Стоило Мисси войти в лавку, гнусаво задребезжал колокольчикточнее не описать надтреснутый звук, выбранный Максуэллом Херлингфордом в угоду своему стремлению к монашескому аскетизму и благоразумной осмотрительности. Тотчас же из задней двери появился хозяинбряканье колокольчика заставило его подняться из подвала, где высились горы холщовых мешков с отрубями, мякиной, сечкой, пшеницей, ячменем, кормовой мукой и овсом, поскольку Максуэлл Херлингфорд не только старался угодить гастрономическим вкусам жителей Байрона, но также снабжал кормом лошадей, коров, свиней, овец и домашнюю птицу. Как заметил один местный острослов, когда трава на его пастбище не уродилась, «от Максуэлла Херлингфорда никуда не денешься: хочешь не хочешь, окажешься в загоне».
На лице дядюшки Максуэлла застыло обычное кислое выражение, в руке он держал большой совок с налипшими стебельками фуража, похожими на лохматую паутину.
Ты только посмотри! прорычал он и махнул совком в сторону Мисси, с поразительной точностью повторив жест своей сестры Октавии, которая не так давно размахивала прогрызенным мышами пакетом с овсянкой. Повсюду долгоносики!
О господи! И в развесной овсянке тоже?
Так и кишат.
Тогда лучше дайте мне коробку овсяных хлопьев, дядя Максуэлл.
Слава богу, лошади не такие привередливые, проворчал лавочник и, отложив совок, полез под прилавок.
Колокольчик снова задребезжал, еще громче прежнего, дверь распахнулась, и в лавку вместе с сырыми клубами тумана стремительно вошел мужчина.
Черт побери, ну и погода! Холодная, как мачехины титьки! пробормотал он, зябко хлопая в ладоши.
Сэр! Здесь дамы!
Вот незадача! отозвался посетитель, но принести извинения не потрудился, а, с усмешкой подойдя к прилавку, небрежно облокотился, окинул изумленную Мисси лукавым взглядом и добавил: Дамы, приятель? Я вижу здесь только половину леди!
Ни Мисси, ни дядюшка Максуэлл не поняли, что хотел сказать незнакомец: то ли возмутительно намекнул на не слишком высокий рост Мисси в городе великанов, то ли грубо оскорбил ее, допустив, что она вовсе не леди, но к тому времени как дядя Максуэлл справился с замешательством и к нему вернулись его знаменитые остроумие и язвительность, мужчина уже принялся оглашать длинный список покупок.
Мне нужно шесть мешков отрубей и комбикорма, мешок муки, мешок сахару, коробка патронов двенадцатого калибра, большой кусок свиной грудинки, шесть жестянок пекарского порошка, десять фунтов топленого масла, десять фунтов изюма, дюжина банок светлой патоки, шесть банок сливового джема и десятифунтовая жестянка печенья «Арноттс».
Уже без пяти пять, а ровно в пять часов я закрываю магазин, чопорно произнес дядюшка Максуэлл.
Тогда вам придется поторопиться, верно? без всякого выражения заметил незнакомец.
Коробка с овсяными хлопьями уже стояла на прилавке. Мисси выдавила шестипенсовик из пальца перчатки и протянула дяде в тщетной надежде, что Максуэлл Херлингфорд даст хоть сколько-то сдачи. Ей не хватило храбрости спросить, неужели обычная овсянка в маленькой коробке, пусть даже нарядной, может стоить так дорого. В конце концов она просто взяла коробку и ушла, бросив украдкой взгляд на незнакомца.
Он приехал на коляске, запряженной двумя лошадьми, которые стояли теперь у коновязи напротив двери. Когда Мисси заходила в лавку, их там не было. Красивый экипаж. Кони с заметной примесью тяжеловозной породы выглядели холеными, гладкими, да и повозка казалась новой и нарядной, желтые спицы колес ярко выделялись на густо-коричневом фоне.
Без четырех минут пять. Если сказать дома, что в лавку дяди Максуэлла она зашла не первой, а следом за незнакомцем, то можно оправдать свое позднее возвращение бестактностью чужака и длинным списком его покупок, тогда удалось бы ненадолго заглянуть в библиотеку.
В Байроне не было публичной библиотеки: в те времена такие встречались лишь в нескольких городах Австралии, и пробел этот восполняла частная библиотека. Одинокой вдове Ливилле Херлингфорд крайне дорого обходилось содержание сына, стесненность в средствах вкупе с желанием всегда выглядеть респектабельно побудили ее превратить богатое домашнее собрание книг в платную библиотеку, которая мгновенно приобрела популярность и стала приносить хороший доход. Успех убедил Ливиллу пренебречь пуританскими законами, что предписывали владельцам магазинов в будние дни закрывать свои заведения в пять часов пополудни, так как большинство посетителей предпочитали обменивать прочитанные книги на новые по вечерам.
