Если бы ты призналась Власову сразу...
Я знаю. Знаю! Но ничего не могу переиграть. У нас есть только один ход, и он уже сыгран. Я не призналась, вы не послушали, Ярослав ни разу не намекнул, что помнит меня...
То есть, это он во всём виноват? Ну ты и стерва!
На минуточку,вспыхиваю я. - Я даже не знала, что он следователь. Я переспала с первым встречным, чтобы отомстить родителям и Туманову. Слышите? С первым встречным. Какова вероятность, что я встречу этого человека в большом городе снова? Что он окажется тем самым следователем? Если бы он сказал, что следователь, что ведёт моё дело, конечно, я бы рассказала ему больше... Но я думала, что он очередной бандит, а он и не стремился меня разубеждать.
И ты просто утаивала все свои мысли и секреты от человека, который тебе помогал, кем бы он не был?
Да, конечно. Я не доверяла ему. А он не доверял мне. Как выяснилось, у него на это куда больше оснований...
Мы переговариваемся яростным шёпотом. Это происходит неосознанно. Ну с моей стороны так точно. А вот майор знает, чего делает. Не привлекает неуместного любопытства к нашей беседе.
Разговор с ней изматывает меня. Я рада, когда она наконец уходит.
Она истязает меня допросами почти каждый день. Но с ней постоянно крутятся другие люди, и я не могу задать интересующие меня вопросы. И она не проносит в своей сумке еду. Так проходят ещё десять дней в ожидании новостей.
В очередной раз я и не жду ничего нового, но неожиданно Власова приходит одна. Молча придвигает ко мне коробочку с едой, но это не важно. Для меня нет.
Как он?вырывается против моей воли, и майор сощуривается.
Я знаю, что она знает всё. Знаю, что винит меня. Что ненавидит. У них странные отношения. Мне непонятные.
Я и сама себя ненавижу. И виню во всём. Я всё прекрасно понимаю. Он никогда не простит, что я скрыла самое важное и не дала ему узнать о дочери, когда она была рядом. Такое не прощают.
Маргарита Викторовна, я бы попросила...
Я прошу вас,я готова умолять.Просто скажите, как он? Здоров ли? Оправился ли от ранения? Есть ли какие-то продвижения в расследовании? Я знаю, что вы оба меня ненавидите, знаю! Но неужели я так многого прошу?
Я срываюсь, плачу, тяжело дыша. Я не каменная. Не стерва, которую привыкла усиленно изображать со времён средней школы, когда меня задирали все кому не лень. Мой ребёнок пропал. Мой любимый мужчина был ранен. Я думала, что он умер. Никогда не забуду эту пустоту, которая поселилась в моей душе, когда Ярослав повалился на пол в том доме.
Ярослав Сергеевич в полном порядке, спасибо за беспокойство,цедит женщина напротив, но внезапно наклоняется и шепчет мягко, но еле слышно,Рита, всё хорошо, не волнуйся. Даже у стен есть уши. Тем более здесь. Ты должна очень осмотрительно выбирать слова. Сейчас это единственное, чем ты можешь ему помочь. Скрывать правду ото всех. Нам нужно немного времени. И твоё умение скрывать правду. Если его отстранят от дела... Он не сможет вернуть девочку. Понимаешь?
Да, я поняла, Ангелина Анатольевна. Простите, нервы.
Она отстраняется и громко говорит мне:
Маргарита Викторовна, внимательно ознакомьтесь с описью дома, в котором вас задержали, подпишите, если всё указано верно.
Она протягивает мне папку, и я смотрю во все глаза. В ней записка и фотография. Соня на руках у... моей мамы. Рассматриваю внимательно свою маленькую непоседу. Как же она выросла! Ей уже почти два месяца. Уверенно держит головку. Такие пухлые щёчки, обиженные глазки полны слёз, маленький нос упрямо сморщился Судорожно втягиваю воздух и чувствую, что всё плывёт перед глазами.
Власова сочувственно смотрит на меня, но не говорит ни слова. А я вдруг понимаю причину перемен в ней: Соня жива и здорова, Ярослав нашёл её. Поэтому его бывшая сбавила обороты.
Смотрю на живую, невредимую и пышущую здоровьем женщину, в убийстве которой меня обвиняют. Она выглядит как прежде. Ухоженная, моложавая, с добродушной улыбкой. Прямо заботливая бабушка со своей внучкой. С моей дочерью на руках.
