Я верну тебе твою собаку. Но ты должна вести себя тихо, или мы не проживем достаточно долго, чтобы вернуть его.
Она кивнула, и тяжесть ее доверия навалилась на него. Что он делает? Рискует своей жизнью ради жалкого брехуна? Ради злобной мелкой тварюги?
Макс убрал руку с ее губ и жестом показал ей остаться лежать. Конечно, она этого не сделала. Лола встала на колени около него и всмотрелась в густой кустарник. Пара ботинок двинулась к ним и остановилась на расстоянии меньше трех футов. Прямо там, где он уложил Лолу на землю и целовал ее грудь. Где он так увлекся ею, что он не услышал мужчин, пока они не оказались практически над ним.
Мужчины говорили на латиноамериканском испанском, и остальные называли человека перед Максом teniente[116], но он не был лейтенантом Колумбийских Вооруженных Сил. На самом деле, Макс сомневался, что он вообще имел хоть какой-то военный опыт. Вокруг дерева трава была примята, и при тщательном изучении, было очевидно, что место недавно потревожили. Макс быстро прошелся по этому месту сломанной с дерева веткой, но у него было мало времени, чтобы сделать всё более тщательно. Teniente, казалось, ничего не заметил.
Он отдал приказы обыскать местность и найти владельцев perro[117]. Мужчина стоял так близко, что Макс мог видеть швы на военной форме парня и нож Ka-Bar[118], засунутый в ботинок. Также он заметил небольшую выпуклость под штаниной, под которойМакс был абсолютно уверенскрывалась кобура на лодыжке. Кобура с девятимиллиметровым полуавтоматом. В руках мужчины Макс узнал M-60[119]. Эти парни вооружены до зубов и напрашиваются на неприятности.
Они ищут наркотики, и если его найдут, то Макса немедленно застрелят. Если они не члены картеля Козеллы. Ему не нужно было гадать, что они сделают, если это так. У него уже был опыт. Хотя он сомневался, что эти мужчины могли бы точно опознать его, но на его теле все еще остались красноречивые синяки, которые он получил от рук Хосе Козеллы. Но независимо от того, что они сделали бы с ним, Лоле придется намного хуже. Мысль о том, что ей бы пришлось перенести, заставила его сжать кулак вокруг рукоятки ножа. Если кто-нибудь из них предоставит шанс, то он позаботиться о мужчине перед ним, не насторожив других.
Ботинки двинулись дальше, и Макс позволил себе дышать. Не издав ни звука, он протянул руку и раздвинул кусты достаточно, чтобы видеть. Двое мужчин стояли у воды. Один держал Крошку за ошейник, и пес изгибался в воздухе. Мужчины хохотали; Макс оглянулся на Лолу, отпечаток его руки все еще виднелся на ее лице. Ее глаза прищурились, обещая убийство. Черт, если бы у нее было боевое оружие, он бы соблазнился и поставил на нее.
Макс снова перевел взгляд на трех мужчин и наблюдал, как они обыскивают кустарник и высокую траву. Они отошли от голубой дыры и направились вниз по склону холма. Макс вернул нож в ботинок и натянул свою черную футболку на голову. Он приказал, чтобы Лола оставалась лежать, и удивился, когда она так и сделала. Держась в тени, он последовал за тремя мужчинами, когда они двинулись к пляжу. Четвертый мужчина сидел на краю маленькой надувной лодки, вытащенной на песок, два весла торчали по бокам.
Один из мужчин поднял пса Лолы, и они передавали его по кругу, как будто он был своего рода призом. Крошка лаял и огрызался, пока они все смеялись и разговаривали одновременно. Макс адски надеялся, что Лола там, где он ее оставил, и не может видеть, что происходит с ее собакой. А то с нее станется броситься вниз по склону холма как гнев Господень.
Макс поднял взгляд на Дору Мэй, которая, казалось, еще больше накренилась на бок. Он попытался вспомнить, не оставили ли они с Лолой на борту что-нибудь, что можно связать с ними. Кажется, нет. Рядом с Дорой Мэй на якоре стоял сорокафутовый открытый быстроходный катер. Известный в правоохранительных органах и в наркобизнесе просто как катер «хороший ход» из-за своих скоростных качеств, единственное назначение которого состояло в том, чтобы изымать водонепроницаемую тару с наркотиками и опережать борцов с наркотиками. Береговая охрана также по понятным причинам назвала их «порошковыми судами».
