Душа раскололась на две части, а нечто дьявольское обосновалось посередине. Не хотелось, чтобы он увидел эту версию Арлен Проснер, хотя и прежняя мне не особенно нравилась.
Все это сразу отрезвило и уничтожило мимолетную радость. Я напоминала пересмешника, который больше не мог петь. А чем был пересмешник без своей песенки, ведь теперь смысл его существования утрачен?
Чуждая сторона меня, с которой еще не успела толком познакомиться, знала ответ, но по-прежнему утаивала его. Гримм стоял передо мной, уверенный, как и прежде, словно именно он должен был все объяснить, будто это его долгвзять на себя мое бремя и облегчить его.
Неужели это не бред? Разве, до этого момента, не справлялась со всем? Хлесткое «нет» стремительным эхом отозвалось в голове. Не понимала ничего по-прежнему, поэтому и не стремилась.
Прочистив горло, покачала головой, изображая лучшее безразличие, на которое только способна. Не прошло и секунды, как его рука коснулась моего подбородка и заставила посмотреть прямо в глаза.
Когда общаюсь с тобой при помощи слов, ты смотришь мне прямо в глаза и отвечаешь. Так происходит беседа.
Гримм, многие люди болтают, не обращая внимания на то, что делают другие.
Нахмурившись, оттолкнула его руку; он спокойно отпустил меня, но затем провел пальцами по лицу, чтобы заставить вновь сосредоточиться на нем.
Насколько помню, мыне «многие». Хочу, чтобы твой взгляд был прикован ко мне. Усекла, малявка?
Звучало так, будто он оставил что-то недосказанным в этой фразе, но достаточно хорошо знала Гримма, чтобы понять, если он не договорил сразу, то не станет уточнять.
Вдобавок, он только что назвал меня малявкой. Не думала, что когда-нибудь услышу это прозвище вновь. Откровенно говоря, терпеть его не могла, но знаете что? На данный момент «Малявка» звучало на порядок лучше, чем «Арлен».
В данный момент мне вовсе не нужно ни по первому, ни по второму номеру, уверенно заявила, удерживая его взгляд целых семь секундподсчитала точно.
Это уже прогресс, но могла бы просто сказать, что тебе не нужно по*рать.
Гримм, я выражаюсь не так, как ты.
Ясно, пробурчал он, направляясь к седельной сумке на противоположной стороне байка. Вряд ли у тебя могут быть проблемы с тем, чтобы смотреть людям в глаза. С чего бы прятать такое лицо?
Я моргнула. Это что, сарказм? Скажи он мне комплимент, возможно, все еще считала бы, что грезила наяву. Пока просто пялилась на него, как на невоспитанного болвана, он открыл сумку и вытащил кучу одежды.
Парень безмолвно держал в руках сверток, ожидая, пока я слезу с «Харлея» и надену на себя все прямо там, на обочине. Спустившись вниз, почувствовала, будто только что наступила в чашу с желе.
Осторожней, предостерег, протягивая руку, чтобы поддержать меня, ухватив за плечо.
Я в норме, ответила через несколько секунд, забрав у него небольшую стопку.
Отсортировав все, с удивлением обнаружила пару трусиков и бюстгальтер, свернутые внутри темно-зеленого топа.
Поскольку мы находились на обочине и под открытым небом, то одевалась так быстро, как только могла.
Сначала надела черные трусики, затем облегающие угольно-черные брюки. Далее были коричневые кожаные военные ботинки. В них оказалась засунута пара носков. Полагаю, за все это следовало поблагодарить Кали девушка была очень сообразительна.
Зашнуровав ботинки, стянула через голову толстовку Гримма и развернулась к нему спиной, снимая халат и застегивая подобранный бюстгальтер-бандо.
От ночного воздуха кожа покрылась небольшими мурашками. Схватив майку, торопливо натянула последнюю и попыталась не обращать внимания, что все это время на меня неотрывно пялился Гримм.
Что теперь? спросила, поворачиваясь к нему лицом в ту же секунду, как только соблюла приличия.
Мне нужно в город
Ты меня не бросишь, вклинилась я.
Никогда и не планировал оставлять тебя, малявка, просто решил, что захочешь одеться, прежде чем мы отправимся.
Вполне логично.
Ох, ну, тогда вот.
