Ну, тогда
Да. На свадьбу пригласите?
Всенепременно. Идемте.
Михаил собрал двумя руками шампура и понес их к скатерти, там упер концы в миску и ножом посдвигал мясо вниз; народ заметно оживился, стал подтягиваться центру праздника с бутылками, захлопали пробки, бордовые струи устремились в пластиковые стаканы. Он отошел в сторону, достал из пакета в воде несколько банок пива, притулил их на скатерти, открыл одну и с наслаждением глотнул янтарной жидкости. Со всех сторон неслось: «Ууу! Пальчики оближешь! Язык проглотишь!». Белка принесла ему тарелку с кусочками мяса, огурцами и помидорами.
Отпадно получилось! Такой ты у меня куховар, Мишка. А я так редко тебя балую. Ешь сам-то.
Ну, может, еще побалуешь как-нибудь.
Ты про что?
Про все.
Вот ты развратный пиратище, прошептала она ему в ухо.
А вино как?
С мясом сухое чудесно просто. А так я люблю сладкое. Меня тут девчонки «Изабеллой» угостили
Ну конечно, из твоих родовых виноградников.
Мишка, ну чего ты у меня болтун такой? И за что я тебя, Дуридома, полюбила? Помнишь, как ты меня во дворе все время подкалывал? «Рюмка водки на столе» соленый огурец предлагал Лепса уже послушать нельзя.
Так полюбила-таки ж?
Да я тебя сто лет как полюбила. А ты все
Так надо было самой сказать. Или хоть подморгнуть.
Ага. Я девушка скромная. И вдруг я тебе не нравилась.
А ты помнишь, как мы с тобой в кино ходили? Еще до того.
Ну конечно. Ты мою ногу гладил. А я все ждала-ждала А ты Дуридом совсем.
Что-то ноги устали. Пошли посидим.
Михаил по ходу опустил тарелку на скатерть, взял салфетку, вытер руки и двинулся к берегу, чуть вправо от центра поляны. Там он опустился на траву, глотнул пива и закурил. Белка догнала его, уселась рядом и вытянула ноги к воде.
Хороший сегодня день. Как на заказ.
Так это я и заказал. А то мяса столько куда девать.
Белка провела ступней по голени Михаила, он глянул на нее и положил руку на ее бедро. Ладонь дошла до колена, ощутила его округлость, вернулась назад и переместилась на внутреннюю сторону, ласкала нежную кожу ляжек и как бы случайно трогала венерин холмик. Белка резко оглянулась, сжала ноги и убрала его руку.
Ты же знаешь, что я могу утворить.
И шишки сыпались с ветвей?
Типа того.
Так пошли вон за кустик.
Ну ты что. Они же услышат.
А ты тихонько.
Ну странный ты, Мишка. Я в этот момент себя иногда совсем не контролирую. Особенно когда выпью. Хорошо, что мы не на «Мустанге» приехали.
Так пошли тогда к людям. Хочешь еще вина?
Ну пошли.
Людей стало как-то меньше: кто-то играл в бадминтон, кто-то в карты, а кто-то и просто загорал. Парни травили анекдоты, девчонки заливисто хохотали.
«Ученик пришел к раввину:
Ребе! У меня есть желание жить вечно! Что делать?
Женись!
И что? Я буду жить вечно?
Нет! Но желание скоро пройдет».
Анекдоты почему-то все подбирались на матримониальную тему.
« Додик, шо там упало на кухне?!
Ривочка, это не бунт, это случайно!»
А вот еще послушайте:
«Во время праздника одна парочка уединилась в темной спальне. Шепот, шорохи, сдержанные крики, рыдания
Ах, Яша, почему же ты раньше не любил меня так страстно, как сегодня?! Наверное, потому, что сегодня праздник?
Нет, наверное, это потому, что яне Яша!»
« Абраша, милый, что ты посоветуешь мне почитать?
Сарочка! Почитай молитву, пока я дочитываю переписку в твоем телефоне!»
Михаил смеялся вместе со всеми и думал, сколько во всем этом простой житейской меткости. Недаром Фрейд написал свое «Остроумие и его отношение к бессознательному». Так иногда зацепит до самого нутра. Мудрющий был старик. И Эдип его этот и символы
Он вынул нож, подбросил его, поймал за лезвие и со всего маха всадил в землю, вытащил, вытер о шорты и вернул в ножны.
Пошли, Бельчонок, птиц послушаем.
Ну пошли.
Они углубились в чащу, и минут через пять шум веселья на поляне затих, лес наполнил их уши своими звуками, шорохами, жужжанием и свистом. Михаил отодвигал ветки кустов рукой и придерживал их, останавливался, заслышав особо заливистую трель, срывал травинки и жевал их, вспоминал, как в детстве он с друзьями читали затертые книжки Фенимора Купера и Джеймса Шульца в «Библиотеке приключений», а потом они играли в индейцев, делали луки, копья и стрелы, прикрепляли к затылку тесемкой найденное воронье перо и орали во все горло, изображая победный клич команчей; кому-то по считалке выпадала роль бледнолицего, и его привязывали к дереву, а сами вприпрыжку носились вокруг. Все они носили старые кеды и учились бесшумно двигаться по лесу, чтобы, внезапно выпрыгнув, схватить врага за горло и снять с него скальп. Нож у него тогда был перочинный, складной, он точил его об ступени и никогда с ним не расставался.
Деревья стали редеть, за ними проглянула Змейка, запах воды и мокрой зелени наполнил ноздри. Они дошли до берега реки, никого вокруг не было и даже следов человека не было видно.
Раздевайся, маленькая, походи голой, побудь дриадой.
Белка не стала спорить, сбросила босоножки, сняла купальник и примерила босые ступни к палой листве с молодыми зелеными побегами. Михаил достал смартфон, открыл камеру и пощелкал; стремление фотографировать Белку не утихало в нем, хотя у него были сотни ее фотографий, таким образом он как бы привязывал ее к себефото никуда не могло от него убежать и всегда было с ним.
А давай на тебя нападут пираты, Бельчонок.
И привяжут к пальме?
Ну да. Они же всегда так делают.
И надругаются над маленькой девочкой?
А девочка не хочет?
Да девочка давно хочет, а пираты все по лесу рыскают, грибы ищут.
Ну иди сюда, побудь пленницей немножко.
У самого берега из одного корня в разные стороны росли три ствола ольхи, Белка стала между ними и подняла руки, ухватившись за горизонтальную ветку. Михаил вытащил из петель ремень, нож засунул в задний карман и захлестнул петлей запястья девушки, нетуго затянул и отошел назад.
Приятно тебе, Мишка?
Я себя ощущаю вождем краснокожих, который выкрал бледнолицую рыжую красавицу. И сейчас
Тю. Ты же был пират.
Для пиратов ветер не попутный. Унес их бригантину в другую сторону.
Ну ладно. А вождь меня мучить будет или сразу вы*бет?