Начну, пожалуй, с мытья плитырешила я, посмотрев в ее сторону. Потому что крошки на полу не шли ни в какое сравнение с многолетними наслоениями грязи вокруг конфорок.
Уже поливая плиту найденным под раковиной средством от застарелого жира, я поняла, что, кажется, моя тоска по Валентину полностью прошла. Забрав с собой апатию, безразличие и прочие признаки депрессии.
Я даже улыбнулась и распахнула форточку, чтобы вдохнуть мартовский ветер. Спасибо Богдану за этот нежданный подарок! Воистину: клин клином!
Даш, я пойду погуляю с Алкой, она что-то совсем расстроилась, надо поддержать! сообщила Света, заглядывая на кухню. Она уже приватизировала мой палантин, кажется, но я промолчала. А ты чем занята?
Да вот решила весеннюю уборку сделать! Я выпрямилась, сдувая прилипшую к щеке прядь.
Молодец. Вернусь, все расскажу! Чмоки!
И подруга улетела. Я покачала головой. Но, если честно, и сама видела себя не лучше. Она дружит с женой мужчины, которого собирается увести, а я дружу с женщиной, которая имеет виды на мужчину, который нравится и мне. И имела их гораздо раньше, чем я с ним вообще познакомилась!
Но не успела я домыть плиту, не уставая нахваливать средство, которое оказалось прямо как в рекламе: провела губкойи чисто! как раздался настойчивый такой звонок в дверь.
А так как глазка у Светки почему-то не было, то стоящий на лестнице Богдан оказался для меня полным сюрпризом.
Господи, а я тут в старой футболке, розовых перчатках для уборки и с гулькой на башке!
Привет, говорит он, и я мгновенно тону в прозрачных глазах, забыв обо всем.
Светка ушла, цепляюсь за последнюю надежду.
А я к тебе.
Он шагает в коридор, и я пячусь, впуская его, и задним числом придумываю, что просто не хочу устраивать шоу для соседей по площадке. Сейчас вот скажу еще разок, что тот поцелуй был ошибкой, и сразу выгоню.
Но Богдан успевает первым:
А я заявление на развод подал.
Я ахаю, приложив руки в мокрых перчатках к щекам.
Так ты не
Не шутил. Не издевался. Не больной.
ИЯ снова пячусь, упираясь в стену, потому что ноги рядом с ним подкашиваются неизменно. То ли от таких новостей, то ли вообще от него. Что теперь?
Теперь нам дали месяц на примирение. Через месяц я зайду забрать свидетельство о разводе и буду свободным человеком.
Покажисипло прошу я.
Подло, конечно, считать обманщиками всех мужчин, после того как меня обманул один, но кто бы на моем месте не усомнился?
Он понимает. Достает телефон, листает галерею фотографий и показывает мне на экране размашисто подписанную бумагу. И пока я рассматриваю ееБогдан Анатольевич Чернов, 1990-го года рожденияего дыхание ощущается ласковым теплом на моем виске. Тяжелое, частое дыхание.
И когда поднимаю глаза, Богдан все еще рядом, стоит вплотную и чертовски сложно не поддаваться всем тем желаниям, что я испытываю сейчас.
Жена согласилась? спрашиваю полушепотом, пропадая в его голодном взгляде.
Она сама предложила, усмехается краем губ. Согласился я. Мы часто ссоримся.
И миритесь.
Не в этот раз.
Он отводит прилипшую к щеке мокрую прядь за ухо, и от касаний его пальцев мурашки разбегаются по всему телу. Тянется к моим губам
Зажмурившись, чтобы избежать искушения, я двумя руками отталкиваю его от себя.
Нет! Никаких поцелуев, пока ты женат!
Дашастонет Богдан. Я же развожусь!
Это ничего не значит! У меня был знакомый, который подавал заявление в ЗАГС с каждой случайной подружкой. Знаешь, что они ему в ту ночь устраивали, какие волшебные кульбиты? А жениться потом вовсе не обязательно! Вот и разводиться тоже. Если через месяц никто из вас за свидетельством о разводе не придет, вы останетесь женаты.
ДашБогдан ловит мою руку и стаскивает наконец с нее резиновую перчатку. Гладит пальцы, очерчивая их, перебирая с невероятной нежностью. Неужели ты не чувствуешь того же, что и я? Что вот это, случившееся с нами, навсегда?
