При виде меня у Дермота Дина вспыхивают глаза.
Ух ты! Это же она!
Дермот Дин, это Яна. Яна, это Дермот!
Ты идеальна! Народ! Перестаньте заниматься шёрт знает шем, трутни, и поздоровайтесь с Яной!
ПРИВЕТ, ЯНА! дружным хором приветствуют меня трутни.
Не забывай о вежливости.
Привет, извините за опоздание. Я я не могла найти дверь.
Ох, и не говори, лапа, ее никто не может найти. Постоянно твержу, что надо повесить большую вывеску на воротах. Боюсь, что и перчатки мои доставят в индийский ресторан дальше по улице.
Он протягивает мне руку, и я стараюсь успокоиться. Поняв, что я не одна такая, я благодарно улыбаюсь. Студия не так велика, как я ожидала, но, возможно, так только кажется, потому что нас со всех сторон окружают портновские манекены и все они полуодеты.
Извини за беспорядок, говорит Дермот, до показа остается неделя, и мне все чаще приходит одна мысль: когда-нибудь я все-таки решусь, закуплю в промышленном количестве маленьких черных платьев в «Праймарк» и просто нашью на них свои лейблы. Хочешь кофе, солнце мое?
Спасибо, мне бы просто воды.
Ричи! Какого шёрта, где его носит? Мария, матерь Бога нашего, пошли мне стажера, хоть отдаленно похожего на разумное существо. РИЧИ!
По лестнице взбегает парнишка с громадной картонной коробкой.
Думаю, это перчатки, задыхаясь, сообщает он.
Ах, шёрт, аллилуйя! Наконец-то! Ричи, сгоняй вниз, в кофейню. Мне мокрый кортадо, для Яны воду с газом или без?
Эээ, лучше без
Воду без газа, ну, и кто там еще чего хочет. И, умоляю, поживей, пока у меня не начались судороги из-за синдрома отмены. Бедный малый торопится со всех ног. Вообще-то, он симпатяга. И минет исполняет просто великолепно.
Я честно не понимаю, что это была шутка, пока Ро не начинает хихикать и тогда я предполагаю, что он пошутил. Хочется верить, что правда пошутил.
Вспомнив совет Ро задавать вопросы и проявлять интерес, я начинаю.
Как дела с новой одеждой? Надеюсь, что не наступила на больную мозоль.
О, я в полном восторге! отвечает Дермот. Скажу по секрету: настоящее название «Династия Дин» навеяно мыльной оперой!
Видимо, взгляд у меня тупой и бессмысленный.
Господи, ты о ней понятия не имеешь, да? Блин, убейте меня, какой я старый! Алексис Кэррингтон? Джоан Коллинз?
Я виновато пожимаю плечами.
Ты же совсем ребенок, верно? Представь, это было в восьмидесятых, за двадцать лет до того, как тебя зачали!
Шмотки, которые я вижу на манекенах, как будто сделаны из конфетных оберток. Материал сверкающий, с металлическим блеском, но это натуральная кожа. Огромные накладные плечи и оборки.
Это очень круто, говорю я, хотя сама ничего из этого не надела бы, буквально ничего. Если бы мне не платили и, если хорошенько об этом задуматься, то
Ты такая милая! Очаровательна! Спасибо, что согласилась прийти, Яна. Стоило мне увидеть твое лицо ты меня сразу ОКОЛДОВАЛА. Я сказал своей подруге Ровенне, я ей сказал: «Эта девочка, Яна, новая Лекс, ни больше ни меньше».
Да, подтверждает Ро.
Лекс открывала мой первый показ еще в 2010-м. Обожаю эту девушку, но (только ей не передавай, а то она, шертовка, шкуру с меня спустит и натянет на себя) ты еще круче, я уверен! Ноги! Скулы! Безумно красивая!
Даже не знаю, что ответить. Я обхватываю себя руками. Передам маме и папе это же, наверное, благодаря их генам.
Дермот заливисто хохочет честно говоря, немного громче, чем заслуживает моя убогая шутка.
Милая моя, давай нацепим на тебя что-то из одежды. Представляешь, я и сам впервые увижу их на модели! Вау!
Надеюсь, я их не помну
Они ржут так, БУДТО Я СОСТРИЛА. А я даже не думала шутить. Ничуточки.
Здесь есть складная ширма, где мне предлагают переодеться, но, как и раньше, уединиться невозможно. Я раздеваюсь до белья телесного цвета (думая попутно, а какого же цвета «телесное» белье носят темнокожие модели), и за ширму влетают Дермот и его ассистентка Клои с разными нарядами для меня, оживленно обсуждая какие-то поправки и доделки. Портновский сантиметр обвивается вокруг меня, как удав из «Книги джунглей».