С трудом отрываюсь от изображения моей принцессы и читаю послание, написанное торопливым размашистым почерком.
«Рита, я нашёл Соньку. Надеюсь, к тому времени, как ты выйдешь из СИЗО, она уже будет дома.
Да, кстати, в ближайшие пару дней рассмотрят ходатайство о твоём освобождении, в связи с вновь вскрывшимися обстоятельствами дела, которые ты можешь наблюдать своими глазами. Я обязательно разберусь во всей этой ерунде, но думаю, что больше тебе не станут предъявлять никаких обвинений.
А пока слушайся тётю Гелю, она плохого не посоветует. Будь умницей и тщательно оберегай свои секреты. Яр».
Слёзы льют из глаз в три ручья. От счастья, что он нашёл Софийку. От горечи, что, кажется, меня предали самые близкие люди. От боли, что, вероятнее всего, мой любимый мужчина никогда не найдёт в себе сил простить меня.
Вы согласны с изложенным?сухо спрашивает Власова.
Да,киваю я.
Тогда пишите,она слегка улыбается, но продолжает нести нужную чушь,с моих слов записано верно, в дополнении не нуждается. Маргарита Викторовна Туманова. Дата. Подпись.
А я торопливо пишу свой ответ: «Спасибо, Яр. Я знала, что могу на тебя положиться. Прости, если сможешь, что сразу не доверила тебе свой секрет. Я слишком боялась за неё и оступилась. Я люблю тебя. Честно. С той самой ночи все мои мысли и чувства были только о тебе. Р.»
27. Ярослав
Тру со всей силы лицо, чтобы хоть немного взбодриться. Меня банально вырубает, но я не могу позволить себе такой роскошипросто завалиться в кровать и продрыхнуть часов шестнадцать. Так и выживаю на кофеине и паре часов сна в сутки.
Безрезультатная поездка в Нагорск, перекладывание информации из пустого в порожнее, топтание на одном местевсё это и есть моё расследование. С самого начала и по сегодняшний день. Как же меня всё это достало!
За несколько дней поисков Софьи мне удалось лишь убедиться, что в психоневрологическом диспансере с диагнозом энцефалопатия головного мозга наблюдался Максим Пелевин, старший брат Риты. Пояснения судмедэксперта хоть и проливали свет на возможные причины происходящего, но не могли ответить на главный вопрос, который, по понятным причинам, интересовал меня гораздо больше всего прочего.
Понимаете, Ярослав Сергеевич, заболевания мозга никогда нельзя определить под какую-то стандартную форму. Одно и то же заболевание может проявляться абсолютно по-разному у двух разных людей. Есть типичные признаки, но куда больше нетипичных, индивидуальных особенностей.
Правильно ли я понимаю, Михаил Иванович, что больной энцефалопатией склонен, в том числе, и к навязчивым состояниям?
Да, маниакально-депрессивные мысли, суицидальные наклонности, патологическая ревность, различные расстройства памяти и сознания
В раннем детстве это тоже проявляется?
С гораздо большей вероятностью я бы ответил вам положительно,сказал мне главный судебно-медицинский эксперт.
Картина, вырисовывающаяся в моей голове, начала приобретать гораздо заметные очертания, но всё больше походила на бредни сумасшедшего. Тем правдивее мне казалась выстроенная версия.
Максим Пелевин, страдавший от поражения головного мозга, вследствие родовой травмы или врождённого заболеванияэто только предстоит установить следствию, с самого детства ревновал родителей к младшей сестрёнке. Вероятно, желая получить больше родительского внимания, он притворялся девочкой Ритой. Отсюда и свидетельство няньки диспансера. Мать же всячески боролась с напастью, а когда родители поняли, что шансов победить болезнь нет, мальчик погиб.
Погиб, несомненно, номинально. Вероятнее всего, все эти годы он прожил под чужим именем, предположительно, в нашем городе, воспитывался, по моим догадкам, няней, с семьёй не общался, хотя, по всей видимости, родители его навещали. К Рите его не подпускали, иначе она бы запомнила.
Как запомнила и мальчика, напугавшего её в детстве. Теперь я не сомневался, в тот день что-то пошло не так и Максим Пелевин, сбежав от опекуна, выследил Маргариту. Насколько я смею предполагать, жил он в тех же Соснах или неподалёку.
