Я ощущаю самую капельку воли, когда жесткая хватка Эрика позволяет мне порхнуть в сторону, бросаюсь туда, к вожделенному свежему воздуху и оказываюсь пойманной на первом же шаге побега.
Змей ловит меня за локти и вновь прижимает к себе. На этот разспиной. Так, чтобы я окунулась в васильковую синь глаз Эмиля.
Мальчики, что ж вы творите?
Танго для троихгрязный танец, который точно никто не одобрит.
И ведь я даже не хочу сбежать
Если бы все могло остаться вот так, между ними двоими, с их адресованным мне железобетонным возбуждением, что трется то о мою попу, то о спину
Это совершенно безумно, никуда не годится. Но до чего же волшебноустраиваться на подставленном колене Эмиля, томно переплетая колени, и почти-почти касаясь его губ своимини-ни, по-настоящему мы не целуемся, ни в коем случаеи в это же время отводить назад руку для Змея. Просто так, предлагая ему то, на что он сейчас соблазнится. Кто бы смог удержаться от этого?
Второй мой партнер сдержанностью не отличается и правила приличия знает хуже, чем английский. Теплые губы касаются сначала самых кончиков пальцев, потом запястье, но абсолютно не невинноего язык вкрадчиво пробует мою кожу на вкус, будто Змей надеется меня отравить вот так, без зубов. Видимо, так и есть. Змей переплетает свои пальцы с моими, снова тянет к себе.
Господи, мое сердце сейчас испарится через поры, до того часто оно сейчас бьется.
Шаг, шаг, шаг
Мы крутимся по маленькой, одним только мальчикам видимой орбите, все втроем, и расстояния между нами совсем не осталось. Они трутся об меня то один, то второй, то оба сразу, снова и снова подчеркивая, что мальчики рассчитывают отнюдь не только на танец.
Мне даже немного неловко, что больше им ничего и не светит.
Любой, кто худо-бедно видел танго, скажетэто секс, облаченный в танец. Секс на танцполе. Секс у всех на виду. Ну, и для соблюдения приличийтак и быть, в одежде. Без одежды можно продолжить и потом, так ведь?
И если так задуматьсяя сейчас
Я чувствую губы Эрика на собственной шее с одной стороны, а губы Эмиляс другой.
Я прихожу в себясамую чуточкупотому что музыка меня отпускает. Танго сменяется чем-то другим, менее пьянящим. Именно смена музыки и позволяет понятья уже не на танцполе. В стороне от него, у дальней стены, в самом темном углу, куда меня утанцевали эти двое проходимцев.
Двое проходимцев, сейчас беззастенчиво меня лапающих, и по-прежнему зажимающих меня с двух сторон между своими телами. Будто главной целью их жизней стало превратить меня в плоский блинчик, лишь бы никому из них не досталась.
В пальцах моих внезапно находятся темные волнистые пряди Змея. Мягкие у него, оказывается, волосы. Поди-ка отпусти такую прелесть
Но надо, Настя, надо!
Эй, эй, мальчики, вы увлеклись, мурлычу я на своем корявом английском, вытягивая пальцы из мягкой патоки волос Эрика и пытаясь надавить на его плечи и заставить чуть-чуть отстранится.
Ага, сейчас.
Даже отпихнуть от себя стену и то вышло бы эффективнее, чем вот это.
Как не увлечься твоей шикарной вертлявой попкой, скажи-ка, крошка? вкрадчиво мурлычет Эрик, проходясь по моему уху горячим дыханием.
Согласен, Эмиль оказывается более краток, и куда более нетерпелив, прикусывая мочку моего уха, будто пытаясь попробовать на вкус мою кровь.
Боже
Давай еще, постони для нас еще разик, малышка, смеется Змей, а я ловлю себя на осознании, что меня лапают. Лапают! В четыре руки. Мнут, тискают, будто пытаются расправиться с моим платьем прямо сейчас. Оно упрямо держится. Пока что
То, что происходитвопиюще, непристойно иужасно возбуждающе.
Надо бежать. Срочно!
До тех пор, пока ни одна наглая лапа не добралась до моих трусиков и не узнала всю степень моего падения. Этот влажный секрет я бы все-таки предпочла сохранить в тайне. Да что там влажный. Очень даже сырой. Насквозь. Сожми в кулакезакапает.
Ох-х.
Они вдруг словно по команде от меня отодвигаются, будто на вечеринку прибежали их верные жены и застукали их с поличным.
