Но от уродины и ребенок родится уродливый, резонно возразил Владимир. Я выбрал самую хорошенькую
Значит, ты признаешь, что она поразила твое воображение? Боже, о чем мы говорим?! простонала Елена и упала в кресло. Как это вообще можно обсуждать? Я ненавижу тебя!
Пристроившись возле нее на полу, Владимир проговорил, понизив голос:
Мое воображение здесь вообще ни при чем. Его однажды и навсегда поразила другая женщина. Это ты. И никто, кроме тебя, никогда не войдет в мое сердце
Но другие, оказывается, могут свободно входить в твою спальню Боже, наверное, все обманутые жены слышат одно и то же! Какая мерзость! Елена передернулась всем телом, живо вообразив, как ее муж затаскивает в эту комнату полуграмотную босую девчонку, и та, глупо и похотливо хихикая, с грязными пятками забирается на их постель. От нее, наверное, луком воняло!..
Да-да. Она была ужасна, с готовностью подтвердил Владимир.
В самом деле? Почему же ты так стонал от наслаждения? Это продолжалось целую вечность!
Ну, милая, муж прижался лбом к ее колену, не стоит терзать себя этими воспоминаниями.
Думаешь, от них можно избавиться? Елену ужаснула невозможность стереть из памяти эту позорную сцену.
Обхватив ее ноги, Владимир прошептал:
Я сделаю все, чтобы помочь тебе забыть об этом
Это не в твоих силах, печально отозвалась Елена. Мы не властны над своими воспоминаниями.
Он вскинул голову, в который раз поражая жену синевой своих глаз:
Но мы в силах повлиять на наше будущее. Прошу тебя, давай будем думать о нем
* * *
Она уже не вытирала слез, от которых лицо распухло почти до неузнаваемости. Металась по постели в комнате для гостей: на ту, что в спальне, оскверненную и проклятую, лечь просто невозможно, немыслимо! Чтобы запах той девки ощутить, ради которой Владимир пожертвовал нежностью и преданностью, страстью ночей и дружбойвсем, что составляло их жизнь.
«Как он может просить меня забыть подобное?! Он, все светлое перечеркнувший Все звучавшие слова любви заглушивший одним этим стоном, вырвавшимся будто из самой глубины его существа Я не смогу прикоснуться к нему больше! Я просто растоптана им, все болити тело, и душа»
Тимошка явился с телеграммой, предупреждавшей о приезде Елены, только к вечерузапил в дороге. Но его появление уже решительно ничего не меняло. К мирному соглашению супруги Петровские в тот день так и не пришли. Елена Павловна настояла, чтобы муж вернулся в Петербург, убедив его, что им обоим нужно время. Необходимо прийти в себя и разобраться: есть ли у них вообще-то будущее, о котором с таким жаром говорил Владимир. Перед отъездом Елена выпытала у него имя той девки, что ублажала его в постели, и была поражена, когда он назвал Варю Иванинудочь конюха Василия. Елена помнила ее еще ребенком.
Да сколько же ей сейчас? вырвалось у нее.
Уже пятнадцать, невозмутимо сообщил Владимир Иванович.
Совсем девочка! Она укоризненно поглядела на мужа.
Тот виновато усмехнулся, опустив глаза, а Елене вспомнились не по годам развитые груди этой Варьки, которые муж так страстно и самозабвенно сжимал. Да и бедра у нее уже стали по-женски округлыми Может, даже Владимир был не первым мужчиной, познавшим ее. У крестьян с этим просто.
Елена до сих пор помнила, как в детстве, приехав на дачу, она, играя, случайно забрела на заброшенный сеновал, где услышала странные вздохи и стоны. Притаившись, она заглянула внутрь и увидела на охапке сена их кухарку с каким-то бородатым, страшным, как ей показалось тогда, мужиком. Кухарка стояла на коленях, упираясь локтями, и большие груди ее раскачивались во все стороны, а мужик грубо бил ее сзади низом живота. При этом оба были совершенно голые. Потом он ухватил ее полные груди и стиснул так, что женщина вскрикнула.
