За сутки до мероприятия Сергей Викторович снова позвонил. Хм, зачастил!
Слушаю, ответила без особого энтузиазма, потому что два часа назад пришел образ, который спешно пыталась запечатлеть.
Ты прилетела? уточнил он, как всегда забывая об элементарных правилах приличия.
Да, ответила, закусив губу и чертя карандашом набросок.
Готова к завтрашнему вечеру? еще один вопрос, которые отвлекал.
Все по инструкции, отчеканила.
Тогда за тобой приедет машина, отозвался отец.
Сама доберусь, не согласилась с ним и отключила звонок, чтобы моментально погрузиться в творческий процесс с головой. И не сложно догадаться, что отдалась ему до самого утра, зато сделала то, что и задумывалось ранее. Нарисовала отдельными элементами дома, сделала наброски, приблизительно продумала местонахождение тех или иных объектов. По всему выходило круто!
На то, чтобы поспать, у меня было не так много времени, потому что сборы займут в два раза больше. Но на три часа я все же растянулась на кровати, чтобы сползти с нее потом, когда громко и требовательно зазвенит будильник.
А дальше спринтерский забег до ванной, быстрые сборы и подъехавшее такси через десять минут, которое и отвезло в салон красоты. Удивительно, но сейчас можно было одновременно делать и маникюр, и педикюр, еще и бровями заниматься. А как только часть процедур мне сделали, перешли ко второй половине прическа и макияж.
Думала, что таким темпом опоздаю куда угодно, но девушки сработали слаженно, даже таксист, ожидавший меня минут десять, не стал ругать. Оценил мой внешний вид, понятливо кивнул и повез в сторону нового дома музей.
Здание так себе. На мой взгляд, огромное количество стеклянных окон не приносит ничего, кроме парилки внутри помещения в знойный день и грязных разводов во время дождя. Ну да ладно, не мне судить, не мне решать.
Выбравшись из такси, остановилась около ступеней, ведущих наверх, и поджала губы. Вот и настал момент, когда прошлое меня настигло. Ну, как прошлое? Воспоминания, довольно неприятные и болезненные, ведь сегодня я смогу увидеть тех, с кем когда-то училась в одной гимназии. Да-да, папа был щедрым родителем, который любил рассказывать своим сотрудникам, где именно учится его ребенок. Хвалился как мог, и учиться меня заставлял так чтобы другие завидовали. Не дети, нет, взрослые. Это был его козырь, его личная вершина на Олимпе, которая лично мне ничего хорошего не принесла. Сколько раз я приходила к нему в слезах, прося перевести? Не сосчитать! В ответ получала только молчание, которое сводилось к скандалу и обещанию устроить мне трепку. Что и говорить, я даже на колени падала, однако не проняло ничего, статус и желание выглядеть лучше других оказались выше благополучия и душевного равновесия дочери.
Преодолевая ступеньки, я вдруг почувствовала в себе какое-то железобетонное спокойствие. Даже головная боль, которая мучила с самого утра отступила. Надо же, какое холоднокровие проснулось! Никогда не думала, что оно может проявиться в этой сфере. Обычно я такая решительная и собрана на переговорах, потому что боюсь что-то упустить.
Дверь мне даже открывать не пришлось, это сделал высокий мужчина в черном костюме, который проверил у меня пригласительное. Сильно удивился, что принесла его в электронном формате, но, сверив мою фамилию со списком гостей, отступил в сторону.
Приятного вечера, проговорил он слишком уж добродушным голосом.
Благодарю, ответила и сделала первый шаг внутрь.
Помпезно, дорого и безвкусно. Вот и все, что нужно было знать об этом мероприятии. Ах да, я уже говорила о том, что каждый гость придет сюда не просто так, а показать свою цену? Так что многие девушки, да и женщины с маниакальным величием то поднимались, то спускались по глянцевой широкой лестнице, которая вела на небольшой балкон. Останавливались перед зеркалом, крутились, позируя вспышкам фотокамер, поворачиваясь выгодным для них ракурсом.
Сдав плащ, я осторожно пошла сквозь гостей на поиски отца. Задерживаться здесь мне совершенно не хотелось не мой уровень. А вот поговорить быстро очень даже.
Увы, так сразу сориентироваться в толпе мне не удалось. Да и сколько лет мы не виделись? Не уверена, что смогу сразу же его узнать. Достав телефон, набрала нужный номер и отошла немного в сторону.
