Посылать за этим мужа она не считала возможным Продать Дубровку, что ли, чтоб никакие недобрые воспоминания не тревожили? Согласится ли Владимир? Пожалуй, согласится, если предложить это сейчас, пока чувство вины еще гложет его. Правда, доход это имение дает неплохой, но лучше купить что-нибудь поближе к Петербургу, чтобы не приходилось столько времени пылиться в дороге У Владимира, конечно, с этим местом связано много детских воспоминаний, как у нее с Родниками, ну, да не беда, рано или поздно приходится прощаться с прошлым. Сейчассамое время. Тем более Владимиру и самому вряд ли захочется возвращаться туда, откуда его выгнали, как блудливого кобеля, с позором. Елена Павловна решила, что напишет мужу этим же вечером.
Нарушив все правила, она устроила Варю в соседней комнате. Маленькой, конечно, зато светлой и уютнойпрямо перед окном клены, резные листья которых уже налились солнечным светом, пожелтели, покраснели, радуют глаз. Их комнаты даже дверью соединены, стоит только ключ повернуть Елене Павловне было необходимо, чтобы девушка все время находилась под присмотром.
Сама графиня теперь занимала не свою бывшую детскую, а комнату родителей, которую сразу после свадьбы велела сделать более светлой, сменить портьеры и обновить мебель. То же Елена Павловна проделала и с остальным домом. Теперь здесь было радостно и современно, даже Владимир признавал, что в Родниках ему теперь нравится больше, чем в его родной Дубровке.
Нянька Елены приковыляла из своей избушки, что находилась неподалеку от барского дома. Теперь Пелагея стала совсем старушкой, но графиня помнила ее мягкие, чуть шершавые руки, которые поглаживали волосы девочки, любившей забираться к няньке на колени и слушать сказки. Пелагея знала их множество и рассказывала неспешно, чуть окая, что казалось Леночке просто волшебным. Ей до сих пор представлялось, что только так и нужно рассказывать всякие чудесные истории, придуманные в народе.
Завидев свою любимую нянюшку, Елена обрадовалась до слез. Пелагея являлась единственной крепостной, к кому молодая хозяйка не только не испытывала брезгливости, но и была привязана всем сердцем. Но, расцеловав старушку, Елена вдруг подумала с тревогой, что от здешних людей тоже не скроешь, что ребенка вынашивает Варя, а не она. А значит, неизбежно пойдут кривотолки и пересуды Как она может появиться здесь следующим летом уже с ребенком? Елене Павловне, конечно, ничего не стоило заткнуть рот всем своим крепостным, но вот нянюшка Пелагея От нее не скроешься, и ей не солжешьона всегда свою любимицу насквозь видела.
Хороша же ты стала! Всех красавиц, поди, в столице-то затмила? между тем восхищалась Пелагея, по-свойски тормоша Елену, осматривая ее со всех сторон и откровенно любуясь. Иди-ка к свечке поближе, дай разгляжу Настоящая графинюшка, ничего не скажешь. С мужем пожаловала, аль нет?
Владимир Иванович позднее подъедет, у него еще дела в Петербурге, стараясь не отводить взгляда, солгала Елена.
Нянька мелко закивала:
У господ завсегда дела найдутся Давненько ты у нас не была, матушка. Стосковалась я уже.
Елена опять обняла старушку:
И я соскучилась. Пойдем с тобой почаевничаем, как встарь?
И то, тут же согласилась Пелагея. Покалякаем о нашем житье-бытье
Но откровенного разговора не получилось. Елена Павловна все время была настороже, боясь выдать истинную причину того, что привело ее в Родники, и потому держалась холоднее обычного. Хотя ей так хотелось, как в детстве, забраться к старушке на колени, и откровенно поведать той все, что наболело на сердце. А Пелагея словно почуяла, что Елена чего-то недоговаривает, и тоже насупилась, замкнулась. Допивали чай уже в молчании, только изредка перебрасываясь ничего не значащими фразами. Все вопросы о деревенских новостях уже иссякли, а петербургские новости старушку не очень интересовали. Поговорить же о главном Елена Павловна так и не решилась
Ну, благодарствуйте, матушка, сухо проговорила Пелагея, отставив чашку. Чай, свидимся еще до того, как Богу душу отдам.
Что ты, нянюшка! воскликнула графиня. Рано тебе еще о смерти задумываться!