А вы говорю я, пока он обмеряет мне бедра, всегда хотели стать дизайнером?
О да, воодушевляется Дермот. Первое платье, кстати, я сшил для Барби, куклы моей младшей сестренки Броны. Удивительно, но то платьице было похоже на это. А когда я подрос, то уже точно знал, что рано или поздно унесу ноги из Голуэя и поеду в Лондон.
И у вас получилось!
Сладкая моя, это было нелегко. Когда-нибудь я напишу мемуары, и у тебя от ужаса молоко свернется. Ох, что мне пришлось пережить, чтобы стать стажером в Лондоне Но да, малыш Дермот Маклафлин стал Дермотом Дином, потому что ни одна гребаная сучка не могла выговорить мое имя без ошибки, а потом, кто бы мог подумать, Венера Ардито надела одну из моих футболок и прошлась в ней по сцене в Гластонбери и покатилось. Вот почему она здесь
Он кивает на гигантский, в стиле поп-арт, портрет Венеры в вульгарной золотой раме, который занимает почти всю стену в студии.
Понятно!
Представляешь! Фантастика! И вот мы уже готовимся к десятой годовщине Republic of Deen. Летит время Ну-ка, натягивай это прямо через свою тыковку.
Он протягивает мне блестящее фиолетовое платье с одним острым плечом. Пока я пытаюсь сообразить, о чем он говорит, он набрасывает его на меня сверху.
Молнию еще не вшили, бормочет он, наглухо закалывая на мне платье. А туфли прибудут в понедельник.
У меня с собой есть пара, начинаю я, но ассистентка уже протягивает мне другую пару. Это что-то из последнего сезона золотые сапожки по щиколотку. На мое счастье, толстые каблуки не такие уж высокие.
Знаешь что? говорит он. Перчатки-то никудышные, шертовски дрянные, и о чем я только думал? И он кидает кожаные бирюзовые перчатки через всю студию прямо в мусорную корзинку.
Я не хочу врать, шепчу я Дермоту, когда Ро отходит за кофе. Скаут нашел меня всего два месяца назад, и у меня не походка, а дерьмо.
Он от души смеется.
Ну, дела! Такое я вижу впервые! Честная модель! Но тебе повезло: я обожаю странные походки. Не люблю шаблонных девушек на одно лицо. У меня все девчонки фрики и чокнутые.
Я застегиваю молнию на сапоге и, пошатываясь, встаю.
Окей, тогда вы обратились по адресу.
Главное не упади. А если свалишься, пошлешь все к шёрту, посмеешься и дальше пойдешь. Покажи товар лицом, малышка.
Тут, как по волшебству, в плей-листе меняется исполнитель, начинает петь Венера Ардито я решаю, что это добрый знак. Длина студии всего-то метров десять. Я стараюсь идти, попадая в ритм, вспоминая все, чему меня учили. Присаживаюсь на бедра. Немного машу руками. У двери я останавливаюсь, поворачиваюсь и иду назад.
Видишь? спрашивает Дермот. И что в этом такого трудного?
У меня получилось?
Детка, это было сказочно! Я просто хотел убедиться, что ты в принципе можешь переставлять ноги. Ох уж все эти бредни насчет «правильной походки»! Раз ты попадаешь в такт, все превосходно!
Великолепно, Яна, ты молодец, подтверждает Ро, хотя на лице у нее вот такими буквами несмываемым маркером написано: «ФИ!»
Я смотрю на себя в зеркало.
Хватит, пора забыть об этих бреднях про старую меня, робкую скромницу.
Знаете что? Я выгляжу как шёртова модель!
Неделя моды
Мне еще многому предстоит научиться. За неделю до НМЛ (т. е. Недели моды в Лондоне) проходит Неделя моды в Нью-Йорке, так что в «Престиже» все сходят с ума. За целую неделю со мной ни разу не выходят на связь. Было принято решение, что слишком рано для моей «карьеры» вывозить меня в Нью-Йорк. Если честно, мне вполне хватает нагрузок в колледже, чтобы беспокоиться из-за поездок за границу.
Зато уже начались СНЫ. Сны, в которых я падаю и все надо мной смеются, сны, когда прямо на подиуме у меня начинаются месячные, сны, в которых я так крепко сплю, что пропускаю весь показ. Каждый день теперь я вскакиваю в пять утра и больше не могу заснуть.