Ты где? уточнил Виктор Сергеевич.
В вестибюле у лестницы, вздохнула и добавила, рядом с огромным цветком, он тут один.
Сейчас тебя встретят.
Да? Даже не лично? Удивительно просто!
Ждать, правда, пришлось недолго. Перед моим носом довольно быстро появился молодой человек с наушником в ухе.
Милана Викторовна? уточнил он и дождался утвердительного кивка. Следуйте за мной.
Что ж, ладно. Мне даже интересно, для чего именно меня сюда пригласили!
Мужчина вел меня через огромный зал, на стенах которого висели картины. Наверное, в любой другой бы ситуации я даже задержалась, но приходилось чеканить шаг. Зал сменился длинным коридором, а звук наших шагов приглушала красная ковровая дорожка. К слову, громкий смех можно было бы расслышать в любом случае, как и голоса людей, обсуждающих что-то.
Среди них я не могла до конца определить, где голос отца. Телефонный разговор часто искажает звук, да и смех Со мной в таком настроении и не говорили никогда.
Мужчина, что провожал меня, замер у белой двери и после короткого стука опустил желтоватую ручку вниз, пропуская меня вперед.
Я переживала, что не узнаю Виктора Сергеевича? Была не права. Вот оно, пренебрежительное выражение на лице, скривившиеся губы, которые пытаются разъехаться в приветливой улыбке. Не выходит, рот перекосило. Отец даже встал с красивейшего кресла, а я продолжала смотреть ему строго в глаза.
Лицо его сильно изменилось, расширилось, появился чуть висящий подбородок, глаза поблекли, но остались такими же злыми, как и много лет назад. Голова совершенно лысая, а брови седые. Он больше не был тем статным мужчиной, которого я помнила, годы взяли свое. Время никого не пощадило.
А это Милана, все же выдавил отец.
Тут уж пришла моя очередь повернуться чуть в сторону и рассмотреть собеседников Виктора Сергеевича.
А дочка похорошела! внес вердикт мужчина, который был того же возраста, что и мой отец. Но в отличие от родственника выглядел свежее, моложе даже. Лицо тронули морщины, но они ему шли, придавали солидность и серьезность. Глаза только были более теплыми.
А вот сидевший рядом с ним мужчина смотрел на меня прямо в упор. Разглядывал с ног до головы, точно так же, как и я его. Сколько лет прошло, а? А взгляд все тот же немного наглый, в то же время ленивый. Голова чуть опущена вниз, и из-за этого кажется, что меня оценивают. Из молодого сопливого мальчишки этот человек превратился в статного мужчину, от вида которого даже сейчас мое сердце заходится в бешеном ритме. Как там говорят? Первая любовь любовь последняя? Это мой случай, когда до сих пор любишь так же сильно, как и ненавидишь.
Садись, произнес отец, указывая на стул рядом с собой.
Прошла по ковру, удобнее уместилась на указанном месте и стала ждать Приговор! Да, теперь я ждала именно его, потому что таких встреч просто так не бывает, да, Марк?
Глава 3
Когда я перешла в новую школу, то сразу поняла мне не найти себе подруг. Даже одну. Если сравнивать меня и других учащихся то просто белая ворона, прилетевшая не в свою стаю. До сих пор помню, как тяжело было уходить из старого класса, переезжать в новый район и идти в элитную гимназию, стоимость обучения в которой на тот момент съедала внушительный бюджет отца. Но он преследовал какие-то свои цели, раз отдал меня на воспитание своей матери, но очень сильно влезал в мою жизнь.
Если Виктору Сергеевичу хотелось, чтобы маленькая Милана танцевала ее вели в соответствующий кружок. Если необходимо, чтобы рисовала вели в другой. Не было выбора, как и сил с этим бороться. Помню, бабушка осадила его, сказав, что сын издевается над внучкой. Те крики я помню до сих пор Отец пригрозил меня от бабули забрать, шипел как змей на собственную мать Ей пришлось отступить, чтобы я жила с ней и дальше.
Так вот, новая школа, современный ремонт, дорогое оборудование. Учителя высшей категории, походящие стажировки, участвующие в конкурсах и занимающие призовые места. И дети не знающие правил приличия, которые могли встать на уроке и уйти, прекрасно понимая, что на многое взрослые закроют глаза. Хамили и грубили, откровенно вели себя, могли смеяться, срывать уроки.
