Мне жаль, что так вышло. Вздыхаю я. Совсем не хочется, чтобы родители Андрея переживали.
Тась, не говори так. Хмурится он. Я считаю счастьем то, что тебе удалось вырваться из плена. Когда ребенок родился, его уже похитили. Он не подозревает, что находится во власти психопата. Остается только надеяться на то, что Феликс к нему привязан по-настоящему и не причинит вреда.
Он говорил, что ребенком занимается няня. Возможно, мальчик не все время находится под его надзором. Если Феликс в разъездах по своим отелям, за мальчиком присматривает кто-то другой.
Все эти наши «может»только предположение. Чтобы узнать наверняка, нам надо попасть в дом.
Афинский отключает сигнализацию и помогает мне забраться на переднее сидение своего «кроссовера». Машина трогается с места. Мы едем к причалу.
Юрий Семенович ждет нас у входа на пристань. Капитанская фуражка как у Остапа Бендера делает его похожим на боцмана.
Тася! раскрывает мне объятия он. Как же я счастлив видеть тебя!
Я тоже
Прижимаюсь к нему и чувствую невероятное тепло от нашей встречи.
Куда вас везти? провожая нас к своему небольшому катеру, интересуется отец Андрея.
Вдоль берега. Надо осмотреть окрестности с воды, туманно отвечает Афинский. Поплывем в сторону выезда из города.
Он помогает мне преодолеть ступени, и мы оказываемся на судне. Подержаное, но крепкое, оно внушает надежду, что на этот раз поиски увенчаются успехом.
Серое небо и волнующееся сизое море совсем не настраивают на романтичный лад. Но катер медленно набирает вход, а мы с Андреем по очереди смотрим в бинокль его отца, пытаясь отыскать хоть что-то, напоминающее спуск к морю.
Начинает накрапывать противный мелкий дождик.
Уйди в рубку, Тася, зовет меня Юрий Семенович.
Нет, качаю головой я.
Вымокнешь и простынешь. Не хватало еще, чтобы в довершение всех своих приключений ты подхватила простуду, бурчит он.
В какой-то момент нашего путешествия вдали мне удается заметить нечто, напоминающее заброшенный спуск.
Я с волнением сжимаю руку Андрея. Мне не нравятся клубы дыма, напоминающие низко летящие грозовые облака.
Твою мать срывается ругательство у него. Па, давай подойдем ближе к берегу! Неужели пожар?
Плохо дело ворчит в рубке Юрий Семенович. Если второй этаж надстраивали, точно использовали легковоспламеняющиеся материалы. Проще всего использовать легкий по весу материал, если дом не рассчитан на второй этаж.
Наш катер приближается к скалам. Черные клубы дыма обволакивают поломанный спуск и тянутся над маленьким кусочком пляжа.
Он поджег дом! Вот сволочь сжимая от бессилия кулаки, рычит Андрей. А вдруг там ребенок?
Нет, нет испуганно качаю головой я. Феликс заботился о ребенке. Он не смог бы так поступить.
Мы можем подплыть ближе?! поворачивается к отцу Андрей.
Еще пара-тройка метров, не больше какой ребенок?
Но Афинский не отвечает. Он напряженно всматривается в открывшийся нам пейзаж.
Черт, если мы поплывем обратно к пристани, а потом попытаемся найти дом сверху, на машине, потеряем время. Придется плыть.
Андрей с отчаянием свешивается с кормы, пытаясь на глаз рассчитать расстояние до берега. Потом стягивает с ног туфли, носки и джинсы. Снимает через голову футболку.
Я должен убедиться, что дом пустой, поворачивается он к нам.
Я с тобой, судорожно хватаю его за руку я.
Ни в коем случае. Ты не так хорошо плаваешь.
Я поплыву с тобой, начинает разуваться Юрий Семенович. Никто не плавает в бухте лучше меня. И скажите, ради Бога, о каком ребенке идет речь?!
Потом, отмахивается Афинский. Его глаза горят диким отчаянием. Я понимаю его больон чувствует себя виноватым в смерти Дины, и спасти ее мальчика для него важнее всего на свете.
Только поклянитесь мне, что вернетесь невредимыми, прошу я.
Позвони Шкуратову, протягивает мне свой сотовый Андрей. Скажи, что мы нашли дом, он в поселке рядом с бухтой, и что здесь пожар. Передай ему координаты.
Хорошо.
Андрей больше не говорит со мной. Он легко перемахивает через борт судна и ныряет в мрачные волны. Отец снимает одежду и опускается в воду следом за ним.