С колледжем все непросто. Я пока сама не определилась, как к нему относиться. Здесь все не так, как в школе. Счастье, что на французский и английский я хожу вместе с Сабой, а на социологию с Лорел, Робином и Ферди рядом всегда кто-то есть, но мне ужасно не хватает нашей тусовки. Похоже, нам уже не быть всем вместе. Учиться трудно, труднее, чем в выпускном классе, а ведь все еще только начинается. Вчера вечером у меня была очередная примерка в Republic of Deen, и перевод французского текста пришлось делать в поезде по дороге домой, в одиннадцать. Глаза все время слипаются, словно в них накапали суперклея.
Еще хуже то, что моя репутация, судя по всему, тянется со мной из Холлитона.
Эй! В коридоре какой-то мелкий прыщавый хорек пытается пристроиться и попасть со мной в ногу. А правда, что ты модель-транссексуал?
Ясное дело, отвечаю я не моргнув глазом. А что, нельзя?
Поганец, шипит Саба она идет по другую сторону от меня.
Это правда! Хорек бегом возвращается к своим дружкам. Она признала!
Тебе надо было его ущипнуть.
Нельзя выходить из себя. Я только плечами пожимаю. Ладно бы только мальчишки. Я отлично вижу, как девочки девочки, которые не ходили в мою старую школу, поглядывают на меня издали и пихают друг дружку. «Вот та модель», шепчутся они и брезгливо морщат носы. Иногда еще добавляют: «Но она же страшная».
Они просто завидуют, утешает Саба.
Тут нечему завидовать. Мы с ней идем на английский, и мне заранее скучно при мысли о полутора часах обсуждения «Тэсс из рода дЭрбервиллей». Ах, она переспала до того, как вышла замуж, представляете? Интересно, можно мне честно высказаться в сочинении, что я обо всем этом думаю?
Ты так считаешь, дитя мое?
На самом-то деле я еще ничего такого не сделала. Я и правда, с одной стороны, чувствую свое превосходство, но, с другой, все очень хреново. Потому что меня, конечно, наняли, но выгляжу я до сих пор уродиной, это очевидно.
Саба хлопает длинными ресницами. Она недавно нарастила их получилось, мне кажется, немного жутковато в маникюрном салоне «К ногтю», напротив метро.
Ты как, кайфуешь? Завтра же показ Republic of Deen.
А сегодня куча уроков, а потом финальная примерка.
Ты что, прекрати! Я за тебя вся испереживалась! Ты вот это видела? Она вынимает из сумки свой айпад и разворачивает ко мне экраном.
Что это?
Американский Vogue назвал показ Republic of Deen самым главным событием Лондонской недели моды.
Я прокручиваю текст.
«Коллекция Дермота Дина, которая год от года становится все более удобной в носке, неизменно оставаясь озорной, распродается мгновенно. Анонсы Republic of Deen демонстрируют сильное, но стильное влияние восьмидесятых с ярко выраженной женственной эстетикой».
Что все это значит? Это вообще по-английски?
Какая разница? Он стоит в рейтинге выше Burberry и Erdem! Боже, а что, если там будет Анна Винтур? Вдруг ты познакомишься с самой Анной Винтур?
С кем?
Саба довольно больно выкручивает мне ухо.
Вымой свой поганый рот, невежда. Это же главная легенда Vogue! Ты должна знать таких людей, Яна.
Потирая ухо, я улыбаюсь.
Зачем, когда у меня есть ты? И я кладу голову ей на плечо, пока мы вместе поднимаемся по лестнице.
Внезапно Саба останавливается.
Ты что?
Посмотри туда
На другом конце опоясывающего высокий холл балкона я вижу Лорел, дожидающуюся, когда откроют аудиторию. У нее сейчас медиаведение. Стоит она с Гарри Дейли близнецом Хезер, чуть менее противным, чем сестра. Встрепанные волосы, как у певца из поп-группы, ямочки на щеках. Девчонки к нему липнут. Я воспринимаю его как человеческий эквивалент дешевых соленых чипсов.
Что сразу бросается в глаза Лорел с ним кокетничает. А когда дело доходит до флирта, Лорел не знает удержу. Даже сейчас, с расстояния в десять метров, видно, что она хлопает глазами, будто от нервного тика, и трясет волосами. У Лорел имеется теория, что мальчики балдеют от запаха волос, вот она и старается донести его до Гарри.
Ну, она и бесстыдница, смеется Саба.
Погоди, Лорел и Гарри?.. Как так? Давно ли?
Обалдеть. Она тебе ничего не рассказывала?
Нет, отвечаю я. А тебе?
Нет.
Это даже как-то странно. Обычно Лорел больше всех болтает в нашем групповом чате. Но, вспоминаю я, в последнее время она что-то притихла. С Лорел надо быть осторожнее, язык у нее за зубами не держится. Ну и пусть моих измученных мозгов все равно не хватит на то, чтобы анализировать все, что я ей говорила, а при этом еще учиться и участвовать в Неделе моды.