Типично для таких катеров, этот не имел никаких идентификационных отметок и был окрашен в цвет волн. Три двигателя судна по 250 лошадиных сил должны были производить достаточно шума, чтобы разбудить мертвых. И все же он не услышал их. Он уткнулся лицом в декольте Лолы, и ничего кроме нее не существовало. Ничего кроме ее ярких карих глаз, смотрящих на него с желанием. Ничего кроме прикосновения ее атласной кожи и вкуса ее губ. Она захватила его внимание, исключая все остальное, и это было опасно. На самом деле опасно. Макс никогда не был так небрежен. Этого не должно произойти снова. Он не мог допустить, чтобы это повторилось. От него зависят их жизни.
Сквозь звук прибоя и непрерывное тявканье пса Макс мог услышать немногое, но то малое, что удалось подслушать, подтверждало его худшие подозрения. Они были членами картеля Козелла и искали наркотики, разбросанные штормом.
Держась в тени, мужчина придвинулся немного ближе. Он наблюдал и слушал, и было не трудно определить, что эти четверо были не слишком организованной группой. Больше похоже на четверых парней, любящих побездельничать, когда рядом нет большого босса, чтобы наблюдать за ними.
Все четверо запрыгнули в надувную лодку и погребли к яхте, взяв Крошку с собой. Они держали его за бортом, а он извивался и повизгивал, и Макс решил, прямо здесь и сейчас, что если появится шанс, он заставит их заплатить. Он не был большим поклонником собак, особенно скулящих, но любой, кто начинал, мучая кого-то более слабого, также имел право пострадать.
Точнее, если и когда у Макса появятся время или возможность спасти собаку, он не знал. Он отвернулся от происходящего и после десятиминутного подъема на холм он нашел Лолу там, где оставил ее, поджав босые ноги и обхватив руками колени.
Где Крошка?
Я пока не смог достать его,сказал Макс, вместо того, чтобы рассказать ей дурные вести, что он не думал, что вряд ли получилось бы забрать пса, никого не убив.Сомневаюсь, что они причинят ему вред. Тыдругое дело.
Откуда ты знаешь? С чего ты взял, что они плохие? Возможно, они отвезут нас в Майами.
Лола расплакалась. Даже с опухшими глазами она по-прежнему выглядела как чувственное удовольствие, и ему пришлось напомнить себе не давать воли мыслям в этом направлении. Он протянул руку, помогая ей встать на ноги, и стал серьезным.
Помнишь, я говорил тебе, что кое-кто может меня искать?
Она отряхнула грязь и листья сзади.
Наркоторговцы?
Да.
Ее взгляд метнулся к нему.
Моя собака у наркоторговцев?
Пока.
Макс поднял вещевой мешок и вручил Лоле ее сумку.
У тебя есть план?
Еще нет.
Я работаю над ним.
Она молча последовала за ним, и в течение пяти минут они оказались на утесах, выходящих на пляж. Он задался вопросом, что девушка сделает, когда поймет, что, возможно, он не сможет спасти ее собачонку. Его жизнь и ее жизнь слишком высокая цена за это. Он задумался, простит ли она его когда-нибудь за это. И задумался, почему его это так заботит.
Не так, будто все произошедшее было полностью его виной, и не так, будто у него была какая-то глубокая привязанность к этой собаке-занозе-в-заднице. Он сомневался, что, как только он вернется домой, то их увидит когда-нибудь еще. Лола уйдет, и будет жить своей жизнью, абсолютно независимой от него. И он будет жить своей жизнью, свободной от нее. Как только они вернутся в Штаты, он сомневался, что она уделит ему что-то большее, чем мимолетная мысль.
Макс отвел в сторону ветку, пропуская девушку вперед. Итак, почему он должен рисковать своей жизнью ради собаки? И почему его должно волновать, что Лола о нем подумает? Не должно, но волновало, и, черт побери, он не знал почему. Если бы знал, то смог бы с этим что-то сделать. Остановиться. Убить. Отрезать голову.
Ветка качнулась назад, на место, и Макс сказал себе, что заботится о ней, потому что чувствует себя ответственным за нее. Это просто дьявольски ужасно, что он не мог заставить себя поверить самому себе до конца.
Они нашли тенистое местечко под карибской сосной на краю утеса. Ветры и шторма перекрутили ветки, которые отдалились от океана и спускались к земле. Густые иглы обеспечили прекрасное укрытие и мягкую подстилку на твердой земле. Они заглянули за край утеса и осмотрели пляж под ними, меняясь биноклем, который Макс запихнул в вещмешок прежде, чем покинуть «Дору Мэй» тем утром. Они наблюдали, как мужчины сгрузили с яхты выпивку и рыбацкие стулья, потом эти четверо вскочили в быстроходный катер, но, к большому удивлению Макса, они не уплыли. Вместо этого они выгрузили большой бумбокс[120] и красный холодильник прежде, чем грести обратно на пляж. Они поставили стулья, включили музыку, и приготовились праздновать.