Мне было дико, когда на первом же уроке в классе осталось всего девять человек от всего коллектива. Я видела, как чуть заметно прикрывает глаза учитель, когда ученики один за другим вставали и уходили. Видела, как молодая и красивая женщина сжимала челюсть, чтобы ничего не сказать вслух, и с тоской смотрела в окно несколько минут, прежде чем продолжить урок. Она, кстати, потом уволилась, как и многие другие. Не смогла просто смотреть на безобразие, творящееся вокруг, не могла оценивать учеников по высшему баллу, когда они для этого не сделали ничего! Оставались самые стойкие, те, кому было плевать на других, те, кто работал ради себя или своей семьи, полностью отключая в себе человеческий фактор, становясь слепыми к поступкам и действиям.
Я такой никогда не была плохой ученицей. К урокам готовилась основательно, зубрила так, чтобы ко мне невозможно было придраться. Отвечала у доски, писала тестовые и контрольные задания на «отлично», участвовала в конференциях и готовила проекты. Мне было интересно, особенно когда на меня взрослые обращали внимание. Еще бы, мы участвовали везде, где только можно. Мое имя знала вся школа. И учителя ставили заслуженные оценки, в то время как другим их попросту рисовали, но вот уважения в классе я не заработала.
Что? смеялась одна из одноклассниц. Папочка смог оплатить школу, но у него не осталось денег на одежду?
То же самое касалось рюкзака, затем сумки, обуви, спортивного костюма. Да всего! Возможно, по их меркам я одевалась не в том магазине, не носила трендовой одежды, не ходила к стилистам. Но, несмотря на все вышеперечисленное, не чувствовала себя хуже или ниже. Ученики же видели во мне отщепенку, с которой не разговаривали, над которой всегда шутили, которую доставали на контрольных и самостоятельных работах. Потому что перемена это одно, на ней можно делать все, что угодно. А работа на оценку другое. И ты, Милка, будь добра не капризничай, не отворачивайся, а предоставь тетрадь.
Увы, но в такие моменты не было помощи со стороны человека, который должен контролировать работу учеников. Вялые попытки имелись, но не более того. Даже мою мольбу в глазах не замечали, ведь садилась на первую парту перед учительским столом, а самые наглые могли сесть рядом со мной и начать списывать. И спасения не было!
Потом стало еще интереснее. Попросту давали работы, требуя моментального решения. И как мне делать чужие работы, еще и свою успеть? Никак! При этом учителя стали даже из класса выходить, видимо, ожидая, что учащиеся без ее присутствия смогут из учебника списать, но они шли совершенно другим путем. Зачем открывать книгу и вникать в смысл формул, когда можно пристать к одному конкретному человеку?
Отказав впервые, я словно подписала себе приговор издевательств стало больше, а мои слезы нескончаемым потом текли каждый вечер, стоило только вернуться из всех кружков и обнять бабушку.
На второй разговор с отцом я набиралась сил долго и пошла к нему только тогда, когда к смешкам прибавились еще и толчки в спину. И не важно, иду я просто по коридору или поднимаюсь по ступеням. Могли сделать подножку, ударить, поднимая мои падения на смех.
Выслушали ли меня тогда? Нет! Накричали? Да! Заставили терпеть? Да! Выставили за дверь? Снова да!
Как он тогда сказал? «Я скоро поднимусь выше, и весь город будет у моих ног». Вот только лично мне от этого не было ни тепло, ни жарко. Плохо было сейчас! И, что ужасное, с этим «плохо», мне придется как-то бороться самой.
Идя домой с низко опущенной головой, я впервые поняла, что внутри меня что-то меняется, надрывно щелкает, стирается грань «до» и «после». Уже дома, когда сидела на кухне с чашкой чая в обнимку и смотрела сквозь бабушку, что с тоской сжимала ладонями салфетку, понимала дальше будет хуже.
Взяв телефон, я позвонила в балетную школу и сказала, что больше не приду. Бабушка ахнула, зажимая рот ладошкой, а мне было уже все равно. Мне нужна была секция, где научат обороняться, где покажут, как стать сильным и выносливым. Пусть не физически, но морально. Через несколько дней я нашла то, что искала. Кружок по рукопашному бою в старом здании спортивной школы, куда ходят только те, кому действительно интересно. И как я по необходимости.