Таким же образом, по моей теории, было совершено нападение на одноклассницу Маргариты. Позднее, мальчик, а точнее, уже молодой мужчина играл роль Тумановой, появляясь то там, то сям на публике и ловко скрываясь в толпе, принимая назад свой естественный облик.
Задумал ли он банальную месть, пусть и весьма изощрённым, накрученным воспалённым сознанием образом, или же разыграл эту партию с целью занять место Маргариты Тумановой, завладев состоянием и активами, я не знал. Как и не был уверен, что моя версия выдерживает критики.
Потому что майор Власова была уверена, что я и сам брежу.
Власов, ты закончил?спрашивает она, громко захлопывая папку с делом.Поехали по домам, тебе нужно выспаться.
Сон для слабаков, Ангелин. Езжай, а я ещё раз перечитаю протоколы опросов сотрудников диспансера. Мне кажется, я видел у кого-то мужское имя, возможно, Пелевин выбрал именно его
Ярик,тихо зовёт Ангелина.Ты устал. Твой мозг уже не может перерабатывать информацию. Тебе нужно поспать, Ярослав.
Гель, не сейчас!срываясь, повышаю я голос.Я не могу спать, просто не могу! Пока моя дочь в руках больного ублюдка ну о каком отдыхе может идти речь?
Ты ничем не поможешь ни ей, ни её матери, если помрёшь от нервного истощения.
Я в норме.
Власов, если ты прямо сейчас не поедешь домой, клянусь Богом, я пойду к полковнику и потребую твоего отстранения.
Не посмеешь
Ещё как посмею!усмехается она. Но в её глазах я вижу столько боли и сопереживания, что мне становится совсем невыносимо.Ярослав, если ты угробишь себя в поисках дочери, у тебя никогда не будет времени насладиться жизнью рядом с ней. Одна ночь в нашей ситуации ничего не решит. А усугубить может. Если ты не будешь сконцентрирован при встрече с преступником, ты не только не защитишь девочку, но и погибнешь сам.
Как бы мне не хотелось признавать её правоту, а приходится. И я еду домой.
Стоит только голове упасть на подушку, как меня срубает крепкий сон. Я благодарю всех угодников за то, что темнота в этот раз не подбрасывает мучительных картинок сновидений.
Что-то жужжит, дребезжит, и я не сразу понимаю что. Царство морфея не торопится меня отпускать, но всё же, едва разлепив опухшие веки, я понимаю, что звук, вызывающий головную боль, всего лишь мой телефон.
Да?бросаю в трубку, едва свайпнув по экрану.
Яриктихо говорит Ангелина. Мне сразу не нравится её голос, и я напрягаюсь.Ночью в первую городскую больницу поступила девочка. Предположительно, трипять месяцев, волосы тёмные, шрамов и иных отметин на коже нет. Нашли на опушке леса на севере города. Тебе лучше приехать Не знают, как оформлять
В каком она отделении?спрашиваю, одеваясь на ходу.
Ты не понял, Ярославглухо говорит Ангелина.Она поступила в морг.
Я опускаю телефон, тяжело сглатывая вязкий ком в горле. Хочется взвыть от этой невыносимой, удушающей боли.
Власов, ты тут?доносится сквозь мрачные мысли, бьющиеся в истерике, голос Гели.Власов!
Я тут,выдавливаю в ответ.
Ты должен приехать и убедиться, что это не она.
Ты права.
Отключаюсь и тихо опускаюсь на кровать. Пялюсь в потолок, не решаясь даже подумать, как мне придётся сказать Рите, что
Не решаюсь заглянуть в то будущее, где мне придётся жить с пугающим знанием, что я не смог спасти собственного ребёнка.
С какой-то щемящей пустотой бросаю взгляд на крошечные пинетки, лежащие на прикроватной тумбочке, на двигатель, на напоминание, почему я должен, обязан вставать по утрам, превозмогая боль, и поднимаюсь.
Давай, Власов. Будь мужиком. Кроме тебя никто не сможет пойти и опознать этого ребёнка. Или не опознать. Но я боюсь надеяться. Я слишком часто стоял рядом с такими же родителями и, накинув маску равнодушия, разлагаясь внутри от ужаса, смотрел, как умирали их надежды. Гасли под гнётом обстоятельств. Безжалостных и безнадёжных.
Сегодня я сам такой родитель. Сегодня я должен пройти своё самое главное испытание. И я точно знаюесли это она, это сломает меня без единого шанса когда-либо снова стать цельным.
Геля вышагивает по дорожке у неприметного серого здания на задворках больницы.
