Рейчел ГибсонЛола Карлайл покажет всё
Множество благодарностей моим подружкам по четверговым вечерним посиделкам: Лоре Ли Гурк, Джилл Хилл и Кэти Уилсон.
Вы заставляете меня смеяться и поддерживаете во вменяемом состоянии.
Признание
Я хотела бы выразить благодарность следующим людям, которые помогали во время написания этой книги: Флойду и Глории Скиннер, поделившимся знаниями о парусном спорте; старшине Береговой охраны[1] Майку Броку, ответившему на мой звонок и все мои вопросы; и многим авторам исследовательских книг, которые я использовала при написании романа.
Пролог
Худшим из всех оскорблений, от которых Лола Карлайл пострадала в своей жизниа список был довольно длинным и пикантнымнесомненно, стали ее фото ню в Интернете. Кто угодно с модемом и кредитной картой мог рассмотреть пятнадцать разных фоток, на которых она в чем мать родила. Одна непристойней другой. Осознание этого несло чувство вечного позора, давило на плечи, стучало по голове как молот по наковальне.
Фото сделал несколько лет назад ее бывший жених, Сэм «Придурок». Сэм, парень, признававшийся в бесконечной любви, который говорил, что ему она может доверять как никому другому, использовал ее фотографии, чтобы выпутаться из финансовых проблем. Спустя четыре года после их разрыва, он создал www.lolarevealed.com, ставший источником самого большого позора Лолы.
В прошлом Лола так часто позировала профессиональным фотографам, что и не сосчитать. А Сэм был менеджером инвестиционного банка, и сделал свои снимки одноразовым Кодаком[2], который он схватил, перекусывая на ходу. Оглядываясь назад, она могла списать все на полное безумие, раз позволила ему сделать серию снимков обнаженной себя в его постели, оседлавшей его велотренажер, сидящей посреди кухонного стола и жующей шоколадные батончики и пакеты чипсов «Доритос».
Самая ужасная фотография запечатлела ее целующей выдающегося размера батончик «Тутси Ролл»[3]. В то время фотки делались просто ради забавы, как глупая шутка над ее карьерой, ради которой она никогда не ела ничего печеного, жареного или добавляющего больше ноля калорий. Никогда не брала в рот калорийных вкусностей, которые нельзя было бы потом вывести из организма с помощью слабительного.
Фотографии не показывали, что это было болезнью, начавшейся сразу после того, как она заработала булимию[4] из-за нездоровой пищи. Порочный круг вины, всегда начинающийся с полной потери контроля. Паника из-за того, что она, возможно, поправилась на унцию, всегда отсылала ее прямо к беговой дорожке или туалету.
Сейчас она могла управлять этими импульсивными желаниями, но когда-то они почти забрали у нее жизнь. Даже теперь, каждый раз, когда она смотрела на старые изображения своих пяти футов одиннадцати дюймов[5] и сто десять фунтов веса[6], голос в голове твердил ей, что она должна пропустить обед, или убеждал навестить Полковника[7] и заказать ведро цыпленка, пюре, соуса и диетической кока-колы.
Хуже, чем унижение от этих вульгарных фото, оказавшихся в Интернете на обозрение всего мира, было осознание того, что с ними ничего невозможно сделать. А она пробовала. Просила Сэма отдать ей фотографии и удалить их из сети. Предложила ему деньги, но, даже по прошествии времени, он все еще злился из-за их разрыва, и отказался. Наняла адвоката, сказавшего ей то, что она в основном уже знала. Фото принадлежали Сэму, и он мог публиковать их везде, где понравится. Она подала на него в суд и быстро проиграла.
Единственная оставшаяся возможностьнанять киллера. Вариант, который, на самом деле, можно обдумать, знай, она заранее, что ее не поймают, опозорив ее и ее семью еще сильнее. В семье, и так достаточно плодовитой на грешников, Лола всегда была самой паршивой овцой. А это настоящее достижение, учитывая недавние неприятности дяди Джеда. Ни один из них не бывал в местах заключения. Окружная тюрьма[8]да. Федеральнаянет. А зрелище Лолы в тюремном оранжевом комбинезоне просто добьет ее бедную мать.
Лола потянулась за таблоидом[9], сунутым в чемодан, и взглянула на свое лицо на обложке «Нэшнл Инкуайрер»[10]. Прочитала заголовок: «БЫВШАЯ МОДЕЛЬ ТЯЖЕЛОВЕС, ЛОЛА КАРЛАЙЛ, ЗАЛЕГЛА НА ДНО».
