Да И потом, ты думаешь с какого я рванула получать второе образование с годовичком на руках? Заочно, но все же? А на втором курсе втемяшился мне этот «Теремок»? И тебя втянула.
И с какого, считаешь? осторожно поинтересовалась Алёна, просто у тебя светлая голова.
Да ни хрена, обреченно пробормотала я. Но раз уж начала просто я искала ему оправдание. И нашла его, само собойя не красавица, да еще и неудаха в профессии. Ты вот работала, а я в «Готике» все больше на бумажках сидела.
Зато изучила всю подковерную, не согласилась подруга.
Не всю. Дальше получается, что кормил нас он и квартирку, пусть и плохонькуютоже он, я же тогда получала крохи, сидела на шее да не перебивай ты! Сейчас я понимаю, что бред, а тогда это чувство неполноценности толкало вперед. Вы с Олегом привели в чувство, помогли, когда самая жопа была, а потом я придумала себе цельдоказать ему, что я чего-то стою, что я лучше его гадины. И мечта, само собой не смейсявсе предсказуемо: узнает он о моих успехах, увидит, как я выгляжу сейчас, после всех этих курсов визажа и личностной эстетики и жутко пожалеет. Я долго ждала его, Лянка, и пахала, пахала на идею
А теперь считаешьон не оценил?
Что отметилпонятно, а что не жалеет и Бог с ним, мне уже не нужно. Мозг теперь иначе заточен. И все равно я не знаю, как это объяснитьнеловкость какая-то, беспокойство и несоответствиеда. Мы договорились, что первое время его встречи с дочерью будут проходить при мне. И я настояла на том, чтобы у нас домав привычной ей обстановке и на моих глазахмне нужно было видеть
Да это понятно! перебила меня Алёна.
И вот выдохнула я, оказалосьотец года.
Х-хы, не поверила, очевидно, она.
Слушай! Он отлично играет в шашки и имеет какой-то там разряд по настольному теннису.
Алёна молчала и только смотрела, что называется, во все глаза. И я подтвердила то, о чем она подумала:
Именно те виды спорта, которыми давно и серьезно увлечена Анжела. Они достали шашки подождиеще не все. Он обещал за время отпуска подтянуть ее в английскомвладеет в совершенстве. А былов институтских пределах. Еще знает французский, но это такдля информации. Говорит с ней, как со взрослой, внимательно слушает, считается с ее мнением и даже советуетсяв шашки она его обыграла, и он не поддавался, она поняла бы.
А ты? отмерла Алёна.
А я? Наблюдала, делая вид, что занята своими делами. Потом она попросила покормить их с папой. И мы все втроем сидели на кухне. Не скажу, что я с аппетитом поела, но ничего не значащую беседу вынуждена была поддерживать. Теперь подавилась я эмоциями и, прокашлявшись, продолжила:теперь в один из следующих визитов он приготовит для Анжелы какое-то там исключительно французское блюдо не спрашивай! Произнесено было на ихнем и с эдаким прононсом, растерянно смотрела я на подругу.
Она хмыкнула, заулыбалась, а потом и тихо засмеялась.
Весело тебе? удивилась я.
А а тебе не кажется, что это онон вот так сейчас старается поразить тебя, показывая себя в самом выгодном свете. Как когда-то хотела ты? С тобой все ясно, все на виду и вот он яростно рекламирует себя, стараясь заодно заполучить союзника в лице Анжелы.
Нет, не кажется, оскалилась в ответ я, потому что его предательство никуда не делось и в таком случае было бы логично начинать с извинений. С порога.
И посыпания головы пеплом, согласно кивнула она, только ты сразу показала, что не заинтересована. Ты же не заинтересована? подозрительно щурилась она.
На нем клеймопредатель. Не просто изменивший, а ударивший в спину, поступивший абсолютно бесчеловечно! Я не знаю, что такого должно случиться Но подсознательно, бл*дь, я жду этих объяснений и хочу, чтобы они были убедительнымипо разным причинам. Жру себя и все равномне нужны его извинения, а желательно и раскаяние!
Тпру, мать остановила она меня, это нормально. Что тебе нужны объяснения. Это называется незакрытый гештальт. Тебе элементарно нужно знать, чтобы
быть совсем спокойной за Анжика. И я говорила тебе в самом начале, а ты отмахнулась: мне беспокойно при нем, я боюсь непонятно чего. И он хорошо выглядит, мне нравится, как он выглядит!