Если оно навсегда, шепчу я срывающимся голосом, то тридцать днейсовсем не срок.
Всматриваюсь в его лицо, ища подвох.
Он не смеется надо мной?
Он правда думает, что на меня это подействует?
Он готов отступить и подождать, или это просто трюк избалованного бабника?
Тридцать днейБогдан произносит это медленно, словно осознавая бесконечность срока. Он притягивает меня к себе, и я позволяю это, безвольная дура. Ты мне нужна, Даш. Ты мне так нужна, что я готов ждать тебя гораздо дольше. Только если точно знать, что у этого ожидания будет правильный финал. Пообещай мне.
Какой смысл верить обещаниям? Он же сам не сдержал того, что дал жене.
Узнать друг друга
По-хорошему мне бы попрощаться и уйти.
По-честному. Выдержать тридцать дней аскезы и вернуться к ней очищенным и свободным.
Начать наши отношения по-настоящему с нуля, без шлейфа прошлого и без налипшей грязи.
Но я всего лишь человек.
Я знаю, что моя женщина пахнет теплом и утром, что у нее нежные пальцы, смущенная улыбка, самые мягкие в мире губы, самое громкое на свете сердцея слышу, как оно бьется.
Я знаю, какая онанастоящая. Но я ничего не знаю о том, что ее такой сделало. Как она стала такой? Может ли она расхохотаться во все горло, а не только кусать губы? Запрыгнуть на меня с разбегуо, думаю, может: она так лихо меня поцеловала!
Какие книги она читала в детстве? Какие любит цветы? Чем занимается вечерами?
Хочу узнать, как она стонет в постели, какой ее первый взгляд из-под ресниц с утра, плачет она в ПМС или швыряется посудой, в чем ходит по дому, когда болеет.
Мне кажется, я полюблю даже то, как она фальшиво поет в душе.
Потому я топчусь в коридоре, затягивая момент, когда надо развернуться и уйти, и судорожно ищу повод остаться. Но и она меня не гонит.
Почему ты не позвонил? вдруг спрашивает она. Перед тем как зайти. Ты чуть не застал Светку.
Я подождал, пока она уйдет, признался честно.
Серьезно? Ее глаза округляются, а рот превращается в идеальную «О». Ты
Сталкер? Псих? Преследователь? Она вызовет полицию?
Сумасшедший!
Я же тебе говорил, я нормальный, у меня даже справка есть, смеюсь я. Я не знаю твоего телефона, Даш, представь себе. Мне кажется, это пора исправить.
Только чтобы ты в следующий раз не топтался на холодному ветру! строго говорит она, протягивая ладонь, и я вкладываю свой смартфон в нее. А написал сообщение. Не пришлось бы приходить.
Тогда отдай! возмущенно говорю я и тянусь к ее руке. Даша отдергивает ее и отскакивает в сторону, настукивая пальчиками по экрану. Лучше приду лично!
На! Даша протягивает телефон мне обратно с довольной улыбкой. Коварно обхитрила меня! Дала свой номер под угрозами!
Я накрываю ее ладонь своей и больше не могу ее отпустить. Меня снова как будто примагничивает к этой девушке. Кто ее создал такую? Идеальную ловушку для Богдана Чернова?
Но и она стоит, как завороженная. Не убирает руку. Вот мы два идиота!
Даш, скажи, а в Москве уже не принято гостей чаем угощать? интересуюсь между делом. Законы вежливости не в моде?
Ой! Прости! Она правда смущается. Это же квартира Светки, я не очень чувствую себя хозяйкой. Проходи, конечно же. ДумаюОна как будто делает над собой усилие, чтобы это произнести. Она будет рада, если застанет тебя, когда вернется.
Надеюсь, этого не случитсябормочу я, проходя за ней на кухню.
Даша развивает бодрую деятельность: включает чайник, начинает вытирать со стола, хлопать дверцами шкафчиков, доставая то какие-то конфеты, то засохшие до состояния дерева сушки. Я не говорю о том, что сам мог бы принести угощение, гость, блин. Но и не останавливаю ее, потому что смотреть на эту суету приятно. И сидеть здесь, на теплой кухне, тоже очень приятно. Как будто моя новая жизнь с ней уже началась.
Ей-богу, после концерта в ЗАГСе, а особенно после ЗАГСа, я заслужил небольшой перерыв в боевых действиях. Оазис посреди радиоактивных пустошей, где бегают мутанты и зомби и только отвернешьсяоткусывают половину жопы.