Она отбросила журнал, и, держа под мышкой Крошку, карликового пинчера, вышла из крохотного бунгало. Казалось, что ее имя никогда больше не упомянут без комментария о тех двадцати пяти фунтах, которые она набрала, с тех пор как повернулась спиной к модельному бизнесу. Тяжеловес еще одно из самых милых описаний. А самое ее нелюбимое прозвищеБольшая Лола. Она попыталась не позволить прозвищам причинить ей боль или обеспокоить ее. Но, в глубине души так и получалось.
Она не толстая, и она не в бегах, между прочим. Она на весьма необходимых для ее психического здоровья каникулах. На частном острове в Багамах, отдыхает. Но после двух дней отдыха ей все наскучило до слез, и она уже на стену лезла от скуки и безделья. У нее есть жизнь, чтобы жить, и бизнес, чтобы работать. А теперь, благодаря теплому солнцу и свежему воздуху, у нее есть еще и хороший загар, свежая голова и новый план.
Она рассчитала: все, что необходимо, чтобы вынудить Сэма поставить крест на его сайте, это хороший частный сыщик и немного свежей грязи. Сэм не всегда был честен в своих деловых операциях, и она знала, что должно найтись много чего, что она сможет использовать для шантажа. Это было настолько просто, что она не знала, почему не подумала об этом раньше.
Как только она вернется домой, Сэм «Придурок» потерпит неудачу.
Глава 1
Макс Замора стал слишком стар, чтобы играть в Супермена. Адреналин пронесся по его венам и поднял дыбом волоски на руках, но мало что сделал, чтобы притупить горящую боль, простреливающую бок, крадущую воздух из легких. В тридцать шесть лет он чувствовал боль при спасении мира намного сильнее, чем привык.
Он сделал несколько вдохов-выдохов, чтобы контролировать боль и тошноту, опасную под водой. Сквозь пульсацию в голове он слышал звуки издаваемые туристами и такси, островную музыку и звук волн, ударяющихся о пристань. Он не услышал ничего необычного в звуках, заполняющих влажный ночной воздух, но Макс знал, что они где-то там. Ищут его. И если они его поймают, то, не колеблясь, убьют, и на сей раз преуспеют.
Свет от «Казино Атлантис» размытым пятном освещал пристани для яхт, и на доли секунды его зрение прояснилось, потом снова раздвоилось, нарушая его равновесие, когда он двинулся из тени. Подошвы его военных ботинок не издали ни звука, когда он забрался на яхту, привязанную в конце пристани. Кровь сочилась из пореза на нижней губе и капала вниз по подбородку, на черную футболку. Он знал, что когда адреналин иссякнет, он окажется в клубке боли, но он планировал оказаться на полпути во Флориду прежде, чем это произойдет. На полпути из ада он посетил Райский Остров[11].
Макс пробился к темному камбузу и обыскал ящики. Его рука нащупала рыбный нож, он вынул его из чехла и провел пугающим пятидюймовым лезвием по большому пальцу. Лунный свет лился сверху, через плексигласовые окна яхты, освещая участки черного как смоль интерьера.
Он не потрудился и дальше обыскивать яхту. В любом случае, много не увидишь, и будь он проклят, если включит свет и обнаружит свое местоположение.
Столовые приборы в ящике загрохотали, когда Макс хлопнул им, закрывая. Он решил, что если владельцы все еще на борту, он произвел достаточно шума, чтобы уже поднять их с постели.
И если кто-то действительно внезапно появится из темноты, то придется переключиться на запасной план Б. Проблема состояла в том, что у него не было плана Б. Час назад он привел в действие последний запасной план, и сейчас работал на чистом инстинкте и выживании. Если эта последняя отчаянная попытка не удастся, он покойник. Макс не боялся смерти, он просто не хотел никому доставлять удовольствие убить его.
Никто не появился, и он выбрался обратно на палубу и быстро обрезал швартовы[12]. Затем двинулся вверх по лестнице, на мостик. На несколько секунд зрение прояснилось, позволяя ему увидеть парусиновый тент и панорамные пластиковые окна. Он опустился на колени около капитанского кресла в пестрых пятнах теней, и перед глазами снова все поплыло и раздвоилось.
