Илья кивнул и добавил, глядя на Веру:
- Как твой муж приедет, постучись ко мне.
- Хорошо, как скажете.
Ветров покинул кабинет, оставив нас наедине. Он, конечно, злилсяситуация не из приятных. И ответственность лежит на нем, потому что он главный. Несмотря на то, что его в это время в больнице вообще не должно было быть.
Проклятая должность. Он, кажется, только начинал понимать, во что вляпался.
Я думаю об этом, сидя рядом с подругой, поглаживая ее по спине.
- Ты не переживай, я останусь с тобой на сменах. Не пойду на дневные. Вместе пришли сюда, вместе будем бороться. Я тебя не брошу, - беру Веру за руку, та сжимает мои ладони в ответ.
Сколько раз мы вот так поддерживали друг друга? Сколько вечеров провели вдвоем?! Она была рядом со мной в самые грустные и одинокие минуты, а я ни разу не подвела ее. Ведь Даня в Вериной жизни появился далеко не сразу. Всякое случалось. Но мы всегда справлялись.
Вера покачала головой.
- Ты должна согласиться. Это прекрасный шанс, да и... он тебя в обиду не даст. Как бы там ни было. Видишь, какой он. Кто я ему? Подруга бывшей жены, обычная медсестра. Если бы не он, я не представляю, что бы со мной сделал этот псих! У меня синяки на шее, ты видела? - она всхлипнула. - Я рада, что Илья теперь работает в больнице. А еще... я не знала как тебе сказать. Поля, мы с Даней решили завести ребенка. Я сдала анализы, если все хорошо, начнем планировать в следующем месяце. Ты ведь знаешь, я всегда мечтала родить первенца до тридцати.
- Ребенка? Правда? - нервно улыбаюсь я. Это совершенно правильно и ожидаемоони любят друг друга. У них замечательные отношения. Они семья.
- Может, все и к лучшему. Мы с тобой три года провели бок о бок на дежурствах, и это было прекрасное время. Но все меняется. Поля, ты только не расстраивайся. Пожалуйста. Конечно, вовсе не обязательно, что у нас получится с первого раза.
- Нет! Ты что, я так рада за вас! С чего вдруг не получится? Вы оба молоды, здоровы. Я очень хочу стать тетей, - искренне улыбаюсь. - Даня будет классным папкой.
- Да, - Вера тоже улыбается. Наконец на ее лицо возвращается румянец. - Поэтому не думай обо мне. Делай так, как лучше тебе. - Она смотрит на сотовый. - Даня подъезжает, я побегу переодеваться.
- Иди, я следом. Приберусь тут.
Вера уходит, и я мою ее стакан. Протираю стол, собираю в кучу салфетки, ищу мусорное ведро, чтобы выбросить. Нахожу его под столом и на мгновение замираю. В корзине лежит упаковка из-под очень сильного обезболивающего. Мешкаю, а потом бросаю смятую бумагу сверху. Может, Ветров просто порядок наводил и нашел старую пачку?
Напоследок окидываю взглядом кабинет зава. Полки с книгами, шкаф, стол. Не покидает ощущение чистоты и порядка, хотя бумаг перед завом разложено море. Но как-то все по папкам и более-менее систематизировано.
Возвращаюсь в сестринскую, плюхаюсь за стол. Беру свой остывший чай и делаю большой глоток. Пить холодный чай и кофе давно стало нормой, я даже почти полюбила этот вкус. Сахара только не хватает. И лишь когда тянусь к сахарнице, вспоминаю, что чай несладкий, потому что не я его делала. А Илья.
Боже, какое счастье, что он вернулся! Я прикрываю глаза. Спас мою Веру.
Примерно через час меня вызывают на операцию к Ветрову.
- Ты в порядке? Работать сможешь? - встречает он меня в коридоре прямым вопросом в лоб. Смотрит в глаза, кажется, видит меня насквозь.
А вы сможете? Эти обезболивающие были для вас?
- Смогу, - говорю я. - Все в порядке, я в норме.
Он кивает, приглашая заняться сестринскими обязанностями. А дальше мы включаемся в работу под задорный запашок алкоголя. Пациент в сознании, поэтому мы никак не комментируем дурман, что он рассеивает своим глубоким дыханием.
Воспоминания о Вере, о буйном пьяном пациенте, о нашей борьбе за кружку улетучиваются и становятся неважными. Ветров абсолютно серьезен, собран и внимателен. Я слежу за его руками, пытаясь заметить малейшие осечки. Если он колет себе обезболивающие, это может быть опасно.