Даша ставит передо мной огромную чашку чая и за мгновение до того, как высыпать в нее ложку сахара с горкой, вдруг спохватывается:
Ой, а ты сладкий пьешь? Я почему-то решила
Сладкий, киваю я. Три ложки. Все правильно. Сядь уже, Даш.
Ты мое кресло занял, с легким оттенком недовольства и улыбкой, прячущейся в уголках губ, говорит она.
Не беда, заявляю я и, перехватив ее поперек живота, усаживаю к себе на колени. Здесь места хватит всем.
Она замирает.
Только сердце снова бьется так, что я слышу.
Кладет руки мне на плечи.
Кончиками пальцев поглаживает шею с боков, и я едва удерживаюсь, чтобы не начать урчать, что-то внутри само по себе гулко вибрирует, рождая тяжелую низкую дрожь.
Но я не издаю ни звука, даже стараюсь не дышать, чтобы не спугнуть ее.
Потому что она так смотрит на мои губы, что, кажется, сейчас сама нарушит свои правила, и лучше бы мне не напоминать ей о реальности, пока она готова поддаться слабости.
Как завороженная, она наклоняется ко мнемедленно, невыносимо медленно, так что сторонний наблюдатель и не заметил бы этого движения. Но я ощущаю каждый миллиметр, на который сокращается расстояние между нами. Да ладно миллиметрчто там после него? Микрометр? Вот даже его ощущаю.
В груди растет ощущение бешеного восторгадаже если бы я хотел сейчас вдохнуть, я бы не смог.
Ну же, ну
Но меня срывает слишком рано. Притяжению становится невозможно противиться, и я сжимаю ее теплое тело руками и преодолеваю последние сантиметры между нами, накрывая губами губы.
И она отшатывается.
Пытается вскочить, но я держу ее крепко.
Нет, Богдан! вскрикивает.
Ты же обещал! упрекает.
Пожалуйстаплачет.
Не помню: обещал?
Но мольбу в ее голосе вытерпеть не могу.
Не будушепчу тихо куда-то в волосы, накрывая рукой затылок, когда она утыкается лицом мне в плечо. Если ты так хочешь. Только не убегай. Посиди со мной.
Я знаю, как будет ломить пах от этих посиделок: я помню свои шестнадцать-восемнадцать, когда мы тискались на лавочках вечерами. Хотя даже тогда можно было целоваться до одури, до головокружения.
Все равно. Не мальчик, потерплю.
Посмотри на меняпрошу.
Она поднимает голову, и я снова с трудом могу вдохнуть.
Ты такая красивая, говорю. Но эти слова не передают того ощущения, что гнездится у меня в груди. Захватывающего дух восхищения.
Ведь что такое женская красота? Гладкая кожа, большие глаза, пухлые губы, тонкий нос, высокие скулывсе эти банальные черты, которые тиражируют на обложках журналов и рекламных плакатах. Но, конечно, все женщины неуловимо отличаются друг от друга, и даже идеальные черты у всех выточены чуть-чуть по-разному.
Только одну Дашу, кажется, неведомый резец выточил так, что именно у меня останавливается сердце, когда я на нее смотрю. Все те же глаза-губы-нос-скулы-кожа, но почему-то только от нее не отвести глаз.
Ты тожевдруг говорит она, с не меньшим жадным вниманием рассматривая меня. Очень, очень красивый.
И легкими пальцами очерчивает мой лоб, щеки, нос, линию челюсти, смешно шипя, когда колется о щетину. Рисует касаниями мое лицоя закрываю глаза, чтобы насладиться этой лаской. Самой настоящей.
Тоже запретной, если подумать. Что там поцелуивот это по-настоящему интимно, то, что сейчас между нами происходит в тишине чужой кухни, пока на столе безнадежно остывает чай.
Последнее касание она оставляет на кончике носа и звонко смеется. Я открываю глаза и смеюсь тожеа потом стремительным движением чмокаю в кончик носа ее саму.
И делаю крайне невинный вид. Что? Кто? Никто не целовался!
Богда-а-ан! возмущается она.
Что-о-о-о? передразниваю я, улыбаясь.
Теплое щемящее счастье в моем сердце так непривычно, что на секунду я даже задумываюсь: это ведь ненормальночувствовать собственное сердце? Может, так и начинаются инфаркты?