Волна тошноты накрыла его, и он дышал сквозь нее как мог. По большей части на ощупь, он использовал нож, чтобы выдавить секцию из верхней части штурвала. Пот обжигал порез на лбу, сбегал по бровям, наконец, он вытащил клубок проводов. Его зрение не становилось лучше, и ему потребовалось больше времени, чем хотелось, чтобы найти заднюю панель выключателя зажигания. Когда он все-таки ее нашел, то перерезал провода и соединил их вместе. Двойной двигатель зашумел, разбрызгивая и взбалтывая воду, Макс положил одну руку на бок, другую на штурвал и поднялся.
Он включил передачу, двинув дроссель вперед, и осторожно повел судно в конец пристани. Если он наклонял голову вправо, раздвоение в глазах было не таким сильным, и он мог удерживать яхту по центру судоходного русла, подальше от опасностей.
Он вел судно от пристани для яхт в гавани Нассау, под мостом, который соединял Райский Остров со столицей, мимо круизных кораблей, стоящих в доке у причала Принца Джорджа. Ничто той ночью не давалось легко, и в любой момент он ожидал волну автоматного огня, разрезающего парусиновый тент и уничтожающего палубу. В ту минуту, когда днем он высадился на острове, его удача прошла путь от «плохой» до «ужасной», и он не верил, что его невезуха закончилась.
Извините, а что вы делаете?
Услышав звук женского голоса, Макс обернулся, ухватившись за подлокотник капитанского кресла, чтобы удержаться от падения. Он пристально всмотрелся в раздваивающийся образ женщины, обрисованный исчезающими огнями гавани. Маяк на окраине острова послал яркий луч, скользнувший по полу и осветивший две одинаковые пары ног с двадцатью красными ногтями. Совершил неторопливое путешествие по двум красно-синим юбкам и голым плоским животам. Две белых рубашки завязаны узлом между двумя парами больших грудей. Скользнул по уголкам двух полных губ и двинулся к путанице светлых завитков. Ее лицо оставалось скрытым, нечеткое изображение двух маленьких собак на руках тявкнуло, достаточно пронзительно, чтобы уши Макса закровоточили.
Дерьмо, мне это не нужно,воскликнул он, задаваясь вопросом, из какого ада она явилась. Жалкое подобие собаки спрыгнуло с ее рук и, бросившись на пол, остановилось у ног Макса, лая так упорно, что его задние лапы приподнимались над палубой. Женщина двинулась вперед, ее второй образ тащился немного позади, отстав, когда она помчалась, чтобы подхватить пса.
Кто вы? Вы работаете на Тэтчей?потребовала она ответа. У него не было времени на собак или вопросы, или еще какую ерунду. Она должна уйти. Последнее, что ему было нужно сегодня вечеромэто тявкающая шавка и тявкающая женщина. Она и ее собака оказались перед необходимостью прыгнуть за борт. Конец Райского острова остался менее чем в ста футах позади них. Они, вероятно, сделают это. Если не сделают, это не его проблема.
Заткни собаку, или я пну его за борт,сказал он вместо того, чтобы выпихнуть ее и ее шавку в море. Черт, к старости он стал таким мягкотелым.
Где вы сели на яхту?
Он проигнорировал ее и в последний раз поглядел на исчезающие огни Нассау в нечетких зеленых маркерах бакена и вспыхивающем маяке, потом обратил свое внимание на приборы. У него было несколько собственных вопросов, но придется подождать, чтобы получить ответы. В настоящее время есть более важные проблемы, например, выживание.
Его руки дрожали от боли и адреналина. Только благодаря силе воли и годам опыта, он успокоил их. Он не обнаружил другого судна за собой, но это не многое означало.
Вы не можете просто взять эту лодку. Вы должны вернуться к пристани.
Если бы его голова не так чертовски болела, а тело не подверглось избиению как боксерская груша, то он, возможно, нашел бы ее чертовски забавной. Вернуться, после того ада, который он пережил? Отдать яхту, после того, как он с трудом ее украл? Нифига себе капризы. Редкий талант замыкать провода, когда человек не может даже глядеть прямо. Он был на борту почти каждого мыслимого военно-морского судна. От надувной лодки до атакующей субмарины. Он знал, как прочитать данные спутниковой системы навигации, и в трудную минуту мог прочитать морские карты и воспользоваться компасом. Проблема была с его зрением: лучшее, на что он способен сейчас, это гальюн на запад, и дотащить яйца до стен.