Ты видишь Крошку?
Макс осмотрелся, пока не нашел собаку привязанной к стулу куском веревки.
Я его вижу.Если бы он был один, то занял бы позицию рядом с происходящим и дождался возможности действовать, например, когда один из них пойдет за деревья отлить. Но с Лолой, он не смел подойти поближе.
Макс?
Мужчина опустил бинокль и посмотрел на нее.
Что?
Ты хороший тайный агент?
Я не тайный агент. Ты думаешь о ЦРУ. Агентство, на которое я работаю, не существует.
Ну, неважно, кто ты, но ты ведь хорош?
Правительство думает так. А тебе зачем?
Затем,ответила она, забирая у него бинокль и уставившись на пляж.Думаю, что мы можем избить всех этих парней или подождать, пока они не отключатся, забрать Крошку и украсть их катер.
Он уже думал об этом, но его план не включал избиение кого-нибудь.
Я на шаг впереди тебя.
И каков наш план?
Наш план состоит в том, что ты останешься здесь, а я позабочусь обо всем остальном.
Я хочу что-нибудь сделать.
Нет.
Макс
Лола, я не смогу работать, если буду волноваться за тебя.Он забрал бинокль.Я знаю, что делаю. Тебе придется довериться мне.
Последний парень, который попросил меня доверять ему, выложил мои обнаженные фотки в Интернете.
Ну, я не тот парень.
Она погладила его руку, а затем похлопала по плечу. Просто дружеское прикосновение, невинный жест, от которого в его паху словно возник огонь, как будто она потянулась к его брюкам и коснулась кое-чего еще. Черт.
Я знаю,сказала она,так каков твой план?
Прежде всего,ответил он, уделяя внимание мужчинам на пляже,Я ничего не смогу сделать, пока полностью не стемнеет. И это даст им возможность напиться немного сильнее.
Что, если они уплывут?
Не уплывут. Они, скорее всего, вырубятся там же, где находятся, или доползут до Доры Мэй, чтобы выспавшись, избавиться от нее.
И что потом?
Он пожал плечом.
Не узнаю наверняка, пока не доберусь туда. У нас есть, по крайней мере, час времени, который можно убить.
Мужчины на пляже запустили бумбокс, и чем больше они пили, тем громче становился звук. Их выбор музыки состоял из сальсы, латины, и, подумать только, Guns N' Roses[121]. Прямо перед закатом они выстроили на пляже в линию опустевшие бутылки и расстреливали их из автоматического оружия. Крошка мудро нырнул под стул, поскольку мужчины расстреливали песок. Пальмы и карибская сосна стали следующими на очереди, а потом и утесы. Макс и Лола упали на землю. Макс накрыл ее своим телом, пули пролетали в нескольких футах над их головами. В то время как Эксл Роуз[122] громко пел «Добро пожаловать в джунгли» измельченные иголки и обломки коры падали на спину Макса.
Гребаные идиоты,выругался он.
Макс?
Да?
Лола повернула голову и посмотрела на него, ее губы вздыхали рядом с его. Сквозь тени от сосны оранжевые и золотые лучики заходящего солнца касались ее лица и запутались в прядях ее волос. Она начала дрожать, и Макс сильнее обнял ее.
Мне не нравится, когда стреляют,сказала она.
Я тоже не любитель этого.
Я больше не хочу бояться. Я так долго боялась.Влага выступила на ее глазах, и слеза скатилась из уголка. Она дышала рывками, стараясь сдержаться.Мне ужасно страшно.Она проиграла сражение, и глубокое рыдание вырвалось из ее груди.Я устала бояться. Думаю, больше я не вынесу.
Ты держишься лучше, чем некоторые мужчины, которых я знаю.
Ненавижу плакать. И не хочу.
Слезыэто нормально,сказал он ей, осторожно перекатывая ее на спину и вглядываясь в ее полные слез глаза. Он приподнялся на локте и добавил,Если бы я был девушкой, то я бы тоже плакал.
Но парень вроде тебя никогда не плачет, правильно?
Он мельком оглянулся на вечеринку на пляже. В бумбоксе поменяли диск и музыка вроде той, что ты слышишь в пределах бара, подавила бриз. Он видел плачущими взрослых мужчин, закаленных войной солдат, но Макс плакал только однажды. В ночь, когда его отец умер, он сидел в доме старика, один, и рыдал как ребенок.
Парни вроде тебя не пугаются.
Он положил руку на ее щеку и вытер слезы с прохладного шелка ее кожи. Лола ошибалась. Мысль о том, что кто-то может причинить ей боль пугала его до чертиков.
Правда,ответил он, наконец.Парни вроде меня ничего не боятся.
Глава 9
Лола вгляделась в лицо Макса. Казалось, тепло его грудиэто единственное, что дает ей понять: она все еще жива. Пальцы рук и ног словно окоченели, как будто девушка стояла на снегу, и она боялась, что, если даст своему страху волю, то застынет от ужаса. Три прошедших дня она жила с ним, сражалась, заставляя страх отступать и едва удерживая его на расстоянии. Она не была уверена, что сможет выдержать больше.
Я хочу снова почувствовать себя в безопасности, Макс.
Лолу нечаянно похитили, запугали, связали, она едва не утонула при попытке спасти своего пса, едва пережила шторм. Крошку украли, а теперь перевозчики наркотиков стреляли в нее. Прибавьте к этому злополучный несчастный случай с ракетницей, почти спасение прошлой ночью, ее постоянную тревогу, и все станет понятно.
Той первой ночью на борту «Доры Мэй» она предчувствовала, что должна умереть, и боролась за жизнь. Вчера ночью, во время шторма, Лола ощутила тот же самый страх, а теперь ей пришлось столкнуться еще и с такой угрозой своей жизни.
Девушка подняла руки и притянула к себе лицо Макса. За прошедшие несколько дней она была близка к тому, почувствовать себя в безопасности, только один разв объятиях мужчины, который подверг ее жизнь опасности. Сила тех же самых больших рук оказалась единственной вещью, заставляющей ее чувствовать себя живой.
Макс,прошептала она.
Ему не нужно было спрашивать, чего она хочет; он знал. Его губы накрыли ее, и Лола вцепилась в мужчину, пока он поддерживал ее теплом своего поцелуя. Оно распространилось по ее телу как разгорающееся пламя и сражалось с ее страхом. Макс овладевал ею губами и языком, и ей удалось сконцентрироваться на нем. На его сложении и вкусе. Его запах наполнял ее голову.
Лола прошлась ладонями по мужской шее и плечам, трогая как можно больше, насколько могла дотянуться. Она скользнула ладонью под рубашку и погрела руки на его сильной груди. Макс был таким крепким и энергичным. Такой сильный мужчина, его мощное сердце колотилось под ее ладонью, делая ее чувства более острыми и эйфорическими. Лола хотела большего. Намного большего.
Девушка коснулась губами его горла.
Займись со мной любовью, Макс,сказала она, тяжело дыша.
Его рука нашла ее обнаженное бедро и скользнула под подол платья. Прикосновение его горячей ладони и предвкушение более тесного соединения между ее ног.
Сейчас неподходящее время.Его голос казался столь же тягучим, как текущая по ее венам кровь.
Ей показалось, что она ослышалась.
Что?
Неподходящее время.
Лола все расслышала правильно, но не могла поверить тому, что он сказал. Это же Макс, парень с быстрыми пальцами, который мог раздеть женщину прежде, чем она осознает это. Макс, мужчина, который назвал ее динамщицей не далее как двадцать четыре часа назад.
Она вгляделась в тени, ласкающие его лицо.
И когда, по-твоему, наступит подходящее время? Через несколько часов, когда мы вполне можем оказаться мертвыми?
Лола, я приложу все усилия, чтобы увидеть, как ты возвращаешься домой, в целости и
Я знаю,прервала она,но ты не можешь этого гарантировать. Она расстегнула кнопку на поясе его джинсов.Всё, что мы есть, и всё, чем мы когда-либо будем, может умереть сегодня ночью, Макс. На неотмеченном на карте острове посреди Атлантики.Все ее надежды и мечты о собственном бизнесе, возможности когда-нибудь завести собственную семью, умерли бы с нею. И у нее больше не будет никаких «когда-нибудь». Ее мать и отец никогда не узнают, что с ней случилось, и им придется прожить оставшуюся часть жизни, задаваясь вопросом, жива она или мертва. Она знала их достаточно хорошо, чтобы понимать: родители никогда не потеряют надежду. Они будут искать ее всю оставшуюся жизнь.Неважно, насколько тебе этого хочется, ты не можешь обещать, что завтра мы будем живы.Все пять пуговиц выскочили из петель, и она засунула руку внутрь. Сквозь облегающий хлопок боксеров она обнаружила его полностью восставшим. Лола прижала ладонь к его невероятному жару. Огонь разлился по внутренней стороне ее запястья, ускорил пульс, и выстрелил прямо в сердце. Вот в чем она нуждалась сейчас.Дай мне что-нибудь, чтобы не думать о том, как сильно мне страшно.