Вера СтахДевятка
Глава 1
Муж изменяет мне со своей сиделкой, произношу я громким, чтобы перекричать музыку, но в то же время ровным и безэмоциональным голосом. Всего лишь констатирую факт и, озвучив его, абсолютно ничего не чувствую. Ни ревности, ни злости, ни разочарования. Это не смирение, нет, мне действительно всё равно. Пятнадцать лет в браке, и я не испытываю даже раздражения, только равнодушие. Что странно, из этих лет отчётливо помню только последние два года. Два года, которые Микамой мужпроводил в основном в больнице.
Борьба с раком истощила не только его, но и меня. Говорят, трудности сближают, но мы, видимо, исключение из правил. Мы не сблизились, болезнь насильно держала нас вместе. А когда муж пошёл на поправку, мы настолько устали друг от друга, морально и физически, что больше не было ни сил, ни желания находиться в одной комнате. Два года назад в наших отношениях появилась трещина, сейчас же между нами пропасть. Глубокая и тёмная. Теперь мы избегаем друг друга, точнее я избегаю его, часто задерживаясь в офисе допоздна. А Мика Мика сконцентрировал всё своё внимание на молоденькой сиделке, работающей у нас на дому последние полгода. Она олицетворяла для него надежду на жизнь, на спасение. Да, он определённо видел в ней своего ангела-спасителя. Миловидное, по-детски наивное личико, приятная улыбка, живые, искристые, не умудрённые опытом серо-голубые глаза, длинные белокурые кудри, постоянно заколотые на макушке. Чем не ангел?
Их роман завязался где-то месяца два-три назад. И уже тогда мне было всё равно. Единственная эмоция, всколыхнувшая моё чёрствое, судя по всему, сердцесмех. Меня искренне забавлял тот факт, что, выходя за Мику замуж, я думала о том, что если мы разведёмся, то это будет из-за моей измены. Что я могу сказать? Я была молода, наивна, в меру высокомерна и чересчур заносчива, что, впрочем, не удивительно, ведь мне только-только стукнуло двадцать, а Мике на тот момент уже исполнилось тридцать пять. И я не сомневалась в том, что он будет не в состоянии завести интрижку с молодой любовницей, ведь у него есть молодая жена. Сейчас подобные мысли кажутся, мягко говоря, глупыми.
Услышав шокирующую новость о моём муже, подруга и по совместительству коллега, поперхнулась лонкеро и уставилась на меня большими широко распахнутыми карими глазами так, словно я призналась, что на прошлых выходных занималась групповухой со всей хоккейной командой Jokerit прямо в раздевалке.
Ты серьёзно? Сату, не верит своим ушам.
Серьёзней некуда, утвердительно киваю в ответ. На следующей неделе собираюсь подать на развод.
Не понимаю после всего, что он что вы прошли Как так?
Хочется ответить «любовь прошла, завяли помидоры», но останавливаю себя, финка не поймёт этого выражения.
Что не делается, всё к лучшему, безразлично пожимаю плечами и залпом опустошаю бокал с игристым вином. Тянусь к початой бутылке, чтобы наполнить опустошённый бокал, но неожиданно за спиной раздаются громкие, перекрывающие музыку, выстрелы. Бутылка выскальзывает из руки и падает на пол. Звук разбивающегося стекла заглушают режущие слух одичалые крики, заставляющие волосы на затылке встать дыбом, и новые выстрелы. Я не успеваю среагировать, сгруппироваться или элементарно спрятаться под столом, повинуясь первобытному инстинкту самосохранения, не успеваю ничего предпринять, поскольку меня вместе с Сату и другими сносит потоком людских тел. Всё происходит как в тумане, нет времени даже задать мысленный вопрос «какого чёрта?!».
Всего минуту назад мы с подругой, коллегами и работниками других офисов наслаждались долгожданным корпоративом, а теперь перепуганные сидим на грязном липком полу, прижимаясь друг к другу будто малые дети.
В ушах всё ещё звенит от выстрелов, а сердце колотится с такой скоростью, что кажется оно вот-вот не выдержит нагрузки и в ближайшие секунды и вовсе остановится. Я чувствую лёгкий озноб и пытаюсь подавить нарастающую панику. Закрываю глаза, делаю несколько глубоких вдохов и выдохов, считаю до десяти и снова открываю глаза. Дыхание выравнивается, сердцебиение замедляется.