Об ней задумываться никогда не рано, вздохнула старушка. Вот схожу завтра, молебен за твое здоровье закажу, чтоб твоя-то жизнь впустую не прошла. Чтоб деток тебе Господь даровал И то, что за жизнь без деточек?
И тут что-то сломалось у Елены в душе. Склонив голову на стол, она зарыдала в голос, как самая обычная баба. Все, что холодной тяжестью лежало на сердце молодой женщины, внезапно растеклось слезами, хлынуло наружу.
Испуганно ахнув, нянька прижала ее голову к своей груди, тихонько запричитала:
Ничего, ничего, голубушка! Бог даст, все наладится. Чай, муж твой чего натворил?
Натворил, простонала Елена Павловна. Я я с другой его застала, понимаешь?
Как не понять? Ох, онирод! Чего вздумал? От такой красавицы гулять! Да чтоб ему пусто было!
Нет! встрепенулась графиня и быстро отерла слезы. Не надо о нем плохо Я люблю его. Несмотря ни на что, люблю. А вот еененавижу!
Нянюшка опять, как бывало в прошлом, поглаживала ее по голове, и Елена затихла, отдавшись простой ласке этих прикосновений. А Пелагея тихонько увещевала ее:
Ты зла-то в сердце не таи Эта ревность, уж такая гадюкажалит и жалит. По себе помню! Уж как я, бывало, Гришку-то своего ревновала! И-и Ночи не спала, подушку зубами грызла. Он у меня ходок-то еще тот был! Всю деревню, считай, обрюхатил Сколько парнишек да девок повырастало с такими кудрями, как у муженька моего были.
Елена всхлипнула, обняв ее:
Ты мне раньше этого не рассказывала
Так ты ж маленько еще была! А потом все не до разговоров, как приедешь. То с графом прикатишь, то вообще тебя нет как нет
Прости меня, нянюшка, прошептала графиня. Ты, наверное, обижалась на меня?
Да чего обижаться-то? Ваше делогосподское. У вас там балы да разные развлечения Нешто до меня тебе было?
Как ты живешь? Не нуждаешься ли в чем? Ты говори, говори, даже не думай утаить от меня!
Нянюшка дробно рассмеялась, показав беззубый рот:
Да что мне надо-то, старой? На печи лежать да кости греть. Ноют, проклятые, день и ночь.
Я вызову тебе врача, загорелась Елена. Как здесь местный доктор? Свое дело знает?
Как горькую пить, он знает, проворчала старушка. Сказывают, большой он любитель этого зелья. Ну, да мужики они все одним миром мазаны! Только самогонку жрать да по бабам бегать. Мой, Царство ему Небесное, таким же был. Всю мою молодость испохабил, ирод
А ты ему Царства Небесного желаешь? удивилась Елена.
Нянька всплеснула сморщенными руками:
Да как же не желать? Все под Богом ходим, прощать надо друг дружку. А то, пока тут на усопшую душу кто зло держит, и там ей покоя не будет. Отмаялся уж, так пусть отдохнет тама
Елена жестко усмехнулась:
Отчего же он так маялся, если только водку пил да гулял? Это ты с ним всю жизнь маялась!
Так моя ж доля бабья такая, вздохнула Пелагея.
«Нет, ей нельзя рассказывать о том, что я задумала, поняла Елена. Она будет уговаривать меня смириться да Бога молить. Я это все уже прошла Если я сейчас не воспользуюсь создавшимся положением, то ребенка у меня никогда уже не будет. Не я это закрутила, но сама распутаю так, чтоб все при своем остались. Кроме Варьки. Ну, да она сама виновата! Хотя и ей, может, только в радость будет от младенца избавиться. В Дубровку вернется да замуж выйдет. А с дитем ее кто возьмет?»
Эта догадка даже вдохновила Елену Павловну и сняла с ее души тяжесть. Она вовсе не собирается погубить свою соперницу, а ей же и облегчает жизнь. В самом деле, ну зачем Варьке ребенок? Что она с ним будет делать? Куда подастся от позора? А так никто ничего и не узнает. Мало ли зачем увезла ее с собой барыня? Прихоть господская! А потом надоела ей Варька, вот и вернула ее в Дубровку. Все очень даже правдоподобно. Никому и в голову не придет, что девушка успела родить за время отсутствия
Проводив старушку, Елена Павловна вернулась в свою комнату, кликнула Глашу.
Что там Варя? Легла?
Вы же сами ей велели. Спит уже!
