Я замолчала.
Выговорилась? цепкий взгляд серых глаз обжег меня. Так утомительно общаться с такими, как ты идейными. Глупее вас нет.
Вы его ненавидите? За что? спросила я прямо.
Алла закатила глаза.
Я же просила. Говорим на языке разума. С моим сыном такой, как ты, не быть. Два дня, она, как собаке, резко бросила мне через стол визитку, которая упала на пол. Семь миллионов или проблемы. У тебя и твоих родственников. А я мастер создавать проблемы, Катя Радова, мое имя в ее устах звучало особенно противно.
На этом она встала, глядя на меня сверху вниз. Без презрения, но с превосходством. Так в старину наверняка смотрели знатные аристократы на своих подневольных крестьян.
На короткое будущее такими речами ты меня не возьмешь, дорогая моя девочка. Мне плевать на слова. И бесплатный совет: знай свое место, на этом она покинула меня, и, громко цокая каблуками дорогих туфель, удалилась.
А я осталась сидеть, глядя в одну точку. Ярость улеглась с ее уходом, оставив такой дикий беспорядок в душе.
Перед глазами вновь все начало плыть, и дрожь в руках усилилась. Казалось, будто я попала в невесомость и не сижу сейчас на диванчике в ресторане, а застыла в разбитом воздухе.
Как она может так поступать?
Кто она такая, чтобы отбирать мое счастье?
Мерзкая стерва. Я должна найти на нее управу. Я должна, должна
должна. Но кто я и кто она?
Все в порядке? подошла ко мне девушка-официант, которая наверняка что-то слышала из нашего разговора. Может быть, воды?
Нет, спасибо, мотнула я головой.
Вы правильно ей сказали, тихо произнесла вдруг она, перестав видеть во мне гостя заведения. Не продавайте, если любите.
Я не собираюсь, шепнула я с трудом голос пропал.
Простите. Я не хотела подслушивать, это вышло случайно, продолжала девушка. И глаза ее были вдумчивыми и печальными как у человека, который однажды предал и сожалеет.
Все в порядке, слабо улыбнулась я.
Она вернула улыбку.
Они думают, что деньги дают им власть. Но на самом деле их деньги их бессилие.
Девушка все-таки принесла мне стакан холодной воды с кубиками льда, и я, глядя на них, вспоминала рассказ Антона о детстве, о том, чего его лишила мать, о том, что требовала, о том, как она к нему относилась. Немудрено, что такая мать, как Алла Адольская, сделала из доброго, милого Антона жесткого и циничного Кея.
Что же делать?..
Ответ на вопрос пришел тогда, когда я сделала последний глоток воды.
Он был прост: нужно поговорить с отцом Антона. А ведь Олег Иванович намекал мне если будут проблемы, обращаться к нему: семья их довольно сложная. Может быть, заранее знал, что Алла может так поступить?
И я, с трудом нашарив в сумке телефон, набрала Олега Ивановича, который предусмотрительно оставил свой номер в ту нашу первую и последнюю встречу.
Трубку он поднял не сразу. Я уже хотела отключиться, как услышала его голос.
Слушаю.
Здравствуйте, это Катя. Девушка Антона, взволнованно начала я. Простите, что беспокою вас.
А-а-а, Катя, вспомнил меня Тропинин-старший. Его голос потеплел. Что-то случилось?
Случилось, честно ответила я. Вы можете сейчас разговаривать?
Могу. Опиши вкратце, что произошло, попросил Олег Иванович, и я, сбиваясь, рассказала о сегодняшней нашей встрече с Аллой Адольской. Как я и полагала, открытием это для него не стало. Отец Антона только хмыкнул в трубку.
Мне так неловко, что я беспокою вас, произнесла я, но мне нужен ваш совет. Я не знаю, что делать. Мы любим друг друга. И если нам суждено расстаться, то не потому, что я продам его.
Я надеялась, что Олег Иванович поймет меня.
Но в моей голове вдруг пронеслось а может, отец Антона считает, что бывшая жена права? Вдруг я для его сына не пара? Хотя он так радушно отнесся ко мне в ту нашу встречу
То были лишь слова. Но ты все равно должна использовать этот шанс.
Я не отдам Антона. Никому.
Поступим так, решил в это время Олег Иванович. Сможешь приехать ко мне через часа два? Обговорим все лично.
Да, конечно, смогу.
Помнишь адрес?
Еще бы я не помнила!