Закусив губу, Лена замерла от ужаса, глядя эту сцену, и вдруг почувствовала, как что-то напряглось у нее в животе и мучительно захотелось того запретного, за что ее уже наказывала мать. К тому же она помнила, что так делать нельзя, что это плохо, и глупо, и вредно для здоровья Но сейчас Лена угадывала, что эти двое занимаются чем-то очень похожим и что им не плохо, а хорошо, потому что круглое лицо кухарки то и дело озаряла довольная ухмылка. Хотя вначале девочка подумала, что бедной кухарке должно быть больно ведь этот мужик бьет ее. Вот только почему не рукой, а животом?..
А потом, когда оба уже успокоились, она увидела еще кое-что странное, что этот бородатый где-то прятал все это время. Прищурившись, Лена вглядывалась в то, что торчало у него спереди, и не могла понять, что это такое?
А мужик вдруг заметил устремленный на него испуганный взгляд и, взяв в руку, покачал этим странным предметом:
Эй, девка, хочешь? Я и тебе подсоблю. Поди, в первый раз захотела?
Кухарка, узнав господскую дочку, взвизгнула, стараясь прикрыться, а мужик громко захохотал. Лена бросилась бежать со всех ног и спряталась в дальней беседке сада. Здесь мать вряд ли стала бы ее искать, поэтому можно было немного нарушить ее запреты, и позволить себе то самое плохое и вредное
Вспоминать об этом Елена не любила. С такой же легкостью она изгоняла из памяти все неприятное или постыдное. И это внушало надежду, что рано или поздно ей удастся забыть и ту чудовищную сцену, свидетельницей которой она невольно стала.
Прошу тебя, не задерживайся здесь надолго, умолял ее Владимир перед отъездом. Осень начинается, скоро пойдут дожди, здесь будет уныло и сыро. Не приведи Господь, простудишься
До того, как начнутся дожди, будет бабье лето, напомнила Елена Павловна. Самое время для разгула плоти.
Его красивое лицо вспыхнуло:
Что ты имеешь в виду?
Она холодно взглянула на него через плечо:
Тебе пора ехать. Лошади уже заждались.
Ты беспокоишься о лошадях? Казалось, Владимир действительно оскорблен.
Но Елена уже не знала, можно ли ему верить хоть в чем-то Насколько искренни были слезы, навернувшиеся ему на глаза? Так ли уж глубоко на самом деле его раскаяние? И может ли она быть уверена, что муж не предаст ее в будущем? Она ни в чем не уверена сейчас. Елене Павловне действительно не терпелось остаться в Дубровке одной, чтобы присутствие Владимира не мешало разобраться в том, что творилось в душе. И еще графине хотелось разглядеть хорошенько дочь конюха, чтобы понять главноепочему именно она?
Чтобы челядь не болтала лишнего, Елена Павловна вышла проводить мужа, поцеловала его в щеку и благословила с улыбкой. Когда повозка выехала со двора, улыбка тотчас сошла с лица графини. Сурово оглядев слуг, она отослала всех заниматься своими делами. Елена надеялась, что никто из них не догадался, как ей страшно заметить недвусмысленную ухмылку хотя бы на одной физиономии.
Елена Павловна твердо намеревалась навести порядок в усадьбе, проверить, как ведет дела управляющий, приструнить служанок. Ей также хотелось заглянуть в кузницу, где работал выдающийся мастер, знаменитый на всю округу. Ну и, конечно, обязательно следовало наведаться в конюшню, где она рассчитывала встретить Варю, которая не показывалась хозяйке на глаза
К последнему визиту Елена Павловна подготовилась особенно тщательно. Ей хотелось выглядеть не столько строгой хозяйкой, сколько красивой женщиной, какой она и являлась на самом деле. Но уверенности в этом все произошедшее сильно поубавило, и потому ей важно было показаться во всем блеске. Смешно, конечно, стараться ради какой-то вымазанной навозом девки, но раз уж именно она стала ее соперницей
С помощью горничной Глаши, которую она возила с собой и за границу, и в деревню, Елена Павловна уложила волосы по последней петербургской моде.