Илья крайне амбициозенэто бесспорно. Но пациенты у него всегда были на первом месте. Из-за одного такого он даже чуть не опоздал на нашу свадьбу! Вел его перед отпуском и вышел на плановую операцию, несмотря на то, что не должен был. Не бросил. В какой-то момент все пошло не по плану. Женя, медсестра, которая работала с ним в военном госпитале, все вызнала у анестезиолога. Оказывается, все три часа Илья нервничал и переживал, потому что его ждала я в белом платье. Смотрел на часы. Но операцию провел безупречно. Он любил меня безумно и был в курсе, что я ужасно расстроюсь из-за срыва регистрации.
Я знала, что он такой. И любила его в том числе за его правильность. Он был очень хорошим, отзывчивым, небезразличным человеком. Он был моим стимулом и моим ориентиром.
Мы не виделись пять лет, и я понятия не имею, каким он стал. Кому душу продал, чтобы вернуться в оперблок. Может ли он поставить под угрозу здоровье человека просто потому, что держится за должность?
Сегодня его работа, как и всегда, идеальна. Сильные мужские руки, уверенные четкие движения. Он профи. Я три года работаю на травмах, но ни разу не видела никого, кто бы сравнился с ним в мастерстве. Ветров вызывает восхищение.
Конечно, я соглашусь с ним работать. Такой шанс упускать глупо. И буду наблюдать. Мои глаза не застелены флером слепого обожания, как у Алисы. И если он ошибетсяя увижу. И донесу на него.
- Софья Ашотовна, я бы хотела перейти на плановые операции, - говорю я Старшей.
Нас в ее кабинете трое. Я, Ашотовна и зав, который присутствует здесь исключительно для того, чтобы старшая медсестра не тянула с ответом. Она только-только пришла на работу, и тут мы с сюрпризом.
Ветров оперся спиной о подоконник, сложил на груди руки. И, судя по скучающему выражению лица, ему глубоко по фигу, где Софье Ашотовне брать экстренную медсестру, как менять графики и прочее. Не его головная боль.
Выглядит он, к слову, превосходно. И не скажешь, что всю первую половину ночи наводил порядок в приемнике, общался с полицией, а во второй половинеоперировал. У него начался новый рабочий день: обход, затем плановые операции. Сна ни в одном глазу, Илья Викторович свеж, как весенний ветер. Еще немного, и я поверю в третий глаз и ногти-скальпели.
Нет, те обезболивающие точно были не его. Мне, видимо, просто хочется найти в нем хоть какой-нибудь изъян, чтобы так сильно не восхищаться его работой.
- Ты уверена, Полина? - спрашивает меня Ашотовна. - После сменного дежурства сложно перестроиться.
- Да, более чем. А мой парень будет просто счастлив, - добавляю я. На Ветрова не смотрю. Не хочу видеть его реакцию. Понятия не имею, почему кожу покалывает. Жжет так, что хочется обнять себя и поежиться. Он ведь не рассчитывал на то, что зря учил меня пользоваться презервативами?
Пару раз нервно моргаю.
- Хорошо. В понедельник подойдешь, решим по новому графику. Эту неделю доработаешь как раньше, за пять минут такие вопросы не решаются! - она резко оборачивается на зава, тот медленно кивает. Серьезный, внимательный. Ноль эмоций.
- Спасибо. Я тогда домой? - смотрю на Старшую, потом на зава.
Илья снова покровительственно кивает, и я ухожу. Сережа сегодня работает с десяти, поэтому он успевает встретить меня у больницы и отвезти домой. Когда сажусь в его дорогую немецкую машину, чувствую на себе взгляд.
Но, когда оборачиваюсь, никого в окнах не обнаруживаю.
Глава 10
Полина
- Расскажи мне о своем бывшем.
Мой взгляд врезается в чашку с чаем. Сережа спрашивает будто невзначай. На всю кухню играет детская песня из мультфильма, который смотрит Нина.
Да, у тети Полины можно завтракать и обедать под мультики. А еще можно есть сладости без меры и не спать до полуночи. Мия, как обычно, поморщит нос, но промолчит. Мои правила она знает - не нравится, не оставляй у меня своего ребенка.
Кстати, больше всего моему переводу на пятидневку обрадовалась именно сестра. Я прям видела, как загорелись ее глаза! Она запрыгала на месте, потом схватила меня за плечи и завопила:
- На следующие выходные ничего не планируй, я их забиваю! И еще на одни! Я мать-одиночка, у меня льготы!!
