Сразу попадаю в странную ловушку. Вертикальные зрачки буквально прожигают и проходят глубоко внутрь.
Глупый Шакс, там пустота вместо воспоминаний. Давным давно эти воспоминания на пару со своим лицом я торжественно сожгла и похоронила. На могилу поставила надгробный камень и написала: «Да, пусть Мора покоится с миром, аминь.»
Шакс несколько секунд пристально смотрит, но первый отводит взгляд, отвлекаясь на посторонний шум. А я не сразу замечаю, что мы уже не одни, поскольку у меня не такой хороший нюх и слух, как у чистокровного перевертыша.
Среди шороха листьев и гула голосов вскоре слышу звериное громкое рычание. Поворачиваюсь, но не успеваю увидеть гостя, потому что Шакс - зараза толкает меня в грудь, и я падаю навзничь лицом в траву.
Проклинаю змея, пытаюсь подняться, а позади вновь доносится утробное волчьей рычание. Поворачиваюсь и вижу, как клацают клыки, а в следующую секунду мощные челюсти черного Волка смыкаются на правой руке Шакса. Доносится чудовищный хруст костей, но в целом конечность выдерживает нагрузку и остается на месте.
Змей после нападения на секунду теряется. Под воздействием Волка, дергающего его за руку и пытающегося оторвать конечность, наклоняется и не может разогнуться. Матерится и что-то говорит черному Зверю, после чего, не задумываясь, вырывает руку из массивной пасти с клыками. Рывком сдирает собственную кожу, обнажая розовое мясо от запястья и до локтя.
Волк не сдается, прыгает на змея и двумя лапами встает ему на грудь, рычит, дергает головой и делает постоянные выпады, желая вновь вцепиться зубами в соперника, но только теперь в горло, а не в руку.
Шакс удерживает Волка за шею на расстоянии от себя и не дает укусить. Получив преимущество, он сам делает странный выпад головой, вонзая клыки в лапу перевертыша. Скатывает мгновенно ослабевшего Волка на бок, а сам поднимается с травы.
Волк визжит, дергается, жалобно скулит и бьется в судорогах. Даже просто смотреть тяжело на мучения животного, не то, что слышать.
Я поднимаюсь с травы и бегу к Волчонку. Подсознательно уверенна в том, что именно Альберт пришел на помощь. Никто бы другой не осмелился.
Сажусь возле Волка, аккуратно кладу большую морду к себе на колени:
- Альберт, это ты? - на вопрос естественно нет ответа, но черный влажный нос вымученно утыкается в мою ладонь, словно говоря: "Погладь, пожалей, мне больно".
С удовольствием выполняю просьбу и глажу черную шерсть. Одновременно успокаиваю Волка и смотрю на Шакса. Змей занят тем, что матерится и плюется, словно в рот попало что-то невкусное. Окровавленной рукой, разодранной до мяса, он, забываясь, иногда вытирает свои губы и клыки. Но от этих действий все его лицо теперь в ужасных разводах крови. Страшное зрелище.
- Фу, бл*, вонючая псина! - змей ни на что не обращает внимания. Его заботит только то, что пришлось укусить пса. Теперь набирает слюну и выплевывает ее как можно чаще на траву, смывая вкус чужой крови и запах Волка.
- Что ты с ним сделал? - спрашиваю.
От того, как Альберт жалобно скулит, мне хочется Шаксу сделать очень больно. Надавать ему оплеух и даже то, что у него изуродована правая рука меня не успокаивает.
- Укусил, если не заметно. Поганая псина! Твой ебарь, что ли? - бесится змея и не может никак успокоиться. На его специфический вопрос о наших отношениях с Альбертом умалчиваю, да и ему не сильно интересно, потому что он почти сразу возвращается к мыслям о себе любимом. - Мне бл* гораздо интереснее, как он прошел через моих охранников?
- Фу, бл*, вонючая псина! - змей ни на что не обращает внимания. Его заботит только то, что пришлось укусить пса. Теперь набирает слюну и выплевывает ее как можно чаще на траву, смывая вкус чужой крови и запах Волка.
- Что ты с ним сделал? - спрашиваю.
От того, как Альберт жалобно скулит, мне хочется Шаксу сделать очень больно. Надавать ему оплеух и даже то, что у него изуродована правая рука меня не успокаивает.
- Укусил, если не заметно. Поганая псина! Твой ебарь, что ли? - бесится змея и не может никак успокоиться. На его специфический вопрос о наших отношениях с Альбертом умалчиваю, да и ему не сильно интересно, потому что он почти сразу возвращается к мыслям о себе любимом. - Мне бл* гораздо интереснее, как он прошел через моих охранников?
