Я не знала что ответить.
Роман молчалон ждал ответа.
Я отключила телефон сама, но он сразу зазвонил. Это была Светка. Я ей все рассказала и спросила:
Что делать?
Не мельтеши. Дай ему остыть. Ему только что наставили рога, думаешь приятно ходить с такой головой? Подожди недельку и потом поезжай к нему.
Неделю я не выдержала. На следующий день я поехала к нему и, подъезжая, увидела, что его дом со всех сторон оцеплен милицией. Это было странно. Припарковавшись неподалеку, я вышла из машины. Один из милиционеров, пожилой мужчина, стоял ко мне спиной. Я подошла к нему и поинтересовалась, что произошло.
Покушение на убийство, ответил он машинально, даже не взглянув на меня.
Боже мой! это всё, что я могла сказать и села на бордюрный камень.
Встаньте, мадамочка. Вы что его знали?
Почему знала? Он убит? меня затошнило.
Жив, слегка ранен.
Куда его повезли?
В какую-то частную больницу удостовериться, что ничего страшного нет.
У меня подкосились ноги.
Я повернулась и пошла в сторону машины.
На следующий день я опять поехала к его дому. Долго никто не открывал. Потом появилась Замира.
Вы что-то хотели?
Замира, ты меня не помнишь?
Помню. Но вам лучше уйти отсюда. Совсем уйти. Навсегда, и повернувшись, пошла к дому.
Замира, подожди! я кинулась за ней. Скажи, где он.
Вам лучше уйти.
Замира!
Вы ему не нужны. Роман Григорьевич далеко. Он никогда простит вам измены.
Скажи хоть как он?
Но она не ответила и ушла, быстро, не оборачиваясь.
Вот и всё. Мир рухнул! Его больше нет в моей жизни! Я свободна!
Я стояла с опущенной головой, не понимая, где я.
С понедельника я вышла на работудекрет-то надо оформлять, да и пенсию надо зарабатывать. Когда я пришла, шеф обрадовался:
Выздоровела? Нам сказали, ты тяжело болеешь.
Я вздохнула и уверила его, что мне легче.
На самом деле мне было очень плохо.
Глава XXI
Прошло больше недели. Роман не звонил. Я постоянно набирала его номер, но его телефон был отключен. Леонид постоянно названивал, но я не брала трубку. И еще он несколько раз приходилно я не открывала.
Мне нужно было разобраться в себе
Я пригласила к себе Светку и попросила совета.
Да, мать, запуталась ты совсем. Но я знаю, что делать.
Рассказывай.
У нас есть двое мужчин. Как я поняла, ты их любишь. Обоих.
Нет, это не так, возразила я.
Хорошо. Одного ты любишь сердцемэто Леонид. Другоготеломэто Роман. Еще у нас есть бонусэто ребенок. Нам надо выбрать кто из них станет папой.
Про бонус не смешно. И постановка вопроса странная. Может никто из них и не хочет становиться папой.
Это тоже надо узнать. И это самое главное.
Светка задумалась, прищурилась и сказала:
Я кое-что придумала.
Но могу тебя предупредитья обманывать никого не буду. Леониду скажу правдучто ребенок не его.
Именно это я и предлагаю тебе. Лёне ты говоришь правду, что ребенок не его, но ты не против, чтобы он стал папой и твоим мужем. Роману ты тоже говоришь, что ребенок не его
Я ее перебила:
Что за бред?
Поверь мне, умной взрослой женщине. Это единственный вариант проверить твоих мужчин. Тот, кто не откажется воспитывать чужого ребенкатот по-настоящему тебя любит.
А если откажутся оба?
А тебе нужен третий неудачный брак? спросила у меня подруга.
Я замотала головой и поняла, что она права.
Леонид пришел без звонка вечером.
Я открыла ему дверь.
Где ты была? спросил он, обнимая меня.
У врача.
Ты больна? испугался Леонид и стал рассматривать меня, как будто моя болезнь должна была вот-вот показаться.
Я взяла его за руку и повела в гостиную, усадила на стул, сама села рядом и призналась:
Я беременна. И этот ребенок не твой.
