Настенные электронные часы показывали четыре тридцать утравот тебе и выспалась. Я проверила смартфонзаряда почти не было, нужно быстрее сматываться.
На заставе в это время спал даже дежурный, недаром говорят, что основная доля преступлений совершается именно в предрассветные часы. Я поднялась в отведенную нам комнату и, тихо покидав вещи, поспешила за территорию, по вчерашней тропинке на КПП. Сельские должны ехать в город на работу, и мне необходимо уехать с ними.
И лишь когда в девять утра я, стоя на вокзале, держала в руках билет на ближайший поезд, на меня опустилась вся тяжесть произошедшего.
Дура. Какая же дура.
Чем я теперь лучше Антона? Да ничем. Мне было тошно от самой себяи в то же время мерзко мне не было. Стоило только на мгновение погрузиться в воспоминания о вчерашнем вечере, как мои щеки опаляло жаром, а по телу бегали мурашки.
Самойлов оказался великолепным партнером.
Ведь я передумала, еще стоя возле гаража, и не хотела больше тащить мужчину в постель. Но потом все изменилось в полярную сторону. Я подняла разговоры за жизнь, а Виталий предложил выпить.
Алкогольэто зло. Кто бы сомневался, уж точно не я. Но пара бокалов виски с колой открыла во мне второе дыхание. Я вспомнила, что женщина. Красивая, молодая женщина, которую обидели, и мне почему-то захотелось доказать всем на свете, что это не я такая, а они такие.
В конце концов, не зря со школы меня дразнили рыжей стервой, нужно же было хоть иногда соответствовать такому достойному званию. Так я думала вчера после виски, разбудившего бурю в моей крови и погасившего пожар моего отчаяния. Сегодня же я сходила с ума оттого, что позволила себе такую выходку.
Я ехала в плацкартном вагоне поезда домой, практически без вещей, и смотрела на уплывающие от меня пейзажи. Вот так просто за своей спиной я оставляла целый пласт своей жизни и не могла понять, хорошо это или плохо.
То, что мое сердце разбито и я вышла из этого брака далеко не победителем, это, конечно, плохо, но вдруг это все было толчком? Тем самым толчком для меня, благодаря которому я наконец-то покину то болото, которым давно уже был наш брак с Курковым. Ведь не зря же нам бог не давал детей? Не просто так? Возможно, нам действительно было не по пути еще с самого начала. Слишком мы разные.
Слез больше не былоказалось, все, что смогла, я выплакала еще вчера. Я смотрела на заснеженные ели и думала о том, что найду наконец-то работуту, о которой мечтала еще со школы. А потом усыновлю малыша. Девочку. Обязательно. Маленькую лялечку, которую буду любить, оберегать и растить.
На железнодорожный перрон родного города я ступила уже обновленным человеком. Я больше не тосковала о потерянном с мужем времени. Я больше не страдала от предательства, я даже ненавидела Куркова уже не так сильно. Меня не грызла вина за то, что я развела на секс ни в чем не повинного мужика и бросила. Где-то глубоко внутри я ощущала, что это неправильно и так быть не должно, но мне чересчур понравилось быть такой: холодной, отстраненной и чуточку пустой.
Глава 7
Наше время
Моя ладонь утонула в его мощной и теплой руке, а сердце перестало биться, оно затаилось в ожидании. Ожидании чего-то нехорошего. Чересчур самодовольной была улыбка майора, который уже, наверное, давно и не майор, да и вряд ли по-прежнему офицер.
Виктория, правильно? прозвучал низкий хриплый голос, а я часто-часто заморгала.
Не может быть. Мужчина смотрел на меня испытующенеужели не узнал? Ну не могла же я настолько измениться.
Я кивнула.
Ко мне можно просто Виталий, без прочего официоза. Видимо, могла Надеюсь, вы и правда специалист высокого уровня и удовлетворите все мои желания.
Я поперхнулась от его последних слов, уж очень они двусмысленно звучали. Пожелания, он должен был сказать пожеланиянеужели оговорка?
Простите, произнесла, откашлявшись, и наконец-то выдернула руку из его ладони, больше напоминающей медвежью лапу. Она была как три моих.
Какой же Самойлов большой, я почти забыла Почти
Я тоже надеюсь, что не подведу вас. И ваша квартира будет выглядеть так, как вы того и желаете, но сейчас, простите, я очень тороплюсь. Я пойду?