Хотя кто может оценить это в такой глуши? вздохнула графиня.
Я слышала, ваш сосед Трипольский в свою усадьбу пожаловали, заговорщицким тоном сообщила Глаша.
Елена почувствовала, как порозовели ее щеки, и отругала себя за несдержанность.
Дмитрий Петрович здесь? уточнила она небрежным тоном. Надолго ли он? Нужно бы пригласить его на чай Пошлю-ка я кого-нибудь с запиской.
Непременно пошлите, Елена Павловна, подхватила Глаша. Уж какой Дмитрий Петрович блестящий офицер! Как он давеча при всем блеске заявился, я так и обомлела!
Елена передразнила ее:
Давеча! Когда этодавеча? Уже год прошел, не меньше.
Неужто год? Ой, как время-то летит!
Мне уже двадцать восемь лет, задумчиво проговорила Елена Павловна, медленно проведя рукой по открытой шее. Скоро стану старухой
Горничная ужаснулась:
Да побойтесь вы Бога, Елена Павловна! Вы ж еще в самом соку!
Глаша, не стоит так говорить! приструнила ее хозяйка.
Но ведь так оно и есть!
Думаешь? Елена не выдержала и улыбнулась. Но тут же подумала с обидой: «А вот мой муж так не считает»
Словно прочитав ее мысли, Глаша негромко заметила:
А если кто этого не видит, так всегда же другой зрячий может найтись
Ты на что это намекаешь? возмутилась графиня.
Да я что? Я ничего. Так просто Вот соседушка ваш он всегда на вас смотрит, как преданный пес.
«Она дает мне понять, что если бы я только захотела, если б могла допустить такое, то роман с Трипольским был бы возможен Жар опять прихлынул к лицу молодой женщины. Неужели это правда? Но тут же спохватилась:Да какая разницаправда это или нет? И что мне Трипольский. Я не хочу даже думать о том, чтобы отплатить Владимиру той же монетой!»
Задумавшись, она продолжала безотчетно разглядывать свое отражение в зеркале. Большие серые глаза под высокими бровями имели красивый, необычный разрез. Маленький прямой нос, подвижный рот, всегда готовый к улыбке. Ей даже приходилось напускать на себя строгий вид, чтобы не выглядеть чересчур легкомысленной. Шея у Елены была длинной и тонкой, Владимир всегда любил покрывать ее поцелуями. Тут же пришла мысль, а целовал ли он немытую шею этой Варьки? Может ли страсть подавить отвращение к немытому телу? Ведь наверняка от этой девки шел дурной запах Странно, что в пятнадцать лет у нее грудь больше, чем у Елены. Или это уже беременность сказалась? На каком же она сроке? Почему она не выяснила у мужа, когда он впервые затащил эту Варьку в постель?
Не выяснила, потому что противно было проявлять к этому даже малейший интерес, ответила Елена себе. Еще не хватало, чтобы Владимир решил, будто она готова простить ему позорный адюльтер! И принять прижитого им младенца, как родного Да никогда этого не будет! Выпороть эту мерзкую девку на конюшне, и все тут! Да еще родного отца заставить ее пороть, пускай в другой раз следит лучше за своей распутной дочкой.
Ее щеки уже пылали, только на этот раз от гнева, который Елена пыталась усмирить, но он лишь разгорался с новой силой. Когда отражение в зеркале подсказало, что она готова к встрече с соперницей, графиня не спеша спустилась во двор и для начала заглянула к управляющему, который залебезил перед хозяйкой так, что ей даже стало противно. Приказав приготовить все домовые книги и отчеты за последний год и завтра с утра явиться к ней с докладом, Елена Павловна прошлась по заднему двору, велела убрать с глаз долой старые сломанные телеги, притулившиеся в углу, и посадить вдоль забора яблони.