Оставь себе, он проигнорировал протянутую толстовку и забрался обратно на мотоцикл.
Пожав плечами, натянула ее через голову, максимально засучив рукава, и вновь забралась к нему сзади, стараясь не обращать внимания на разболевшуюся задницу.
Все это было ничто по сравнению с тем, что ощущалось когда бы то ни было. Он снова завел двигатель, и мы поехали, бросив позади клочок изношенной ткани.
Глава 9
Гримм
Ей незачем было так крепко прижиматься ко мне, но останавливать ее не собирался.
Впервые в жизни женщина сидела на заднем сиденье моего байка, а не волочилась за ним. Находиться в таком положении было непривычно, но не так уж невыносимо, как это представлялось ранее.
Старался не думать слишком усердно, насколько правильным было это ощущение. Сосредоточился на размышлениях о том, почему же произнес то, что сказал. Хотелось донести ей, что у нее слишком привлекательное личико, чтобы скрывать.
Это было мягко сказано. Малявка была настоящей взрывоопасной штучкой. Одна лишь мысль об этом выбивала из колеи. Я был старше ее почти на одиннадцать лет, но мой нравственный ориентир не собирался внезапно начинать функционировать из-за этого.
Думая о том, что у меня были женщины разных типов от смуглых красоток до бледнокожих, рыжеволосых с веснушками, но ни одна из них не походила на нее. Даже на малую толику они не выглядели такими же соблазнительными; в противном случае все еще были бы живы.
Оставалось лишь представить, как великолепно она будет выглядеть с возрастом. Было достаточно очевидно, что член затвердел, пока мы рассекали черный асфальт, но я был не в состоянии что-то исправить.
Это само по себе являлось уже веской причиной, чтобы сконцентрироваться на других моментах, например, забраться ей в голову во время возвращения домой.
Не походить на пубертатного юнца стало бы хорошим началом. Дерьмо, которое недавно вырвалось из моего рта, было просто отвратительным.
Мало того, что фраза оказалась банальной, она не совсем точно передавала то, что яимел в виду. Общение с женщинами не входило в репертуар навыков. Обычно приходилось просто затыкать им рот, чтобы не вопили прямо в ухо. И так происходило в обоих случаях: когда трахал и убивал.
В подобных вещах Кобра разбирался лучше всех; даже Ромеро действовал куда мягче, чем я, а он не являлся Казановой ни по чьим критериям даже по мнению моей сестры.
По выражению лица малявки, понял, что она не уверена, шучу я или серьезно. Маска, которую девушка всегда пыталась нацепить, с таким же успехом могла казаться невидимой. Ее всегда было легко читать, подобно книжке с картинками мне не нужно было произносить ни слова, как впрочем, и ей.
Я только что получил ее.
Вряд ли она осознавала что-то до сих пор. Много чего девушка вообще не знала.
В этом и заключалась проблема обитателей Королевства, они не жили в реальном мире.
Люди существовали в сказочной стране грез, а когда реальность накрывала, оказывались в полной заднице.
Я не винил малявку за отсутствие жизненного опыта, поскольку никто из нас не в силах повлиять на то, где родиться. Хотя, сам по себе был ничуть не лучше тех ублюдков, которые только что ее поимели более того, знал, что по ряду основных качеств, я даже хуже тем не менее, отказывался мириться с тем, что, как мне было прекрасно известно, с ней сотворили.
Однако, опекать ее не собирался и не интересовался, все ли с ней в порядке. Тупой риторический вопрос. Существуют вещи, которые просто не нуждаются в подтверждении. Ее глаза были широко распахнутыми окнами, которые демонстрировали все.
Мне был вполне понятен тот язык, на котором они общались, даже если она этого не осознавала.
Пламя, которое когда-то освещало всю ее суть, подобно маяку, теперь горело внутри кромешной тьмы, способной конкурировать с моей собственной.
Ей нужно было получить хорошее просвещение.
Девочке было необходимо понять, что во тьме нет ничего страшного, и спасать ее от этого не намеревался.
Я не был героем. Никогда им не стану только не ради нее.
Каждый из нас родился, чтобы жить в этом аду. Поэтому научу ее, как выйти за границы и преуспеть. Если понадобится, опустошу, разрушу, просто чтобы стать тем, кто вновь воссоздаст ее целостность. В моем представлении, это был именно я.