Я стою в носовой части судна, впившись ладонями в стальной борт, и с тревогой наблюдаю, как двое мужчин плывут в сторону спуска. Их головы мелькают в волнах, то исчезая, то появляясь. Мое сердце сжимается от страха. Нигде нет гарантии, что поврежденный камнепадом спуск выдержит их подъем.
Спохватываюсь, что надо позвонить Шкуратову и включаю сотовую связь.
Почему вы поплыли без меня?! ревет в трубку оперативник. Немедленно поднимитесь в рубку и сообщите мне координаты!
Д-да, хорошо
Я бегу в рубку. Дрожащим голосом передаю ему координаты.
Скоро будем, рявкает он.
Я бросаюсь обратно к корме. Андрей и его отец уже выбираются на берег. Я вижу, как Андрей дергает поручни поврежденной лестницы, пробуя ее на прочность. Задирает голову вверх, проверяя, не сорвется ли случайный камень.
Один за другим, они с отцом взбираются наверх по лестнице и исчезают за лавочкой в саду. Я смотрю им вслед с тревогой и страхом. Кажется, мое сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Мысленно я умоляю Андрея и его отца только об одномвернуться обратно на катер целыми и невредимыми.
Глава 22
Афинский
Жутко неудобно ходить по земле босиком и в мокрых плавках. Но моя душа мечется от отчаяния. Наконец я в том месте, где от нас прятали Дину. В месте, где она провела последний год своей жизни, и где выносила своего мальчика.
Лавочка у спуска к небольшой полосе пляжа, цветущий яблоневый сад если бы это место попалось мне на глаза просто так, я бы подумал, что эторай на земле. Но нет. Сейчас для меня это ад.
Я задираю голову наверх. Надстроенная мансарда пылает ярким пламенем. Не дожидаясь отца, я бегу к входной двери. Как странно, она не заперта. Как будто кто-то ждал гостей.
Андрей, подожди меня! слышу голос отца за спиной.
Нет, пап! Я пойду один! Я должен убедиться, что в доме никого нет!
Не дожидаясь ответа, я врываюсь в помещение. Все вокруг заполнено сизым дымом.
Судя по всему, я попал на кухню. За ней роскошная столовая в белоснежных тонах. Окна в пол с видом на бухту. И белоснежная лестница на второй этаж. Все заволокло дымом. Я бегу через просторный холл, распахиваю одну за другой двери и не своим голосом зову Эрика.
Эрик! Эри-и-ик!
Нигде ничего нет. Нет вещей, нет предметов, используемых в быту. Везде пусто. Такое ощущение, что здесь никогда никто не жил. Или съехал, забрав с собой вещи.
Глаза слезятся от дыма. Становится жарко, и совсем нечем дышать.
Я взбегаю на второй этаж, толкаю плечом дверь.
Все пылает. Пылают вещи в шкафу, пылает круглая кровать. Огонь очень быстро пожирает пространство. Отец прав, мансарда надстроена из легковоспламеняющихся материалов.
Заглядываю в ванную, там тоже пусто. Понимаю, что надо уходить, иначе обрушатся перекрытия. И тут под ногами замечаю фотокарточку, сделанную на полароид. С одного конца она обгорела, а с другого нет. Я поднимаю ее с пола и быстро выхожу. Дышать уже почти невозможно.
Сбегаю вниз по лестнице, и слышу, как за спиной обрушивается дверь. Она падает на ступени, и я едва успеваю перемахнуть через перила. Перед глазами все плывет. Надо выбраться на улицу, иначе можно потерять сознание.
Я вырываюсь из горящего дома и наталкиваюсь на отца.
Кого ты искал, Андрей? с беспокойством заглядывает мне в глаза он.
У меня в руке обгоревшая фотография.
Я смотрю на фотографию. На ней Дина. У нее на руках грудной ребенок. На обратной стороне подпись: «Дина и Эрик». И дата пятилетней давности.
Эрика бормочу я, и чувствую, как горло сжимают спазмы.
Отец выхватывает у меня из рук фотографию и медленно опускается на лавочку у спуска. Его руки дрожат.
Он держал ее здесь с ребенком?
Похоже, что так, киваю я. Место, где были вещи Дины, подожгли специально. Чтобы не оставить никаких следов
Я чувствую дикое отчаяние. По лицу против воли катятся слезы, и я не могу их остановить. Пинаю ногой камни, и они летят вниз. Сжимаю кулаки от бессилия. Осознание того, что Дина была так близко, а мы ее не нашли, сводит меня с ума.