Тогда жду, Катя, сказал Тропинин-старший, и мы распрощались.
Упавшую на пол визитку я все-таки не подняла. Так противно мне было к ней прикасаться.
Квартира Тропининых, обставленная в современном стиле хай-тек, из окон которой открывался чудесный вид, находилась совсем неподалеку от этого ресторана, но я не посмела прийти раньше. Выйдя на улицу, я бездумно шла по тротуару, не замечая ни ветра, ни накрапывающего дождя, ни осеннего цепкого холода. Я просто шла и думала: как же все это несправедливо. Я только нашла свою любовь. Но человек, который, казалось бы, должен хотеть счастья своему ребенку, решает это самое счастье у него отнять.
Неужели я настолько не пара Антону?
Я недостойна его?
Что мне сделать, чтобы стать достойной?
Разбогатеть? Кинуть пачки денег в лицо его матери? Осыпать ее с ног до головы золотом? Ни моя любовь, ни моя искренность, ни моя вера в него неужели для нее это ничего не значит, и счастье Алла видит лишь в хрусте купюр и звоне монет?
Я не могла найти ответа и все шагала и шагала вперед.
Антон, который, видимо, уже вышел из самолета, звонил мне и писал сообщения в соцсети и мобильном мессенджере, но я не брала трубку и не отвечала. Не потому, что не хотела говорить с ним напротив, я безумно соскучилась по его голосу и по его взглядам, рукам, губам, хоть мы совсем недавно расстались. Я не хотела говорить ему о том, что пытается сделать его мать. А ведь стоило бы мне ответить на звонок, я бы расплакалась и все-все-все рассказала Антону.
Но пока что он не должен был этого знать. Он должен был писать песни, работать в студии и быть счастливым.
В какой-то момент в мессенджере пришло сообщение от Кирилла музыканта из «Лордов», что меня ужасно удивило. Я и не думала, что он напишет мне.
«Привет. Это Кирилл. Как дела, Катя?:)» спросил он. И я ответила, надеясь, что переписка сможет отвлечь от горьких мыслей.
«Привет. Честно говоря, не думала, что ты напишешь. Дела хорошо, а как ты?»
«Вы с Нинкой классные:) Как я мог не написать? К тому же на русском со мной больше никто не общается. А дела отлично. Вечером концерт. Скоро поедем чекаться», ответил он тотчас.
«В каком ты сейчас городе?» из вежливости спросила я, переходя через лужу.
«Бухарест. А ты еще в Москве?»
«Нет, вернулась сегодня. Бухарест красивый? Тебе там нравится?» спросила я, печатая озябшими на ветру пальцами.
«Отели всего мира одинаковы», сообщил он и поставил забавный смайлик.
«А погулять по городу тебе не хочется?» поинтересовалась я.
«Мне хочется, чтобы меня оставили в покое фанаты:( самодовольно признался Кирилл. Черт знает, как свалить из гостиницы. Они всюду!» теперь он отправил рыдающий смайл. Мне бы его проблемы.
«И ты совсем не волнуешься перед концертом?» спросила я. У Антона тоже спрашивала. Он не волновался. Не боялся выступать перед публикой. Скорее, ждал начало выступлений, чтобы полностью раствориться в музыке и в чужих сердцах.
«Нет. Это моя работа:) Катя, что-то случилось?» вдруг спросил он, поняв, видимо, что со мной что-то не так.
«Мне кажется, небо падает на меня», призналась я. И как назло, наступила в глубокую лужу.
Кирилл не стал ничего спрашивать. Написал только:
«Держись, малышка!»
Но тотчас отправил второе сообщение:
«То есть не подумай, что это флирт. Я так всегда говорю своей Гекате. Держись, что бы ни случилось, а плакать будешь потом. Договор?»
«Договор», ответила я. И мне стало немного легче от его простых слов на экране телефона.
Да, сначала я должна решить эту проблему, а потом смогу переживать вволю. Кричать, реветь, жаловаться.
Все верно. Сейчас терпи.
Мы переписывались до тех пор, пока Кезон не уехал на чек-саунд, жалуясь, как его, бедного, тиранит его ненаглядная Геката. И за время переписки я немного отвлекалась от мыслей и чуть-чуть приободрилась.
Хорошо, когда есть люди, которые могут поднять боевой дух и настроение, даже находясь за тысячи километров.
Два часа спустя, мокрая и дрожащая от холода, я направилась к дому Тропининых. Охрана пропустила меня без вопросов узнала да и, наверное, Олег Иванович предупредил их.
