Первый же из психотерапевтов в списке с радостью взял меня, услышав, что его порекомендовал Максим Игоревич Морозов. Так что заодно я узнала и фамилию.
Хотя зачем она мне?
И так одни неприятности от этого Максима Игоревича!
Как-то раз пришлось задержаться у дома и старательно делать вид, что счищаю с сапог снег, читаю объявления и фотографирую веточку заснеженной рябины, лишь бы не столкнуться с заходящей в подъезд самоуверенной брюнеткойтой самой Снегурочкой, которую я опознала как соседку снизу в новогоднюю ночь.
Ехать с ней в одном лифте было бы уже слишком.
Но как бы старательно я не вглядывалась в промокший листочек с призывом сходить на ярмарку алтайского меда и белорусского трикотажа, один глаз все равно косил в сторону Катюши, черт бы побрал ее три оргазма!
Эта женщина как будто специально была создана в глубинах ада для культивации комплексов у депрессивных одиночек. Блестящие волосы, рассыпавшиеся по воротнику голубоватой норковой шубки, пухлые губы, идеальная кожа, сумочка за пять моих зарплат и бесконечно длинные стройные ноги. И да, острые каблуки так вбивались в асфальт, что она могла бы взобраться на Эверест, не пользуясь дополнительными приспособлениями.
На следующее утро я пробежала пять километров. А потом пошла к косметологу, маникюрщице и стилисту.
На Восьмое марта на работе я получила пять букетов, три коробки конфет и приглашение в театр. Возвращаясь домой сияющая, хмельная от шампанского, слегка безумная от мартовского шального ветра, я думалану почему я не решилась пойти к врачу раньше? Зачем были эти два года уныния и серости?
Два года из моей единственной и неповторимой жизни.
Апрель сиял ярко-голубым небом, напоминающим мне глаза Максима Игоревича, чтоб его черти побрали! Поэтому на небо я не смотрела. Я смотрела на бегущие под рыхлой коркой снега ручьи, на набухающие почки, в зеркало и на свой мессенджер, где множились сообщения от мужчин, которые просто как с цепи сорвались. Если я выходила на улицу и со мной никто не знакомилсяя на всякий случай щипала себя. Вдруг сплю? Но уже через пару минут подходил какой-нибудь симпатичный парень, и все становилось на свои места.
Временами у меня случались рецидивыя плакала в кабинете психотерапевта. Конечно, я не могла ему сказать, о ком плачу. Только уточнила, что это совсем не тот, о ком я рыдала на пустом елочном базаре в последний день года.
Что ж, это и есть здоровьекогда каждый день болит в новом месте!Оптимистично заявил мне терапевт.
И я расслабилась.
До такой степени, что однажды, возвращаясь с вечеринки, была в таком отличном настроении, что поленилась ждать лифта и побежала по ступенькам пешком. Еще полгода назад я уставала, поднимаясь на второй этаж, а тут взлетела на пятый, даже не запыхавшись.
Почти на пятый.
Потому что на четвертом наткнулась на сидящего на лестнице Максима. В пальцах у него была сигарета, а цвет глаз напоминал уже не небо, а его отражение в мутной бензиновой луже.
Нина?
Он быстро затушил сигарету и встал.
Приветнеловко сказала я, не зная, куда деваться.
Ты очень красивая,сказал он, рассматривая меня беззастенчиво и нагло.Особенно, когда улыбаешься. Тебе идет.
Ему бы тоже шла улыбка, ноувы, сейчас ее не было. Он вообще выглядел не очень хорошословно рубашка, которую еще влажной запихнули в глубину шкафа, а теперь достали и забыли погладить. Вроде и видно, что раньше был сияющим и красивым, но сейчас какой-то помятый и усталый.
Что-то случилось?Спросила я, сама себя ругая за продолжение разговора.
Пусть его Катюша утешает, я-то тут при чем?
Нет. То есть, даон въерошил светлые волосы, уводя взгляд в сторону.Неважно. Я рад, что у тебя все хорошо.
Зато у тебя плохо.
Бывает,пожал он плечами.
Ты же психолог?Удивилась я.Разве ты не должен решать все проблемы щелчком пальцев?
Это не так работаетпокачал он головой.То, что я понимаю, что со мной, не делает происходящее легче.
Я могу как-то помочь?
Ну блин, зачем я это делаю? Где он и где я? Чем я могу ему помочь?
Максим ощутимо поколебался, прежде чем мне ответить.