Вдалеке слышна пожарная сирена.
Пошли отсюда, па, растирая слезы по колючим щекам, кивком головы зову отца за собой я.
Как же как же так бормочет отец.
Я вижу беспомощность и горе в его глазах. У меня тоже нет сил уйти. Такое чувство, что Дина все еще здесь, среди нас, а мы ничем не можем ей помочь.
Феликс сбежал. Он увез ребенка с собой, втягивая грудью задымленный воздух, поясняю я.
Отец молчит. Смотрит на фотографию дочери и внука и у него трясутся плечи.
Пап, как ты себя чувствуешь?
Как может чувствовать себя отец, потерявший любимую младшую дочь и оказавшийся на месте ее похищения? Как будто я вернулся на пять лет назад
Он прижимает фотографию к груди.
Я не могу плыть с тобой, Андрей. Фотография размокнет, и тогда я потеряю последнюю связь с Диной. Прости. Я дождусь службу спасения или твоего Шкуратова. Мы с ним тоже давние знакомые. Он одолжит мне плед и отвезет домой.
Не говори маме про Эрика, прошу я. Она не выдержит.
Не скажу, вздыхает он.
Я порывисто прижимаю его к себе.
Плыви к Тасе, Андрюша. Тася твое настоящее. А мне позволь остаться здесь со своими воспоминаниями. Я не могу уйти так быстро. Мне надо попрощаться с дочерью.
Хорошо
При мысли о Тасе мне становится немного легче. Милая, добрая Тася. Какое же счастье, что Бог сохранил ее нам.
Я подхожу к спуску. Оборачиваюсь.
Пап, мы его найдем. Мы отыщем Эрика.
Он кивает. Дым застилает все вокруг, и становится невозможно дышать. Со стороны трассы мчатся пожарные машины. Я смотрю на отца, беззвучно плачущего над фотографией, и мое сердце обливается кровью.
Иди, Андрей! неловко машет мне он. Встретимся дома!
Я спускаюсь к береговой полосе и ныряю в волнующееся море. Плыву в сторону катера, где на корме застыла Таисия. Ветер треплет ее волосы, распахивает кардиган, но она упорно продолжает смотреть в мою сторону. Я знаюона ждет меня. Ждет так сильно, как не смог бы ждать никто другой. Потому что она моя. Моя любимая Тася.
Потом все мешается в одну картину. Тася хватает меня за мокрые руки, расспрашивает про дом. Я наскоро обтираюсь найденным на судне полотенцем. Одеваюсь и одновременно рассказываю про фотографию.
Надо отогнать катер на пристань и отправляться в полицию.
Твой Шкуратов просил координаты. Он едет к дому.
Значит, мы тоже едем к месту пожара. Собери вещи папы в пакет.
Тася начинает собирать вещи, а я поднимаюсь в рубку. Судно снимается с якоря и полным ходом движется обратно к берегу.
Удивительнона этот раз нам удается быстро отыскать дом. Его секретв том, что он находился не в населенном пункте, а стоял отдельно, сразу за небольшим съездом с трассы. Он скрыт от любопытных глаз короткой лесополосой, и его невозможно приметить, если не знать, что он существует.
Когда мы подъезжаем к железному забору, дождь усиливается. Клубы дыма застилают все вокруг.
Автоматические ворота распахнуты настежь. Две пожарных машины поливают дом снаружи, но от мансарды вряд ли что-то останется. Объятая пламенем, она постепенно обрушается на первый этаж.
Вещи, Тася. Папе надо одеться, поворачиваюсь к девушке я.
Вот, держи.
Она протягивает мне пакет.
Побудь в машине, прошу я. Там слишком много дыма.
Ладно
Я выбираюсь из «кроссовера» и торопливо захожу во двор. У лавочки в саду Шкуратов и следователь, допрашивавший Тасю у меня дома. Они беседуют с моим отцом.
Афинский! Разве я не просил тебя не вмешиваться в дела следствия? рычит Шкуратов.
Извини, не могу усидеть на месте, огрызаюсь я.
Протягиваю отцу пакет.
Пап, я привез вещи.
Спасибо, сынок. Погода сегодня совсем не летняя, немного оживляется тот.
Где фотография? смотрю на мужчин я.
Ее на некоторое время придется изъять, хмуро поясняет Шкуратов. Дата на обратной сторонеэто вещественное доказательство.
Не пытались узнать, кому принадлежит дом?
Уже пробиваем. Как только что-то станет известно, я тебе позвоню.