Я остановилась около лифтов, бездумно нажимая на кнопку вызова. Когда один из них подъехал, оттуда вышла коротко стриженая черноволосая высокая девушка модельной внешности: ухоженная и красивая. Она, переписываясь с кем-то по телефону, случайно толкнула меня плечом.
Извините, не глядя на меня, сказала девушка, и я успела заметить яркую огромную серьгу в ее ухе точно такие просто были и у Ниночки: этнический дизайн, выдержанный в золотистых, зеленых и голубых тонах волей-неволей привлекал взгляд.
Отец Антона уже ждал меня. Выглядел он бодро и даже как-то немного помолодевшим.
Взял отпуск на пару дней, пояснил мне Олег Иванович, приглашая в гостиную. Удивительно, но он, как и сын, поддерживал в квартире порядок. Конечно, несколько раз в неделю к ним приходила убираться женщина, следящая за домом, однако и в ее отсутствие ничего нигде не валялось.
Я села на диван, и хозяин квартиры предложил мне чай.
И не отказывайтесь, Катя, решительно сказал он. Вы замерзли, я же вижу.
И я, пробуя осторожными мелкими глотками крепкий чай с бергамотом и не притрагиваясь к сладостям, которые Тропинин-старший достал специально для меня, поведала обо всем, что сегодня произошло.
Олег Иванович внимательно слушал и молчал.
Мне очень неловко беспокоить вас, сказала я после сбивчивого рассказа, но мне больше не у кого спросить совета. Я не хочу бросать Антона. Но я боюсь, что Алла я закусила губу. Что-нибудь сделает моим родственникам.
Олег Иванович задумчиво покачивал ногой. Он был так же, как и в прошлый раз, одет в рубашку с закатанными рукавами, но вместо брюк были домашние джинсы.
Мужчина молчал, словно обмозговывая что-то, а я, боясь, что он откажет мне, продолжила с неизвестно откуда появившимся пылом:
Я понимаю, что не такую, как я, вы бы хотели видеть рядом с Антоном. Логичнее бы было предположить, что вы бы хотели видеть рядом с ним обеспеченную девушку, более целеустремленную, более образованную, более красивую, более стильную. А с ним я, я слабо улыбнулась, грея замерзшие руки об кружку. Но, как бы смешно это не казалось, я его люблю. А он меня. И мы счастливы. Я не могу все бросить, даже если я не ровня ему, на моих глазах вновь появились слезы, и я украдкой смахнула их, надеясь, что веки не покраснели.
Глупости, вдруг сказал Олег Иванович и поднял на меня спокойный взгляд. Все это глупости, Катя. Мне нет дела до того, какие девушки будут рядом с моими сыновьями: лишь бы эти оболтусы были счастливы. Деньги? он отпил из своей кружки. Катя, я столько заработал денег, что им хватит. И внукам моим хватит. Мне смысла нет устраивать свадьбы по договору, ухмыльнулся вдруг он, словно вспомнив что-то.
Мне нечего было ответить, но я была рада услышать его слова.
Я вот что скажу сейчас, Катя, произнес мужчина со вздохом. Отцом хорошим я никогда не был вечно работа, работа, работа Детьми занималась Алла, в том числе и после развода. Я давал деньги, заезжал к ним раз в месяц с подарками в общем, откупался. Нет, я их любил, но мне было некогда: бизнес, поездки, женщины возможно, тебе, как особе юной, странно это слышать, но я говорю, как есть. С Аллой не сложилось, но появились большие деньги, а вместе с ними большие соблазны. И я многое выпустил из виду. Многое упустил. Даже не знал, что Алла запретила Антону заниматься плаваньем. А ведь это я его в детстве плавать учил сам когда-то плавал, даже КМС получил, но не сложилось у меня с этим, увы. Зато у Антохи складывалось. И я гордился им. Думал, что мой сын добьется успехов! Ведь он унаследовал любовь к воде от меня. Но я был слишком занят работой и новой женщиной, был предельно откровенен со мной Тропинин-старший. И все пропустил.
