Все будет хорошо, не переживай. Просто звони иногда. Я чуть крепче прижалась к Реми, а тот молча кивнул.
***
Ну, что сказал врач? Не успела я шагнуть из кабинета доктора Орея в коридор, как взъерошенный Лерой налетел на меня с расспросами. В моем ребенке он определенно видел угрозу нашей безопасности.
Я беременна, Лерой, спокойно ответила ему. У меня будет ребенок от Тимура.
Эта новость уже не была столь ошарашивающей и внезапной, нет. Теперь я просто перестала сомневаться. Врач подтвердил, что скоро я стану мамой.
И мне совсем не показалось, что при упоминании имени Черниговского в контексте моей беременности у Лероя промелькнул нездоровый блеск в глазах. Неужели ненависть Горского была настолько заразна?
И что ты решила? Еще не поздно сделать аборт? Здесь, во Франции они разрешены? Если нет, то
Ты в своем уме?! рявкнула я на него, чтобы он перестал нести чушь, и меня затрясло. Нервное напряжение последних дней, похоже, вырвалось наружу. Никогда! Слышишь меня? Я никогда не убью своего ребенка! И никому не позволю!
Я совершенно забыла, что нахожусь в больнице, где все старались вести себя тихо и говорить шепотом. Но слова Лероя не оставляли выбора. Какое право он имел даже заикаться об этом?! Я вышла из кабинета счастливая и окрыленная, а он умудрился все испортить. Я всё больше повышала голос , а выражение лица становилось все агрессивнее. Шагнув к Лерою и ткнув его указательным пальцем в грудь, продолжила:
Мне наплевать на то, кто его отец, мне совершенно безразлично отношение к этому факту Горского, твое, да вообще любое! Это мой ребенок! И ты больше никогда не посмеешь говорить мне такие вещи!
Qu'est-ce qui se passe ? Oh! Mademoiselle Mironova! Vous avez tous bien? На мой крик из кабинета выбежал месье Орей. Заметив меня, он тут же перешел на английский, прекрасно зная, что французским я не владею. Я же вам только что сказал, что вам нельзя волноваться. Совсем нельзя. А вы, месье Лерой, следите, чтобы ваша невеста была предельно спокойна, если не хотите навредить своему ребенку.
Слова врача вкупе с въевшимися под кожу словами Лероя окончательно вывели меня из себя.
Он мне не жених! с новой силой ткнув пальцем в Лероя, прорычала я. Это раз! И он уж точно не отец моего малыша это два!
Врач недоуменно посмотрел на меня, потом на Лероя, а затем, взмахнув руками, ушел обратно в свой кабинет, лишь пробубнив себе под нос:
Я предупредил. Дело за вами.
Молча, развернувшись на пятках, я быстрым шагом полетела прочь из этого места. Сейчас мне как никогда хотелось побыть одной. Но Лерой этого не понимал. Как верный пес, он не отставал от меня ни на шаг.
Прости меня, повторял он на ходу. Прости!
3. Монстр
Я просто был уверен, что ты ненавидишь Черниговского, только и всего! Переживал, что тебе больно будет смотреть на ребенка и видеть перед глазами предательство его отца.
Усевшись на заднее сиденье такси, мы смотрели каждый в свое окно. Внезапно Лерой заговорил, а мне захотелось заткнуть уши.
Тебе всего восемнадцать. Первая любовь, первые сильные чувства это пройдёт. Уже через год ты и не вспомнишь о нем. А ребенокэто навсегда! Понимаешь?
Наплевав на правила приличия, я зажала уши руками и уткнулась головой в колени. Я хотела тишины. Он был не прав. Во всем.
Теплая ладонь коснулась моей спины.
Прости, я опять говорю не то. Прости!
Я люблю его, Лерой. Люблю, попыталась сквозь выступившие слезы донести до него простую истину. Он обманул меня, растоптал, обидел. Мне больно! Мне до жути больно! Я разваливаюсь от этой боли на кусочки и не могу себя собрать. Я заставляю себя дышатьтак сильно его безразличие душит меня! Я не могу спать, потому что стоит мне закрыть глаза, и я снова возвращаюсь в ту квартиру и вижу его с ней. Среди всех лиц прохожих я постоянно ищу его, поэтому стараюсь никуда не выходить. Ты не представляешь, насколько мучительно убеждаться из раза в раз, что он меня не ищет, что он не жалеет, что потерял меня, что он никогда меня не любил!
