лезли депрессивные мысли, слёзы на глаза наворачивались. Так что со спиртного я переключилась на сигареты. Курение расслабляет, туманит разум, дарит ощущение мнимого спокойствия.