Нет. Тебе это нужно, чтобы снова полноценно жить. Остальное я хорошо тебя понимаюмы умеем надумать себе, тяжело вздохнула она, обхватывая себя за плечи, словно вдруг замерзая:Я тоже боюсь этих вывертов психики, потому что страх измены уже выбит на подкорке. Я и сейчас боюсь! воскликнула она чуть громче.
А мне то ли показалось? Будто звук из прихожей. Но неттихо. В любом случае, нельзя было перебивать ее, видно же, что наболело и ей нужно высказаться, выплеснуть из себя это наболевшее. На меня выплеснуть, потому что, похоже, больше не на кого. Я кивнула, приглашая продолжать, а она оглядела себя, сильно проведя руками по бедрам:
Видишь это? Чего я только не делала. Не жру уже черт знает сколько и похоже посадила болит желудок. Беговая дорожка, вечная гонка по дому в поисках пыли, суета с детьмии никак! Сидение за компом, конечно, сказывается. Ну, или что-то еще, но я не собираюсь бросать эту работумало ли! Мне нужен будет кусок хлеба.
Мало ли? Что ты несешь? прошептала я.
Я вижу, что нет уже того он не хочет меня, как раньше. Я же тогда впечатлила его своими прелестями, а от них сейчас мало что
Дура! Это Иван бросился на прелести, а у Коли было время узнать тебя ближе. Да за одну верность твою тебя на руках носить нужноты же до самой смерти хранила бы его портянки с подштанниками! И только когда он вернулся, и ты его узнала
Это былые заслуги, Ир, и они хороши в комплексе, улыбалась сквозь слезы Алёна, а я теперь жду очередного раза как зверь ждупринюхиваясь и прислушиваясь. Когда в постели от тебя отворачиваются
Та-а-ак, глухо раздалось сзади. Я дернулась, а Лянка сжалась вся, будто став меньше. Мы медленно оглянулисьв дверной арке стоял Николай. В офицерской форме, он только разулся и снял верхнюю одежду. Возле него топталась Анечка.
Коля обреченно пробормотала подруга, прикрывая глаза ладонью. И я вся сжалась внутри, как и она, наверное, страшась услышать подтверждение всему, что она говорила перед этим.
Николай решительно шагнул на кухню, прошел и подхватил все Алёнкины килограммы на руки, развернулся и зашагал на выход.
Ма па пискнула Анька.
Коля простонала ее мама.
Разберемся, ответил папа, оглянувшись на меня и показав глазами на дочку.
Ага, кивнула я.
Через полтора часа он вышел к нам, щурясь на светлохматый, в мятой футболке, домашних штанах и босой. Я уже покормила и теперь развлекала мальчишек, усадив их в манеж. Аня рисовала на полу мелкамида простят меня ее родители. Управиться с тремя без привычки было сложно. Николай скупо улыбнулся, кивнул и спросил:
Тебе вызвать такси?
Нет, мы не пили. Поеду потихоньку. У вас все хорошо? Алёна где?
Уснула. Извинизадержали тебя. Как там Анжела одна?
Она со своим отцом, дома.
Хммм, даже так? только и сказал он.
На следующий день я позвонила Алёне прямо с утра, по дороге на работу. Мне ответил вполне себе довольный голос, и я съязвила:
Затрахал тебя вчера? Напросилась?
Ой, Ир! смеялась она, дура я, тут ты права. Сжималась вся, когда он рукой где проводил, казалосьжиры мои ощупывает. Ну я и жалась расслабиться не могла. А он это дело гуглил оказывается и вычитал, что бывает такое у баб после родовнеконтролируемый страх опять забеременеть, который на все и накладывается. Вот и отворачивался, чтобы не накинуться, ждал, когда готова буду, сама захочу. И мы договорились
Все наладилось?
Я не о постели. Если уж для меня так важно похудеть, то он предложил делать это грамотнос диетологом и тренером в спортклубе. Плаванье это будет или фитнес-центрневажно. Иначе не получится, раз уж до сих пор
А дети как?
Хотела звонить тебе. У тебя сохранились координаты Анжелкиной няни? Надежная будто тетка. И еще одноподсознание и все эти заморочкиерунда, если люди разговаривают, договариваются друг с другом. Пример у тебя перед глазамисамый, что ни на есть наглядный. Какая же я идиотка, Ирка! Учись на мне, пока я жива.