В салоне повисло молчание. Лерой не ожидал от меня откровенности, а я, переведя дыхание, продолжила:
Но я все равно его люблю. Разве можно разлюбить человека только за то, что он не любит тебя? Как объяснить глупому сердцу, кого можно любить, а кого нет? Да и разве оно способно услышать голос рассудка? Ты считаешь, что я могу видеть только его предательство, но ты ошибаешься. Глядя на своего малыша, я буду вспоминать, что однажды была самой счастливой. Я не дура, Лерой! Я всегда знала, что «мы» слишком шаткое понятие. Знала, что рано или поздно мы расстанемся. Слишком многое было против нас. Да, возможно, нас и не было никогда. Но, Лерой, я даже не мечтала, что со мной навсегда останется его частичка частичка нашей любви, пусть даже только моей любви! Я никогда не откажусь от этого ребенка! Никогда!
Такси давно остановилось, но меня никто не торопил выходить. Скрючившись, я продолжала всхлипывать и повторять:
Никогда. Никогда. Никогда.
Рука Лероя крепче обхватила меня и притянула к себе.
Пусть так. Пусть все будет так, как ты хочешь. Только не плачь, прошу.
Мы больше не говорили. Молча поднялись в квартиру, молча разошлись по комнатам. Лерой о чем-то думал, а я была благодарна ему за тишину. После того как смогла высказать ему все, что накопилось на душе, мне стало значительно легче.
Но все же мне не хватало уверенности в себе. Именно в этот момент я особенно нуждалась в маме. Кто, как не она, могла меня понять и поддержать? Сейчас я отчетливо понимала, что повторяла ее судьбу, шаг за шагом. Неужели, если ей хватило любви и силы вырастить меня, я не смогу? Я же ее дочь! Я справлюсь, раз она смогла справиться! Но вот только поговорить с мамой мне было не дано. Соболев прятал ее от меня, от Горского, от всего мира. Чего он боялся или кого?
Стук в дверь моей комнаты отвлек от печальных мыслей.
Звонил Николай. Завтра первым рейсом он будет здесь, Лерой стоял у порога, засунув руки в карманы брюк. Его голос казался совершенно бесцветным.
Ты ему сообщил? Я сверлила парня взглядом, хотя он и не смотрел на меня. Он опять лез в мою жизнь
Нет, скажешь сама! не поднимая на меня глаз, отрезал Лерой. По нему было видно, что он пришел мне что-то сказатьчто-то, что беспокоило его. И это точно была не новость о Горском.
Тогда зачем он приезжает?
Затем, что он должен знать. И ты ему расскажешь. Чистосердечное признание ну, ты в курсе
Надеешься, он сможет убедить меня в том, в чем ты сам не смог? Я подошла ближе к Лерою, тем самым вынуждая его посмотреть на меня.
Нет, сухо ответил тот, поднимая на меня взгляд. Но я должен понимать, насколько серьезная опасность теперь повиснет над всеми нами.
Объясни мне Мы стояли слишком близко и слишком долго смотрели друг на друга. Нет, это не было чем-то новым и необычным, но отчего-то именно сейчас у меня по коже пробежали мурашки. В огромной и пустой квартире мы были одни, а я все еще помнила его слова.
Есть вещи, которые в этом мире не должны происходить ни при каких обстоятельствах. Лерой вынул руки из карманов и скрестил ладони за своей шеей. Например, вы с Тимуром. Или ваш ребенок. Слишком много влиятельных людей не заинтересовано в слиянии враждующих фамилий. Для многих это невыгодно. А в некоторых подобное известие способно пробудить самого дьявола.
Лерой не сводил с меня взгляда, но руки разжал.
Ты имеешь в виду Федора? робко спросила я. Реакция Федора и меня пугала больше всего на свете. Наверно, поэтому я не спешила никому говорить о своем положении
Нет, Ксюша. Я тебе уже однажды говорил, что Федор не так опасен, как тот, кто стоит за ним. Лерой протянул руку к моему лицу и убрал прядь волос за ухо. Обычный жест. Реми постоянно так делал. Но то Реми. И кто в этот момент пугал меня большечеловек, стоявший за Черниговским или прямо передо мной, я не знала.
И кто же стоит за ним? робко поинтересовалась я.
Подумай, ты же умная девочка. С этими словами Лерой резко убрал от меня руку, развернулся и ушел вглубь квартиры. А вопросов в моей голове только прибавилось. Я взяла первую попавшуюся книгу и вышла на балкон. Мне был необходим свежий воздух и возможность все же побыть наедине с собой. Но, сидя в кресле, я не заметила, как заснула. Когда же я открыла глаза, на улице уже стемнело, а я была укрыта теплым пледом. Странно. Когда я прежде выходила на балкон, никогда не замечала его.