Яна: Что я вам скажу!..
Саба: Что?
Лорел:???
Яна: Из агентства написали, что дефиле открывает КЛАРА КИЗ!!!
Лорел: Я сейчас умру! Не может быть!
Саба: ИДИ НА ФИГ.
Яна: Я ЗНАЮ.
Лорел: Задружись с ней и пригласи куда-нибудь, чтобы мы с ней тоже познакомились!!!!!
Саба: Бесполезно, дохлый номер. ДОХЛЫЙ. Покойник.
Подиум
Я просыпаюсь в четыре, пять, шесть часов в панике, что проспала и не услышала будильник. Засыпая, снова вижу кошмары: то я падаю, то не ходят ноги, то у выхода на подиум на меня плюет Хезер Дейли.
Учитывая, что я только что опомнилась после последней, хаотичной примерки в ателье Дермота, удивительно, что я вообще смогла заснуть.
В конце концов, будильник срабатывает, и я тянусь за мобильником. Набираю номер Ферди. Звоню долго.
Яна? Что у тебя случилось? сипит Ферди.
Я не хочу этого делать.
Ему не нужно уточнять, о чем речь.
Яна. Ты просто распсиховалась не по-детски. Нервишки шалят.
Я прижимаюсь лицом к подушке. Пахнет не очень.
Точно. И они говорят: не делай этого, не ходи туда.
Он фыркает на другом конце провода.
Ой, ты еще спал, наверное?
Спал. Но ничего, все норм.
Извини, бро.
Я не хочу умалять значение того, что ты делаешь, но, прости меня, Яна, от тебя требуется всего-навсего пройти по прямой.
И не упасть!
Вот именно. Хочешь, я пойду с тобой?
Я сажусь в постели.
А ты пойдешь?
Конечно. Почему нет?
Мне в голову приходит, что ради Ферди я могла бы это сделать.
Уверен?
Ага. Скажи, во сколько надо быть на станции?
Мы договариваемся, и я за уши тяну себя в душ. Не знаю, что меня сегодня ждет, но уж предоставить Дермоту Дину свое тело в чистоте я обязана. Я решаю побрить ноги, и, конечно, на узловатой коленке бритва соскальзывает. Почему этого не бывает в обычные спокойные дни?
Блин!
Надеюсь, порез удастся загримировать. Без слез смотреть на эту мини-улыбочку невозможно.
Пытаясь справиться с нервами, звенящими, как колокольчики на ветру, я снова думаю о Ферди. Перед экзаменами мне это тоже помогало. Знаю, что прозвучит слюняво, но мы с Ферди единственная стабильность в моей жизни. Да еще, наверное, мама, папа и Милош. Понимаете, мне достаточно просто подумать о Ферди, чтобы успокоиться. Когда он рядом, ничего особо ужасного не может произойти.
Сначала мы были друзьями. Оба готовились к выпускному экзамену по изобразительному искусству, а наш старый учитель, мистер Мелвин, был очень демократичен. В тесном, заляпанном красками классе мы слушали «Музыку шестого канала» и могли приходить и уходить, когда захотим. Открытая дверь, как ни странно, так на нас повлияла, что все решили остаться.
Мы с Ферди были одноклассниками с десяти лет, но до этих совместных уроков и пяти слов не сказали друг другу. А на уроке первая же его фраза содержала слово «вагинальный». Я серьезно.
Нам задали изучить работу какого-то знаменитого художника, а я была тогда немного нет, очень наивной и выбрала Джорджию ОКифф. Откуда мне было знать, что иногда ее роскошные цветы интерпретируют как влагалища? В общем, в то утро Ферди, проходя мимо моего стола, заметил, что некоторым критикам эти картины кажутся «вагинальными». При этом он покраснел, как маков цвет.
Серьезно? переспросила я, наклонив голову и всматриваясь в ее «Красную канну внутри».
Ну, по крайней мере, кое-кто так думает, промямлил он.
Ой, да. Теперь и я это вижу, улыбнулась я ему. И это было как с Евой, которая увидела Адама по-новому после того, как откусила сочный кусок того яблока. Я знала Ферди годами, но тут вдруг увидела его. М-да, это засада.
Хочешь, я найду какую-нибудь фаллическую скульптуру побольше или что-то еще в том же духе, чтобы ты была не одна?
Я прыснула. И продолжала смеяться до самого конца того солнечного денька. Даже невозмутимый мистер Мелвин велел нам вернуться к работе. После этого мне все время хотелось быть с Ферди рядом, потому что он меня смешил. На большой перемене я неслась туда, где был он, а потом заметила, что жду занятий по искусству больше всего на неделе.
Мне повезло: он чувствовал то же самое, иначе было бы дерьмово.