Я начала задыхаться.
Рядом с ним не хватало кислорода. Мужчина приподнял левую бровь, пару секунду гипнотизировал меня взглядом, словно пытался произнести мысленно какой-то приказ.
Узнал? Неужели все же узнал?
Нет. Нет. Лишь бы он так и не вспомнил, слишком некрасиво я с ним поступила девять лет назад.
Что ж, задумчиво кивнул Виталий и все же вышел из лифта, идите, Виктория.
Я быстро шагнула в большую зеркальную кабину, пытаясь до последнего держать себя в руках. Пальцы подрагивали от волнения, и я вцепилась в тяжелый и толстый контракт, прижала его к своей груди, словно утопающая, хватающаяся за последнюю надежду.
Спасательный круг. Только в моем случае этот контракт был камнем, тяжелой металлической цепью, опутавшей меня по рукам и ногам и тянущей ко дну.
Виталий отвернулся и пошел в глубь апартаментов, но перед тем, как створки лифта закрылись, я успела заметить странный взгляд Марии Павловны. Женщина смотрела на своего начальника как-то озадаченно, слегка непонимающе, как будто ждала от него чего-то другого.
Странности, да и только.
Я на всех парах выбежала на улицу. Села в машину и, лишь вывернув за территорию этого комплекса и проехав еще двадцать минут в сторону дома, припарковала машину. Растерла ладонями лицо и попыталась собраться с мыслями.
Выходило с трудом.
Самойлов Виталий. Виталий. Мой новый заказчик. Мой случайный и, пожалуй, самый лучший любовник. Человек, спасший мне жизнь и психику. Мужчина, который, несмотря ни на что, пытался меня найти.
Ромка уверял, что я запала Вету в самое сердце, сама же я понимала, что тот просто хотел меня убить. Ведь вела я себя в тот знаменательный вечер, мягко говоря, непозволительно. Использовала двухметрового дяденьку и сбежала.
Так. Ладно.
Легонько постучала себя по щекамнадо собраться и взять себя в руки. Ничего страшного не случилось. Виталий не узнал меняэто однозначно к лучшему. Еще бы понять, что он забыл в Москве и откуда у него столько денег.
Посмотрела в зеркало заднего вида: мои глаза светились сумасшествием, как будто я нюхнула чего-то неположенного.
Помахала у лица этим чертовым контрактом и, отбросив его на соседнее сиденье, завела машину. Через два перекрестка я, не сдержавшись, обругала сама себя матами.
Ехала я не туда. Нужно к Раисе.
Успокоиться! Взять себя в руки!
Вбила в навигаторе нужный адрес, чтобы совсем точно и без промашек добраться до квартиры Расимовых.
Раиса была в приподнятом настроении, так же как и ее сын, чего не скажешь о Еве: та через губу попрощалась с женщиной и, показав Ринату, пока его мать смотрела на меня, некультурный жест из трех пальцев, схватила меня за ладонь и потащила на выход.
Ева, а если бы Раиса заметила? спросила я, уже сидя в машине.
Мамочка, ты о чем? рыжий демоненок превратился мгновенно в голубоглазого милого ангелочка.
Ева, я видела, как ты попрощалась с Ринатом. Это дурной тон, встретилась взглядом с дочерью в зеркале.
Пф-ф-ф, протянула дочка, было бы перед кем стесняться! Расимов сам бескультурный и невоспитанный.
Ну и чего такого невоспитанного он опять сделал? Я с трудом сдержала улыбку, хоть и понимала, что дочь надо отругать, но не могла. Я с особым удовольствием слушала все новости об их непрекращающихся пакостях друг другу.
Ева насупилась и отвернулась к окну, а я перевела взгляд на дорогу.
Я завалила из-за него математику, выпалила на одном дыхании дочка.
Как это?
Он дал мне списать! выкрикнула Ева, а голос дочери начал подозрительно дрожать.
И? Бельчонок, что дальше? У него были ошибки? Ты из-за этого расстроилась?
То, что дочь написала контрольную по математике на натянутую, слабенькую троечку, я узнала еще раньше нее. Но я и предположить не могла, что Ева так расстроится, ведь плохие оценки по математикеэто наша обычная практика, ничего нового и удивительного.
У него не было ошибок! Он написал на пять! На пять с плюсом, мама. А вот это уже интереснее.