Смотри, чтоб она никуда не отлучалась без моего разрешения.
«А я его и не дам, заключила про себя графиня. Придется самой составлять ей компанию, выгуливать ее как собаку. А как иначе? За ней глаз да глаз нужен. Нужно думать, что я для ребеночка стараюсь, чтоб ему свежий воздух поступал. И если она двигается, ему это на пользу, насколько я знаю. Послед не прирастет, или что-то в этом роде».
Когда все приготовления ко сну с Глашиной помощью были закончены, Елена вытянулась на постели и с наслаждением простонала:
Как же хорошо!
Она снова была в родном доме, где по углам таились детские воспоминания, каждое из которых можно как следует рассмотреть. Но графиня не хотела торопиться. Те долгие месяцы, что ей предстояло провести здесь, необходимо будет чем-то занять.
«Нужно попросить Владимира, чтобы захватил с собой новых журналов да книг, подумала она, уже засыпая. Буду читать Надо связать пинетки, чепчик надо»
* * *
Следующее утро выдалось солнечным, совсем летним. Прозрачная паутина на веранде, где Елена Павловна пила чай, поймала яркий луч и засеребрилась, заблестела. Графине подумалось, что она и сама точно так же преобразится, когда прижмет к себе маленького, солнечного «зайчика»своего малыша.
Позови Варю, велела она Глаше. Она будет завтракать со мной.
За одним столом? поразилась горничная.
А почему бы и нет? Елена Павловна взглянула на нее надменно. Что за сословные предрассудки?
Тем не менее Глашу она с собой за один стол никогда не сажала. Но Варя должна была есть под ее присмотромчтобы вдоволь и только самое свежее, самое полезное. Девкадура, налопается какой-нибудь гадости, а потом плохо станет. А если ей плохо, значит, и ребенок в этот момент страдает. Елена Павловна уже ненавидела эти приступы токсикоза, которыми Варя мучила «ее» малыша. И саму Варю ненавидела
Когда девушка, смущаясь, уселась за стол и спрятала руки, Елена Павловна пристально вгляделась в ее порозовевшее после сна лицо, черты которого были тонкими, совсем не крестьянскими. Опущенные длинные ресницы казались такими черными, будто Варя намазала их углем, и брови им под стать. Но дольше всего взгляд графини задержался на губах девушкипухлых, влажных, словно та только что целовалась. Как же Владимиру, должно быть, хотелось целовать эти губы, раздвигать их языком, вбирать снова и снова Зубы у нее здоровые, белые, это Елена сразу заметила. Таких белых, пожалуй, ни у кого не видела. Наверное, улыбками этой девки ее муж так и упивался, смехом наслаждался, когда валялись в постели.
Она едва заметно тряхнула головой, прогоняя наваждение. Сейчас не об этом надо думать.
Ешь, приказала Елена Павловна. Бери творог, это полезно. И сыр возьми. Да не трясись ты, ради Бога! Глаша, налей ей стакан молока. Парное, надеюсь?
Только что принесли, произнесла горничная обиженным тоном. Она никак не могла взять в толк, что за отношения у ее хозяйки с этой деревенщиной.
Не заметив ее недовольства, графиня велела узнать, доставляют ли в Родники почту, и в какие дни. Вечером она так и не написала мужу, как собиралась. А после завтрака Елена уже намеревалась прогуляться с Варей, да и самой только на пользу после долгих переездов. Ей вспомнились улицы Баден-Бадена, по которым она любила прогуливаться, всматриваясь в приметы чужого быта, вслушиваясь в незнакомый говор. Графиня свободно говорила на французском, но вот немецким владела не так хорошо, и многое ускользало от ее понимания. Но в этом была и своя прелесть: Елена ощущала себя так, словно попала в заколдованное царство, где ее никто не видит, потому что она вдруг сделалась маленькой и прозрачной. А вот она все замечает вокруг себя, все запоминает
«Зимой я буду перебирать и эти воспоминания, чтобы не сойти с ума от тоски в этой глуши». Она недовольно посмотрела на жующую творог Варю. И почему женщины так долго вынашивают детей? Кошки справляются с этим намного быстрее. Если б эта девушка была кошкой, то Елена Павловна уже сейчас могла бы вернуться с младенцем в Петербург, увидеться со своими друзьями, появиться на балу, который в это время всегда устраивали князья Нарышкины. Ее губы тронула невольная улыбка: Елена Павловна словно увидела знакомые лица, которые выражали радостное изумление. И все поздравляли ее, и желали малышу здоровья. А Владимир стоял рядом и нежно сжимал ее локоть. У нее вырвался вздох. «Боже мой, как еще далеко до этого!»