С самого начала, чувствовал необходимость быть ее тенью, и сложившаяся ситуация лишь укрепила решимость. В этом мире, я потерял уже достаточно, не позволю отнять и ее.
Покажу ей, что ад может быть прекрасен. Именно здесь ее место прямо рядом со мной. Даже понимая, что означал для нее мой образ жизни уже было слишком поздно возвращаться назад.
Если спросить, откуда все это, бл*ть, взялось, у меня не найдется конкретного ответа.
Прежде, до нее, мне никогда не приходилось проявлять эгоизм.
Никто и никогда не смотрел на меня так, как малявка, видя нечто большее, нежели просто человека, промышляющего сбором душ словно был чем-то стоящим долбанного внимания.
Кали и братья пытались продемонстрировать мне то же самое, но это было не одно и то же. Конечно понимал, что Ромеро может объяснить это лучше, чем я. Логика, разум, рационализм ничто из этого не имело значения. Во мне просто возникло неконтролируемое желание защищать ее. Ранее, уже потерпел неудачу полное фиаско.
Будь я внимателен к ней, как всегда делал до той ночи, она никогда бы не вышла из дома. Если бы все происходящее между нами было открыто, никто бы не осмелился забрать ее оттуда. Люди боялись меня слишком сильно, чтобы трахаться с кем-то, кто принадлежал мне.
Казалось, что всего на минуту оторвал от нее пристальный взгляд, а потом она испарилась.
Такого больше не повторится.
Хочу сделать ее безоговорочно принадлежащей мне. Пускай тогда какое-нибудь божественное проведение смилостивится над тем, у кого вообще хватит духу попытаться снова влезть между нами. Уж я бы, бл*ть, точно не рискнул.
Глава 10
Арлен
Выцветший зеленый знак, приветствующий людей в Ривермут, возвышался справа от нас. На нем был изображен знак Бафометаперевернутая пентаграмма с рогатой головой козла. Я знала, что на иврите против часовой стрелки написано имя Ромеро. Он действительно был дьяволом во плоти. Подумать только, когда-то я страшно боялась встретить его или любого из сатанинских последователей Они оказались моими самыми близкими друзьями, членами огромной семьи.
Жизнь, конечно, была весьма претенциозной сучкой, но в ней имелись свои особенности. Подвинулась на сиденье, чтобы получше видеть.
Слышала, что все остальные города были заброшены, во что сложно было поверить, если учесть, что в Центуриоле проживало не так уж много чертовых людей не забывая о том, что также я была осведомлена, что некоторые все еще умудрялись процветать. Пусть не в таких масштабах, как Королевство, но все же, они существовали.
Гримм не замедлился, как ожидалось, а наоборот, ускорился, как только погасил дальний свет, промчавшись мимо поросших мхом зданий, оставленной посреди улицы машины и объехав огромную выбоину. Как, черт бы его побрал, он так хорошо видел во тьме?
Завизжала, когда он вошел в поворот так стремительно, что думаламы опрокинемся. При желании, могла бы с легкостью коснуться асфальта.
Чувствовала, как он дрожал от смеха, когда уткнулась лицом в его спину, закутавшись в длинную толстовку.
Осмелившись поднять голову, увидела, что он въезжал на парковку огромного кирпичного здания с остроконечными арками.
Поднявшись на уровень C, поставил мотоцикл на парковочное место в затемненном углу рядом с металлической дверью.
Как только двигатель заглох, Гримм слез с байка и аккуратно спустил меня на землю, поддерживая до тех пор, пока не убедился, что твердо стою на ногах.
Двигаясь с плавной грацией, он снял самую большую сумку с заднего сиденья и взял меня за руку. Прижавшись к нему, озиралась по сторонам, опасаясь, что в любую секунду на нас что-нибудь набросится.
Почему мы здесь? спросила тихим шепотом.
Не думаю, что сможешь бодрствовать всю поездку, и не уверен, что тебе понравится падать с багажника мотоцикла.
Я не устала.
А когда он открыл железную дверь, то проснулась еще больше. Интересно, почему он выбрал именно это место для привала?
Не была уверена, вызвано ли мое любопытство в полной мере тем, что изо дня в день пребывала в одной и той же комнате, или тем, что никогда не видела ничего подобного.