В ответ я рассмеялась и кивнула.
Никто, кроме меня, Мие с ребенком не помогает, ее можно понять. Иногда ей хочется уделить время себе. Сходить на свидание. Да просто полежать в ванне в одиночестве! Нина растет домашней и зависимой девочкой, мы в садик-то два года назад отдавали ее со слезами на глазах.
- Ложкой маши поактивнее, юная леди, - говорю я племяннице. - А то я сейчас доберусь до десерта и ничего тебе не оставлю, ты меня знаешь!
Нина кивает и зачерпывает побольше каши. Начинает активно жевать. Она прелесть, обожаю эту девочку.
Опасная просьба Сережи все еще висит в воздухе.
- Зачем? - спрашиваю я. Наши уютные отношения трещат по швам. И я понятия не имею, как их спасать.
- Да вот хочу ему морду набить. Я так понимаю, он что-то с тобой сделал такое, что тебе теперь сложно открыться и довериться другому мужчине.
Пожимаю плечами.
- Набей. Ты ведь знаешь, что он работает в моей больнице. Если не дежурит, то в пять-шесть вечера он обычно свободен.
Повисает пауза.
- Ты правда этого хочешь? - спрашивает Сергей.
- Нет.
- А зачем тогда говоришь? - улыбается.
- А зачем говоришь ты? - поднимаю глаза и смотрю на него. - Мы ведь все обсудили в среду. Ты заверил, что не будешь ревновать. Точно так же как я не ревную, когда ты в командировках живешь с коллегами-девушками в одной корпоративной квартире.
- Если он тебя обидит или начнет домогаться...
- Да, конечно, первым делом я позвоню тебе. Даже не сомневайся.
Сергей решительно кивает.
- Я всё, наелась, - Нина отодвигает полупустую тарелкуи да, доедать у меня тоже необязательно. Малышка смотрит на меня. - Можно теперь печенье?
- Налетай! Как раз немного остыли.
В кухне, к слову, стоит умопомрачительный запах свежей выпечки.
Я действительно напекла два листа творожных ракушек. Сфотала и отправила Вере и Насте. Они обе одновременно ответили, чтобы я прекратила лгать, будто эта красота моих рук дело. Я долго смеялась над их сообщениями. Да, все меняется, теперь Поля варит каши и печет печеньки.
Кто бы мог подумать?
Первая неделя на плановых операциях пролетела как один день. Увы, мне пришлось остаться на два ночных дежурства, потому что с одной стороны я не имела права подвести Ветрова, который рассчитывал на универсальную медсестру. С другойАшотовну, которая, конечно, крута. Но даже она не может нарисовать красками в альбоме экстренную медсестру, оживить ее и отправить на дежурство.
Я так замоталась, что почти пропустила свой день рождения. Напрочь о нем забыла. Заснула в комнате отдыха в десять, в начале первого соскочила с кровати, кинулась в сестринскую, а там все в цветах и шариках. Я на полном серьезе ляпнула:
- А что за праздник? Почему я не скинулась деньгами?!
Потом меня все поздравляли, Ветров вручил букет цветов от коллектива и пухлый конверт. Обе мои смены он терся в больнице. Домой ездил, но к полуночи обычно возвращался. Я видела его машину на парковке. Он просто был рядом, и от этого предательское чувство безопасности приятно грело изнутри.
Я перестала понимать, что происходит в моей жизни, а просто плыла по течению. Мне нужна была эта неделя без нервных потрясений, чтобы перестроиться. И выспаться. И принять перемены.
Всего пять дней. Неужели это так много?
В пятницу в шестнадцать пятнадцать я кое-как выбралась из больницы и поползла домой. Мия с Ниной ждали уже у подъезда моего дома.
Я думала, Сережа больше не позвонит. На этой неделе мы виделись и созванивались еще реже, чем обычно. Я совсем забыла сказать ему о своем дне рождения! Но он приехал сегодня, в субботу, на печенье.
- А мороженое? - настороженно спрашивает Нина.
- Сейчас поедем с Газзи на Татышево, там и купим, - киваю я.
- Ура! - радуется девочка. - Газировка, ты слышала?
Газзи в коридоре терпеливо ждет с поводком в зубах. Глядит на Нину влюбленными глазами.
- Сереж, ты с нами? - спрашиваю.
- С удовольствием бы, но у меня работа, - он поднимается из-за стола.
На прощанье мы обнимаемся и желаем друг другу хорошего дня.