Ближе к вечеру я покинула свою комнату и присоединилась к Лерою за ужином. Мне не давали покоя мысли о том страшном человеке, который был для меня опаснее Черниговского.
Месье Орей сказал, что мне нужно много гулять, хорошо питаться, а еще избегать любых волнений. Я специально села напротив Лероя, чтобы вызвать его на разговор.
Обычные рекомендации, не находишь? не отрываясь от разделывания отбивной, произнес тот.
Да, но ты заставляешь меня нервничать. Я смотрела на него и ждала, когда он сосредоточится на мне, а не на ужине, и добилась своего: Лерой отложил столовые приборы и всем своим видом показал, что не понимает, о чем я говорю, и ждет продолжения.
Ты напугал меня днем, сказав про того человека. Кто он? Опять глаза в глаза. Я понимала, что если опущу взгляд, то Лерой не ответит.
Фамилия Ермолаев тебе о чем-нибудь говорит?
Нет, честно призналась я.
Юрий Николаевич Ермолаев, медленно произнес Лерой.
Я же в ответ просто покачала головой. Я впервые слышала об этом человеке.
Кто он такой?
Человек, потерявший слишком много от войны Горского и Черниговского, не отводя от меня своих шоколадных глаз, с грустью и сожалением в голосе ответил Лерой.
Ты сможешь защитить меня от него? Почему-то именно сейчас мне стало не по себе. Очередной монстр обрел имя и перестал казаться лишь выдуманным персонажем.
Тебяда, ребенка Черниговскогонет! отрезал Лерой.
И что это значит? Мой голос предательски дрогнул. Я не была сильной или смелой настолько, чтобы с легкостью принимать подобные известия.
Это значит только одно Ксюша: Ермолаев никогда не допустит появления на свет ребенка с кровью Горского и Черниговского в своих венах. Никогда. Пока жив сам.
И что мне теперь делать?
Я пока не знаю, Ксюша. Не знаю. Завтра приедет Николай, и будем думать. В любом случае, я сделаю все, чтобы вы не пострадали в этой чертовой войне.
Лерой, воспользовавшись салфеткой, встал из-за стола и вышел из столовой. А я осталась одна, напуганная еще больше и совершенно потерявшая аппетит.
4. Не допустит
Сложно сказать, боялась ли я сегодняшнего дня или ждала его с нетерпением. В любом случае волнение с самого утра не покидало меня. Встреча с Горским, мое признание, его реакция Да, не каждый день сообщаешь отцу, что в восемнадцать лет ждешь ребенка от заклятого врага семьи. Но, с другой стороны, я все же надеялась, что мой малыш смягчит разногласия между нами и Черниговскими. Конечно, я не рассчитывала на то, что мы начнем отмечать праздники за общим столом, но хотела верить, что желание Федора убивать поубавится.
Горский приехал ближе к обеду. К этому времени я успела порядком накрутить себя. Спасибо Лерою, который с самого утра развлекал меня какими-то байками и забавными историями, но сейчас даже это ни капельки не спасало меня. Я закрылась в своей комнате и никак не решалась выйти к отцу. Все же я оказалась непробиваемой трусихой.
Но и на этот случай у Лероя был припасен ход. Голоса мужчин уже были слышны в гостиной, но о чем они говорили, я не могла разобрать. Зато звук пришедшей от Лероя эсэмэски не остался незамеченным.
«Я так понимаю, ты решила делегировать разговор с отцом мне?»
«А что, можно?»
Еще вчера я переживала, что Лерой лезет в мою жизнь, а сейчас была бы безумно рада его разговору с Горским.
«Можно. Вот только я жить хочу, а твой отец в гневе страшен».
«И что делать?»
«Выбирай: либо ты выходишь и сообщаешь отцу все сама, либо говорю я, но с пометкой, что ребенок мой и мы решили пожениться. Поверь, его эта новость обрадует!»
«Дурак! В этом случае он тебя убьет намного быстрее!»
«Проверим? Считаю до десяти!»
Забыв о своём страхе, я вылетела из комнаты и практически бегом понеслась в гостиную. Мужчины сидели на диване и оживленно беседовали. Лерой держал телефон в руках, а заметив меня, широко улыбнулся и прошептал: Семь.
Я здесь, вырвалось у меня неоправданно громко и резко.
Горский тут же обернулся и внимательно взглянул на меня.