Чтение стало для Мисси единственным утешением, единственной роскошью, которую она себе позволяла. Ей разрешалось оставлять себе деньги, вырученные от продажи излишков яиц и сливочного масла, и все эти жалкие гроши она тратила на книги из библиотеки своей тетки Ливиллы. Друзилла и Октавия крайне не одобряли столь безрассудные траты, но, согласившись несколько лет назад, что Мисси может распоряжаться небольшой суммой сверх тех пятидесяти фунтов, которые выделил ей отец при рождении, из чувства справедливости не отважились отменить собственное решение только потому, что их воспитанница оказалась мотовкой.
Мать и тетка не запрещали Мисси читать при условии, что она будет выполнять свою часть домашних работ, причем прилежно, без спешки, не допуская даже малейшей небрежности, однако обе приходили в негодование, стоило ей лишь заикнуться о своем желании прогуляться среди зарослей буша. Бродить по дикому лесу означало подвергать своювозможно, не слишком соблазнительнуюособу опасности быть убитой или ограбленной, и такое не дозволялось ни при каких обстоятельствах. Впрочем, Друзилла строго наказала своей кузине Ливилле выдавать Мисси только пристойные книги: никаких романов, скандальных или пикантных жизнеописаний, никакой бульварной литературы, предназначенной для мужчин. Тетушка Ливилла твердо придерживалась этих правил, вполне разделяя образ мыслей Друзиллы в отношении книг, какие дозволяется читать незамужним девицам.
Весь последний месяц тем не менее Мисси скрывала греховную тайну: романами ее снабжали в изобилии. Тетя Ливилла нашла себе помощницу, которая заменяла ее в библиотеке три раза в неделю: по понедельникам, вторникам и субботам. Это позволяло владелице наслаждаться трехдневной передышкой от раздражающе надоедливых горожан, прочитавших все ее книги, и от привередливых читателей, чьим вкусам не отвечало содержимое ее книжных полок. Новая помощница, разумеется, принадлежала к обширному клану Херлингфордов, хотя и не байронских: ей повело расти среди соблазнов Сиднея.
Мисси Райтнеразговорчивую, печальную и замкнутуюмало кто замечал, но Юна (так звали новую помощницу), похоже, тотчас увидела в ней будущую близкую подругу. Как ни удивительно, едва Юна появилась в библиотеке, ей сразу же удалось разговорить застенчивую, молчаливую Мисси, узнать все о ее привычках, домашнем окружении, надеждах, горестях и мечтах. Вдобавок она придумала для Мисси надежный и безопасный способ заполучить запретный плод без ведома тети Ливиллы и щедро одаривала новую подругу всевозможными романамиот захватывающих приключенческих до душераздирающих любовных.
В тот вечер обслуживать читателей должна была тетя Ливилла, а значит, Мисси могла рассчитывать лишь на книгу, прошедшую строгий отбор, но когда открыла стеклянную дверь и вошла в уютное тепло библиотеки, то увидела за конторкой Юну, а вовсе не грозную тетушку. В дополнение к очаровательной живости, уму, пониманию и доброте, которыми так восхищалась Мисси, Юна была поразительно красива: с великолепной фигурой, высокаяистинная представительница рода Херлингфорд, а изысканными нарядами напоминала кузину Алишию. Юна обладала безупречным вкусом и всегда одевалась по последнему слову моды, с каким-то особенным, неуловимым шиком. Светловолосая, с белой, словно арктические снега, кожей и голубыми, как небо в знойный день, глазами, она вовсе не выглядела облезшей и бесцветной, как все женщины из их рода, не считая Алишии (ослепительной красавицы, которую Господь одарил черными ресницами и бровями) да темноволосой Мисси. Но более всего поражала в Юне даже не редкая красота, присущая ей одной, а загадочный свет, исходивший от нее, нежное сияние, что не окутывало, а шло изнутри, будто источник его скрывался под кожей. Ее длинные, изящные, овальной формы ногти излучали жемчужный свет, как и светлые, почти белоснежные волосы, прихотливо уложенные модными локонами вокруг головы и собранные в сверкающий пучок на затылке. Призрачное свечение словно стирало грань между реальностью и фантазией, и оставалось лишь гадать, существует ли оно на самом деле. Завораживающее зрелище! Мисси, которая всю жизнь провела среди одних лишь Херлингфордов, не ожидала увидеть подобное чудочеловека, окруженного аурой, и вдруг за один короткий месяц ей встретились сразу двое: сначала Юна с ее сиянием, а теперь и незнакомец из лавки дяди Максуэлла, заряженный энергией, в голубом облаке трескучих искр.