«Хотя цветения их я не увижу, подумалось ей. Раньше июня мы сюда не выбираемся. И стоит ли вообще приезжать на следующее лето, будить воспоминания Если вообще нам захочется куда-то ехать вместе».
Елене опять стало обидно до слез, что муж предал ее как раз в тот момент, когда она старалась вылечиться и неукоснительно выполняла все предписания врача. А он, отговорившись своей пылкой и плохо объяснимой любовью к Родине, между тем изливал свою страсть на одну-единственную босоногую ее представительницу
На пороге конюшни Елена Павловна перевела дух и ступила на дощатый пол. Знакомый запах щекотал ноздри, слух ласкало приятное лошадиное фырканье Почему-то сейчас ей вспомнилось, как Владимир любит лошадей, каким прекрасным наездником всегда являлся. Она тоже неплохо держалась в седле, но сравниться с мужем, конечно, не могла. У него с этими животными были какие-то особые отношения, казалось, они понимают язык друг друга. По крайней мере, Елена не раз замечала, как муж что-то шепчет лошади на ухо. А когда какое-либо из этих грациозных животных заболевало, Владимир Иванович каким-то чудом узнавал об этом первым. К тому же и причину болезни мог определить безошибочно. В шутку граф называл себя прирожденным коновалом, и уже всерьез говорил, что рожден был для жизни в деревне. Его начинало тянуть в Дубровку уже с первыми лучами весеннего солнца, но только сейчас Елене пришло в голову, что, возможно, причина этого беспокойства была не только в притяжении любимой им земли
До слуха Елены Павловны донесся еле уловимый шорох. И сердце мгновенно подсказало, что этот звук исходит не от лошади. Быстро обернувшись, графиня увидела метнувшуюся к дверям девушку и повелительно крикнула:
А ну, стой!
Варя замерла, не решаясь повернуться. Освещенная солнцем в дверном проеме фигурка девушки сейчас показалась Елене Павловне совсем детской. Пока Варя не поворачивалась, ее набухшая грудь не разрушала этой иллюзии.
«Как он посмел совратить ребенка?! задохнулась графиня от гнева. Как она посмела, бесстыжая Маленькое, испорченное, тупое животное!»
Тем же приказным тоном она бросила:
Подойди ко мне! Впрочем, нет. Давай лучше выйдем на свежий воздух. Здесь слишком воняет.
Пройдя мимо крестьянки, Елена Павловна зашла за угол конюшни так, чтобы их разговор остался незамеченным остальными дворовыми людьми. Опустив голову, повязанную белым платком, Варя послушно последовала за барыней. Она остановилась перед ней, уронив руки, глядя в землю, и Елена Павловна вдруг почувствовала себя грозным и неумолимым судьей, вызывающим панический страх. А когда человек так панически боится, то испытывать чувство вины он просто не в состоянии. Графине же хотелось, чтобы Варвара прочувствовала свою вину в полной мере. Чтобы ее ограниченный умишко осознал, какое преступление она совершила по глупости, или от испорченности, или Слова «любовь» Елена не произносила даже мысленно. Какая любовь, если речь идет о крепостной крестьянке?! Разве примитивные существа способны на высокие чувства? Нелепо!
Итак, ты и есть дочь конюха, проговорила Елена Павловна, выбрав тон достаточно высокомерный, но все же не уничтожающий, иначе девчонка может подумать, что графиня собирается сражаться с ней на равных.
Варя только еще ниже склонила голову, и ничего не ответила. Это Елену совсем не устраивало, ей-то как раз хотелось хорошенько рассмотреть соперницу. Хотя была в этом желании изрядная доля самоистязания, и она это понимала. Подставив под подбородок девушки изогнутую ручку кружевного зонтика, который она так и не открыла, выйдя из конюшни, графиня заставила ее поднять голову. И с болезненным любопытством впилась взглядом в малознакомые черты.