Разочарование на моем лице проступает само по себе, но слишком явно, потому что Змей, склоняясь к моему лицу, хохочет, касаясь длинными пальцами моего подбородка.
Не грусти, малышка, ухмыляется он, сейчас ты уже выберешь кого-нибудь из нас, кто тебе больше понравился, и продолжишь с ним. Уже не здесь. Ты как? Согласна?
Выбирай с умом, емко добавляет Эмиль, стискивая мою талию своими крепкими ручищами и снова заставляя задеть то, что очень даже может послужить самым весомым аргументом в этом споре.
Выбирать, говорите?
Мне нужно воды, я трагично облизываю губы, вы меня пересушили, мальчики. Кто меня спасет?
Ну, конечно, они оба дергаются одновременно, надеясь вырвать пару очков преимущества, но Эрик оказывается расторопней, быстрой тенью ускользает в сторону бара. Эмиль же лишь на секунду отвел от меня взгляд, досадливо морщась этому маленькому поражению, а я уже бросаюсь мимо него, в цветную толпу распавшихся на медляки танцоров.
Туда, где я только что видела светящуюся в стробоскопах белую юбку Алинки.
Настена-а-а! подружка восхищенно ловит меня за плечи. Ну ты даешь!
Она, похоже, любовалась!
Поехали отсюда, смех рвется из моей груди, заставляя задыхаться, а не то меня сейчас догонят, и тогда всени за что мне перед Дэнчиком не оправдаться.
Поехали, поехали, Алинка хихикает вместе со мной, и мы вместе пулей вылетаем из клуба, пользуясь тем, что её водитель припарковался совсем рядом от входа.
На заднее сиденье машины я падаю почти без чувств. Господи, что это было
Безумие. Настоящее. Форменное.
Для последнего года на танцполе соревнованийто, что нужно. Угрызения совести потихоньку повякивают, поднимая голову по мере протрезвения.
Настена-а, Алинка теребит меня за плечо, это твои?
Я приподнимаюсь на локте, выглядываю в заднее окно машины и тут же падаю обратно на Алинкины колени, чтоб меня не запалили.
Мои! На минуточку я даже позволяю себе так подумать, посмаковать это слово именно в таком его звучании. А потом смеюсьнет уж, Настена, набесиласьезжай домой, к Дэнчику. И поищи где-нибудь стиратель памяти.
Эмиль и Эрик, уже спохватившиеся и вылетевшие почти вовремя, выглядят возмущенными. Эмиль даже пихает Змея кулаком в плечо и что-то обвиняюще ему рычит, указывает вслед уезжающей с нами тачке. Да-да, угадал. Только вы уже нас не догоните. Через час мы уедем из гостиницы в аэропорт, и белый самолетик вернет меня к моей спокойной жизни, в которой нет места таким непристойностям, как танго сразу с двоими партнерами и предварительными ласками на десерт.
Я снова вспоминаю два крепких горячих тела, стискивающих меня с двух сторон, будто служащие мне всей необходимой опорой. Васильково-синие глаза Эмиля Мягкий шелк волос Эрика И тихонько хихикаю, плотнее сжимя бедра, чтобы покрепче удержать внутри себя это сладкое жжение. Более эксцентричное прощание с Берлином было сложно представить.
Такое уже не забудешь. Даже если и захочешь. А я захочууже утром, когда протрезвею и вспомню, что такое приличия.
Ох, мальчики, мальчики
Интересно, скольких дурочек они уже таким образом развели?
Хотя
Какая разница? Я ведь все равно их никогда не увижу
1. Настя. Побег
Ей двадцать пять. Замужем. В Москве.
Ноги подгибаются!
Им будто и плевать, что до дома Алинки остается еще добрых пятьдесят метров, они хотят отказать мне прямо здесь, сейчас, потому что ну как же можнос этим на душе переходить дорогу? Пусть нас лучше переедут белазом, так мы хоть быстренько помрем, а такеще не пойми сколько будем мучиться.
И тут мне сложно спорить. Так оно и есть на самом деле.
В конце концовне каждый день застаешь мужа в одной постели с любовницей
Мужа, с которым ты со школы вместе! Вокруг которого ты строила весь свой маленький, оказавшийся таким хрупким мир
Переход наконец-то заканчивается, и я все-таки останавливаюсь, чтобы стереть с лица слезы, да и глаза промокнуть не помешает. А то уже совсем не вижу, куда иду. Врезалась в какого-то мужика, он меня обматерил и назвал Ну, это он махнул. Корова из меня не выйдет, разве что если меня умножить на три. Слишком много я ношусь по делам, чтобы быть этим самым жвачным.
