Рядом сидела невольная соблазнительница, случайно направившая размышления зрелого мужчины в то опасное русло, где ни возраст, ни степень знакомства, ни этические нормы поведения не имели значения, где деликатность, воспитание и застенчивость становились не более чем помехой для основного инстинкта.
Пикантная фантазия мелькнула, и спряталась стыдливо. Выжидала, когда осядет муть с души, когда можно будет напомнить: это воображаемое приключение, сокровенная тайна, не требующая покаяния, огласки, которого нет нужды стесняться, как и приводить в исполнение.
Волнительная иллюзияне более того.
Успокоенная или слегка придушенная совесть задышала часто-часто.
Алёна дремала.
Марат почувствовал нарастающее возбуждение, непреодолимую потребность немедленно, прямо сейчас целоваться, касаться руками и губами, прижимать, поглаживать, где попало, живую трепещущую плоть, чувствовать каждой клеточкой тела всё-всё, даже её сокровенные желания.
Алёна муркнула что-то во сне, повернулась к нему, опустила голову на плечо водителя, закинула ногу на ногу, руку забросила на его колени, передавая щекотливо волнительные вибрации в самый центр мужского сладострастия, заблокировав такой позой переключение передач и что-то ещё внутри головы, более опасное на дороге.
Пришлось тормозить, не переключая передачу, съезжать на обочину, что весьма опасно в ночи на стылой дороге.
Ой, отпрянула пассажирка, рука которой покоилась между ног водителя, простите, Марат. Развезло, отключилась. Мы уже приехали?
Взбудораженный нечаянным вторжением в слишком личное интимное пространство мужчина никак не мог отдышаться, скоро, очень скоро. Поспи ещё чуток.
Больше не хочу. Расскажи те про себя.
Уж лучше вы, мадемуазель Алёна. Как так получилось, что у родителей нет квартиры?
Проза жизни. Папочка, я его никогда не видела, взял квартиру в ипотеку на маму. Брак они не успели оформить. Понял, что не справляется. Тут ещё я без спроса случилась. Мама отказалась избавляться от плода. Папенька собрал барахло в рюкзачок, и был таков. Маму за долги по кредиту переселили в ветхий жилой фонд. Потом и комнату отжали.
Защита материнства, опека почему не сработали? Родители, родственники, где были?
Спросите что-нибудь полегче. Я в этих вопросах ни бум-бум. Сирота она, как и я теперь.
Сколько же лет маменьке?
Весной тридцать семь должно было исполниться. Не судьба. Про меня вы теперь всё знаете.
Согрелась?
Чаю бы с ватрушкой. И спать.
Ватрушку не обещаю. Могу предложить пельмени и шпротный паштет.
Обожаю пельмени!
Вот и чудненько.
Дома естественным для номинального холостяка образом царил творческий беспорядок.
Можно, я приберусь?
Нет, нельзя! Живо в горячий душ. Я приготовлю ужин. Подумай, куда тебя утром отвезти.
Никуда. Можно я здесь побуду?
То есть как здесь?
Страшно одной. Привыкнуть надо, что мамы нет. Можно полотенце?
Любое бери. Ты что больше любишьикру кабачковую или кильку в томате? У меня особо не разгуляешься. Могу предложить стопку коньяка.
Если можно, батон с икрой, сливочное масло и какао со сгущёнкой.
У меня подруга в институте была, кроме зелёного горошка и чёрного хлеба ничего не ела.
Это ваша жена?
Вовсе нет. Я сказал, подруга. Мы к экзаменам вместе готовились.
Хотите сказать, что у вас с ней ничего такого не было? Вас она, чем угощала?
Детка, краснея, как рак, отбивался Марат, у тебя крайне испорченный, не по возрасту, характер. Мы занимались экономикой и бухгалтерским учётом.
Я просто спросила. Вы так смотрите, что я подумала про коньяк вы ей тоже его предлагали?
Это, ни в какие рамки не лезет. С ней мы пили чай с лимоном. Спать будешь в детской.
Две стопки коньяка взбодрили, но третья заставила вспомнить, что после ванны девочке нужно что-то на себя накинуть. Предлагать халат жены было не с руки, могла что-то не то подумать. У Мирочки шестидесятый размер, у Алёнымаксимум сорок четвёртый. Ей лучше подойдёт мужская рубашка.