Готов?заглядывает в мои глаза, тяжело вздыхая.Знаю, что нет. И невозможно к этому подготовиться, но нам нужно знать наверняка
Идём.
В прохладной бетонной коробке длинного коридора без окон и дверей меня, напротив, кидает в жар. От духоты кружится голова, а перед глазами разлетаются в разные стороны чёрные круги. Меня бьёт озноб. Рубашка липнет к спине. Пот градом струится по лицу. А внутри Пусто, глухо и безжизненно.
Единственный звукзвук наших шагов, разлетающийся по коридору, отражаясь от бетонных стен, выкрашенных зелёной краской, гулко звенит во мне. Словно я оболочка. Словно внутри совершенно ничего не осталось.
В мозгу бьётся мысль, как же это неправильно. Я не хочу находиться здесь. Просто не хочу. Сколько раз мне придётся пройти по этому коридору, разыскивая дочь? Сколько таких походов я смогу вынести, прежде чем моё сердце разорвёт от этой нечеловеческой боли, разрывающей на части? А Рита? Каково мне будет раз за разом наблюдать, как ломается она?
Перед неприметной дверью я притормаживаю, замедляюсь, чтобы сделать несколько рваных вдохов.
Резко выпускаю воздух из лёгких и вхожу в помещение с тусклым светом. А оттуда патологоанатом проводит нас в холодильникхолодную комнатушку с белоснежным кафелем повсюду. Яркий свет слепит, и я щурюсь, быстро смаргивая набежавшие с темноты слёзы.
На высоком столе из хромированной стали, под белой простыней лежит небольшое тельце.
На миг закрываю глаза, набираясь силесли к такому вообще можно подготовиться, быстрым шагом пересекаю оставшееся пространство и откидываю край простыни.
Мой взгляд цепляется за последние крупицы моей прежней жизни, не мигая глядя на сотрясающуюся руку, держащую белый хлопок. А потом скользит вниз.
Это не она,выдыхаю с облегчением.
Глаза обжигает от слёз одновременной радости и скорби.
Радости, что в этот раз здесь лежит не мой ребёнок. Скорби, потому что здесь вообще лежит чей-то ребёнок.
Ты уверен?Ангелина касается моего плеча.
Да. Это не моя дочь.
Вырываюсь на свежий воздух, расстёгивая верхние пуговицы на рубашке, ослабляя давление на шее, дохожу до ближайшей лавки и обрушиваюсь на неё.
Ангелина тихо устраивается рядом. И мы молчим.
Никогда не думал, что мне придётся оказаться по другую сторону стола,признаюсь ей.
Мы найдём её, Власов,говорит она, смахивая слёзы.Мы просто обязаны её найти
Не помешаем?спрашивает женщина в медицинской форме.Тут курилка,она кивает на знак.
Нет, конечно,отмахивается Ангелина.Ты готов идти?
Ещё пару минут,бросаю ей.
Мы не продолжаем наш разговор. Зато подошедшие женщины торопливо пересказывают друг другу новости дежурства.
Монотонные диалоги позволяют мне отвлечься от ужасов пережитого стресса. Я уже готов позвать Власову вернуться к машине, когда вдруг одна из курящих женщин говорит:
А я приезжаю на вызов, представьте картину: у ребёнка температура стоит высокая, документов нет. Девочка с бабушкой и дедом, дом богатый. Спрашиваю, где мать, молчат. Отца тоже вроде как нет. Спрашиваю, сколько месяцев, женщина говориттри, а мужчинадва.
Ну, может, два с половиной,смеётся другая,вот и путаются в показаниях.
Я застываю, обращая все органы чувств на их беседу.
Так ты послушай дальше,продолжает первая.Спрашиваю, как зовут. Женщина отвечаетКсюша. Я температуру замерила, осмотрела ребёнка, говорю: одевайте. Мужчина подносит свежую одежду и говорит жене: «Надень Маше это, а то она, наверно, вспотела.».
Ну, знаешь, как бывает,говорит ей вторая.С именем не могут определиться, вот и называют каждый на свой манер.
Да ты дослушай до конца! Самый цирк начался, когда влетела мамаша! Переживала искренне, выспрашивала про лечение, про смесь консультироваласьколики у этой крохи, плачет сильно по ночам.
Это тоже нормально для молодых матерей!возражает собеседница.
Мамаша!фыркает фельдшер.Ну чисто гомик переодетый!