Хороший квартал у Алинки.
Тихий.
Да, до метро пилить пятнадцать минут, но затоне ехать сорок. Нет, я, конечно, уже давно пользовалась благами столичной квартиры, но все-таки у нас квартира была менее удачно расположена.
Зато к студии близко, пожимал плечами Дэн, когда я жаловалась на мигрени от шумящей под окнами наземной части метро. Менять квартиру мы не стали
Дэн.
От этого имени в груди все сводит, будто два великана сейчас выкручивают меня в разные стороны, пытаясь выжать из меня последние соки.
Денис Назаровмой любимый неверный мужэтим именем меня сейчас можно разрезать пополам и покрошить на мелкие кусочки.
Пять лет в браке. Шесть лет отношений.
Предпочитает видеть в своей постели тощих блондинок вместо отправленной к маме жены
Тошно.
Я еще два часа назад выходила из метро, думала, что же такого приготовлю на ужинДэнчик же, поди, за неделю соскучился по домашней еде, а за дверью квартиры меня ждали сладкие охи и ахи, доносившиеся из-за двери спальни.
Настена! Алинка окликает меня со своего балкона. И даже с третьего этажа видно, какая у моей подружки суперская форма. В прошлом она у меня фигуристка, сейчастренер-хореограф
Привет! Я задираю голову, глядя на неё. Пустишь меня?
Нет, на улице сиди, ехидно откликается мне Алинка, но тут же уходит в квартиру. К домофону пошла.
На ступеньках я обгоняю пожилую Клавдию Семеновну, соседку семейства Черненко по площадке.
Оперная певица между прочим. Голос у неё просто потрясающий! Слушать его из-за стены мне нравилось не меньше, чем в зале.
Домофон не успевает прозвонить даже один разАлинка была на изготовке.
Я придерживаю дверь для Клавдии Семеновны.
Спасибо, Настасья, церемонно роняет эта дама, проходя в дом и неторопливо проплывает мимо меня, останавливаясь, чтобы поболтать с консьержем.
Грузовой лифт не работает, в моем распоряжении целый обычный, на меня точно хватит.
Я нажимаю на кнопку этажа и бросаю косой взгляд в зеркало.
Мда. Кожа бледная, волосы блеклые, под глазами тени как у панды. А ведь это я еще старалась, не плакала в метро.
Вот именно в таком виде и нужно идти к старой подруге, которую ты видела последний раз три года назад! Как же еще-то донести, что в жизни у тебя все просто отвратительно?!
Они появляются внезапно. Двое рослых молодых мужчин, втискиваются в кабину лифта, в последний момент помешав закрытию дверей. Один успевает ужом скользнуть за моей спиной к стенке лифта, второй двигает меня мощным бедром.
Можно аккуратнее? я поднимаю взгляд и собственно лишаюсь дара речи.
Нет, дело не в том, что мужчина, так бесцеремонно двинувший меня в сторону, хорош собой, этого не отнять, конечно, но
Эти глаза цвета цветущего льна
Эти мощные плечи, и спина, об которую, наверное, можно стул сломать, а этот медведь и не заметит
Его так просто узнать, он совсем не изменился. Ну, кроме того, что шесть лет назад его бицепсы не были такими Внушительными! Хотя и тогда он был самым крупным мужчиной в разряде танцоров-профи.
Его не должно быть здесь. Боже, да он же даже не из России, у меня начались галлюцинации?
Эмиль, как ты посмел обидеть эту фею? с нахальной насмешкой и о-о-очень сильным итальянским акцентом говорит парень из-за моей спины, а потом две совершенно внезапные руки обнимают меня за талию и тянут назад, притискивая к крепкому мужскому телу, с головой погружая меня в облако свежего, с нотками сандала, аромата.
Черт, у этого парня даже туалетная вода со мной флиртует!
А то, что ниже пояса, даже не флиртует, а вслух говорит о всех своих непристойных намереньях.
Он что, со стояком так и передвигается или столь рад нашему знакомству? А не быстро?
Здесь он тебя не раздавит, хмыкает мне на ухо неизвестный нахал, не обижайся на Эмиля, фея, он у нас лесной тролль, может затоптать и не заметить.
Отпустите, это слово у меня выходит похожим на писк, и когда я поворачиваю голову к мужчине, так беспардонно схватившему и прижавшему меня к себе, я второй раз за пять минут лишаюсь дара речи.