Марат представил, как девушка накидывает на распаренное тело белоснежную распашонку, сквозь тончайшую ткань которой (он привёз эту модную модель из Гамбурба) просвечивает девственная грудь-яблочко нулевого или первого размера с малюсенькими восставшими вишенками.
Он любил ласкать упругую грудь Дамиры, но ностальгически вспоминал о том блаженном времени, когда её нежные перси целиком помещались в ладони.
Алёнушка, дитятко, приоткрыв дверь в ванную комнату, едва не утратив самообладание, произнёс хозяин квартиры, этот наряд должен быть тебе впору. Какао закипело.
Спасибо, дядя Марат.
Обращение дядя кольнуло. Коньяк предвещал нечто большее, чем светская беседа, хотя предпосылок к изменению статуса не было, но любой путь начинается с первого шага. Она ведь сама на что-то порочное постоянно намекает.
А не испить ли нам коньячку, графиня? Я готов принять у вас самый важный экзамен. Назовите хотя бы одну причину не хотеть вас. Интересно, что дама на это ответит? Я бы наверно не смог отказать если бы был женщиной девушкой
Алёна вышла к столу распаренная, девственно сдобная, полыхая призывно губами и щеками. Четвёртая рюмка коньяка оказала поистине магическое действие, но
Девочка зевнула, аппетитно потянулась, нескромно обнажив аппетитный зад: самую малость, краешек. У Марата перехватило дух: мечта сбывается.
Это ли не призыв, это ли не демонстрация беспредельного доверия?
Я спать. Утром поем. Можно?
Марата словно ледяным душем окатили: бежал навстречу мечте с распростёртыми объятиями, практически слился, а она неблагодарная!
Да-да, Алёнушка, конечно спать, как же иначе!
Не насиловать же её! Столько всего наобещала, а сама, сокрушался Марат, теперь не усну
Ночь полосовала стены танцующими бликами. Мерцающие тени резвились, словно в театре теней, где опытные актёры могли изобразить любое действие.
Марат вживую видел Алёну, себя, то ли над ней, то ли под ней. Её летящие руки давали волю неуёмной фантазии, манили, позволяли игривые эксперименты: плавно расправлялись и опадали узкие плечи, ритмично вздымался над неподвижным телом девственный торс с рельефными колокольчиками, вверх-вниз и в стороны разлетались пряди волос.
Марат, позвала Алёна, мне страшно. Давайте поговорим.
Конечно, дитя. О чём?
Кровь его бурлила, требовала решительности, настойчивой предприимчивости, безрассудства.
Девятнадцать лет. Дамира в этом возрасте родила Мансура, через два года Алсу. Она сама сказала, что уже можно, значит, пора. Почему не я? Вразуми меня, Создатель: что мне делать, как быть!
Расскажите про любовь. Как познакомились с женой. Мне всё интересно.
Не помню. Наваждение было, морок. Мы долго-долго играли в дружбу, потом поцелуй, сладкий-сладкий. С него всё началось. После словно свет погас. Очнулся на свадьбе. Весело было. Мансур родился.
Вы её любите, жену?
Почему ты спрашиваешь? Я и тебя сейчас люблю. Неужели не видишь?
Вижу. Но нам нельзя.
Почему?
Меня мучить будешь, себя ненавидеть. Ты же никогда не уйдёшь от жены. Если это не такя твоя.
Так, не таккакая разница! Ты женщина, я мужчина. Неужто мир перевернётся, если мы станем немного ближе? Мы сами возводим границы, сами себя в них охраняем. Позволь!
Включи свет. Я хочу всё видеть, всё чувствовать, что и ты. Дай руку, положи сюда. Поцелуй. Слышишь мой пульс?
Ты не девственница часом?
Какое это имеет значение. Я всё решила. Дело за тобой. Сможешь после этого жить как прежде? Не торопись, подумай! Сломать свою и мою жизнь так просто.
Наверно ты права. Возможно, права! Зря я пил коньяк. Моя жизнь уже ничего не стоит а твоя твоя только начинается. Прости, Воробышек! Чай будешь? Что-то расслабился я, раскис. Представил сейчас, что тыэто моя Алсу, а ягрязный старик из подворотни. Утром позвоню женепусть приезжает. Так и до беды недалеко. Супруги должны всегда быть вместе. А дети пусть сами справляются. Так будет честнее, правильней. Спокойной ночи.
Спасибо, Марат. Можно я тебя обниму, крепко-крепко? Тынастоящий, я это сразу почувствовала.