Блохастая Элис
POV Альберт
Кто бы знал, что однажды полудохлый буду лежать на кровати и ТАК реагировать на блохастую Элис, а ведь всего полтора год назад она вызывала лишь омерзение и пренебрежение...
***
Полтора года назад. Первый курс Элис.
Впервые встречаю ее на первом курсе в кабинете нашего ректора.
Дед зовет на очередную встречу и сколько бы мне не хотелось отказаться, я уважаю возраст предка, следовательно, вынужден пойти. По дороге стараюсь не заплутать в многочисленных подвалах, но благо по памяти нахожу кабинет. Черная дверь с трехлистником - знаком университета закрыта для посторонних лиц, но не для внука ректора.
Секретарь деда, узнав меня, улыбается, встает из-за рабочего стола и от ее многообещающей улыбки не спрятаться. Будучи школьником впервые появился здесь, а эта тридцатилетняя дама, пока ждали окончания совещания, успела сделать мне минет под столом. Я не просил, но какого хрена должен был отказываться? А впрочем, надо было отказать, ведь теперь меня при любом удобном случае бессовестно домогаются, а я предпочитаю девушек, не перешагнувших четвертый десяток.
Я лишь киваю на ее выразительный взгляд и, пресекая возможное начало разговора, сразу направляюсь к двери ректора. Женщина пробегает пару метров, громко цокая шпильками по полу, и блокирует дверь собственным телом. Спиной прислоняется к двери, а внушительной грудью упирается в меня.
- Кофе или чай, Альберт? - задает вопрос. Улыбается, словно ей подарили сосательный леденец и она готова его облизать от самой ножки и до розовой вкусной головки. Я уже настолько привык к вниманию женщин, что соблазнение не трогает от слова «совсем». Со скукой смотрю на нее и жду, когда до нее дойдет отсутствие с моей стороны интереса в подобных развлечениях.
- Вы возмужали. Мне интересно во всех местах или нет?
Наклоняюсь к ее лицу, словно готов страстно поцеловать. Посылаю ей мысленное согласие. Кайфую от ее наивности и разгоряченного блеска в глазах, а потом равнодушно выдыхаю:
- Кофе, Бет, и только. Кофе, будь любезна.
Улыбка женщины меркнет, блеск в глазах исчезает. Она сконфуженно отходит в сторону, позволяя открыть дверь, а я откровенно ухмыляюсь над наивностью среднестатистической секретарши. Я таких красоток еб*л, что ей и не снилось.
Стучусь и без разрешения вхожу в знакомый кабинет.
Дед - заслуженный академик и по совместительству ректор университета, в котором с этого года учусь и отказывать в просьбе своему ректору - дело неблагодарное.
Дед прожил восемьдесят два года, но при своем почтенном возрасте ухитрился не впасть в маразм, наоборот порой от его тактических ходов хочется, стоя рукоплескать или свисеть. Иногда замечаю за ним талант предвидения событий.
- Привет, дед, ты не устал сидеть в подземелье? Скоро твоя драгоценная седая борода облысеет.
Смеюсь над ним и мельком оглядываю рабочий кабинет - деревянный огромный стол и порядка двадцати высоких кожаных кресел с высокой спинкой. Дед сидит ко мне лицом, поэтому его сразу замечаю.
- Доброе утро, внучок, у меня к тебе одно поручение. Даже не поручение, а личная просьба. Ты поможешь своему старику?
- О чем речь, если это в моих силах, то, разумеется, помогу.
Дед прекрасно знает, как правильно надавить и получить согласие - притвориться бедным, несчастным и старым. Вот и сейчас обзывает себя старым, чтобы его пожалели.
- Хочу тебе представить одну девушку, - дед указывает на кресло, которое спинкой повернуто ко мне, из-за этого я не заметил постороннего лица. Смотрится странно, будто гостья прячется.
Удивительно, что дед не начинает беседу с прелюдий, не спрашивает о здоровье сына и снохи, а в лоб говорит об основной цели приглашения. Вероятнее всего, особа - важная, не иначе, как голубых кровей и мне ее предлагают в качестве невесты. Внутренне щетинюсь, но деду не показываю недовольства по поводу очередной попытки родителей сродниться с кем-то из наиболее богатых и влиятельных родов.
Дед продолжает очень аккуратно и тактично объяснять, а я весь во внимании, тайком посматриваю на право, где виден локоть таинственной незнакомки.