Раньше, когда Варька была совсем ребенком, графиня вовсе не обращала на нее внимания, и теперь ей казалось, что она, в сущности, впервые видит это лицо. Потемневшее от солнца, излишне курносое, но глаза черные, блестящие, округлившиеся от страха. Вызывающей наглости победившей юности, которую Елена Павловна опасалась увидеть, в этих глазах не было, и у графини слегка отлегло от сердца.
Как же ты посмела, дрянь? все же проговорила она, всем своим видом выражая то омерзение, которое вызывала у нее эта некрасивая история.
Простите, барыня, Елена Павловна, пролепетала Варя, как-то заученно и, как показалось графине, неискренно.
Да и какой искренности можно было ожидать от совершенно испорченной девки, посмевшей забеременеть от своего барина?!
Ты действительно ждешь ребенка?
Варины щеки залило жаром. Ее вдруг качнуло так, что Елена Павловна испугалась. Как бы в обморок не упала. Потом спохватилась. Какой у простолюдинки может быть обморок? Но совершенно инстинктивно поддержала Варю, ухватив повыше локтя, поразившись тому, насколько тоненькой оказалась ручка, которую она сжала. А ей-то казалось, что крепостные девкикровь с молоком, и руки у них, как у хороших мужиков! С младых ногтей ведь работают с ними наравне. А тут такой цыпленок
Простите, барыня
Да перестань ты бормотать! раздраженно отозвалась графиня. И что ты все качаешься? Тебе плохо, что ли?
Ой, барыня, тошно мне. Варя, покачиваясь, побрела к забору. Простите вы меня, Христа ради! Совсем пропадаю
Вчера ты себя прекрасно чувствовала, насколько я успела заметить, отозвалась Елена Павловна с сарказмом.
И тут же отшатнулась, потому что девушку вдруг стошнило. Поморщившись, графиня отступила подальше, наблюдая за Варей с брезгливым любопытством. Она не раз слышала о подобных неприятностях беременности, но воочию видела впервые. Жена ее брата всегда прекрасно чувствовала себя, когда находилась в таком положении. Или, по крайней мере, была достаточно хорошо воспитана, чтобы не позволять себе подобных выходок на глазах у посторонних. Но от простой девки чего ждать?
Ой, барыня, сглазили вы меня, простонала Варя. К вечеру как начало меня полоскать, так до сих пор маковой росинки в рот взять не могу
Это признание отозвалось в душе Елены неожиданной тревогой о ребенке: родится ли малыш здоровым, если мать ничего не ест? Она даже испугалась этого беспокойства: «Да мне-то что до этого? Разве я приняла решение насчет этого младенца? Ничего подобного! Это просто дикость какая-то: Владимир прижил его с гулящей девкой, а я должна воспитывать?!»
Правда, насчет того, что она «должна», речи не шло, и Елена вынуждена была признать это. Муж просто подсказал ей самый достойный выход из создавшегося недостойного положения, им же самим и созданного. Она могла либо проявить высшую степень благородства, приняв ребенка своего мужа, как родного, либо очертить границу между тем прошлым, в котором были любовь и счастье, и будущим, в котором ее ожидало только одиночество и холодная старость
И, глядя на корчившуюся под забором девушку, Елена Павловна все отчетливее понимала, что вынуждена принять решение прямо сейчас, пока эта дурочка не загубила дитя, чем попало питаясь и не следя за своим здоровьем. На миг закрыв глаза, графиня представила несчастное, но такое красивое лицо мужа. «Разве я могу отказаться от этого человека? Нет, ни за что на свете! Он хочет быть со мной, он раскаивается. Как же я могу оттолкнуть его? И ради чего? Чтобы он вернулся к этой девке?!»
Иди за мной! сказала она громко, чтобы Варя услышала сквозь приступы дурноты.