Вот такая любовь
Григорий Иванович сам не понял, когда и как это случилось.
Обыкновенное вроде имяКа-тень-ка, а как ласкает слух: словно негромкое журчание ручья на перекате или ласковое дыхание ветра в летний тенистый полдень, когда лежишь на краю духовитой земляничной поляны с закрытыми глазами, вслушиваясь в разнообразие удивительных звуков жизни, которую с высоты человеческого роста невозможно заметить. Хорошо!
В такие минуты хочется от избытка счастья кричать, но согласитесьдовольно глупо орать за рулём автомобиля, ведь никто не услышит, поэтому Григорий запел, Катя-Катерина, маков цвет, без тебя мне сказки в жизни нет. В омут головою, если не с тобою! Катя-Катерина, эх, душадо чего ж ты Катенька хо-ро-ша! Ягода-малина-а-а Катя-Катерина-а-а
Зажмурив на мгновение глаза, мужчина от избытка чувств затаил дыхание, силясь вспомнить запах любимой женщины, трепетно-сладостное ощущение взаимных прикосновений.
Тело на визуальные образы мгновенно ответило приступом возбуждённого блаженства. Его с головой накрыло пьянящим дурманом, вынуждающим чувственно грезить.
Казалось бы, полчаса как расстались, а Григорий Иванович уже живёт томительным, волнующим предвкушением новой удивительной встречи.
Впереди дорога длиной в три сотни километров. Есть время помечтать.
С воображением он дружен, тем более теперь, когда судьба преподнесла столь щедрый подарок.
Катенька вдвое моложе.
Вдвое!
Есть, конечно, повод задуматься: кроме разницы в возрасте и разделяющего их нечаянную любовь расстояния есть негативные прочие непростые закавыки, осложняющие жизнь, но сейчас о них так не хочется думать.
Жена и две дочки. С ними он сросся воедино.
Разрубить этот узел будет ох как непросто.
Ладно, не стоит о грустном. Есть тема гораздо интереснеемилая, обаятельная, застенчивая и кроткая малышка Катенька. Она, всегда такая ласковая, энергичная и весёлая, с тоской и тревогой во взгляде прощалась с ним, словно боялась предательства.
Глупышка! Разве возможно отречься от чуда. Катенька такая нежная, такая застенчивая, ранимая.
Лиза поймёт, должна понять (она добрая), что разбрасываться настоящими чувствами в нашем возрасте, когда любовь, особенно такая трепетнаябесценный дар. У неё ведь всё есть, всё было. Пятнадцать лет дарили друг другу счастье. Никто не виноват, что чувства выцвели, что делиться больше нечем.
Неужели не сумею найти убедительные слова? Мы всегда понимали друг друга с полуслова.
Григорий Иванович на мгновение усомнился в искренности и убедительности аргументов, которые мог предъявить, но Катенька, его Катенькасокрушительное обоснование, самая весомая, самая неопровержимая причина необходимости пересмотреть жизненные стратегии.
Кто знает, сколько дней полноценного счастья отпущено каждому из нас. Нужно жить настоящим, которое никогда не повторяется.
Назойливые мысли усилием воли были почти отодвинуты на задний план, проскакивали лишь фоном, поскольку нет ничего важнее для человека, чем гармонизация отношений с самим собой. Принцип приоритетов никто не отменял. В любых обстоятельствах необходимо выбирать и окучивать самое значимое. Логичнее всего отдать предпочтение самому ценному источнику энергиилюбви.
Так уж бывает, так уж выходит: кто-то теряет, а кто-то находит. Так всегда. Лиза справится.
Григорий Иванович вытащил из бардачка шейный платок, который тайком позаимствовал у Катеньки как символ, как частичку магической гравитации, насыщающей его мужской силой в разлуке.
Пьянящий аромат вновь настроил на приятную романтическую волну.
Последняя ночь была настолько восхитительно сладкой, такой яркой. Ничего похожего прежде не случалось.
Катенька поражала покорностью, нежностью, необыкновенно пылкой страстьютем, чего так не хватало в размеренной семейной жизни всё последнее время. Возможно, причиной полного интимного раскрепощения и обворожительной женственности стал предшествующий этому событию откровенный разговор: Григорий поклялся вернуться не любовникомсуженым.
Григорий был красноречив, убедителен, да и как не поверить в его благородство: ведь он у девочки единственный, первый.