Мысли графини обратились к мужу: «Как он там один в Петербурге? Страдает от одиночества? Мается ощущением собственной вины? Или вполне доволен жизнью и рад случившемуся маленькому любовному приключению? Неужели нянька права, и все мужчины одним миром мазаны? Может ли быть, чтобы Владимир не чувствовал сейчас никакого раскаяния, не опасался потерять меня? Или он до того влюблен в эту деревенскую девчонку, что, если б довелось, все повторил сначала? Опять увлек бы ее, немытую, нечесаную, в постель, овладел бы ею на нашем супружеском ложе, и Бога не побоялся бы Нет, не может быть! Если на него и нашло какое-то затмение, сейчас оно уже должно рассеяться. Я же видела страдание в его глазах! Он смотрел на меня, как побитый пес Но это он побил меня! Это мне было больно до того, что я дышать не могла!»
Так что, хорошо тебе было с моим мужем? помимо воли вырвалось у Елены Павловны.
Глаша в этот момент вышла с веранды, и никто не мог их слышать. Вздрогнув, Варя с испугом уставилась на хозяйку. Губы ее шевельнулись, но она не смогла ничего произнести. Елена Павловна ужаснулась: «Зачем я спросила об этом? Разве можно унижать себя подобными расспросами?» Но болезненное любопытство опять одержало верх:
Владимир Иванович стал твоим первым мужчиной?
Единственным, шепнула Варя, опустив глаза.
«Значит, это наверняка его ребенок, подумала графиня. Хотя, может, девка и врет. Но он-то должен был подсчитать. Наверняка знает, когда это у них началось».
Ласков он с тобой был? Боли не причинял?
Елена сама не понимала, зачем вдруг принялась выпытывать это, но остановиться уже не могла. Теперь ей было необходимо знать все, разбередить свою рану до предела, а уж потом заняться лечением.
Никогда, тихо ответила Варя.
Что, даже в первый раз тебе не было больно?
Девушка качнула головой:
Меня такая горячка охватила, что я и не чуяла боли
Горячка? с недоумением переспросила Елена Павловна. Страсть? Ты так страстно желала моего мужа?
Еще ниже опустив голову, Варя тихонько призналась:
Влюбилась я Как в омут в эту любовь свою кинулась
Так что ж, ты влюбилась в него еще до того, как он в постель тебя затащил?
А барин меня и не затаскивал. Она вскинула голову. Я сама захотела Сама во всем виновата.
В каком смыслесама? Это ты на него вешалась, что ли? Так получается?
Получается, так Я к барину прижалась в конюшне всем телом, а он оттолкнуть не смог. Сама я, сама
Так вы с ним там, в конюшне
Так и было.
Графиня поморщилась:
Фу, какая гадость! Грязь, вонь Да ты просто отвратительное животное!
Девушка слушала ее, не поднимая головы. В уголке ее рта неопрятно белела прилипшая творожная крошка, и это еще больше усиливало отвращение, которое испытывала к ней Елена. Ее переполняло возмущение: «Как он мог так опуститься?! Граф, потомственный дворянин».
Но тут она вспомнила, что очень многие аристократы были замечены в связях с простолюдинками. И не только случайных Одни из них тянулись годами, а другие даже превращались в настоящее сожительство, подобно гражданскому браку. Что же такого особенного в этих крестьянских девушках, что заставляло дворян терять голову и поступаться приличиями высшего общества?
Елена Павловна жадно вгляделась в лицо сидевшей перед ней девушки: «Что же в ней такого, чего нет во мне?» Она не считала, что Варя красивее, разве что моложе Но графиня не рожала, фигура ее не испорчена беременностями и кормлением грудью. Конечно, ей трудно сравниться с пятнадцатилетней девчонкой, но и она еще хороша. Что же Владимир нашел особенного в этой Варе?
Пойдем-ка, прогуляемся. Она поднялась, быстро спустилась со ступеней, и Варя бросилась за ней следом.