Давай договоримся, правда, просит Даша. Я буду с тобой. Обещаю. Когда ты будешь свободен.
Спасибо, абсолютно серьезно говорю я, глядя в ее темные глаза с золотистыми прожилками. Они похожи на драгоценные камниблеском, глубиной, неумолимой твердостью, что сверкает в них.
Никаких поцелуев.
Согласен, киваю я, хотя совершенно не согласен.
Никаких рук в неприличных местах.
Мммм А какие неприличные? строю дурачка, начиная скользить ладонями по ее телу. Здесь мягко, тут упруго, тамневыносимо притягательная впадинка, а как горячо сейчас Ух, как сносит голову!
Вот эти! останавливает меня Даша в самый интересный момент и перекладывает мою руку себе на талию.
Понял, покаянно киваю, пока она ерзает у меня на коленях, где внезапно стало чуть неудобнее сидеть.
Все? Это все твои условия, прекрасная моя? спрашиваю, касаясь большим пальцем ее верхней губы. В том месте, где у нее легкая припухлость, что проминается под нажимом.
Еще никаких опасных словговорит она, и ее губы почти обхватывают кончик моего пальца. Мне чудится, или острый язычок едва-едва касается кожи на нем?
Опасныеэто какие? снова провокационно интересуюсь я. Прекрасная? Нежная? Волшебная? Желанная? И, понижая голос и не отрывая взгляда от ее глаз, произношу медленно: Моя
Эти! через судорожный вдох выпаливает она.
Хорошо, киваю. Буду копить их в своем сердце все тридцать дней до развода и вывалю потом на тебя все разом.
Лишь бы она была согласна их слушать.
Лишь бы она была согласна на запретные прикосновения, когда выйдет срок.
Лишь бы через месяц я мог ее поцеловать.
Ради этого что угодно.
Можно яОна снова елозит на моих коленях и сползает на пол с явным сожалением, пересаживаясь на табуретку рядом.
А потом берет свою чашку с чаем и долго-долго пьет из нее, словно перешла пустыню и припала к роднику с прохладной водой. Честно говоря, я тоже ощущаю себя так. Поэтому мы допиваем наш остывший чай, и Даша щелкает кнопкой чайника еще раз.
Как-то после этого все сроки визита вежливости уже исчерпаны, но ни у кого из нас снова не достает сил попрощаться, и я светским тоном спрашиваю:
Чем ты занималась, пока жила в Москве?
О, ерундой всякой, отмахивается она. Знаешь, секретарь на ресепшенеэто не та профессия, где требуются серьезные навыки. Ну, кроме того что следили за пропусками, мы еще ездили покупать реквизит, если срочно нужно, заменяли личных секретарей, если те болели, работали ассистентами на съемках, а порой и сами снимались. На вечеринках выступали то моделями, то официантками, но иногда просто веселились. В общем, такое вроде «подай-принеси» занятие, а в итоге в курсе всего, что происходит в компании, все тебя знают, приглашают на секретные пьянки, на праздники дарят подарки и даже блогеры-миллионники иногда ставят ссылки на твой инстаграм на пару десятков подписчиков.
ОуЯ понятия не имел, в какой области она работала, но теперь смотрел с уважением и еще большим восхищением. Большинство моих знакомых в Москве в основном трудились курьерами или пекли блины в фаст-фуде. Ты крутая, мне теперь неловко, что я к такой популярной девушке вломился без приглашения. Наверняка чудом успел втиснуться в зазор между поклонниками.
Да нетДаша немного порозовела и отмахнулась. Какие поклонники А ты чем занимаешься?
О, вот у менядействительно ерунда! засмеялся я.
Мы как-то незаметно втянулись в повседневный разговор: о работе, о сериалах, которые нам обоим было некогда посмотреть последние годы, о музыкев которой у нас совершенно разные вкусы, и она не слышала ничего о Röyksopp, а я сначала испугался ее любви к шансону, а потом был повержен презрительным мнением, что шансон производится только во Франции, как и шампанское, остальноеблатняк и газированное виноназываться этими гордыми словами права не имеет.
В начале нашей второй в жизни встречи мы были всего лишь двумя людьми, которых отчаянно подталкивала друг к другу странная сила. А к ее концу мы знали друг о друге достаточно, чтобы пройти какой-нибудь суровый тест типа тех, через которые прогоняют подозреваемых в фиктивной женитьбе.