Первое, что приходит в головусобытия вчерашнего вечера. Хотя событиями это назвать сложно Я ополоснула лицо холодной водой после снятия макияжа, промокнула мягким полотенцем и устало взглянула на своё отражение. Долго смотрела в пустые, ничего не выражающие глаза и думала о том, какая у меня серая, никчёмная и до неприличия скучная жизнь. Каждый божий день одно и то же. И кроме измены мужа за последние месяцы, если не годы, совершенно ничего не происходило. Не жизнь, а жалкое существование. Наверное, это кризис среднего возраста. «Господи, как же мне хочется перемен, глобальных перемен, разворота на все сто восемьдесят градусов! Хочу попробовать что-то новое, неизведанное. Хочу окунуться в пучину страстей. Хочу вновь почувствовать себя живой, а не трупом среди живых».
Бойся своих желаний
* * *
Внимательно сканирую помещение. Всех заложников усадили спиной к сцене, где всего несколько часов назад выступала Йенни Вартиайнен, и приказали молчать. А на сцене теперь вышагивал один из вооружённых людей. Другие распределились по залу: по одному около двух выходов, один по центру, двое у правой стены, двоеу левой, а один разгуливал рядом с заложниками, сосредоточенно рассматривая лица всех и каждого. Итогодевять человек. Но что-то подсказывало мне, что остальные шныряют по зданию в поисках чего-то. Всемужчины крепкого телосложения, все в идентичной одежде: чёрные армейские ботинки, чёрные штаны из плотной ткани, чёрные водолазки, чёрные балаклавы с прорезями для глаз и рта и чёрные кожаные гловелетты. Одежда полностью скрывала их кожу от любопытных глаз. Не видно ни родимых пятен, ни татуировок, в наличии которых я не сомневалась.
На плечах оперативная кобура с пистолетом, на ремне с правой стороны в кожаных ножнахздоровенная деревянная рукоять охотничьего ножа. «Финского производства», невольно отмечаю про себя. С левой стороны прикреплены рации, а в руках все до единого сжимают автоматы. Хочется добавить «Калашникова», но в оружии я полный ноль. И какими именно автоматами они пользуются мне неизвестно, да и никакого значения это не имеет. Не думаю, что почувствую разницу, если меня пристрелят.
«Тридцать три богатыря, все красавцы удалые, великаны молодые, все равны, как на подбор, с ними дядька Черномор»проносятся в голове строки из Пушкинской сказки о царе Салтане, и я с трудом подавляю смешок. Нервы начинают сдавать, и я снова закрываю глаза и медленно считаю до десяти.
Распахнув уставшие веки, осторожным взглядом обвожу людей в чёрном. И пока никто не смотрит в мою сторону, как можно тише открываю сумочку и достаю мобильный телефон. Сигнала нет. Парень, сидящий слева, в метре от меня, делает то же самое, но и у него нет сигнала. Видимо, захватчики постарались. Молодой человек, тем не менее, не тушуется и, включив камеру, начинает вести скрытую сьёмку.
«Опасный шаг. Надеюсь, его не засекут», думаю я, убирая бесполезный телефон обратно.
Не понимаю, что людям в чёрном понадобилось в здании Logomo. Logomoэто так называемый офисный отель, который сдаёт комнаты разных площадей, похожие на аквариумы для людей, под офисы на определённый и неопределённый сроки. Здесь нечего красть. Разве что украшения и деньги у заложников Но кто в наше время пользуется наличными? Я сама к банкоматам подхожу только во время путешествий по менее цивилизованным странам. Значит, дело не в деньгах. Что имеет ценность?.. Информация?
Да и дело не только в Logomo Мы находимся в городе Турку. Здесь никогда ничего не происходит, по крайней мере ничего настолько серьёзного и масштабного. В любой другой точке Европы или Скандинавииза исключением, пожалуй, Исландиитакое происшествие, как захват заложников, выглядело бы более естественно, но не в Финляндии, стране с одним из самых низких показателей преступности в мире. И так странно наблюдать за тем, что обычно видишь только в криминальных сериалах и боевиках. Разве такое бывает в реальной жизни? Может это какой-то злой розыгрыш, спланированный больным на голову человеком и снимаемый прямо сейчас на скрытую камеру? Или это всего-навсего сон? Кошмарный сон, порождённый воспалённым от чрезмерного количества алкоголя мозгом? Я, наверное, напилась и вырубилась в зале, вот и снится всякая хрень. Этого просто не может происходить наяву
«Но происходит!» отзывается разум.
Вставай! рявкает неприятный голос с хрипотцой надо мной, и я вздрагиваю от неожиданности, потеряв нить логических рассуждений. Поднимаю голову и встречаюсь взглядом с леденящими душу голубыми глазами одного из террористов (они ведь террористы?). Тебе нужно особое приглашение, сука?! тычет в меня пальцем. Встала быстро!