Они вошли под сень деревьев, где еще лениво перекликались готовившиеся к отлету на юг птицы. Скоро тут воцарится тишина, и зимнее безмолвие будет наполнять душу сначала грустью, потом благоговением. Но сейчас здесь еще вовсю ликовало солнце, скользившее по кронам высоких лип, по резным листам кленов. Некоторые листья уже не смогли удержаться на ветках, слетели вниз, красными, желтыми пятнами раскрасили аллею. Елена, как бывало в детстве, старательно перешагивала через эти одинокие листочки. Это потом, когда они уже сливались пестрым ковром и заманчиво шуршали под ногами, так хорошо было побегать по ним!
Почувствовав, как осеннее солнце разливается по душе умиротворением, Елена Павловна спросила уже мягче:
Как же ты собираешься жить дальше, Варя?
Девушка, которая держалась чуть поодаль, осторожно приблизилась:
Я и сама ничего не знаю, барыня. Вы меня с собой увезли, знать, у вас были какие-то замыслы
У графини вырвался нервный смешок:
Замыслы! Нашла же слово Ты говоришь так, будто я леди Макбет, вынашивающая план коварной расправы с тобой.
Варя слушала ее, часто моргая. Имя леди Макбет ей, конечно, ни о чем не говорило. Но от того, как смотрела на нее графиня, девушке было не по себе. Ничего доброго не сулил ей этот взгляд.
Я ничего такого не хотела сказать, пролепетала Варя. Вы, барыня, не думайте, что я чего-то подозреваю или Все в вашей воле. Хотите, казните меня, хотитемилуйте.
Елена Павловна быстро пошла вперед и бросила на ходу:
Ни казнить, ни миловать я тебя не собираюсь. А вот то, что все в моей воле, тут ты права. И обижаться тебе не на кого. Сама заварила кашу, сама и расхлебывай!
Она говорила и говорила, упрямо наклонив голову и без устали шагая по аллее. А Варя поспешала рядом, продолжая кивать, словно китайский болванчик. И Елене Павловне внезапно стало по-матерински жаль эту глупую девчонку, не сумевшую противостоять тому, что и саму графиню когда-то пленило: сумасшедшему обаянию Владимира Петровского. Как можно не влюбиться в этого мужчину, который очаровывал даже светских старух? И те потом нашептывали Елене по-французски: «Ваш супруг просто прелесть! Какие манеры, какой шарм!»
Разве могла противостоять его неземной красоте необразованная крестьянка, которая не видела в жизни ничего лучше пьяных морд деревенских мужиков? Ей предстояло связать свою судьбу с одним из них и неудержимо угаснуть в тягучей тоске о несбывшемся чуде А тут явился блестящий барин, на которого она засматривалась еще совсем девчонкой. Но тогда ее мечты были абстрактны и бессвязны. Теперь же она стала девушкой, и в ее оформившемся теле забродили вполне осознанные ею желания. И главным среди них стало нетерпеливое стремление хоть на миг испытать то, что люди называют любовью Не этим ли бредят все пятнадцатилетние девчонки любых сословий и рас? И разве Варя могла полюбить другого, если рядом был граф Петровский? Никто не виноват. Судьба!
Когда-то именно судьба все решила за Елену, которая увидела на рождественском балу молодого графа и обомлела от восторга: вот он, предмет ее девичьих грез! Владимир Петровский уже уезжал, еще пара минути они разминулись бы в тот вечер, а в другое время и в ином месте, возможно, не очаровали бы друг друга
Остановившись, Елена вгляделась в раскрасневшееся Варино лицо. Девушке, казалось, не хватает воздуха, и графиня подумала, что ее положение уже, должно быть, сказывается и на выносливости. Хотя срок вроде еще маленький, но графиня слышала, что все по-разному переносят беременность.
Ты устала?
Против воли это прозвучало заботливо. И девушка сразу уловила эту перемену тона, но испугалась еще больше. Елена подумала, что ее мягкость производит на девушку впечатление крокодиловых слез, верить которым нельзя.
Нет-нет, барыня! торопливо заверила Варя, но рукавом отерла мелкие капельки пота, заблестевшие на лбу.
Не стесняйся сказать, если я иду слишком быстро.
Ага
Нет, в самом деле! Я настаиваю, чтобы ты сообщала мне о своих желаниях и недомоганиях.
Варя отвела взгляд:
Мне бы это в кустики сбегать. Очень часто хочется.
Ну конечно! Графиня вспомнила, что о таком ей тоже рассказывали. Беги, если если это удобно.
Юркнув в кусты, Варя скрылась из вида, а Елена Павловна отвернулась и немного отошла в сторону.