Хочешь сказать
Да, да! Он специально дал мне списать с ошибками, а потом все исправил. А я только подумала, что он настоящий, надежный мужчина.
Ева!
Я громко рассмеяласьох уж эта детская непосредственность. Как можно одновременно в чем-то быть совершенно несмышлёным дитём, а в чем-товзрослым и разумным человеком, со своими взглядами на жизнь. Удивительно.
Ринат не мужчина, он мальчик, он даже младше тебя, если ты не забыла. Так что ты должна делать скидку на это. Тем более я тебе уже сколько раз говорила, что мальчики взрослеют в разы медленнее девочек.
То есть мне терпеть его выходки, пока он не повзрослеет? успокоившись, спросила дочь.
Я тормознула на светофоре и повернулась к Еве, она смотрела на меня серьезными заплаканными глазами. Родная моя маленькая девочка, как же не хотелось ее расстраивать и разочаровывать, что списанная контрольная с ошибками и краска на стулеэто такие мелочи по сравнению с тем, что нам, женщинам, действительно приходится терпеть от мужчин.
Быстро-быстро заморгала, чтобы прогнать всплывший перед глазами образ бывшего мужа. Можно ли простить предательство? Хоть когда-нибудь? Ведь есть на свете женщины, умеющие прощать или хотя бы отпускать. Я отпустила, переступила через него, но не простила до сих пор, потому что ненавижу. Смотрю каждый раз в голубые глаза Евы и люто ненавижу Антона за то, что все так, а не иначе.
Родная, попробуй не реагировать на него. Увидишь, он сначала начнет пакостить еще сильнее, но потом ему это надоест. И не придется ничего терпеть.
Думаешь?
Белочка, я уверена, натянуто улыбнулась, отгоняя прочь никому не нужные воспоминания, и, переключив скорость, тронулась с места.
В моей жизни давно не было места для Куркова. У меня не было даже лишней секунды, чтобы думать об этом призраке прошлого. Тем более сейчас, когда на горизонте появился еще один призрак. Надо выяснить, что Самойлов забыл в столице. Позвоню Калининым, они-то уж точно должны знать все подробности. Непременно так и сделаю, помогу Еве с контрольной работой над ошибками и засяду за свою собственную. Работу над ошибками прошлого.
Глава 8
Наше время
Настин телефон был вне зоны действия сети, и я набрала по памяти номер своего школьного другаэто было быстрее, нежели я бы начала рыться в контактах.
Да, послышался хриплый голос на том конце провода. Я глянула на часы: на Дальнем Востоке было одиннадцать вечера, неужели Калинины уже спали?
Разбудила?
Насыпала две ложечки кофе в чашку и залила кипятком растворимый напиток.
Вик, одиннадцать ночи, как ты думаешь?
Я присела на высокий стул у барной стойки и, закинув ноги на соседний, чтобы было удобнее, начала допрос.
Где жена твоя?
В Китае.
Я же серьезно спрашиваю, показательно надула губы, как будто Калинин мог разглядеть мое выражение лица, несмотря на разделяющие нас тысячи километров.
И я серьезно, Вик, тяжело вздохнул Роман и чем-то звякнул. Неужели тоже кофе решил попить? Уже неделю как забрала детей и свалила.
Ты меня сейчас пугаешь.
Я сам себя пугаю, Иванова. Знаешь, как похудел, даже шоколадки не радуют.
Ро-о-о-ома, уж никогда не поверю, что Елизавета Алексеевна допустила бы твое похудение. Колись давай! Где твоя жена?
Говорю же, в Китае. Школа, в которой она преподает, какой-то тур устроила. Пятнадцать детей, включая наших, и три преподавателя поехали практиковать китайский.
А тебе нельзя, наигранно вздохнула, сдерживая смех, вояка ты наш. Когда тебе уже на пенсию?
Ну, минималка уже есть, но это же так, Вик, несерьезно. Рассказывай лучше, как у вас дела.
Ром, я тебе не за этим звонила.
Ну ты как бы могла и сделать вид, я тебе специально шанс давал, рассмеялся Калинин в трубку.
Я провела пальчиком по краю чашки, набираясь смелости.
Ты помнишь Самойлова?
Вета? настороженно спросил Роман. Я настолько явно представила его перед собой, что увидела хмуро сведенные брови и вечную складочку между ними.
Да, начальника Калинды.