Кто вы?
Он искоса посмотрел на золотое пятно приборов перед ним и дотянулся до радио. Он промахнулся и попробовал еще раз, пока не почувствовал кнопки под кончиками пальцев. Помехи заполнили воздух, заглушая вопросы женщины. Он поправил регулятор шумоподавителя, выключая фоновый шум, потом немного повернул его. Радио поймало переговоры морского оператора с пассажирским судном, тогда он переключился на некоммерческий канал. Он не услышал ничего необычного и продолжил переключаться. Каждый канал казался нормальным. Снова ничего необычного, но он не прислушивался к нормальному или обычному.
Вы должны вернуть меня. Обещаю, что никому о вас не скажу.
Уверен, что нет, детка, подумал он, обернувшись через плечо, но не смог ничего увидеть из-за левого глаза, и вернулся к приборам. Если она к дьяволу заткнется, он мог бы почти забыть о ее присутствии.
Макс не связывался с Пентагоном в течение двенадцати часов. В последней передаче он сообщил им, что нет никакой необходимости в спасении или дальнейших переговорах. Два агента управления по борьбе с наркотиками, которых он искал, мертвы, и уже довольно давно. Очевидно, не привыкшие к пыткам, они погибли от рук похитителей.
Знаете, люди заметят, что я исчезла. Держу пари, кто-то по мне уже скучает.
Ерунда.
Уверена, что кто-то уже связался с полицией.
Багамская полицияэто наименьшая из его проблем. Он был вынужден убить старшего сына Андре Козеллы, Хосе, и едва успел сбежать, спасая собственную жизнь. Когда Андре обо всем узнает, он станет чрезвычайно обозленным наркобароном.
Сядь и не шуми.Напрягая двоящееся зрение, он разобрал огни парусника, направляющегося к ним по левому борту. Он не думал, что Козелла уже нашел тело и сомневался, что парусник заполнен контрабандистами наркотиков, но он прекрасно знал, что ничего нельзя исключать, и последнее, в чем он нуждался, это чтобы женщина около него начала кричать и отвлекать его.
Он скорее почувствовал, чем увидел, ее движение, и прежде, чем женщина успела сделать хоть шаг, он потянулся и схватил ее за руку.
Даже не думай совершить какую-нибудь глупость.
Она закричала и попыталась вырваться из его хватки. Собака тявкнула, подскочила на палубе и сомкнула челюсти на штанине Макса.
Убери от меня руки,завопила она и замахнулась на него, почти попав по его и так больному черепу.
Черт побери!чертыхнулся Макс, развернув ее и швырнув спиной на свою грудь. Он стиснул зубы от боли, стреляющей вдоль ребер, и схватил ее за запястья. Она боролась, пытаясь убежать, но была мягкой и очень женственнойне противником для Макса. Он легко вынудил ее скрестить руки на груди, прижимая ее к себе и контролируя ее дергающиеся локти. Ее волосы, свалявшиеся на макушке, щекотали ему щеку, и он намекнул ей на неприспособленность к обороне в их ситуации.
Будь хорошей девочкой, и кто знает, возможно, ты выживешь, чтобы увидеть восход солнца.
Она немедленно утихла.
Не причиняйте мне боли.
Она неправильно поняла его, но Макс не потрудился ее поправить. Не о нем она должна волноваться. Он не собирался причинять ей боль, если она снова не сделает выпад в его сторону. Тогда все ставки отменяются.
Парусник скользил через спокойные воды, пятном для Макса и слишком ясно напоминая ему о его ослабленных позициях. Он не мог смотреть прямо. Даже сейчас, в темноте, его зрение лучше, чем на свету, у которого было примерно столько же преимуществ, сколько и неудобств. Он не нуждался в докторе, чтобы сказать, что его ребра сломаны, и был уверен, что будет мочиться кровью в течение, по крайней мере, недели. Еще хуже, что люди Козеллы забрали все его игрушкиоружие и средства связи. Они даже часы забрали. У него не было ничего, чтобы сопротивляться, и если они найдут его, он станет легкой добычей. Хуже, чем легкой добычей. Его невезение прокляло его нежной гражданской женщиной и ее раздражающей шавкой. Он тряхнул ногой, и мелкий брехун заскользил по деревянному полу.