Лишь изогнутый полумесяц пытался осветить наш путь, а на верху лестничного пролета было одно-единственное окно.
Совершенно очевидно, что старый лифт не работал не то чтобы вообще доверяла ему с самого начала, поэтому мы отправились пешком. Держалась за Гримма, надеясь, что не споткнусь обо что-то на своем пути, и поскольку не прикасалась к перилам рядом с нами.
Он распахнул еще одну дверь, и мы вошли в чрезвычайно длинный коридор, освещенный лишь немногим лучше.
Именно тогда и поняла, что находимся в громадной больнице. Она выглядела, словно нечто прямиком из фильма ужасов.
Меня это сразу же заинтриговало. Воздух был пропитан пылью, краска на стенах так облупилась, что казалась слоем сухой грязи.
Со мной на буксире, он продолжил путь по коридору, маневрируя вокруг старого инвалидного кресла, на которое я бы непременно налетела.
Подошвы ботинок хрустели по листам бумаги, грязи и какому-то мусору, захламлявшему пол. Несколько армированных окон располагались слева от нас вдоль стены, но были настолько грязными, что через них почти ничего нельзя было разглядеть.
Мужчина внезапно резко остановился, когда мы дошли до конца коридора и оказались в комнате. Когда он выпустил мою руку, я вцепилась в его рубашку.
Если он и возражал, то не подавал виду. Молча захлопнув дверь, расстегнул молнию на сумке.
Спустя секунду мягкое свечение озарило все вокруг. Он достал нечто похожее на маленький фонарик.
Ты уже был здесь? спросила, обратив внимание на порядок в помещении.
Увидев полупустую больничную кровать с чистым одеялом в цветочек, сама же и ответила на собственный вопрос.
Получив общее представление о том, где ты находишься, наметил маршрут туда и обратно. Эта больница была лучшим выбором. Более пятнадцати зданий пустых, как видишь, и идеальных для ночлега, в сравнении с заброшенным, кишащим тараканами мотелем за углом. Послал одного из последователей, чтобы убедиться, что все чисто, и обустроить место, где ты могла бы переночевать, объяснил Гримм.
Пожалуй, это было самое многословное из того, что он когда-либо говорил за один раз. Голос был глубоким, но в то же время немного хрипловатым. Можно сказать, очень брутальным, но я никогда раньше не сталкивалась с мужчинами подобного масштаба, чтобы делать такие заявления.
Он развернулся ко мне лицом, а мне удалось выдержать его взгляд целых четыре секунды, прежде чем притвориться, что есть нечто более увлекательное. Разумеется, ничего такого не было. В моей жизни он всегда был самым интригующим человеком.
Ну, не учитывая Кали, которая являлась совершенно иной, особенной историей, именно благодаря ей я познакомилась с ним.
Если бы в тот день людоед не притащил в сарай ту сумасшедшую задницу, меня бы уже в живых не было. Наверняка его гниющий труп дважды успел обдумать то решение.
Было интересно, как она справлялась со всем, что с ней творилось. Ею пользовались с самого детства, и от этого меня тошнило. Разумеется, она выросла несколько иной, но все-таки повзрослела и изменилась она была самой сильной женщиной, которую я знала. Кроме того, Кали полностью приняла свое внутреннее безумие. И не была так не уверена в себе, как я.
Малявка, внезапно произнес Гримм, оказавшись передо мной и выдернув из размышлений. Пришлось задрать подбородок, чтобы взглянуть на него.
Этого тоже не стоит делать, выразился достаточно просто, но в его словах была какая-то недосказанность.
Ты же не можешь запретить мне думать.
Я и не говорил тебе не думать. Просто сказал не держать это в себе, и что можно поговорить со мной.
Конечно, хотелось заметить, что он ничего такого не произносил, но не собиралась ввязываться в пространный диалог с Гриммом. Мне и раньше это было не нужно. Я только что получила его. Даже не прилагая особых усилий, все между нами походило на некое природное явление, подобно тому, как солнцу известно, когда следует поменяться местами с луной.
Тем не менее, что, черт подери, произошло за время нашей разлуки? И почему он теперь хочет, чтобы доверилась ему? В этот момент он опять уставился на меня, а я оказалась близка к тому, чтобы испытать эмоциональный срыв, поэтому сделала лучшее из того, что могла предпринятьобняла его.