Как удачно! воскликнула Юна при виде Мисси. Дорогая, у меня есть для тебя роман, ты будешь в восторге! Это история молодой аристократки, стесненной в средствах. Она вынуждена устроиться гувернанткой в дом герцога, а потом влюбляется в него и попадает в беду, но герцог бросает ее, потому что всеми деньгами владеет его жена. Он сажает ее на корабль и отправляет в Индию, где их новорожденный ребенок умирает от холеры. Затем ее видит безумно красивый магараджа и тотчас влюбляется, потому что у нее золотисто-рыжие волосы и светло-зеленые глаза, а все его бесчисленные жены и наложницы, разумеется, смуглые и темноволосые. Магараджа похищает ее, чтобы превратить в свою игрушку, теперь пленница целиком в его власти, но он вдруг понимает, что слишком ее уважает. Тогда он женится на ней и отсылает прочь всех других женщин. Ведь она редкий бриллиант, равных которому нет во всем мире, говорит магараджа. Она становится магарани, притом очень могущественной. Вслед за этим в Индию приезжает герцог с гусарским полком, чтобы подавить восстание мятежников в горах. Мятежники разбиты, но герцог смертельно ранен в битве. Его приносят в ее дворец из белого мрамора, там раненый умирает у нее на руках, но прежде она прощает его за жестокость и зло, что он ей причинил. А магараджа наконец понимает, что она любит его сильнее, чем когда-то любила герцога. Разве не чудесная книга? Тебе наверняка понравится, поверь мне!
У Мисси не пропадало желание прочесть книгу, даже если ей добросовестно пересказывали сюжет от начала до конца. Она сейчас же взяла «Греховную любовь» и спрятала на самое дно своей сумки, затем поискала маленький кошелек, где хранились ее скудные сбережения, но не нашла ничего, кроме коробки с овсяными хлопьями.
Боюсь, я забыла кошелек дома, призналась она Юне с горечью, знакомой лишь тем, кто очень беден и горд. О господи! Я была уверена, что взяла его! Что ж, тогда лучше оставь книгу у себя до понедельника.
Боже, дорогая, подумаешь, забыла деньги! Это еще не конец света. Возьми книгу сейчас, а не то ее кто-нибудь заграбастает и придется долгие месяцы ждать своей очереди. Она так хороша, что каждому захочется ее прочитать. А деньги отдашь, когда придешь в следующий раз.
Спасибо, поблагодарила Мисси, хотя и понимала, что не следует вступать на скользкий путь и нарушать заповеди Миссолонги.
Перед страстью к чтению она оказалась бессильна, поэтому со смущенной улыбкой поспешно попятилась к двери.
Не уходи так скоро, дорогая, взмолилась Юна. Давай немного поболтаем, ну пожалуйста!
Прости, но я правда не могу.
Ну подожди, всего одну минутку! До семи часов здесь будет тихо, как в могиле, все сидят дома, ужинают или пьют чай.
В самом деле, Юна, я не могу, огорченно сказала Мисси.
Девушка упрямо надула губы.
Очень даже можешь, просто не хочешь.
Мисси вовремя поняла, что пренебрегать вниманием тех, у кого ты в долгу, очень неприлично, и сдалась.
Хорошо, я задержусь, но всего на минутку.
Вот что мне хотелось бы знать: ты уже видела Джона Смита? с живостью спросила Юна, и пальцы ее при этом с мерцающими ногтями порхали над низким узлом сверкающих волос, бледно-голубые глаза сияли.
Джона Смита? А кто это?
Тот, кто на прошлой неделе купил твою долину.
В действительности никакой долины Мисси, разумеется, не было: просто она пролегала по другую сторону Гордон-роуд, но девушка всегда думала о ней как о своей и не раз говорила Юне, как ей хотелось бы прогуляться там. Лицо ее уныло вытянулось.
Ах как жалко!
Вовсе нет! По-моему, это прекрасная новость. Давно пора бы кому-нибудь потеснить Херлингфордов.
Ну, я ничего не слышала об этом Джоне Смите и уверена, что никогда его не видела.
Мисси хотела было уйти, но Юна остановила ее:
Откуда тебе знать, что ты никогда его не встречала, если ты даже не хочешь узнать, как он выглядит?