«Девчонке необходимо спокойное расположение духа, чтобы ребеночек развивался здоровеньким, а я не позволяю ей расслабиться ни на минуту, упрекнула себя графиня. Она боится меня как огня. Но как иначе? Не могу же я, в самом деле, подружиться с ней? Она причинила мне такую боль». Елена Павловна без усилий воскресила в памяти то, что обожгло ее ужасом, когда она вошла в спальню и увидела
Она быстро мотнула головой: «Нет, лучше не вспоминать! Слишком больно». Ей опять пришлось притянуть сегодняшнее решение: что было, то было. Если уж она решила простить мужа и забрать Вариного ребенка, чтобы они с Владимиром воспитали его как собственного, сейчас необходимо создать этой мерзавке все условия, чтобы она пребывала в радостном состоянии. Она еще хлебнет отчаяния, когда потеряет свое дитя, которое вынашивала девять месяцев. Вот тогда наплачется вдоволь! А пока пусть в ее душе царит такое же бабье лето, солнечное и тихое. Пусть она думает, что Елене хватило христианского смирения принять то, что произошло, как урок судьбы, и простить свою обидчицу. Каким же ударом потом станет для нее внезапное исчезновение и ребенка, и Елены!
Графиня даже засмеялась от удовольствия, представив грядущее отчаяние молодой матери, лишившейся своего младенца сразу же после родов, и встретила выбравшуюся из кустов Варю широкой улыбкой.
Мы пойдем потихоньку, пообещала Елена Павловна. И ты мне все расскажешь о себе, договорились? Нам с тобой зимовать вместе предстоит, так что надо бы узнать друг друга получше
* * *
Владимир Иванович, вызванный письмом жены, прибыл в Родники, когда уже устоялся снег и можно было проехать на санях. А лег он довольно поздно, в конце ноября. До того времени граф Петровский пребывал в полнейшем неведении относительно местонахождения Елены. Правда, еще в октябре он получил от нее краткое письмо, в котором жена утверждала, что у нее все в порядке, но искать ее не следует. Она напишет ему, когда можно будет приехать.
Владимир перевел эту фразу, как «когда я прощу тебя». И смирился, потому что действительно считал себя виноватым перед женой. Он всегда любил свою Елену тихой, спокойной любовью, которую считал наилучшей для брака. И прожитые вместе годы только подтверждали это, ведь Петровские были дружны и жадно искали общества друг друга. Ему всегда не терпелось поделиться с женой и мнением о прочитанной новинке, и неожиданной новостью, и наблюдением, которое казалось ему интересныму него был острый глаз. Только с Еленой случались самые увлекательные разговоры и даже бурные споры. Особенно если они затрагивали социальное неравенство.
Владимиру казалось смешным воспитанное в Елене высокомерное отношение ко всем, кто не так благороден по происхождению. Графиня нехотя признавала, что в народе рождаются уникальные личностимастера, сказители, но, доказывала она, исключения только подтверждают правила. Основная же масса крестьянэто беспробудные пьяницы, ленивые и туповатые.
Владимир Иванович же был настроен более демократично. Он утверждал, что при должном воспитании и образовании любой человек из народа может стать джентльменом и принести пользу Отечеству. А в том, что таковую приносили многие его знакомые по закрытому аристократическому клубу, граф сильно сомневался.
Но в обществе граф Петровский старался не высказывать подобные суждения, чтобы его не заподозрили в излишнем свободомыслии. Только Елене он мог доверять безоговорочно. И она, в самом деле, ни разу не упомянула при ком-то из посторонних, каких мнений придерживается ее супруг.
После того как в их жизни возникла Варя Иванина, абстрактный «народ» обрел вполне конкретное лицо, и оно было прехорошеньким. Владимир Иванович пытался стереть его из памяти, но Варя снова и снова являлась ему в бесстыдных снах, слаще которых не было в его жизни.