Всё тело напрягается, а мышцы будто наливаются свинцовой тяжестью. Я в полном оцепенении продолжаю пялиться на мужчину, не в силах сдвинуться с места.
Какого хера, Крот? подаёт голос один из тех, что стоит у стены слева от меня. Могу поклясться, что он нахмурился. Босс ясно дал понять
Его здесь нет, обрывает Крот, и в его отсутствие босся. На всё про всё уйдёт не меньше часа, так что есть время поразвлечься.
Поразвлечься?.. Кажется, я перестаю дышать.
Мужик у стены долго смотрит на моего мучителя, словно общается с ним при помощи мыслей, после чего передёргивает плечами и отвечает: Ладно, только давай по-быстрому.
Крот снова поворачивается в мою сторону. Его губы растягиваются в жуткой улыбке, больше похожей на оскал. Не церемонясь, он хватает меня за руку выше локтя и рывком ставит на ноги. Сумочка, слетев с колен, с глухим звуком шлёпается на пол. Остальные заложники быстро отползают от меня как от прокажённой, освобождая дорогу. Как говорится, каждый за себя. Я не сержусь, я бы сделала то же самое на их месте.
Стальные пальцы сильнее сжимают руку, до боли впиваясь в кожу, и тянут за собой. Я не сопротивляюсь и не истерю. Тихая и покорная, как жертвенная овца, идущая на убой. А что мне остаётся? Что я могу сделать против здорового амбала с автоматом и его собратьев по оружию, разбросанных по периметру? Упасть на колени и умолять о пощаде надтреснутым голосом, содрогаясь от беспрерывных рыданий? Что-то не вериться, что женские слёзы хоть как-то подействуют на него. Подобное поведение скорее вызовет раздражение, за которым молниеносно последует оплеуха или пощёчина. М-да, слезами его точно не проймёшь, не тот тип мужчин. Этот, судя по всему, понимает лишь деньги и грубую силу. А у меня нет ни того, ни другого. Можно, конечно, попытаться врезать верзиле между ног или ребром ладони ударить по горлу, но что это даст? Улизнуть я всё равно не смогу, не успею и двух шагов пробежать, как получу пулю в затылок. Нет, необходимо выждать подходящий момент. Чёрт, откуда во мне столько хладнокровной рассудительности?!
Крот быстрым шагом проходит по коридору, таща меня за собой как мешок с картошкой. Вокруг ни души. Кричать бесполезно. Краем глаза замечаю настенные часы. Полчетвёртого ночи. Большая часть народу свалила с вечеринки ещё час назад и давно нежится в тёплой постели, ни о чём не думая и не переживая. Счастливчики!
Заметив офис с открытой дверью, мужчина дёргает меня за руку и заталкивает внутрь. В страхе пячусь назад до тех пор, пока не упираюсь задницей в икеевский стол. Закрывается бесшумная дверь, изолируя от внешнего мира. В тишине раздаётся оглушающий щелчок замка. Ощущение будто кто-то спустил курок, и прозвучал выстрел. Чувство безысходности обволакивает липкими влажными щупальцами. Ладони вспотели, и я непроизвольно вытираю их о бёдра, обтянутые легинсами из эко-кожи.
Самодовольно ухмыльнувшись, Крот снимает автомат, вешает его на напольную вешалку в углу и не спеша надвигается на меня. Я как зачарованная смотрю в холодные глаза хищника, боясь пошевелиться, издать звук, спровоцировав тем самым дикое животное, заключённое в человеческое тело. По спине стекают крупные капли пота. Лёгкая леопардовая блузка начинает прилипать к спине.
Совсем не к месту вспоминается американское телевизионное шоу Punkd, заставляя до последнего надеяться, что через секунду или две в комнату ворвётся Эштон Кутчер и с улыбкой до ушей прокричит мне: «You got Punkd!». А после мы все вместе посмеёмся над идиотской ситуацией и над моей предсказуемой реакцией Но ничего из вышеперечисленного не происходит. Это не розыгрыш. И меня никто не спасёт. Если я ничего не предприму, то меня отымеют как последнюю шлюху. Мне, конечно, нравится секс, в том числе и одноразовый, но только по обоюдному согласию обеих сторон. Меня никто никогда не принуждал, не заставлял и не насиловал. И получение подобного опыта в мои планы не входит.
Дистанция между нами неумолимо сокращается, и я из последних сил подавляю нарастающую панику и напрягаю мозги, надеясь найти хоть какое-то решение. Не хочу, чтобы этот урод прикасался ко мне. Но что я могу сделать?! Попробовать выхватить пистолет из кобуры? Так она на застёжке, пока расстегну, верзила мне руку сломает. К тому же я не знаю, как им пользоваться он скорей всего на предохранителе стоит. А где этот предохранитель находится? Чёрт, чёрт, чёрт! Думай, голова, думай!