Что-то простонав, девушка попросила ее «обождать маленько» и тщательно утерлась лопухом. Потом сорвала лист смородины и пожевала его, пытаясь перебить отвратительный запах. Стараясь держаться поодаль, Елена Павловна провела Варю в дом и велела ей сесть в кресло. «Если уж она лежала в моей постели, почему бы не посидеть в моем кресле?»
Робко присев на край, девушка уставилась на графиню с нескрываемым страхом.
Сними платок, приказала Елена Павловна. Ты так стянула шею. Немудрено, что тебе делается дурно
Варя немедленно стянула с головы платок, предоставив хозяйке лицезреть блестящие темные волосы, собранные в толстую косу. Скомкав тряпицу, она опять робко взглянула на графиню.
Что со мной теперича будет, барыня? Выпорют али в дальнюю деревню сошлют?
Ни то и ни другое, отрезала Елена Павловна. Ты поедешь со мной.
Куда? еще больше испугалась Варя.
Не важно. Мы отправляемся немедленно. Пока я не передумала
Девушка подскочила:
Так я папеньке сказать
Сидеть! прикрикнула графиня. Твоему отцу сообщат. Не так уж он заботился о тебе, раз ты выросла такой
Елена выразительно опустила последнее слово, но Варя его поняла. Закусив кончик платка, она прошептала:
И с маменькой проститься нельзя?
Нельзя.
«Сбежишь еще, подумала Елена. Хотя, может, это было бы лучшим выходом для всех» Но она уже приняла решение, которое далось ей нелегко, и менять его не собиралась.
Варя всхлипнула;
Вы погибели моей хотите? Голубушка Елена Павловна, отпустите вы меня, Христа ради! Век за вас буду Господа молить!
Да успокойся ты, устало отозвалась графиня. Не хочу я тебе зла. И не причиню. Но со мной ты все равно поедешь.
* * *
В свое имение Родники графиня Петровская наведывалась реже, чем в Дубровку, принадлежавшую мужу. Ее родовая вотчина находилась совершенно в другой стороне, к северу от Москвы, и самой Елене Павловне казалось, что там и климат посуровее, и природа не так хороша. Но Варю она решила увезти именно туда. Да, собственно, и везти-то больше было некуда, не в Петербург же тащить любовницу мужа, всему свету на смех!
Уже в дороге Елена ужаснулась тому, что сделала. Решение забрать Варю с собой, чтобы потом воспитывать ее ребенка, было принято ею словно в горячке. Графине и самой казалось, что она еще не успела хорошенько обдумать все, взвесить все «за» и «против», которых набиралось достаточное количество. В момент принятия решения Елена Павловна руководствовалась лишь одним: муж будет счастлив. И ей показалось, что этого вполне достаточно.
Теперь же, в пути, настороженно поглядывая на забившуюся в угол кареты девушку, Елена Павловна думала о муже с прежней обидой: «А много ли его заботило мое счастье, когда он забавлялся в постели с этой Когда он страстно ласкал ее пышную грудь Может, его волновало то обстоятельство, что она носит под сердцем его ребенка? Он так давно хотел этого».
И опять все сводилось к тому, что ребенок просто необходим Елене, если она хочет вернуть любовь мужа. Владимир божился, что его любовь принадлежит ей безраздельно, однако то, что графиня видела своими глазами, заставляло ее сильно сомневаться в искренности его слов.
Тебя не мутит больше? холодно поинтересовалась она у Вари. Если почувствуешь приступ, лучше предупреди заранее.
Хорошо, барыня, выдавила девушка, не поднимая глаз.
Зови меня Еленой Павловной. Я не люблю, когда меня называют барыней.
Варя только кивнула и закусила губу. Видно было, что она себе места не находит от страха. Для ее спокойствия следовало бы посадить ее в повозку, вместе с горничной Глашей, но Елена опасалась, что девушки сговорятся и Варе удастся сбежать по дороге. В ее положении вредно волноваться, поэтому Елена Павловна постаралась внушить Варе, что ее жизни ничто не угрожает.