Он со стуком поставил свою чашку на столик. И продолжил:
А потом меня встречает тренер, мой старый знакомый мы случайно пересеклись на улице и говорит: «Олег Иваныч, зря вы так». Я спрашиваю: «Что зря?» А он: «Зря вы так с Тохой. У него ведь могло сложиться все. Перспективы какие были! И по характеру боец». Я сначала не понимал, Катя, а потом дошло, о чем толкует тренер: Алла забрала Антона из секции, запретила плавать. Сказала, что ему нужно заниматься и поступить в какой-то институт, чтобы заниматься семейным делом. Я, помню, приехал к ним, чтобы поговорить с Аллой, переубедить. Но дома не было никого, и я поднялся в спальню Антона. Увидел случайно тетрадь на столе, думал школьная, решил посмотреть оценки в кои-то веки. Открыл а это что-то вроде дневника. Я читать-то не стал, но строки на первой странице увидел. Ему тогда сколько было? Четырнадцать? Или меньше? А он писал: «Зачем мне жить?» Олег Иванович усмехнулся и потер лоб. По взгляду я поняла, что это воспоминание слишком сильно повлияло на него, хоть и не было в нем ничего особенного, на взгляд многих людей.
Мне было в три раза больше лет, чем ему, сопляку. Но я ни разу не задавался таким вопросом. Мне тогда даже страшно стало. Вдруг чего натворит? Подросток, как-никак. Мало ли что взбредет в голову. Я увез Тоху к себе, и мы серьезно поговорили. Предлагал ему вернуться, продолжить тренировки, а он сказал, серьезным таким тоном, как взрослый: «Я на соревнованиях не был. В молодежку не попадаю. Зачем мне это теперь?» С гонором он у меня, с любовью добавил Олег Иванович. В Адольских пошел характером. Что мать, что дядька, что Тоха, он улыбнулся мне. Наверное, я тогда и решил, что не буду запрещать сыновьям жить так, как они хотят. Потому что лицо той женщины, с которой я тогда обо всем забыл, толком и не вспомню, а то, что у него было написано в дневнике помню до сих пор. И лицо его помню, и глаза. Сколько лет прошло Если Антон выбрал вас, Катя, я ни слова не скажу. Свадьба так свадьба. Помогу. И с Аллой помогу.
Мне стыдно, что с этой проблемой я пришла к вам, опустила я взгляд. И вдруг заметила на полу, у ножки круглого дивана, знакомую сине-зеленую с золотом серьгу, поняв, кто был у Тропинина в гостях. И вдруг, несмотря ни на что, Аллу стало жаль?
А может быть, она до сих пор любит Олега Ивановича, а тот так и продолжает встречаться с женщинами, даже с девушками, ровесницами своих детей. Может быть, это и имела в виду Адольская?
Святая женщина! Уберечь тебя хотела от горькой долюшки! Еще и огромную сумму предложила.
Но несмотря ни на что, я не чувствовала к отцу Антона неприязни. С кем он встречается его дело.
Вы правильно сделали, продолжал тем временем Олег Иванович. И я рад, что вы услышали меня в тот раз с проблемами обращаться ко мне, а не к сыну. Он может дров наломать, а я спокойненько все решу. Значит, так. Есть у меня кое-что на супругу бывшую. По ее двойной бухгалтерии. Это ее остановит. Вы с ней поговорите или я сам?
Я, был мой ответ.
Вот и славно, остался доволен моим ответом Тропинин-старший. Сейчас принесу вам копию кое-каких документов. Вы ей при встрече покажете. Не сомневайтесь она присмиреет, уберет коготки, сказал, отчего-то веселясь, Олег Иванович. Как будто бы предвкушал.
И правда, полчаса спустя я стояла у порога, держа в руках папку с нужными бумагами, в которых совершенно не разбиралась.
Не бойтесь Аллу и держитесь уверенно. Может быть, она вас вообще проверяет, напутствовал меня папа Антона, которому я была безмерно благодарна. Не дайте себя сломать. И знайте, что я на вашей стороне. Алла совсем выжила из ума, посетовал он, в юности была совсем другая. И даже очаровала моих родителей. А ведь они были против моей первой невесты, и я покорился, так сказать, их воле.
Жалеете? спросила я.
Теперь уже нет. И знаете что, Катя, сказал неожиданно Олег Иванович. Вы красивая. Вы очаровательная. И моему оболтусу повезло вдвойне, что на него, несмотря на выкрутасы и сложный характер, польстилась такая чудесная девочка, как вы.
Вы меня смущаете, слабо улыбнулась я. Это мне повезло, что у меня есть Антон.
Какое-то слабое везение, но уж если любите друг друга
Я промолчала, не зная, что сказать.
Спасибо, сказал Олег Иванович мне в спину, когда я уже оказалась в коридоре.