Он наверняка заставит сделать ему минет Вот оно! Как только возьму в рот, прикушу со всей силы и буду сжимать челюсти до тех пор, пока их не сведёт судорогой!
Даже не думай, будто прочитав мои мысли, цедит Крот. Видимо, он тоже просчитал возможность подобного исхода событий.
Подойдя ко мне вплотную, он запускает руку в мои волосы и, сжав в кулак на затылке, с силой запрокидывает голову. Вскрикнув от боли, я упираюсь ладонями в его широкую мускулистую грудь и, задыхаясь от леденящего страха, заглядываю в глаза насильнику. Сердце в бешеном ритме колотится где-то в районе глотки, отдаваясь гулкими ударами в висках. А в следующую секунду амбал впивается в мои губы жадным поцелуем. Его язык бесцеремонно проникает в мой приоткрытый рот. Он целует меня грубо, требовательно, жёстко, с остервенением изголодавшегося зверя, до крови прикусывая нижнюю губу. Я вновь вскрикиваю, ощущая металлический привкус во рту, и понимаю, что его это заводит не на шутку. Впервые в жизни мне становится страшно, по-настоящему страшно. Уверена, что смогу смириться и отдаться на милость Крота, а в будущем, если останусь в живых, захочу обо всём забыть, хоть и знаю наперёд, как бы я не старалась, у меня не получится стереть из памяти воспоминания об этой ночи.
Нет! Этого не случится! Я не буду играть роль жертвы! Это не моя роль!
В мозгу что-то щёлкает, и мои глаза мгновенно распахиваются. Я расслабляюсь, отвечаю на одичалый поцелуй. Уверенно провожу руками по мужской груди и впиваюсь в неё ногтями. Реакция верзилы предсказуема: с его губ срывается утробное рычание, насквозь пропитанное болезненным желанием; кулак на затылке крепче сжимает волосы. Получив своего рода согласие, я, игнорируя острую жгучую боль, продолжаю. Ладони скользят по животу, и мышцы его каменного пресса тут же напрягаются. Плавно спускаюсь ниже Пальцы ловко расстёгивают ремень на его штанах.
Да, давай, сучка, невнятно бормочет Крот.
Им полностью овладевает приступ ненасытной животной похоти, бдительность притупляется.
«Сейчас!»неистово кричит голос в голове, подстёгивая.
И я действую без промедления. Хватаюсь правой рукой за рукоять ножа и резко выдёргиваю его из ножен, заставляя мужчину тем самым оторваться от моих опухших губ и отпустить волосы. И до того, как он успевает опомниться и понять, что происходит, молниеносным и точным движением, похожим на выпад кобры, вонзаю нож в его шею. Лезвие рассекает плоть словно масло.
Выпученные голубые глаза застывают в изумлении, а руки инстинктивно тянутся к моей шее. Но поздно, слишком поздно. Его шатает как пьяного. Он делает два шага назад и падает на пол, издав напоследок отвратительные булькающие звуки. Распростёртое бездыханное тело амбала лежит перед моими ногами.
Тяжело дыша, я отхожу к стене и, прислонившись, обессилено съезжаю по ней. Хочу разрыдаться, но не получается. Я лишь ошалело смотрю на труп. Не могу поверить, что я убила его. Я убила человека!
«Что на меня нашло? неожиданно меня охватывает неподдельный ужас, но тут же отпускает, освобождая место рассудительности: Возьми себя в руки, тряпка! На это нет времени! Нытьём и самоанализом займёшься, когда будешь в безопасности. А сейчас нужно сваливать!».
Сжимаю трясущиеся пальцы в кулаки так, что ногти впиваются в ладонь, и заставляю себя подняться на ноги. Меня бьёт мелкая дрожь, но я стараюсь не обращать на это внимания, и обвожу затуманенным взглядом несостоявшегося насильника. Надо бы какое оружие прихватить, но не решаюсь. Пистолетом и автоматом пользоваться не умею, а вытаскивать нож из мертвеца нет никакого желания. Мысленно представляю, как кровь начнёт хлестать из раны и заливать всё вокруг, если выдерну его, и мне тут же становится дурно, в глазах темнеет. Я бы и балаклаву не прочь сорвать, посмотреть, кто за ней скрывается. Праздное любопытство, не более. Умом-то понимаю, что его лицо мне ни о чём не скажет. Я его не знаю и знать не могу, и дураку ясно, что мы вращаемся в разных кругах. Но для того, чтобы снять маску, необходимо сперва вытащить нож Любопытство быстро угасает. Фиг с ним, пора сматываться!