Ну он давно не начальник Калинды, он потом, после учебы в Москве, звезды получил, и его поставили в Кастрюлино командиром. Там он, кстати, и закончил служить года три назад. А что, Вик?
Почему закончил? Разве он настолько взрослый? Я думала, что он младше.
У него там что-то с отцом было. Вот он и уехалбизнес семейный принимать.
Бизнес?
Да, Вет не из простых был. Но никогда об этом особо не трепался.
Понятно, отстраненно произнесла я и, спустив ноги с соседнего стула, а затем и спрыгнув на кафельный пол, пошла в коридор. Именно там, на тумбе для обуви, лежал мой контракт на рабство. Именно такая надпись сейчас мигала неоновой вывеской на немв моем воображении.
Что тебе понятно, Вик?
Что я вляпалась, очень так хорошо вляпалась, Рома. И теперь думаю, как бы выплыть и не подпалить свой рыжий хвост.
Ты опять стала рыжей ведомой? И в какое дерьмо ты там вляпалась? Давай я тестю позвоню. Дядя Толя мигом все решит. Хотя, подожди-ка Ну вот, а я так надеялась, что он забудет про Самойлова. При чём тут Вет?
Зажала плечом телефон и взяла в руки тяжеленный договор.
Он мой заказчик. Ремонт в крутой квартире желает.
В динамике трубки образовалась мертвая тишина.
Ром! Нечего меня пугать! Чего молчишь?
Я прошла в спальню вместе со своей ношей, совершенно позабыв о кофе, который, должно быть, уже остыл, и опустилась на кровать, кинув толстую папку рядом.
Я думаю, он не ремонт, Вика, желает. Что угодно, но не ремонт.
Рома, он меня не узнал! Я легла и прикрыла глаза, восстанавливая в голове образ Виталия, его острый, слегка насмешливый взгляд. Он смотрел с интересом, изучающе, в его шоколадных глазах не было узнавания.
Наверное, не было.
Он ослеп? засмеялся Рома.
Нет, слегка постарел. Я вспомнила морщинки в уголках глазон, наверное, часто щурился. У рта морщин почти не былозначит, Виталий редко улыбался. Серьезный товарищ майор.
Виктория, не разочаровывай меня. Не строй из себя святую, глупую наивность. Не мог он тебя не узнать. Ты же не меняешься, какой была во втором классе, такой и осталась.
Спасибо, конечно. Я сделаю вид, что это комплимент. Но ты видел, как я меняюсь все эти годы. А Самойлов видел меня пару раз в жизни. Так что не придумывай глупости.
Я отмахнулась от подобных мыслей, потому что они нагоняли на меня тоску и чувство беспомощности. Ведь если Самойлов меня вспомнил, то мне даже представить страшно, что меня ожидает. Тогда вся ситуация с контрактом и ремонтом смотрелась иначе, в другом, совершенно невыгодном для меня свете.
Уже поздно вечером, уложив в кровать Еву и поцеловав ее перед сном, я засела за повторное изучение талмуда, любезно предоставленного мне Марией Павловной. У меня ушло на это три часа, и засыпала я в отвратительном настроении, потому что ощущение, что я подписала контракт с дьяволом и продала ему душу, не покидало меня.
Проснулась я от звука вибрации. Странно. Смартфон лежал под подушкой, и, казалось бы, через толстый пуховой слой его невозможно услышать. Но нет. Было такое чувство, что вибрация шла не из-под подушки, а из глубины моей головы.
Да, недовольно протянула я.
Виктория, хриплый низкий голос Самойлова прозвучал насмешливо. А я распахнула ресницы и уставилась в своё размытое отражение на натяжном потолке. Почему вы до сих пор спите?
Виталий Серге
Виталий, чересчур резко выбросил он.
Сегодня выходной, суббота. Я правда должна отчитываться перед вами? перевернулась на бок и потянулась. Всему должен быть предел, даже наглости Самойлова.
Странно, но я вот вчера ознакомился с контрактом, который составила моя помощница, и не нашёл там ни одного пункта о выходных.
Рабство!
Понимаете, как бы вам так объяснить потянула я, приподнимаясь. Этот мужчина меня пугал, а голос его отчего-то порождал во мне безотчетную дрожь. И было неимоверно трудно разобраться в том, что же это была за дрожьстраха или желания. Моя работаона не офисная. И не требует моего постоянного присутствия в вашей квартире. Особенно на данном этапе.