Можешь.Он резко вздохнул.Вызови такси, пожалуйста, у меня даже телефона нет.
Комментарии я оставила при себе. Хотя, конечно, хотелось задать десяток вопросов и немного поехидничать на тему прекрасной Катюши, выставившей мужика на лестницу в одной футболке и без телефона.
Хорошо, без проблем,я потянулась к карману.Только там какой-то апокалипсис, сама ждала машину почти час.
Ничего страшного, просто скажи мне, когда подъедет.
Хмя посмотрела на экран.Обещают, что через полчаса.
Хорошо.Максим снова сел на ступеньки.Спасибо.
Будешь тут сидеть и ждать?Удивилась я.
На улице еще холоднее,хмыкнул он.
Пойдем,сказала я, дергая его за рукав футболки.Пойдем ко мне, чаю выпьешь, а то и правда заболеешь.
До чего можно договориться со своим психиатром
Я скинула туфли, включила чайник и кивнула Максиму на табуретку:
Присаживайся, сейчас найду что-нибудь перекусить. Чай или кофе?
Кофе,ответил он, как-то странно на меня глядя.
Я сполоснула чашку, достала турку из шкафа и, обернувшись, уперлась взглядом в загорелую мужскую шею. С острым кадыком над горловиной футболки и маленькой родинкой сбоку.
Что сказала бы нормальная женщина в такой ситуации?
«Отойди, пожалуйста».
Или: «Тебе сколько ложек на чашку?»
Или: «С молоком или без?»
Но я почему-то не смогла удержаться и спросила:
Можно я тебя лизну?
Нельзя,совершенно спокойно ответил Максим, как будто ему каждый день такое предлагают.Это нарушение профессиональной этики. Психиатров лизать нельзя.
Он положил мне руки на талию и аккуратно переставил в сторону, как большую куклу.
И тут же отвернулся к плите:
Я сам сварю. У меня получается отличный кофе. Мускатный орех у тебя есть?
СейчасЯ встала на цыпочки и снова потянулась к верхней полке, где хранились специи, с которыми я понятия не имею, что делать: мускатный орех, гвоздика, куркума, кардамон. Выковыривая баночку кончиками пальцев, я чуть ее не уронила, но Максим оказался быстрее гравитации и подхватил ее раньше, чем она разбилась об стол.
Я неловко засмеялась и придвинула поближе пакетик с кофе:
Вот, он молотый как раз под турку. Я редко пью кофе, нет смысла покупать целую кофеварку, если уж соберусь, проще сварить самой.
И вкуснее,добавил Максим, наливая воду в турку.А сейчас я тебе покажу такой класс, что для тебя уже никакой другой кофе не будет прежним.
Ты уже показал,сказала я, имея в виду, конечно, не кофе.
Нин,сказал Максим, включая плиту и помешивая зачем-то воду в турке,ты вроде была согласна, что между нами ничего не может быть. У меня этика, у тебя депрессия.
Еще у тебяЯ осеклась, чуть не ляпнув: «Катюша». Откуда бы мне это знать, да?
Верно,согласился Максим.Это тоже. Будь все иначе, можно было бы попробовать, а так на меня залипать нет никакого смысла. Ты меня даже не знаешь. Может быть, я котят топлю по выходным.
Почему не знаю?Я отошла и села за стол, закинула ногу за ногу, любуясь тем, как шелковый край платья скользит по глади черного чулка. На вечеринку я наряжалась как в последний раз и сейчас была очень собой довольна.Знаю, что котят ты не топишь, а наоборотспасаешь, отвозя в приют и давая денег.
Серьезно?Максим обернулся ко мне, держа в пальцах ложку с насыпанным кофе.Откуда
Ты ездишь на желтой «камаро», по выходным любишь кататься на лыжах, предпочитаешь глинтвейн из белого вина, в последнем отпуске был на Кубе, хотя обычно ездишь в Сочи, любишь яркие рубашки и белые джинсы, любимый сорт пива«Гиннесс», а любому мясу предпочтешь стейк из форели. У тебя две сестры и три племянника, в детстве была собака по кличке Рафаэльпомесь колли с дворнягой. Любимый писательРемарк, а любимый фильм«Зловещие мертвецы». У тебя шрам под коленкой, потому что в десять лет ты свалился с яблони, ты никогда не спишь под одеялом, коллекционируешь сувенирные монеты из разных стран и городов, гордишься тем, что можешь спеть под Курта Кобейна так, что никто не отличит, и хочешь детей. Много.