Лёня побледнел:
Кто же его отец? Этот, который подарил тебе все это? и он стал размахивать руками, указывая на «дары».
Да. Тихо призналась я.
Он замолчал, опустил голову и громко вздохнул.
И жениться он на тебе не собирается?
Он хочет. Я не хочу, спокойно ответила я и улыбнулась.
Леонид встал со стула и стал прогуливаться по комнате. Видимо ему так лучше думалось. Потом опять присел и сказал:
Если ты сделаешь аборт, я обещаю сделать еще одного ребенка и сразу женюсь на тебе.
А этому мы что скажем? спросила я.
Кому? Твоему спонсору?
Нет, этому ребеночку, которому всего пару недель. Что мы ему скажем?
Не делай из меня монстра. Я не хочу воспитывать чужого ребенка.
Я встала и подошла к окну.
Я не хочу воспитывать чужого ребенка! еще раз, но более громко повторил Леонид.
Я повернулась к нему, улыбнулась и сказала:
А тебя никто и не просит. Уходи.
Леонид вскочил со стула и закричал:
Не глупи! Ты же любишь меня. Неужели так трудно сделать аборт? И сразу станешь счастливой!
Я и так счастлива. Уходи.
Лёнечка еще долго что-то мне доказывал, стучал по столу кулаком, кричал, что я не права, обзывал дурой. А я только сидела, улыбалась и думала о том, как я могла его любить.
Когда он ушел я почувствовала облегчение. Как будто у меня на плечах был огромный груз, который я годами носила каждый день, спала с ним, ела, занималась спортом И вот сейчас этот груз упал. Я почувствовала себя легкой, невесомой и очень счастливой.
Потом я села и написала Роману письмо.
«Роман, нам надо поговорить. Мы с тобой взрослые люди, а в прятки играют только дети. Я не прошу много. Мне просто нужно объяснить тебе то, что случилось. Позвони мне, пожалуйста. Или приди. В любое время. Клавдия»
Потом я собралась и поехала к его дому.
Замира не стала открывать ворота и вместо приветствия опять повторила:
Вы зря теряете время. Его нет в городе.
Я протянула ей записку и ушла прочь.
Я очень боялась, что она не отдаст записку Роману. Но не успела я проехать и пару кварталов, как зазвонил телефон и голос Романа попросил:
Возвращайся. Поговорим.
Я возвратилась, Замира открыла мне ворота, и я припарковала машину. Я знала, что буду говорить Роману, но все равно очень волновалась.
Он сидел в гостиной на диване, уставший, печальный и очень несчастный. Он попытался улыбнуться мне.
Как ты? спросила я.
Жить буду.
Я присела рядом.
В моей жизни был мужчина, которого я любила до безумия. Этот мужчина меня не любил, а я все верила, что он меня полюбит и что этот день обязательно наступит. Случайно я встретила другого мужчину. Я не буду вратьмне было с ним очень хорошо, особенно в постели, но того другого я не забыла, я продолжала о нем мечтать и надеяться, что все равно он будет моим. И вот настал день, когда он пришел и я поняла, что он мой. Весь. Как я и мечтала.
Я замолчала и посмотрела на Романа.
Что же ты хочешь от меня? Благословения?
Нет. Я хочу сказать, что именно в ту минуту как он стал моим я поняла, что он мне не нужен. Я поняла, что я его не люблю. Ты можешь это считать изменой, но если бы это не произошло я бы этого не поняла. Я бы постоянно его ждала и надеялась, что он меня полюбит и что мы непременно будем счастливы.
Роман молчал. Хмурился и молчал.
Я люблю тебя, шепотом сказала я, и хочу быть с тобой. Если ты поймешь, что я нужна тебепросто приди. В любое время суток.
Он молчал.
Я понимающе кивнула, встала и ушла.
В машине я уже дала волю слезам: мне было очень обидно, что я его предала, что я так сильно ошиблась в Леониде, и что я не могу вернуть Романа.
Глава XXII
Прошло более четырех месяцев. Первое время я еще верила, что он придет. Я ходила на работу, и после сразу бежала домой. Мне казалось, что как только я уйду, придёт Роман и я его упущу.