Серые глаза цвета мокрого гранита, ехидная усмешка на таких чувственных для мужчины губах. Второй страйк от моего прошлого за пять минут!
Ох, мамочки, ущипните меня, к моему ужасу, эти слова вырываются из моего рта, и Эрик Лусито, не мудрствуя лукаво и не думая никуда исчезать с моих глаз, тут же исполняет эту просьбу.
И куда, куда он щиплет! Уж точно не за руку!
Да вы с ума сошли, взвизгиваю я, вырываясь из рук наглеца и потирая пылающую от щипка ягодицу.
Сеньорита сама попросила, Змей строит невинную морду, типа ему и без разницы куда щипать. Что плечо, что девичья попка!
Да-да, милый, я тебе, конечно, верю!
Я не просила, недовольно рявкаю я, и тут до меня доходит, что мы вообще-то разговариваем на русском. И он его знает весьма неплохо. Шесть лет назад он и английский-то «не знал».
Ну как же, всплескивает руками нахальный итальянец, вы же сказали «ущипните меня».
Так всегда говорят, когда видят кого-то, кого увидеть не ожидали, огрызаюсь я больше на автомате, и отчаянно злясь на саму себя. Молодец, Настена. Хотела послать его подальше, теперь будешь лечить синяк.
И все жеЭрик Лусито и здесь? В России? В Москве?
Он почти не изменился, разве что в лучшую сторону. И темные кудри такие же, мягкие, зачесанные назад. Будто эти шесть лет, что прошли, добавились к его выдержке. И пусть на нем всего лишь темная майка и светлые джинсы, передо мной все равно уже не тот красивый парень, что зажигал со мной в Берлине. А шикарный молодой мужчина, горячий настолько, что кончить можно от скользящего взгляда этих темно-серых глаз, а уж если он будет сопровожден этой обворожительной улыбкой
Не бывает таких совпадений. Не должно быть! Потому что вот сейчас встречать их обоих, двух мужчин из моего прошлого, которых мне страшно даже возрождать в памятиох, как это оказывается остро
И я смертельно боюсь, что сейчас они возьмут и меня узнают!
Вспомнят меня, ту самую, что пять с лишним лет назад в одном из крупнейших клубов Берлина устроила грязные танцы. С ними обоими!
Я
Я была слишком пьяна тогда, чтоб себя контролировать
Твой этаж, Эрик, хмуро роняет Эмиль, глядя на меня своими пронзительно-голубыми глазами. Будто понимает, что мне совершенно не по себе, после такой бесцеремонной охапки.
Я не могу бросить фею в беде, нахально сообщает итальянец и снова прижимает меня к себе, еще крепче чем прежде, мы прокатимся еще на этаж повыше.
Да прекратите же меня хватать, раздраженно рявкаю я и дергаюсь, все-таки вырываясь из рук мужчины. Зябко ежусь, оправляю подол длинной юбки.
Вот что сделать, чтоб козлы не тянули к тебе свои наглые руки?
Не обижайся на этого придурка, мягко произносит Эмиль, склоняясь ко мне поближе, он просто третьи сутки без женщин. Я после восьми к нему даже выпить не захожу, боюсь, вдруг на меня накинется, а я совсем не готов к таким экспериментам! Так-то он неплохой парень. Только озабоченный.
Спасибо за рекламу, друг, фыркает его приятель, лучше расскажи сеньорите, сколь долгой и сладкой будет её агония в моей постели.
Я только сильнее ежусь, склоняя голову так, чтобы волосы поглубже прикрыли лицо. Если Если он узнаетя со стыда сгорю. А если это еще и разойдется по соседямох!
Нет, вряд ли они меня вспомнят.
Эрик Лусито, он жепросто Змей, тот самый хам, что меня схватил и не отпускаетуспешный итальянский танцор, известен по всей Европе, роковой красавчик.
Эмильвот этот вот светловолосый медведь, родился в Швеции, его семья там владеет сетью фитнес-центров. Тоже танцор, но завязал три года назад, сосредоточился на рестлинге, как сам говорил, танцевал только для своей бабушки. При его развороте плеч можно позволить себе быть сентиментальным, посмеяться над этим осмелится только человек, у которого давно не было сотрясения мозга и он очень соскучился по этому состоянию.
С ними все понятно. Два молодых самца, от которых даже сейчас веет сексом так, что в этой маленькой кабинке лифта слишком жарко только от моих мыслей. В их постели за месяц бывает столько женщин, сколько у менярабочих часов в неделю. Будут они запоминать ту, с которой ни один из них так и не переспал!