На высоко вздернутые брови Максима я просто пожала плечами:
Соцсети.
Понятно.
Он отвернулся, чтобы высыпать кофе в турку, а я сидела, поджав под себя ноги, и думала, что вот сейчас точно показала себя совершенно безумной, абсолютно сумасшедшейв психдиспансере он бы уже, наверное, нажал кнопку вызова охраны. На его месте я бы побоялась и дальше жить в такой близости друг от друга.
Что жМаксим помешал ложкой кофе, принюхался и осторожно всыпал щепотку мускатного ореха.Зато я тебя не знаю. Ничего, кроме того, что у меня встает каждый раз, как я тебя вижу. Поэтому приходится придумывать о тебе всякую глупую хрень. Например, что ты грызешь ногти
Не грызу,вмешалась я.
ешь каждое утро головку чеснока, вытираешь сопли о занавески
Не ем и не вытираю.
обожаешь французские комедии, где кто-то падает и ему швыряют тортом в лицо
Вообще-то я больше криминальные драмы люблю.
слушаешь русский шансон
Обожаю классический рок-н-ролл.
спишь в бабушкиной ночнушке
Голой.
Максим бросил на меня быстрый взгляд.
Зачем ты мне все это говоришь?
Чтобы не только я мучилась, когда смотрю на тебя.
Он отвернулся от плиты и строго посмотрел на меня. Точнеехотел, наверное, строго. Даже пристыдить собиралсяя уверена. С упреком посмотреть.
Но вместо этого его взгляд соскользнул с моего лица, прошелся горячей волной по декольте, спустился к краю платья и прикипел к бедру, где из-под подола было видно резинку чулка.
Не осознавая себя, Максим сделал шаг вперед, другой.
Его ладонь легла на мою ногу и медленно поползла вверх.
У тебя холодные руки,сказала я полушепотом.Ты все-таки замерз.
Да,ответил он, нащупывая выше края чулка полоску голой кожи.Очень.
Согреть?..спросила я, пользуясь тем, что он наклонился ко мне, и обвивая его шею руками.
Нинамучительно выдохнул Максим.Почему ты не хочешь меня понять? Это ведь не прихоть. Нельзя спать со своими пациентками. Они влюбляются в психиатров и психологов, потому что им кажется, что мы их понимаем лучше других.
Что за ерунда, Максим? Я была твоей пациенткой пять минут.
Нет, Нина. Нет.
Один раз?предложила я.Просто чтобы больше не мучиться. Получить, что хотим, и забыть друг о друге.
Один размедленно, раздумывая, повторил Максим. Его пальцы под платьем поглаживали внутреннюю сторону моего бедра, забирались все выше и выше.И я перестану постоянно думать о тебе?
Ага,пообещала я.Перестанешь. И я перестану.
Он резко выдохнул, замер на бесконечно длинное мгновение, а потом время понеслось вскачь.
Максим подхватил меня под бедра, прижимая к себе, перенес на широкий подоконник и рывком развел мои колени, вставая между ними.
Пальцы дернули ворот платья, обнажая грудь в невесомом кружеве бюстгальтера, губы впились обжигающим поцелуем в шею.
Я только и успела, что ахнуть и вцепиться в его плечи, позволяя делать с собой все, что он захочет. А он хотел многого! Платье мгновенно оказалось задранным до пояса, грудь освобождена из оков, трусики стащены. Максим прикусывал то один твердый сосок, то другой, то лизал их, то дул, заставляя покрываться мурашками все тело. Ловкие пальцы хозяйничали между ног, поглаживая, потирая, скользя кругами. Он следил за выражением моего лица и, когда я почувствовала накатывающее тепло, судорожно вздохнул, вгоняя пальцы внутрь меня. Подушечка большого осталась скользить по клитору, растирая по нему смазку.
Я вскрикнула, почувствовав первые искры оргазма, но он не дал им превратиться в обжигающее пламя. Отступил, скинул футболку тем самым ловким и быстрым движением, рванул вниз спортивные штаны, высвобождая немаленьких размеров член.
Господи, он был еще больше, чем мне запомнился. Слишком, слишком большой. Таким хорошо любоваться, но я не уверена, что смогу вместить его в себя! Тем более после двух лет перерыва!