Любовники целый вечер наивно откровенничали, обнимаясь в беседке у пруда с парой лебедей, бурно обсуждали невероятное будущее в её стареньком родовом домике, утопающем в зарослях жасмина и сирени, кипенно цветущих в садике вишен и яблонь, облепленных одуревшими от такой щедрости шмелями, пчёлами и бабочками.
Катенька млела от близости, светилась неподдельным счастьем, отчего Григорий Иванович сам себе казался молодым и сильным.
Возможно, не только казался: ночь была удивительно неистовой, бурной. Настолько неудержимого, ненасытного себя он не мог припомнить. Лиза не была особенно страстной, тем более последние годы. Было с чем сравнивать.
Конечно, жену он тоже хотел, хотел всегда, потому что любил. Пройти мимо Лизы и не обнять, не прислониться, не запустить под подол руку было немыслимо. Но Катенька!
Катенька, как водоворот, как смерч, как стихия, от которой нет спасения. Разница лишь в том, что в эпицентр страсти Григорий Иванович погружался добровольно, с превеликим удовольствием.
Представляя ту волшебную ночь, безумную греховную оргию, сладость безудержного слияния, мужчина возбудился не на шутку. Пришлось остановиться, чтобы усмирить капризно настойчивую плоть.
День к тому часу уже проснулся. Травы напитались росой, берёзовая поросль дурманила запахом молодой листвы, в вышине пел жаворонок.
Вот онанастоящая жизнь! Что ещё нужно мужчине, чтобы встретить старость!
Рано, рано думать о дряхлости, когда творится такое, когда прожитый в любви и радости день позволяет сбросить годы. Сына нужно будет растить.
Иваном назову, как батьку. Наследником будет. Распишемся с Катеринойзаживём. Дом поправлю, цветов насажу, мастерскую обустрою. Работать не пущупусть наслаждается свободой. Лодочку купим, ружьишко. Веранду построю.
Ехать дальше расхотелось. Может воротиться? Семь бедодин ответ. Катенька так обрадуется!
Нет, так нельзя, словно бежишь от чего. Во всём нужен порядок. Девчонки, женаони ведь не чужие. Сначала нужно о них подумать.
Дочери бросились на шею, стоило только отворить дверь. Лиза тоже ждаласоскучилась.
Довольно Гришенька по командировкам мотаться. Пусть молодые стараются. Тебе ведь сегодня на работу не надо? Вот и правильно. У меня котлетки, картоха толчёная, квашеные огурчики. Селёдочку по такому случаю купила, наливочку брусничную остудила. Отобедаем, спать ляжешь. Я отгул взяла, тоже с тобой поваляюсь. Гришь ты меня любишь?
Давай потом. Неловко интимные игры на глазах у детворы затевать. У меня к тебе разговор есть.
Мне, Гришенька, тоже есть, чем поделиться. Смотри, чё я тут навязала, нравится?
Кому это, игрушечные что ли? Вроде Юлька с Алёной из кукольного возраста вышли. Тебе-то наливать или как?
Или как, Гришенька, или как.
Приболела? Так наливочка супротив любой хвори первое лечебное средство. Не пьянства ради, а здоровья для.
Так-то оно так, но иные хвори недугом не назовёшь. Ты пей, устал ведь с дороги.
Лиза как-то странно себя вела: ничего не ела, глядела на мужа, словно девка на выданье, и краснела, вкусно, Гриш? Я старалась.
Так кому милипусечных носков-то наваяла? Девкам приданое готовишь?
Я ещё вроде сама в силе. Сорок пятьбаба ягодка опять.
Ополоумела, родная? Ягодка, твою мать переспелка. Хотя, с какой стороны глянуть.
Так плохо выгляжу?
Не так, чтобы очень. У меня на тебя аппетит есть, но тут понимаешь, такое дело
Какое такое?
Не сейчас, не здесь. Я ещё рюмаху накачу. Девок гулять отправь. Юлька, егоза, жениха пока не нашла?
Нам теперь, папочка, не до женихов. Будет чем заняться.
Ишь ты! Чем же таким важным, что на женихов времени недостанет?
У мамки спроси. Мы молчать поклялись.
Лиз, это чё тут за заговор: этим вертихвосткам положено знать, а мне нет! Вот возьму ремень, всыплю всем трём по первое число, тогда точно замуж не пойдёте.
Девочек бить негоже. У меня, Гринь, это того двенадцать недель.