Ты просто поживешь со мной в Родниках. Под присмотром будешь.
«Пусть думает, что это я от ревности, чтобы Владимир снова не наведался к ней, решила графиня. Лишь бы не заподозрила, что я намерена отобрать у нее новорожденного Не то еще взбунтуется да сбежит! Говорят, у простых баб тоже проявляется материнский инстинкт, хотя верится в это с трудом!»
Когда у тебя срок родин? спросила Елена Павловна, пытаясь вовлечь девушку в разговор.
В конце зимы мне К Масленице, должно, рожу.
«Значит, сейчас у нее срок месяца три, четвертый, подсчитала Елена. Вот негодяй! Как давно это продолжается. И все это время он писал мне, что тоскует, места себе не находит. Расписывал, как ждет меня, каким неземным счастьем станет для него мое возвращение Да, велико было счастье! А если б подлец Тимошка не загулял в дороге, я бы так ничего и не узнала Как же Владимир намеревался сообщить мне об этом ребенке, если хотел забрать его себе? Выдал бы за подкидыша? Корзину с младенцем подсунул бы, чтобы я сама нашла его? Все могло статься. И тогда он обманывал бы меня всю оставшуюся жизнь».
С новой силой вспыхнувший гнев заставил графиню высунуться из окна дорожной кареты. Свежий ветер приятно остудил лицо. Елена увидела, что они как раз проезжают имение Трипольского. В окнах его дома горел свет, и Елене Павловне вдруг нестерпимо захотелось окунуться в совершенно другую, более привычную ей атмосферу легкого флирта, остроумных разговоров, галантных мужчин
«Почему бы не заглянуть к нему? подумала она, кусая губы. Ничего предосудительного, просто заеду проведать соседа, перед тем как надолго покинуть эти места. Что в этом неприличного?»
И она велела кучеру свернуть к усадьбе Дмитрия Петровича.
Стереги девку, тихо приказала она ему, выйдя из кареты. Глаз с нее не спускай, понял?
Не извольте сомневаться, Елена Павловна, заверил возница. Все в лучшем виде сделаю.
«Неприлично, Боже, как неприлично», твердила себе графиня, дожидаясь, пока ей откроют. Но именно двусмысленность ситуации отчего-то особенно волновала Елену Павловну. Открывший дверь слуга Трипольского сразу же узнал графиню Петровскую, поклонился ей, пропуская в дом.
Что, голубчик, Дмитрий Петрович дома? Гости у него?
Нет, ваше сиятельство, хозяин одни-с. Сию секунду доложу.
Присев на стоявший в холле диванчик, Елена с любопытством осмотрела развешанные по стенам трофеи: головы лося, оленя, волка с оскаленной пастью, распластанную медвежью шкуру.
«Неужели он сам завалил медведя? подумала она с недоверием. Это же какой храбростью нужно обладать!»
Владимир охоту не любил. Как раз потому, что очень любил всех животных, не только лошадей. Даже в Петербурге у них имелось несколько собак, в Дубровке же им просто счету не было. Граф Петровский любил повозиться со своими псами, которые нередко вылизывали его лицо. Брезгливая Елена потом гнала мужа умываться, возмущаясь:
Что за баловство, Владимир?! Не удивлюсь, если ты заболеешь из-за этих тварей!
Только сейчас она подумала, что, может быть, их взаимопонимание с мужем было не столь полным, как ей казалось. Может, с этой измазанной навозом девкой, с этой Варькой, ее мужу было так хорошо не только в постели, но и вне ее, ведь, судя по всему, у них имелись общие темы. Ничего странного, что Владимир нашел себе собеседницу, раз его жена никогда не поддерживала подобных разговоров
Елена сжала перчатки, которые сняла, дожидаясь Трипольского, и вдруг словно очнулась: «Зачем я здесь? Что я делаю?!» Она вскочила, но в этот момент хозяин дома уже сбежал по лестнице, припал к ее руке. Елена Павловна с какой-то растерянностью посмотрела на склоненную светловолосую голову, потом, когда Дмитрий Петрович выпрямился, с тем же недоумением вгляделась в жизнерадостное, полное лицо, украшенное тонкими усиками, и ужаснулась: «Неужели я хоть на секунду допустила мысль, что он может заменить мне Владимира?!»