Спасибо.
Я смотрю на отца. Он уже почти закончил одеваться, застегивает шведку.
Поехали домой, сынок, тяжело вздыхает он.
Да, едем, киваю я.
Оглядываюсь вокруг. Дом, со стороны казавшийся маленьким раем, весь окутан серым дымом. Пожарные активно тушат огонь, но пока тщетно.
На душе тяжело. Кажется, мы снова хороним Дину. Только теперь в языках пламени умирает то место, которое стало ее последним пристанищем. Место, в котором появился на свет ее ребенок. Все, что у нас осталось от Диныобгоревшая фотография. И Эрик, которого нам еще предстоит найти.
Мы с отцом подходим к моему «кроссоверу». Я открываю ему заднюю дверцу. Жду, пока он устроится, и только тогда сажусь за руль.
Дом почти сгорел не может поверить Тася.
Сгорел, соглашаюсь я.
Включаю зажигание, и вскоре машина выезжает на трассу. Мы едем в город.
Я отвезу тебя домой, хорошо, Тася? спрашиваю у девушки я. Мне надо побыть с родителями.
Конечно, она понимающе улыбается и мягко сжимает мою руку своей. Звони мне, когда посчитаешь нужным.
Спасибо за понимание.
Я останавливаюсь возле подъезда Таси и выхожу из машины за ней следом, чтобы проводить до двери квартиры.
Когда мы оказываемся в лифте, она берет меня за руки.
Андрюш на вас с папой лица нет. Не оставляй его сегодня без присмотра, ладно?
Я смотрю на нее несколько мгновений. Порывисто прижимаю к себе.
Спасибо, шепчу неловко.
Лифт останавливается, и мы выходим на лестничную клетку.
Нет, правда, продолжая сжимать мою руку, говорит Тася. Я работаю у вас уже почти год, и за это время успела выучить все его состояния. Я не знала, что он потерял дочь.
Папа очень ее любил мы все любили, сглатываю ком в горле я. И Эрикон часть Дины.
Я понимаю, Андрей.
Тася сжимает ладонями мои щеки. Подтягивается на цыпочках и крепко целует в губы.
Я тоже не смогу спать спокойно, пока мы его не найдем, пронизывая меня взглядом, шепчет она.
Обещай, что не станешь выходить из дома одна, я глажу ее по волосам. Нежно целую в губы, снова и снова.
Обещаю. Я вообще никуда не стану выходить, пока ты мне не позвонишь.
Вот и хорошо.
Я крепко прижимаю ее к себе. Все мое тело противится тому, чтобы отпустить ее от себя, но мне надо возвращаться к отцу.
Я жду, пока она исчезнет за дверью, и медленно иду к лифту. Как странно. Пять лет я убегал от себя самого, а стоило мне вернуться в странуи все события ожили вновь. И среди хаоса, пронизанного тревогой и страхом, внезапно возникла любовьмоя Тася.
Глава 23
Отец ждет меня в машине.
Я сажусь за руль и включаю зажигание.
Пап, ты как? смотрю в зеркало.
Отвези меня домой, Андрюша. Мне надо принять лекарство. Сердце расшалилось.
Уже едем, разворачиваю машину я.
Тася в порядке? безжизненным голосом спрашивает он.
Да. В полном порядке. Дома мама и сестра, так что, думаю, ей ничего не угрожает.
Береги Тасю, Андрюша. Она настоящая, понимаешь?
Понимаю, улыбаюсь я.
Нет, я серьезно. Она проработала у нас девять месяцев, и я никогда не встречал более заботливого сотрудника.
Да я тоже серьезно, па, посматриваю на родителя в зеркало я. Как только закончится страшная история с Феликсом, обязательно на ней женюсь.
Шутишь все отмахивается он.
Да какие тут шутки! Женюсь, говорю же. Домой к вам ведь ее привел. Как ты думаешь, привел бы я просто так на ужин девушку? Лидочку из твоей бухгалтерии, или еще кого-нибудь?
Мы вместе смеемся. На душе становится немного легче.
Этот ребенок, Андрей мальчик, которого прячет Феликс
Пап, мы его найдем. Клянусь, найдем, тут же заверяю я.
Держи меня в курсе событий, хорошо?
Обязательно. Но, прошу, не говори пока ничего маме. Я не хочу, чтобы она чувствовала то же самое, что и мы с тобой, понимаешь? Из этого отчаяния, из него нет выхода. В нем задыхаешься. Я сойду с ума, если буду знать, что мама тоже задыхается.