Изгнанный женой в Петербург, Владимир несколько недель провел в полном отчаянии, снедаемый страхом потерять Елену, с которой только и представлял свою жизнь. То, что она все не возвращалась, казалось ему дурным знаком. Жена явно замышляла что-то, но не желала вводить его в курс дела, и это казалось графу настоящей катастрофой. Ведь до сих пор они делились всеми замыслами и планами. Все в их совместной жизни являлось общим до того, как он ввел в свою эту чудную крестьяночку
Разумеется, это не было любовью, говорил себе Владимир Иванович, мысленно перебирая в памяти знойные летние дни. Какое-то безумие охватило его, наваждение, которого он не искал. Заметил, конечно, как похорошела и расцвела дочка конюха, но это восхищение скользнуло, не задев души. А вот когда девушка прижалась к нему возле стойла, прильнула всем своим гибким, упругим телом, приоткрыв в ожидании губы, дохнула в лицо свежим теплом, это прожгло насквозь. Все нутро его, истосковавшееся по женщине, взбунтовалось и потребовало не любви, нет! При чем здесь любовь? Требовалась всего лишь физическая разрядка, выброс накопившейся телесной тоски.
Это и произошло. Немедленно. Владимир даже не нашел в себе сил увести девушку подальше, чтобы ее отец, который мог вернуться в любую минуту, не застал их в самый откровенный момент. Но никто не вошел в конюшню в тот час. И граф овладел Варей беспрепятственно, и, ослепленный желанием, даже не сразу понял, что она досталась ему девственницей. Только увидев невинную кровь догадался об этом приятном обстоятельстве.
В жизни Елены он тоже был первым мужчиной, но та брачная ночь далась им обоим нелегко, потому что молодую жену трясло от страха в буквальном смыслеее зубы выбивали нервную дробь. И Владимиру пришлось потратить пару часов только на то, чтобы успокоить ее и совершить наконец то, зачем они и уединились в спальне. К тому времени оба уже были так измучены, что даже он не получил желаемого удовольствия. О Елене и говорить не приходилось «Делить его пламень» она научилась много позднее, когда воспоминание о первой боли несколько истерлось из ее памяти.
Варя же распахнулась ему навстречу совершенно без страха. С нетерпением, скорее свойственным мужчине или даме зрелого возраста. Еще до брака Владимир был близок с женщиной, которая набрасывалась на юного любовника с такой страстью, что временами ему казалосьона задушит его. Руками, ногамичем угодно! Выдержать подобный натиск и остаться живым ему помогла, пожалуй, только молодость
Теперь молодость, даже юность была на стороне его любовницы. Совсем неопытнойВаря даже целоваться толком не умела. Но схватывала науку страсти на лету, и губы ее быстро научились приоткрываться ему навстречу, а язык ласкать, и не только рот. Она хотела всего, что могло доставить ему удовольствие, вот в чем был Варин секрет. Не просто послушное следование его желаниям, а нетерпеливое раздувание пламени, которое охватывало обоих почти мгновенно. И Владимир просто не в силах был оторваться от красивого, нежного тела, так страстно желавшего его и дарившего столько радости!
Каждое утро он говорил себе, что пора прекратить все это, что скоро вернется Елена, дороже которой для него никого нет в мире, и они снова будут счастливы вместе. Но каждую ночь вспоминал, что такого огня, который охватывает его с Варей, уже не будет. И бросался к ней, ища тепла, пытаясь насытиться на всю жизнь.
Воспоминание о том, что случилось позже, когда Елена неожиданно вошла в спальню и увидела его с любовницей, до сих повергало Владимира в ужас. На лбу выступал холодный пот, и ладони становились влажными. Это был настоящий кошмар. Граф помнил, что даже плохо соображал в те минуты и ничего не мог толком произнести. Ему почудилось, будто реальность разломилась надвое, и он увидел то, чего быть не должно. Елена не могла увидеть их с Варей, узнать об этой запретной связи, даже догадаться! Это было совершенно невозможно, и все же это произошло.
Теперь, дождливыми питерскими вечерами, Владимир Иванович изредка позволял себе вспомнить то, что произошло у него с юной крестьянкой. И снова погружался в то лихорадочное возбуждение, которое переживал всякий раз, когда видел Варю. Несколько раз Владимиру Ивановичу даже пришлось проведать публичных женщин, но это он, конечно, не считал изменой жене. Все джентльмены делают это
Его тревожила еще и мысль о ребенке, которого Варя носила под сердцем. Если, конечно, не скинула от испуга.
По дороге в Родники, куда наконец-то пригласила его жена, закутавшись в шубу, Владимир Иванович представлял, как он будет приезжать в Дубровку и мельком, исподтишка разглядывать Вариного мальчика. Наверное, ее уже выдали или вот-вот выдадут замуж, и ребенок родится в законном браке, поэтому даже приблизиться к малышу будет нельзя. Зачем навлекать на хорошенькую Варину головку гнев супруга?