У Максима сомнений не было. Он снова развел мои колени так широко, как сумел, и толкнулся внутрь набухшей головкой. Я закусила губу, предчувствуя, как сейчас будет мучительно больно. Но я так текла, что член входил в меня гладко и легко. А Максим не торопился, надевая меня на себя медленно, растягивая так осторожно, что последние сантиметры я преодолела сама, резко двинувшись к нему и почувствовав, что заполнена до упора.
Максим накрыл мой рот своим, врываясь в него языком, стиснул пальцы на моей заднице и принялся трахать так, как обещал когда-то своими поцелуями. Яростно, быстро, почти полностью выходя и вновь врываясь на полную длину, завоевывая мой рот, завоевывая мое лоно, подчиняя всю меня своему бешеному напору и пульсирующему ритму.
Я только царапала его плечи, вскрикивала, стонала, шептала: «Мамочки!», забывая дышать, дрожала от невыносимости наслаждения, которая волнами прокатывалась по моему телу.
Первый взрыв огня внутри не заставил себя ждать. Я откинула голову и зарыдала во весь голос от забытых ощущений, когда страстный мужчина доводит тебя до пика наслаждения своей дорогой, точно зная, куда идти.
Еще, пожалуйста, ещешептала я, зарываясь пальцами в светлые волосы, но Максим даже не думал останавливаться. Его не нужно было упрашивать. Он ускорил темп, зарычал и стал вбиваться в меня так, что все тело содрогалось от глубоких толчков.
Нина, Нина, Нинакак заведенный шептал он мне на ухо, пока я кончала второй раз, а потом и третий. Когда я почувствовала, что внутри совсем уж горячо и тесно, Максим резко вышел из меня, и я скользнула на пол, на колени, без сомнений и колебаний обхватывая губами пульсирующую головку. Он бы все равно не поместился целиком, но это не понадобилосьчерез мгновение Максим застонал, наполняя мой рот своим терпким вкусом.
Две-три-четыре-пять секундя глотала и глотала, он стонал и выгибался, сжимая пальцами край подоконника.
Кофе!
Кофе, блять!
Мы вспомнили о реальности одновременно.
По кухне растекался запах жженого кофе, выкипевшего и залившего плиту коричневой жижей, на столе вибрировал телефон, требовательным звонком напоминая о вызванном такси, а в голове стучало: «Один раз, один!»
Вина и сожаления растекались по венам ледяными реками, усмиряя кипящую кровь.
Один раз.
И мы забудем друг о друге.
Яркая весна, горячее лето и многообещающая осень
Один раз Всего один раз.
Утром я видела в окно, как Максим с Катюшей обнимались у подъезда.
Все правильно. Все как надо. Они помирились, а у меня своя жизнь.
Скандалы в квартире этажом ниже, правда, стали чаще, но я включала музыку погромче и делала вид, что ко мне это не относится.
У меня тоже была своя жизнь. Вечеринки, повышение на работе, новые друзья, старые друзья, настоящая весна, которая пришла уже в середине апреля,яркая, теплая, такая как надо. Все вокруг удивлялись: бывало, что и лето было холоднее этого апреля. Я знала, что эта весна для меня. Даже воздух пах иначе: жизнью и счастьем.
И совсем неважно, что мы с Максимом, пару раз столкнувшись у лифта на первом этаже, не сговариваясь, расходились в стороны и ехали по отдельности. На лестнице он больше не сидел, у мусоропровода не грустилчестно выполнял свою часть договора.
Хотя может быть, и сидел, но я так редко стала появляться дома, что даже коммуналка за воду и электричество стала стоить копейки.
Летом отправилась в отпуск со старой подругойи отлично оторвалась на дискотеках в отеле. Несмотря на то что подруга меня активно подбивала, курортных романов заводить не стала.
После того как попробовала настоящий швейцарский шоколад, соевая подделка не вызывала аппетита. Пожалуй, это было единственное, что расстраивало меня в странном эпизоде с моим Сантой-психиатром. После него моя планка выросла до небес, и я сомневалась, что в мире могло найтись много мужчин, которые бы до нее допрыгнули.
Ну что, Нина,сказала Инга Семеновна как-то на исходе лета.Начинаем потихоньку уменьшать дозу лекарств. На психотерапию ходишь?
Хожу!кивнула я.Выполняю все домашние задания, веду себя хорошо.
Почти перестала вспоминать своего бывшего.
А что терапевт говориткакие успехи?
Говорит, что если я и дальше буду хорошей девочкой, то есть шанс, что депрессия больше не вернется.
Вот и отлично!Инга Семеновна даже просияла.Нечего тебе здесь делать.