Я смотрю, Париж идет тебе на пользу, обозначил он. Еще бы! Разрумянившаяся от волнения, запыхавшаяся и улыбающаяся оттого, что опередила Лероя, я стояла перед Горским с телефоном в руках. А мне Валера жаловался, что ты не ешь, не пьешь и не гуляешь. Ходишь, как тень, убиваясь по Черниговскому-младшему.
Как видишь, уже нет! ответил за меня Лерой, поскольку я медлила с ответом. А потом посмотрел на меня и одними губами добавил: Восемь.
Все внутри сжалось от переизбытка эмоций. Волнение и страх напрочь выбили из головы все слова, которые все утро я репетировала перед зеркалом.
Горский встал и неспешно подошел ближе. Мы оба, казалось, не знали, как себя вести при встрече: вроде, и родные, а вроде как и нет. Мы настолько привыкли существовать порознь, что, находясь рядом, совершенно терялись в своих чувствах. Отец все же решил нарушить режим незнакомцев и рывком притянул меня к себе.
Я скучал, вполне искренне произнес он. Как ты, моя девочка?
Не отпуская меня, он вытянул руки и начал осматривать меня с ног до головы. Я не знала, что сказать, а потому просто смотрела на него и молчала. Где-то слева от меня раздался звук наигранного кашля. Лерой. Он с ухмылкой смотрел на меня и ждал.
Девять. Его губы опять перетянули все мое внимание на него. Нет, он не посмеет! Это же шутка?
Отец отпустил меня и, вложив мою влажную ладошку в свою, крепкую и немного шершавую, повел к угловому дивану, чтобы я села рядом с ним. Я оказалась в самом центре, между двух огней.
Лерой сказал, что тебя что-то беспокоит. Я волновался. Расскажешь? Голос отца звучал ровно и спокойно. Когда волнуются, разве так говорят? Или он просто иначе не умеет? Интересно, каким голосом он заговорит, когда я скажу ему о ребенке? А если он вообще не захочет со мной говорить? Ну и ладно! Переживу. Как-то же жила без него восемнадцать лет. И вообще
Ксюша! привлекая мое внимание, снова проговорил отец. Точно! Я должна была что-то сказать. Но Лерой меня опередил.
Все, десять. Знаешь, Коль, тут такое делооперативно начал он, но закончить предложение я ему не дала.
Да! громко выкрикнула с места. У меня есть серьезный разговор. Настолько серьезный, что посторонние уши должны покинуть гостиную.
Это я, что ли, посторонний? в шутку удивился Лерой. Да я почти родной!
Он засмеялся, а Горский а отец его поддержал. Вот же, спелись!
Ладно, немного остынув, сказал Лерой. Я буду у себя. Если что Короче, зовите.
Он с кошачьей легкостью и грацией спрыгнул с дивана и удалился к себе. А я смогла выдохнуть: шутить с Горским дело заведомо проигрышное.
Ну так что, дочка? Что ты хотела мне рассказать? Отец повернулся ко мне всем корпусом и внимательно изучал меня взглядом.
Я жду ребенка от Тимура, на одном дыхании протараторила я, но, видимо, так быстро и так тихо, что Горский ни разобрал ни слова.
Так, давай еще раз, но помедленнее, ладно? Он не понял, что я ему сказала, но интуитивно напрягся. Это стало заметно по его более вытянутой и напряженной позе.
Я закрыла глаза, мысленно сосчитала до трех и на выдохе максимально спокойно произнесла:
Я беременна от Тимура. У нас с ним будет ребенок.
Фух, дело было сделано и обратного пути уже не было! Но глаза открывать я не решалась. В комнате повисла напряжённая тишина, и казалось, воздух искрился от напряжения. Лучше бы он рвал и метал, чем копил в себе переполняющие его эмоции. Рано или поздно он все равно взорвется, так какой смысл откладывать?
Медленно, едва дыша, я открыла глаза и посмотрела на отца. Он, в свою очередь, сверлил взглядом пол. По желвакам на его лице и побелевшим костяшкам рук, сжатых в кулаки, можно было смело утверждать, что Горский в ярости. И с каждой секундой, что он молчал, я все больше и больше сжималась от страха и ожидания чего-то ужасного.
Лерой! словно разъярённый лев, взревел Горский на всю квартируда что там, на весь дом! Лерой! на грани бешенства проорал он еще громче.
От его голоса у меня внутри все похолодело, и я, казалось, приросла к дивану, боясь не только пошевелиться, но даже вздохнуть.