Глава 4
Прошел месяц, заканчивался декабрь. Снег не ложилсяон смешивался с дождем и стекал, покрывая ноздреватой ледяной коркой дороги, дома и тротуары. Морозило, как правило, под утро, потом лед таял, а ночью нарастал снова. Город засыпали химией, которая жрала сапоги и автомобильные покрышки.
А я не узнавала себя, уже и не знаясмеяться или плакать? Я привыкла! Незаметно и вынужденно привыкла к тому, что Михаил находится где-то рядом. Раздражение если и накатывало, то уже редко и быстро сходило на нет. Я научилась обходить его взглядом, а если и смотрела прямо, то будто сквозь него. Он старался не нарушать установленных мною правил и я как-то с удивлением отметила, что он даже стал удобен. Наверное просто устала, и злиться в том числесильные отрицательные эмоции утомляют, да и явлением он был временным.
Именно поэтому, а еще по причине отвратной погоды Михаил почти прописался у нас. Притащил домашку с тапочками и переодевался в ванной, а снятую одежду аккуратно вешал на плечики и прятал во встроенный шкаф. Ходил по квартире в широких синих штанах и футболке того же цвета со странным вырезомуголком и незнакомым принтом. Пока я работала, они вдвоем с дочкой делали уроки и уборку, а иногда он мыл посуду, успевая вперед меня или Анжелы. Я молча уступала. Готовил еду на ужин, потому что я стала часто засиживаться на работе допоздназаканчивался отчетный год, да и домой идти не особо хотелось. Блюда в его исполнении частенько повторялись, но были вкусными и нам с дочкой нравились. Два дня в неделю они разговаривали исключительно на английском, а я с удовольствием прислушиваласьпоследнее время она таскала пятерки по иностранному.
Мне были созданы все условия для отдыха, время освобождено от домашних дел, и невольно приходилось участвовать в разговорах, в которые вовлекала меня Анжела, или просмотре и обсуждении фильмов. Но я даже радовалась, что в общении со мной нуждаютсябоялась, что она совсем отдалится от меня. Уговорив себя, я терпеливо ждала отъезда Михаила, чтобы потом, когда он не будет мешать, вернуть все, как у нас было.
Кроме всего этого, он взял напрокат внедорожник "фольксваген" на надежной зимней резине и каждый день забирал дочку со школы, предложив мне не мотаться зря. Ах, мне нетрудно? Ничего, ему все равно очень интересно посмотреть на тренировки по настольному теннису (и, само собой, показать там класс, заставляя Анжелу розоветь от гордости). Или вместе с тренером провести занятие в шахматном классе, демонстрируя чудеса игры вслепую или одномоментную игру на нескольких досках с разными противниками. Дочка рассказывала мне это, а я вспоминала прохиндея и мошенника Остапа Бендера и так тянуло съязвить в тему! Но мы же общаемся только по необходимости? А он, очевидно, поймал мою мысль, понял по косому взгляду и кривой ухмылке и тепло так улыбнулся.
Да, он улыбался мне. Первый раз увидев это, я впала в ступор, не веря своим глазам. Это чтоя допустила такое? И тут, будто вынырнув из дурного сна или очнувшись от гипноза, всерьез задумалась о том, что допустила еще, кроме этого?
Дочка слишком привыкла к нему и привязалась. А он скоро уедет и что дальше? Встречи раз в год, в его отпуска? И согласится ли еще он проводить их здесьвсе? Или захочет забирать Анжелу? Да сейчас! Да лучше бы он вообще не появлялся в нашей жизни! Что ему и высказала в тот же вечер. И опять какая-то обреченно-вялая реакция в ответотстраненная улыбка и обещание часто выходить на скайп и звонить. И тут промелькнула мысльстранная такая, но я все же озвучила ее:
А ты случайно не болен чем-нибудь таким?
На что получила ответ будто бы даже с юмором:
Если после сорока ты просыпаешься утром и у тебя ничего не болит
значит, ты умер. Лучше б ты умер тогда! вырвалось вдруг у меня.
Я не хотела этого! Вот точно не хотела. Да я вообще не понималакак можно такое ляпнуть? Это было глупопоказывало, что обида моя затаилась, но все еще жива и она огромна. А еще я не могла желать ему такого, потому что сама может и пережила бы тогда его смерть, а вот ребенок в моем животееще неизвестно.