- Эта девушка будет учиться на «особом» факультете. Она - внучка моей бывшей хорошей знакомой и чисто по-человечески хочется помочь бедняжке. Ее зовут Элис Мак и сейчас она выглядит так.
Я смеюсь над старикашкой и над его любвеобильностью. Бывшая хорошая знакомая - явно не наша бабка.
Обнаружив знатный компромат на деда, внутренне скалюсь и предвкушаю, как буду его шантажировать.
Не обращаю особого внимания на подчеркнутое употребление слов «сейчас выглядит так», потому что кресло медленно поворачивается ко мне и приковывает, как магнитом.
- Будь любезен, Альберт, присмотри за Элис, - просит дед очень душевно, а я не прилично застываю, глядя на «девушку». Не в силах произнести одно долбанное слово. Пошевелиться не в состоянии. Не могу сказать «привет». Ничего не могу сделать, кроме, как стоять и смотреть на новую знакомую - Элис.
Вчера была очень горячая ночь с красивыми девчонками и бочками, наполненными забористым пойлом, и теперь чувствую, как выпитая дурь, подходит к горлу, рискуя изуродовать золотистый безумно дорогой ковер на полу кабинета ректора. Сейчас вырвет. Мне срочно нужен свежий воздух.
Уродливое толстое создание, вмещающее три меня, сидит на кресле и смотрит на меня в упор. Ее лицо совершенно пустое, никакое, пресное, скучное, но на это я мало обращаю внимания, а удивляюсь про себя, как ее жирные бока не вываливаются и не стекают на пол? Это уродливое существо ставит локти на подлокотники кресла, пальцы скрещивает между собой, а на них сверху кладет подбородок.
Смотрит толстуха на меня исподлобья, приподняв черную густую бровь, как у мужика, и сухо приветствует. В ответ я молчу, потому что в ах%е. Смотрю то на деда, то на гостью. Предполагаю, что это подстава, проклятый розыгрыш. В кабинете деда затаилась камера. Наверное, это своеобразный способ заставить меня принять последнее приглашение на брак, в котором партнершей выступала миниатюрная светловолосая красавица из семьи Гвант. А это - метод запугивания. Точно.
Так я и думаю.
После наставлений деда выхожу из кабинета вместе с Элис.
Смотреть на красавицу-секретаршу, обиженно надувшую губешки и сделавшую вид будто занята кофе и чаем, в разы приятнее, чем на Это, поэтому смотрю на нее. Элис берет инициативу в свои руки и произносит:
- А мы уже закончили, нам не нужен кофе, - нагло заявляет толстуха секретарю и сразу переводит взгляд на меня, при этом многозначительно играет правой бровью. Поднимает ее и опускает.
- Альберт, сходим в кафешку? Ты мне все расскажешь? Покажешь?
Я еще ни слова ей не сказал с момента знакомства, а от ее самоуверенного предложения хочется ржать. Это существо видело себя в зеркале? Как она может думать, что Я пойду с Ней в кафе?
Безусловно, люблю уверенных в себе девушек, но это за гранью реальности. Как можно быть уверенной в себе с подобной чудовищной внешностью? Я привык к постоянным приглашениям от девушек. Слышу чаще, чем приветствие, но ЭТО не девчонка, а уродливое существо. Хочется выколоть себе глаза и не видеть.
- В другой раз! - хоть и обещал деду помочь, но это выше моих сил, поэтому отмахиваюсь от Элис.
Так и быть, вывожу ее из многочисленных подземных коридоров, вкратце говорю, куда идти и где, что находится. Затыкаю ее постоянно, не даю начать разговор, сую ей свою карту университета и чтобы побыстрее от нее отделаться, даже даю номер сотового телефона. Конечно, отвечать на ее глупые звонки не собираюсь...
***
В дальнейшем, разумеется, игнорирую ее. Не звоню и не пишу. Сама справится. Еще с уродливой блохастой не хватало общения. По жизни я равнодушен к недоразвитым оборотням, но общаться с ней не вижу особого смысла.
Но девчонка не желает понимать намеков, поэтому из раз в раз повторяет попытки подружиться.
Как-то раз поднимаюсь по ступеням в университет, держу "свою" Элизабет за талию, предлагаю ей сегодня нарушить комендантский час и прийти ко мне ночью, но сбоку под лестницей обнаруживаю толстушку Элис. Она улыбается и приветливо машет рукой, встает на цыпочки (насколько это возможно при ее габаритах) и кричит:
- Альберт, привет, это я - Элис! Ты не узнал меня?