Перед глазами Мисси вдруг возникло лицо незнакомца из лавки дяди Максуэлла, она зажмурилась и выпалила с несвойственной ей уверенностью в голосе:
Он очень высокий, крепкого сложения, с золотисто-каштановыми кудрявыми волосами и рыжеватой бородкой, в которой блестят две седые пряди. Одевается грубо и бранится точно солдат. Лицо у него приятное, в особенности глаза.
Это он, это он! взвизгнула Юна. Так ты его видела! Где? Расскажи!
В лавке дяди Максуэлла несколько минут назад: накупил кучу всего, аж мешками.
Правда? Значит, он, как видно, переезжает к себе в долину. Юна озорно улыбнулась. Похоже, он тебе понравился. Признавайся, Мисси, маленькая хитрюга.
Да, не стала скрывать та, заливаясь краской.
Мне тоже, когда я увидела его впервые, рассеянно протянула Юна.
Когда это было?
Давным-давно, много лет назад, дорогая. Еще в Сиднее.
Так ты с ним знакома?
И довольно близко, вздохнула Юна.
Лавина романов, обрушившаяся на Мисси за последний месяц, расширила пределы ее познаний и немало способствовала воспитанию чувств. Она ощущала себя достаточно искушенной, чтобы спросить:
Ты любила его?
Но Юна рассмеялась в ответ.
Нет, дорогая. В одном ты можешь быть уверена: я никогда его не любила.
Значит, он приехал из Сиднея? спросила Мисси, почему-то почувствовав облегчение.
Вот этого не знаю.
Он был твоим другом?
Нет, приятелем моего мужа.
Вот так новость! Мисси растерянно пробормотала:
О, прости! Я не знала, что ты вдова.
Юна весело фыркнула:
Дорогая, я вовсе не вдова! Слава богу, мне не пришлось носить траур! Уоллес, мой муж, жив и здоров, а вот брак наш приказал долго жить. Пожалуй, правильнее сказать, что муж от меня ушел и подал на развод.
За всю свою жизнь Мисси ни разу не доводилось встречать разведенных супругов: Херлингфорды не расторгали браков, где бы те ни совершалисьна небесах, в преисподней или в чистилище.
Наверное, тебе было нелегко, стараясь не показаться чопорной, тихо проговорила девушка.
Ах, милая, одна я знаю, как тяжело мне пришлось. Веселая беззаботность Юны вдруг исчезла, сияние погасло. Сказать по правде, это был брак по расчету. Мужа (вернее, его отца) привлекло мое положение в обществе, а меня прельстило его богатство.
Так ты его не любила?
Моя большая беда, которая повлекла за собой множество потерь, дорогая, в том, что я никогда никого и вполовину не любила так, как себя. Она состроила гримаску и снова, как прежде, засияла серебряным светом. Заметь, Уоллес был прекрасно воспитан, держался, как подобает джентльмену, и выглядел представительно. Но его отецфу! Этот мерзкий человечишка, от которого вечно несло дешевой помадой для волос и самым дрянным табаком, понятия не имел о хороших манерах, вынашивал честолюбивую мечту увидеть своего сына на самом верху пирамиды, в кругу наиболее влиятельных семейств Австралии, а потому потратил уйму времени и денег на воспитание наследника, которого не отвергнут Херлингфорды и им подобные. Только вот не повезло папаше: его сын предпочитал простую жизнь, не стремился пробиться в высшие круги и слушался ужасного тщеславного старика только потому, что безумно любил.
И что же произошло? спросила Мисси.
Отец Уоллеса умер вскоре после того, как распался наш брак. Многие, включая и его, посчитали, что виной тому разбитое сердце. Что до моего мужа я сделала все, чтобы он люто возненавидел меня. Ни один мужчина не должен испытывать к женщине подобных чувств.
Не могу в это поверить! с горячностью возразила преданная Мисси.
Знаю, ты искренне так считаешь, и все же это правда. С тех пор прошло немало лет, и я вынуждена признать, что была жадной эгоистичной тварью, которую следовало удушить еще младенцем.
Ох, Юна, не говори так!
Дорогая, не плачь из-за меня, я этого не заслуживаю, твердо заявила девушка, излучая ровный свет. Правда остается правдой, ничего не поделаешь. И вот я здесь, словно прибитая к берегу коряга, занесенная напоследок в сонную заводь Байрона, искупаю свои грехи.
А твой муж?
Он вполне оправился и получил наконец возможность жить так, как ему всегда хотелось.
Мисси умирала от любопытства, в голове у нее вертелось не меньше сотни вопросов: о перемене в душе Юны, о том, возможно ли, что у них с давно потерянным Уоллесом еще все наладится, и о Джоне Смите, загадочном Джоне Смите но короткая пауза после слов Юны вдруг заставила Мисси вспомнить о времени.