Елена Павловна, какая приятная неожиданность! между тем заворковал Трипольский. Прошу вас! Что за великолепная мысль скрасить мое одиночество! Я ведь тут третий день живу полным отшельником, хворал немного. Ну, да сейчас уже поправился. Он стукнул себя в грудь, как бы подтверждая, что чувствует себя превосходно.
Да я, собственно, заехала поприветствовать вас и сразу же попрощаться, растерянно проговорила Елена, пытаясь понять, куда он ее ведет.
Но это оказалась всего лишь небольшая гостиная, не будуар. У нее отлегло от сердца: «Слава Богу, ничего не заподозрил И в самом деле, кому придет голову, что замужняя дама в ясном рассудке Конечно, он расценил мое появление здесь как визит вежливости».
Успокоившись, она уже смелее улыбнулась Трипольскому, который подвел ее к голубому диванчику с изящно выгнутой спинкой. Сидеть на нем было не очень удобно, зато смотрелся он хорошо. Возле, на столике, стоял красивый бронзовый подсвечник в виде фигуры нимфы. Елене показалось, что он лукаво смотрит на нее. Свет единственной свечи взволнованно задрожал на лице Трипольского.
Неужели вы уже покидаете наш уединенный уголок?! воскликнул Дмитрий Петрович. Вот невезение! А я уже размечтался о совместных прогулках верхом, о чаепитии на веранде вашего прекрасного дома Или моего.
Увы! Она опять улыбнулась. Я вынуждена уехать. Муж уже в Петербурге, и я
В Петербургеэто хорошо.
Уверенная рука вдруг сжала ее талию, и не успела Елена сообразить, что происходит, как горячие губы Трипольского впились в ее шею. Она хотела было оттолкнуть его, возмутиться его наглостью, но внутри нее что-то внезапно обмякло от этого страстного прикосновения, заныло, умоляя о продолжении. Оцепенев от того неожиданного, что вдруг открылось в ней, Елена не смогла увернуться, и теперь уже и губы ее оказались во власти его поцелуя Еще секунда, и она вся растворилась бы в преступной сладости его губ, но тут неверное пламя свечи словно высветило фигуру Владимира, выступившего из тьмы.
Неизвестно откуда взяв силы, Елена оттолкнула Дмитрия и с ужасом уставилась в полумрак комнаты. Здесь не оказалось никого, кроме них двоих, но порочное уединение уже было нарушено призраком.
Оставьте меня, пробормотала графиня, пытаясь прорваться к двери, но Трипольский загородил ей дорогу.
Чего вы так испугались, Елена Павловна? Он опять поймал ее руку и рывком притянул женщину к себе. Я не обижу вас, клянусь честью! И никто никогда не узнает. Подарите мне это счастье, графиня
Его губы уже продвигались от кончиков пальцев вверх, и Елена опять со стыдом почувствовала, как сладко сжалось сердце, умоляя о продолжении. Но момент позорной слабости уже остался позади, она справилась с искушением. Даже если Владимир никогда не узнает, что произойдет в этом доме, ей самой невмоготу будет знать, что она стала падшей женщиной. Жить с подобным пятном на совести? Постоянно чувствовать себя грешницей и изо дня в день пытаться замолить этот грех? О нет!
Елена снова оттолкнула Трипольского. Она предчувствовала, что осознание того, что она справилась с соблазном, победила его, доставит ей не меньше радости, чем минутное телесное удовольствие, которое потом обернется ощущением грязи, отвращением к себе самой Господи, зачем ей это?! Хватит ей головной и душевной боли, связанной с грехами мужа.