Именно в тот момент, будучи маленькой девочкой, прекрасно понимала, что за меня никто и никогда не постоит. Только я сама.
Тренер, как сейчас помню, взрослый мужчина, долгим взглядом рассматривал меня: угловатую, обиженную на весь мир, замученную. Он не стал спрашивать, почему пришла одна, наверное, понял все сразу и разрешил приходить на занятия.
Именно с того момента я стала пропускать факультативы, на которые ходила одна. Направляла все свои силы на то, чтобы выучить новый прием или пробежать нужное количество метров за отведенное расстояние. И нет, я не хотела пойти на соревнования. Там мне точно делать было нечего, с этим справлялись остальные. Было другое понимание страшное, жуткое до ужаса, но оно пришло сразу: скоро мне придется убегать от толпы. И я должна убежать!
Первая неприятная стычка произошла перед летними каникулами.
Я тогда уже довольно долго занималась, обрела хоть какие-то очертания в фигуре, стала чувствовать себя более уверенной. До конца четверти оставалась неделя, когда я, выйдя из школы, попала в оцепление девочек. Им не понравилось, что я стала засматриваться на самого классного парня в школы. Но он как-то сам притягивал взгляд, хоть прекрасно понимала, не по мою он душу. Одноклассницы вились вокруг него, как пчелы, точно так же, как и девочки из старших классов. Он покорил всех своей немного кривоватой ухмылкой, пошлыми шутками, умением красиво ухаживать. Мне же нравились его глаза, чуть прищуренные, с хитринкой. Но смотрела я на Марка тогда, когда он этого не видит. К сожалению, я не подумала о том, что в этот момент за мной мог наблюдать кто-то другой.
Ты чего в его сторону косишься? я тогда не понимала, что они ко мне прицепились. Только со временем дошло это был повод, не более того.
Не кошусь, буркнула, думая над тем, как бы уйти. Но куда там, казалось, людей прибавилось, или это уже моя фантазия разыгралась? Находиться в центре круга было противно и страшно. Пальцы предательски тряслись, пришлось сжать их на лямках рюкзака, а вот ноги ноги меня подводили. Как и голос. Быть одной против всех оказалось страшно до дикости.
Что ты там говоришь? вперед вышла Света она же и была заводилой, той, в чью сторону Марк даже не смотрел, хотя она делала все возможное и невозможное.
Сжала губы, не желая отвечать. За и зачем? Раззадорить? Мне этого не нужно.
Тогда Света решила сделать несколько шагов в мою сторону, чтобы замахнуться и ударить. Видела, как замахнулась, сжимая пальцы в кулак, лицо даже ее запомнила, полное ненависти. Словно это я виновата в ее провалах и неудачах.
Успела отступить, слыша, как нарастает гул в ушах, как с каждой секундой становится все тяжелее и тяжелее дышать. Отступила, чтобы получить сильный толчок в спину и следом налететь на девушку, повалить ее. Вот тогда я и осознала весь ужас, который происходил. Потому что Света на ноги подскочила быстрее, чем я. Ударила первой так сильно и быстро, что я чудом успела накрыть голову руками
Выбраться из круга оказалось сложнее, чем подняться на ноги. Если со вторым я даже справилась, потому что Света отступила, то вот на первое уходили все силы. Толчки, оскорбления, громкий смех били наотмашь со всех сторон. Лишь чудом смогла вытолкать одну девочку и броситься вперед.
Уроки тренера не прошли даром, я бежала так, как никогда ранее, прекрасно понимая, что никто не сможет догнать, даже если попытается. Именно тогда впервые ноги принесли меня не в дом, а в тренерскую, к Григорию Ивановичу, который обнял так крепко, как никто и никогда, который вытирал разбитую скулу, мазал появившиеся синяки, когда я ревела, сидя рядом на табуретке.
С того момента наши занятия немного изменились. Меня учили отбивать атаки, закрываться и бегать. Бегать быстрее, чем умела сейчас. И я выкладывалась как никогда! Задыхалась, чувствовала, как колет в боку, как темнеет в глазах и бежала!
Так все лето и прошло: в поисках себя, своей силы, в подготовке к экзаменам. Григорий Иванович был рядом в тяжелые моменты жизни, а я ценила каждый миг, пройденный с ним.