Позорище какое... хочется провалиться с лестницы прямиком в ректорский подвал.
Я делаю вид, что внезапно ослеп и оглох, не отвечаю на приветствие, стараюсь пройти лестницу, как можно быстрее. Элизабет обычно дьявольски ревнива, но в данном случае даже она лишь недоуменно рассматривает неизвестный крупный объект и удивленно спрашивает:
- Кто это? - указывает пальцем на Элис, а я отрицательно машу головой.
- Никто, - отвечаю намеренно громко, чтобы девчонка слышала и прекратила строить воздушные замки.
Волк внутри меня странно молчит, наши интересы часто совпадают, но в этот раз он настороже. Чувствую - принюхивается к Сучке, но не чувствуя запаха, недоумевает. Ведет себя странно. А мне лично даже не интересно, как пахнет блохастая.
Наивная блохастая, посмотри на себя и на меня. С кем ты пытаешься подружиться?
Пять месяцев исправного молчания должны были дать понять, что мы не будем друзьями. Чистокровные в большинстве своем презирают блохастых, и я не собираюсь становиться первым, кто нарушит золотое правило. Но эффект есть, по крайней мере, теперь не тошнит от вида толстушки Элис. Привык к ее "особо страшной" внешности и она уже не кажется настолько отвратительной.
Но каждому терпению приходит конец. И моему тоже. Я долго терпел дружбу толстухи...
Сидим на обеде в кафе с друзьями и Элизабет, когда заходит одиночка Элис. Громко вздыхаю, а Элизабет смеется над появлением "обаятельной" девицы. Друзья тоже не оставляют без внимания приход блохастой, но едва она подходит к нашему столику, все дружно замолкают и изображают дружелюбие.
Элис присаживается на соседний со мной свободный стул, ставит поднос с едой на стол, здоровается с группой чистокровных и начинает воодушевленно рассказывать о лекции. Друзья делают вид, что "страшно" заинтересованы рассказом, кивают, подбадривают вопросами, но вижу, как прячут ухмылки. А глупая Элис не замечает фальши в перевертышах, напротив продолжает с улыбкой делиться проблемами:
- Представляете, довели его до бешенства. Преподаватель от ярости сломал указку, а нам поставил единицу за тест!?
Она думает, что смешно? Думает. Смеется и мои друзья поддерживают веселье, только не из-за ее рассказа, а над ней. Над девчачьей глупостью, слепотой, уродливостью и недоразвитостью. Мой лучший друг от смеха давится и выплевывает содержимое сока обратно в стакан. Дабы не захлебнулся, стучу ладонью ему по спине.
Элизабет поворачивается ко мне и тайком на себе обрисовает огромную грудь толстухи.
Другая девушка чешет голову ногтями, изображая блох, которые прыгают на голове Элис.
Идиотка не замечает дружного смеха и от этого всем становится еще смешнее.
Она настолько глупая, что не понимает общественного пренебрежения. Думает, действительно, над ее шуткой смеются? Насколько надо быть идиоткой? И меня за собой тянет.
Вскоре толстуха заканчивает свой "веселый" рассказ, а наш стол уже не может остановиться и смеется так, будто очень хорошо дунули. Один я не смеюсь, поскольку ее тупость не забавляет, а бесит. Пытаюсь не обращать внимания, отвлекаюсь на бокал с соком. Охлаждаю гнев прохладным вкусным соком, но способ не помогает отвлечься. Через некоторое время захлебывается смехом уже всё кафе. Многие поворачиваются к нашему столу и смотрят на Элис, но та не замечает.
Я медленными шагами подхожу к грани, после которой происходит взрыв. Долгое время я был довольно тактичен, пытался показать девчонке ее место и не оскорблять, но с меня хватит.
Беру ее поднос с едой и толкаю со стола. Еда вываливается вместе с тарелкой на ее юбку, а сам поднос с грохотом падает на пол и гремит, привлекая звоном еще больше внимания.
- Убирайся и больше не показывайся мне на глаза! - объясняю очевидные вещи в наконец-то наступившей тишине, а то от их смеха голова начинает болеть.
После наставлений деда выхожу из кабинета вместе с Элис.
Смотреть на красавицу-секретаршу, обиженно надувшую губешки и сделавшую вид будто занята кофе и чаем, в разы приятнее, чем на Это, поэтому смотрю на нее. Элис берет инициативу в свои руки и произносит: