Мелкая собака на столе тявкнула, и Макс скользнул по нему взглядом.
Где твоя хозяйка?спросил он, хотя у него уже появилось отличное предположение. Последний раз он видел ее, когда она достала шезлонг из отсека для вещей и потащила его к мостику.
Макс сделал глоток «Дос Эквиса» и отправился наружу. Лола не сказала ему ни слова после их спора из-за зубной щетки. Возможно, он должен был сначала спросить ее разрешения, но Макс решил, что она все равно скажет «нет», а он все равно воспользуется щеткой. Таким образом, до сих пор он не видел никакого смысла спрашивать. И, как он и сказал ей, она не может ничего от него подцепить. Видит Бог, частью ежегодного медосмотра были все тесты, известные медицинскому сообществу, но если от этого ей станет лучше, то он прокипятит эту чертову вещицу.
Босой, Макс поднялся по лестнице на мостик. Он сделал несколько шагов и сквозь глубокие ночные тени взглянул на нее. Сигнально-отличительные огни[58] от иллюминатора и правого борта все еще работали, отбрасывая блики на волосы Лолы. Ее глаза были закрыты, а губы слегка приоткрыты. Грудь приподнималась и опадала от мягкого ровного дыхания, пуговицы на платье все так же расходились и грозили отскочить. Одна пустая рука ладонью вверх лежала поперек живота, другая повисла сбоку стула, стиснув в пальцах зеркало.
Красный платок, который она раньше носила вместо юбки, запутался около ног. Макс поднял его, а затем потянулся за лежащим на полу биноклем. Он оглядел горизонт, ища бакены[59] или любые другие признаки того, что они приближаются к береговой линии. Но видел только отражение луны на черной поверхности океана и небольших набегающих волнах.
Существовала реальная возможность того, что после спасения Макс будет арестован за воровство и похищение. По крайней мере, его задержат, но он не особо волновался по этому поводу. Один телефонный звонок и любые обвинения исчезнут.
Единственное, о чем он волновался, - это то, что он находится посреди Атлантики, без бронежилета со смертельными вкусняшками вроде 9-миллиметрового пистолета, двух обойм дозвуковых патронов[60] и десантного ножа K-bar[61]. Без них он чувствовал себя голым и отданным на милость любого проплывающего мимо судна. Макс не доверял никому и ничему, и меньше всего неизвестным факторам.
Он взглянул на Лолу, на рыбный нож, выскользнувший из руки на палубу. Как боец девушка слаба. Она спала, несмотря на его вторжение в ее пространство, и не смогла уследить за своим оружием. Он потянулся за ножом и засунул его за пояс джинсов.
Лунный свет ласкал одну сторону ее лица и касался изгиба ее верхней губы. Без сомнения, Лола уникальная красавица. Тот тип женщины, о котором фантазируют мужчины.
Я никогда не буду добровольной участницей ни одной из ваших извращенных фантазий, сказала она, как будто прочитав его мысли. Извращенных? Его фантазии не были извращенными. Ну, не столь извращенными, как у некоторых парней, которых он знал.
Он никогда не относился к мужчинам того типа, что покупают календари с девушками в купальниках или просматривают рекламу нижнего белья, но нужно жить на другой планете, чтобы не знать, кто она такая, не замечать ее на календарях, в рекламе лифчиков, на рекламных щитах и обложках журналов. И нужно быть парализованным ниже пояса, чтобы не задаваться вопросом, на что это будет похожезаняться с ней сексом. Покрыться потом, спутать ее волосы и сцеловать ее помаду.
Макс вспомнил о том, когда впервые заметил ее портрет. Это произошло на Таймс-Сквер[62], около восьми лет назад. Он ждал такси возле «Хаятт», и, оглядываясь, увидел ее, смотрящую на него с рекламного щита: светлые волосы зачесаны назад, карие глаза потемнели, как будто она пристально смотрит на своего любовника, роскошное тело одето только в откровенные кружевные трусики и соответствующий лифчик.
Белый. Его любимый цвет.
Поскольку он увидел ее впервые, то задался вопросом, кто она. И, как и любой мужчина, смотрящий на нее, представлял ее раздетой; зная, что у него нет шансов с такой женщиной как эта, он твердил себе, что она, скорее всего, паршивая любовница. Слишком тощая и боится смазать помаду, чтобы быть хорошей. Вероятно, девочка того типа, которая ожидает, что парень сам сделает всю работу. Да, так он сказал себе, только он никогда не был против работы. Особенно такого рода.
Глядя на нее теперь, он решил, что она не кажется слишком худой. На самом деле, она была как раз из тех женщин, которых Макс любил обнимать. С полной грудью, попкой, которая как раз заполнит его большие ладони. Когда он держал женщину, ему нравилось чувствовать ее мягкое, соблазнительное тело, прижатое к нему. Он не хотел чувствовать кости. Не хотел волноваться о том, что причинит ей вред.
Он пристально посмотрел на ее мягкие приоткрытые губы, и непроизвольно его мысли вернулись к поцелуям с Лолой Карлайл. Сейчас помады на губах не было, и он задался вопросом, на что это будет похоже: медленно наклониться для поцелуя и попробовать на вкус ее губы. Почувствовать ее нерешительность, неуверенную заминку, прежде чем он почувствует ее вздох. «Ох», которое подскажет ему, что она тоже его хочет. Момент, когда она станет нежной и отзывчивой под его губами. Под ним, Максом Замора. Мальчишкой Фиделя Замора. Ребенком с грязным лицом, отец которого забывал о нем всякий раз, когда принимался за бутылку рома. Что происходило большую часть времени.
Макс не родился богатым, не был известным актером или рок-звездой, парнем того типа, который обычно выбирают женщины подобные Лоле Карлайл, но это не мешало ему задаваться вопросом, на что это будет похожеприкоснуться к такой женщине, как она. Почувствовать ее мягкую грудь, прижимающуюся к его груди, запутаться пальцами в ее душистых волосах.
Макс вдохнул прохладный соленый воздух и медленно выдохнул. Любопытство удивительно быстро унесло его в место, куда ему лучше не собираться. Место, где его избитое тело реагировало так, как будто он мог что-то с этим поделать. Место, где его кровь пронзает и стреляет пылающей болью прямо в пах. Место, где он никогда не окажется с женщиной вроде Лолы. Где она никогда не окажется с таким мужчиной как он. Он не был ни богатым и знаменитым, ни женоподобной моделью.
Лола не та женщина, которая будет терпеть мужчину, исчезающего на многие дни и недели подряд, никогда не говоря ей, когда он вернется или где он будет. Черт, он никогда не найдет женщину, которая способна долго выносить все это.
Макс круто повернулся и сошел с мостика. Для них обоих будет лучше, если он вообще не будет думать о ней. Заняв место на складном стуле, на котором он сидел раньше, он потянулся за удочкой и размотал леску. И сконцентрировался на пустой леске вместо спящей на мостике модели, рекламирующей нижнее белье.
Он решил, что в ловле рыбы ему повезет больше, если у него появится лучшее представление о том, что делать. За последние несколько лет он несколько раз ловил рыбу в озерах и речках, но он никогда не был настоящим рыболовом. Черт, большую часть своего «улова» он поймал на переднем дворе старого дома, который он и его отец арендовали в Галвестоне[63].
Вспомнив о нем, он предположил, что ему было около семи, когда старик купил ему катушку Zebco на шестифутовом удилище. Он до сих пор прятал его в шкафу, среди немногочисленных детских вещичек.
Даже теперь он мог вспомнить вес того удилища и катушки в руках. Тогда его отец был в завязке, он привязал грузило на конце лески и дал Максу уроки по забрасыванию; отец и сын рядом, бок о бок, стояли в том дворе, пока не зашло солнце, нацеливая грузила на кустики травы и разговаривая о рыбе, которую они планируют однажды поймать. Макс все еще мог вспомнить прикосновение руки своего отца и звучание его кубинского акцента в ласковом влажном бризе.
К сожалению, старик проводил большую часть своего свободного времени в развязке, и ему никогда не удавалось взять Макса на рыбалку, но это не мешало Максу ждать и практиковаться. После нескольких лет тренировок он стал конкретным забрасывателем. Над головой, боком, исподтишка, он мог идеально поразить любую цель. Он всегда полагал, что эта практика ему пригодилась и послужила причиной, по которой он легко прошел снайперскую подготовку.
Макс поменял положение на стуле, от сидения его ребра болели чуть меньше, чем при ходьбе или стоя. Он поднес бинокль к глазам и пристально всмотрелся в черный океан. Единственное освобождение от боли пришлось на те несколько часов, которые ему удалось пролежать на спине прошлой ночью. Он мог поспать несколько часов, но сегодня вечером не будет. Не сейчас, когда любой может застать его врасплох.
Но Макс не спал два дня, и скользнул в сон за час до восхода солнца на востоке.
Глава 4
Макс не был уверен, сколько времени он проспал, прежде чем резко открыть глаза и немедленно проснуться. Утреннее солнце отражалось от волн и хромированных поручней яхты. Даже не оборачиваясь, он знал о движении за своей спиной. Не понадобилось даже смотреть, чтобы понять, что это Лола. Не только потому, что кроме нее на лодке никого не было, просто он уже изучил уникальный звук ее легких шагов. Она остановилась у двери камбуза, прежде чем идти дальше, ее собачонка шла рядом, позади нее.
Макс медленно поднялся и помотал головой из стороны в сторону, окончательно просыпаясь. Из-за легкого волнения на море яхта покачивалась примерно на фут; боль в ребрах стала еще сильнее, чем сразу после избиения; мышцы задеревенели от неудобного положения, в котором он спал. Максу исполнилось тридцать шесть лет, и последние пятнадцать из них он провел, доводя возможности своего тела до предела. Когда он был моложе, то мог спать хоть на голове без приступа боли на следующее утро. А теперь нет. Чем старше он становился, тем больше его тело выражало свое несогласие. Он повращал плечами и услышал, как Лола и ее собака вышли из камбуза. Он оглянулся: парочка направилась к планширу на носу лодки. Подол фруктового платья легко касался задней поверхности ее бедер, в одной руке она держала бинокль, в другойбатончик гранолы.
Так как девушка не сказала ему ни слова, он предположил, что она все еще злится из-за зубной щетки. Макс взглянул на безоблачное небо и закинул руки за голову. Должно быть, она из тех женщин, которым нравится цепляться за свой гнев, и он решил, что пусть ее. Нет необходимости нарушать тишину только, чтобы выслушивать ее придирки. А теперь, когда Лола проснулась и заняла свой пост на носу яхты, он решил, что проскользнет в каюту и немного поспит.
Пронзительный вопль расколол карибское утро, и он обернулся так быстро, что боль как кинжал вонзилась в ребра. Макс громко вдохнул и оказался у планшира как раз вовремя, чтобы увидеть, как Лола прыгает за борт, а платье взлетает вверх, выше ее попки. Девушка плюхнулась в воду, и проворно, как пробка, выскочила на поверхность, почти бессвязно бормоча и рыдая.
Крошка!кричала она, отчаянно озираясь вокруг.Крошка, ты где?
Собака один раз появилась на поверхности, а затем снова скрылась, коричневое меховое пятно в синем море.
Черт,выругался Макс, срывая с себя футболку. Ребра пульсировали, мышцы протестовали, но он нырнул в Атлантический океан за Крошкой Карлайл. Прохладная соленая вода попала ему в лицо и промчалась по его груди. Макс нырнул достаточно глубоко, чтобы поймать собаку, и схватил Крошку одной рукой. Вынырнув, он огляделся в поисках Лолы, но не увидел ее. Собака кашляла и чихала, и немедленно начала дрожать. Макс как раз собирался бросить собаку и нырнуть за Лолой, когда показался ее затылок.
Малыш!закашлялась она с полным ртом океанской воды.
Я поймал его,крикнул ей Макс, легко рассекая воду.
Лола повернулась и поплюхала к нему. Мало того, что она была паршивым бойцом, черт возьми, она еще и не умела прилично плавать. Ее карие глаза расширились, и она с трудом делала быстрые, мелкие вздохи, хватая ртом воздух. Если она не поостережется, то задохнется, но, кажется, в ближайшее время она не собиралась быть осторожной. Девушка ухватилась за плечо Макса и практически толкнула его под воду. На пике своей карьеры в «Морских котиках» Макс мог на три минуты задерживать дыхание под водой, потом резко выныривать и плыть в течение нескольких часов. Он не волновался, что они с онемевшей собакой утонут, и опасался только одного: что Лола будет добираться до задней части лодки усерднее, чем необходимо.
Крошка в порядке?спросила она и потянулась за собакой. Волна накрыла их с головой, и в этот момент Лола потянула их вниз. Под воду они ушли клубком ног и рук. Одно ее колено врезалось Максу в бок, и он наглотался соленой воды. Когти собаки царапали шею Макса, Лола стиснула его голову, упираясь грудью в его щеку, и уцепилась за него, как за бакен. Мужчина оторвал руку Лолы от своей головы, вытолкнул ее на поверхность и выплюнул воду изо рта.