Потом я решила отказаться от его квартиры и машины.
Я пошла на почту, сложила в конверт ключи от машины и квартиры, написала его адрес и отправила ему. Сама вернулась жить в свою квартиру.
У меня была маленькая надежда, что он оценит мою гордость и может быть вернется ко мне. Но этого не произошло и я стала себя готовить к тому, что мне придется самой воспитывать ребенка.
Я старалась следить за своим здоровьем и часто гуляла у моря. В один из теплых, осенних вечеров я и повстречала Романа. Он сидел на топчане, смотрел на море и кормил чаек. Я так ждала этой встречи и всё же оказалась не готова к ней. Руки предательски затряслись, в горле пересохло. Но я набралась храбрости и подошла к нему:
Угостишь хлебушком?
Он протянул мне кусок и уставился на мой живот.
Я стала подбрасывать кусочки хлеба, чтобы чайки словили их на лету.
Кто отец ребенка? Роман встал и подошел ко мне.
Это неважно. Сейчас уже неважно, спокойно ответила я и продолжила кормить чаек.
Подлец! услышала я за спиной.
Я громко рассмеялась:
Это не так. Просто не судьба. Рада была тебя повидать.
И пошла вдоль пляжа. Он меня догнал и с нежностью и в тоже время с силой прижал к себе. Я почувствовала его горячие руки. Голова закружилась. (Господи! Я готова пожертвовать многим, чтобы снова ощутить жар его объятий, его губы). В его сильных руках я почувствовала себя пташкой, маленькой и беспомощной. Мне безмерно стало жалко себя. Как много мне хотелось сказать этому сильному человеку, чей ребенок всё настойчивее заявлял о себе, что я глупая, никчёмная дура, что больше жизни я люблю его, его одного! Но я только опустила голову, и слёзы закапали на его руки. Я чувствовала, что он не сводит с меня глаз. Почему он молчит!? Он должен сказать мне хоть что-нибудь! Ну, хоть что-нибудь! Сдерживаться не было больше сил. Я прижалась к его груди и зарыдала. Он начал гладить меня по голове, прикасаться губами к шее, плечам Малыш тоже начал волноваться и стал пихаться кулачками и пяточками. Роман неожиданно остановился, долго смотрел в моё зарёванное лицо, как будто видел его впервые и сказал:
Я хочу стать ему отцом.
Я не выдержала и решила признаться:
Это твой ребенок.
Он опешил. Его лицо скривилось:
Нет! Нет! Ты не могла так со мной поступить!
Я пожала плечами:
Я была у тебя, сказала, что очень сожалею, но ты
Почему ты тогда не сказала про ребенка?
Потому что не хотела тебя связывать насильно. Я не хотела манипулировать малышом только для того, чтобы вернуть тебя
Глупая! он прижался ко мне, так много времени прошло и я не был с ним
Главное, чтобы ты был с ним, когда он родится.
Он обнял меня, стал жадно целовать, шептал что-то на ухо. Но я плохо понимала смысл этих слов. Это было похоже на далёкий шелест звёздных миров, на восторг, который я испытывала, когда отец подбрасывал меня маленькую вверх. Полёт этот, хотя и захватывал дух, был коротким, и крепкие руки отца всегда были рядом. Полёт, в который я отправлялась с Романом, обещал быть вечным и в радости и в горе пока смерть не разлучит нас
Эпилог
Мы еще не решили как назовем малыша, если это будет мальчик. А вот девочку мы назовем Ириной. В честь моей лучшей подруги.
Я долго думала, почему моя подруга так изменилась, почему не захотела общаться со мной и пришла к выводу, что это была ее защитная реакция. Она больше никому не доверяет, она не хочет и боится подпускать к себе людей. Потому что самая сильная боль, которая только может бытьэто удар, нанесенный близким человеком! К счастью я это поняла, и давно не сержусь на нее.
Еще я знаю, что очень скоро она прилетит в Сочи, и спустя пару часов зазвонит мой телефон, и знакомый голос меня спросит:
Алло, это дурдом?
Я улыбнусь и отвечу:
Как же я по тебе скучала
Конец