В прошлую среду я впервые увидела, как Илья психует на операции. Работа была сложной, но он справлялся отлично. Забрызганный кровью, целеустремленный, предельно внимательный. В какой-то момент сердце мужчины не выдержало. Четыре часа безукоризненной работы и вот такой нерадостный финал. Мы выложились на полную, но этого оказалось недостаточно. Илья встряхнул руками и беззвучно эмоционально выругался. Он так старался, у меня сердце сжалось от его разочарования. Второй хирург качал головой.
Из операционной вышли молча. Так же молча я ехала домой. А потом сидела перед телевизором, закутавшись в плед. После девяти, закончив работу, приехал Сережа. И мы еще три часа разговаривали о наших с ним отношениях, о новом заве, который по совместительству мой бывший. О том, что со мной не так, и почему я не хочу трахаться после того, как мы потеряли пациента.
Он остался у меня, и мы спали в обнимку. Но утром я почему-то подумала о том, что больше его никогда не увижу. Такое уже было. На прямой вопрос мужчины «как дела на работе?» операционной медсестре лучше не откровенничать. Просто нет сил. Просто хочется помолчать. Пожалуйста, не спрашивай.
Невольно я вспомнила себя в восемнадцать лет. Как ныла, как часами висела на шее у Ильи и требовала от него по тысяче раз признаваться мне в любви. Заверять, что у него нет настроения исключительно из-за работы. И что я по-прежнему для него самая сексуальная и желанная.
Самая самая.
- Самая-самая, Поля. Девочка моя, ты чего опять выдумываешь? Просто фиговый день. Утром все будет хорошо.
Я все равно обижалась, объявляла ему бойкоты, хлопала дверями. Он потом приходил мириться первым. Всегда. И нежно любил меня в постели. Потому что отказ в сексе для меня был сродни оскорблению. Однажды я потащила его на вечеринку, живое выступление какой-то поп-звезды. Он был как зомби. Пустота в его глазах меня бесила, я хотела праздника! Прямо сейчас! Я весь день его ждала с работы не для того, чтобы видеть кислую мину! Я ужасно разозлилась из-за того, что он не веселится так, как мне бы того хотелось. Он испортил мне вечер.
Он... я не знаю, как он это делал. Как он меня терпел в то время.
Возможно, мы с Сережей и правда справимся. Он ведь не восемнадцатилетняя обидчивая девочка, и он понимает, что бывает такое, когда просто нет внутренних сил.
А такие дникогда на износеобъединяют.
«У меня будет корпорат в следующие выхи. Поедешь кататься на теплоходе? В качестве моей девушки. Познакомлю со всеми», - написал мне Сергей, когда мы с Ниной ели мороженое на лавочке на глазах у Газировки.
«Да, с удовольствием!» - ответила я. Все-таки он очень хороший. И, кажется, я ему действительно не безразлична.
Глава 11
Полина
- Утро доброе, - весело говорит мне Ветров, когда мы встречаемся в коридоре.
Семь утра, понедельник. Я только приехала, он уже переодетый шастает по коридору. Спорю, успел проведать своих пациентов после выходных.
Окидывает меня быстрым взглядом и довольно улыбается.
Мия забрала Нину не слишком поздно, поэтому я отлично отдохнула и выспалась. Невольно поддаюсь влиянию босса и улыбаюсь в ответ. Просто утро. Начало недели. Нас ждут новые свершения. Почему бы не побыть любезной?
Илья мне подмигивает и я, забывшись, улыбаюсь шире.
- Здравствуйте, Илья Викторович! Вижу, у вас прекрасное настроение, - смотрю ему в глаза.
Он замедляет шаг и останавливается рядом со мной.
Неделя ежедневного общения дала плоды, я перестала видеть в нем угрозу. Мы вместе пережили множество побед и одно поражение. Он по-прежнему человек, который со мной развелся. Но при этом он... профи. И он не желает мне зла. Мы делаем общее дело. Достаточно взрослые, чтобы оставить личные обиды за стенами больницы.
- Отличное. У тебя, вижу, тоже, - произносит Илья.
Его открытый, добрый взгляд действует на меня двояко. Кое-что, кажется, за стенами БСМП оставить все же не удается.
Сплошные дежавю. Когда он отстраненный и холодныймне спокойно. Он просто босс. Жесткий, но справедливый. А вот когда он улыбается...
Мы очень близко, между нами меньше метра. Все его внимание сосредоточено на мне. Его внимательные глаза, его поза... При этом мы по-прежнему обсуждаем настроение, с которым проснулись. По раздельности проснулись. Возможно, с другими партнерами. Я была одна, но он этого знать не может.