Расслабься,выпалил он ей прямо в находившееся так близко лицо, на котором отражалась паника. Их носы соприкоснулись, и они разделили дыхание.Расслабься, или утонешь.
Ее рот открылся и закрылся в попытке произнести слова, но из груди вырывалось только рыдание.
Я смогу доставить нас к задней части лодки, но ты должна расслабиться и позволить мне сделать мою работу. Больше не хватай меня и не толкай вниз. И держи свое колено подальше от моей груди.Он секунду подумал, затем добавил:Если пнешь меня по яйцам, поплывешь сама.
Девушка кивнула, и он вручил ей собаку. Лола держала голову Крошки рядом со своей; Макс обхватил рукой ее плечо и грудь. Он потащил их к площадке для ныряний, но она не облегчала ему работу. Девушка дважды пнула его по голени, хотя должна была просто поступить так, как он сказал, и позволить мужчине сделать всю работу. Она вертела головой, чтобы увидеть, куда они направляются, и ее макушка ударила его в покрытую синяками щеку. Он плотно прижал ее к груди, рассекая ногами воду. Протягивая руку к палубе площадки для ныряний, Макс поклялся себе, что это самый распоследний раз, когда он прыгает в Атлантику, чтобы спасти модель, рекламирующую нижнее белье, и ее бесполезную псину.
Он поднял Крошку на яхту, ухватился за складной трап и потянул его вниз, к воде. Подниматься будет адски больно, именно поэтому он вооружился ведром и веревкой, чтобы искупаться. Лола поднялась первой, мышцы ее плохо слушались, хватка на поручнях была слабой, как будто руки онемели; Макс предположил, что ей так плохо из-за гипервентиляции[64]. Ее платье прилипло к телу, вода стекала по гладким ногам и задней поверхности бедер. Он положил одну руку на изгиб ее влажной попки и подтолкнул.
Макс поднялся следом, и, да, он оказался прав. Боль от подъема обжигала как адский огонь. Он лег на площадку, его штаны вымокли, и сконцентрировался на замедлении дыхания и управлении болью в боку.
Лола села рядом с ним, прижимая Крошку к груди, всхлипывая и задыхаясь. Если она не побережется, то упадет в обморок от холода, тоже способ избавиться от гипервентиляции, предположил он. Но были и другие, менее драматичные способы.
Сконцентрируйся на медленных легких вдохах через нос.Он вытер соленую воду с лица, и, оттолкнувшись, сел. Не считая бумажного пакета или падения в обморок, единственный известный ему способ ослабить гипервентиляциюэто медленные вдохи через нос.
Она смотрела на него так, как будто он говорил на каком-то непонятном языке, ее карие глаза расширились от страха.
Я н-н-не могу о-отдышаться.
Ложись, и подними руки за голову,проинструктировал он и отодвинулся, чтобы дать ей пространство. Когда она растянулась, он повторил:Закрой рот и дыши медленно, через нос.
Собака облизывала ее лицо, поэтому она просто кивнула и глубоко вдохнула через рот. Макс только раз в жизни страдал от гипервентиляции, и знал, что это не так легкоуправлять своим дыханием, когда чувствуешь себя так, будто не можешь вдохнуть достаточно воздуха. Океанская вода плеснула на площадку, он сел верхом на ее бедра и отпихнул с пути мокрую собаку. Пуговицы на ее платье отскочили, обнажая ее до пупка, капельки воды соскальзывали с розового кружева ее лифа и собирались в глубокой ложбинке. Ее груди приподнимались с каждым вдохом, и Макс положил руки с обеих сторон от ее лица. Океанская вода склеила ее ресницы, и он внимательно посмотрел ей в глаза.
Закрой рот,напомнил он: нужно дать ей еще одну попытку.
К-к-кажется я п-падаю в обморок,задыхалась она.
Сконцентрируйся на вдохах через нос.
Н-н-не м-могу.
Он подумывал положить ей руку на рот, но решил, что она обвинит его в попытке убийства.
Тогда сконцентрируйся на этом,прошептал он, и, вопреки здравому смыслу, наклонился к ней. Он сказал себе, что это не поцелуй. Он помогает ей, вынуждая ее дышать через нос, чтобы она не упала в обморок.
Под нажимом своих губ он чувствовал ее напряжение. Лола сделала еще один вдох и затаила дыхание, когда он слегка прижался губами к ее губам. Макс провел большими пальцами по ее гладким щекам.