Может он побелел от злости? А испарина на лбу была признаком бешенства? Неважно. Не от страха я пробормотала, потерявшись от собственных слов:
Ну, прости нечаянно вырвалось.
Он тоже что-то пробормотал и почти сразу ушел, огорчив дочку. А мне было так тошно от всего этого и страшно, что нервы идут вразнос из-за ситуации, в которую загнала себя сама. И мучил еще один страхчто мысль о его болезни правдива, а он просто не хочет признаваться.
И тут уже я не знала, что думать. Если все так и есть, то это будет его следующим бесчеловечным поступкомпо отношению к Анжеле. Приехать вот так приручить, а потом усвистать куда-то там и спокойно сдохнуть?! Меня просто вымораживало от этих мыслей, трясло так, что пришлось глотать валерьянку. Я не представляла себекак подступиться к нему, как заставить сознаться или убедить меня в обратном?
Но это был бы уже не просто разговор, а разговор по душам, потому что такие вещи чужим людям не доверяют. Так он и не доверилсяозарило меня. Или же простоему нечего сказать, потому что все не так. И какой вообще разговор, если с ним я едва цежу слова? И это правильно, потому что стоило только отвлечься и чуточку потеплеть к немукак к человеку, который добр к моему ребенку да простоведет себя нормально, как перед глазами возникала та запись с телеканала, на которую я пялилась часами и которую силой отобрал и выбросил Олеглюбовница моего мужа, за которой он рванул в столицу, бросив нас.
Вспоминая это, я опять смотрела на него тем самым взглядом «сквозь», и он видел, как именно я смотрюне мог не видеть. Может даже понимал, о чем думаюне знаю. И вот ведь! Даже просто его присутствие было испытанием для нервов, а я еще и добавляла себе, вытаскивая воспоминание за воспоминанием. И прогнать его тоже уже не моглаоставались недели, а потом и дни до его отъезда. А моя потребность в любви-служении никуда не делась и сейчас она была ориентирована на Анжика. Не так безоглядно, с умом направлена, но по факту я жила для нее. Она была все, что у меня есть, и сейчас она счастлива. Так пускай у нее подольше будет папа, раз случилось так, что она о нем знает.
Конечно, он пытался наладить со мной отношения. Наверное, чтобы видимость хотя бы вежливого равнодушия, которую мы старательно демонстрировали ребенку, соответствовала действительности. Не извинялся и не заискивал, не пытался как-то разжалобить, но все равнопытался. Я, как тот зверь, о котором говорила Алёна, чувствовала все его посылы интуитивно, щелкая их на раз-два.
Часто приносит продукты и готовит на нашей кухне? Я не смогла в этом отказатьготовил он для дочери, а часто и вместе с ней. Я видела несколько причин этим его действиям он не объедает нас и это как бы плюс ему в карму, а еще он умеет готовить и ему не лень это делатьеще плюсик. Или же он так показывает, что одинок и обычно готовит себе сам? А зачем мне это знать? Или не было такого подтекста?
И потомкакие это продукты? Нормально, если красная икра в холодильникебанками и едят ее ложками? Увидев это первый раз, Анжела зачарованно прошептала:
А так можно?
Почему нет, если я сейчас это делаю? уверенно ответил отец.
Ну и разбор других его полетовв том же духе. Я во всем искала скрытый смысл и видела проискибудто потихоньку сходила с ума. Потом опять успокаивалась, словно засыпая.
Но однажды он перешел все границы. Потому что мало того, что я пустила его в свой дом и на кухню и даже терпела за столом. Я полотенце ему выделила! Теперь в нашей ванной висело три полотенцакак в нормальной, полной семье. Но это все ерунда, главноея приняла его, как отца Анжелы, хотя он ни черта этого не заслуживал. И заявился он по-свински, поставив меня перед фактом, прополз, как змея. Я и терпела его только ради ребенка, четко обозначив дозволенные границы. Останавливала взглядом, и он понимал. Что подходить ко мне близконельзя. Что заговаривать просто так, не по делу, связанному с Анжелойнельзя. Что касаться меня, даже нечаяннонельзя!
Это случилось недели через две после его появления и тогда он уже периодически кашеварил у нас. Как называлось блюдо, которое он готовил в тот день я, наверное, вспомню, даже когда буду умирать. Все дело в том, как это было преподнесено.