Здесь давно никого не было. В квартире спертый воздух и пахнет прошлым. Проглатываю ком, который мешал мне дышать все время, стоило зайти в квартиру, и бросаюсь к окну. Пусть на улице только весна и еще довольно прохладно, но здесь необходим приток свежего воздуха, иначе я задохнусь.
Матвея нахожу в кухне. Он чиркает спичкой, поджигая старенькую плиту и ставит на конфорку чайник. На столе уже стоят две кружки, которые Матвей помыл. В углу гудит холодильник, который парень воткнул в розетку, чтобы продукты, которые купили на завтрак, не испортились. Мимолетом отмечаю про себя, что он хозяйственный. И, скорее всего, перфекционист.
Открываю окно в кухне и замираю, глядя на темный район, который подсвечен лишь фонарями, стоящими вдоль дорог.
Свежо, выдыхаю я.
Ты не простудишься так? его голос так непривычно звучит в стенах моей квартиры, что я невольно вздрагиваю.
Нет, что ты, улыбаюсь и поворачиваюсь к нему. Сейчас проветрим немного, и я закрою окна.
Матвей вытаскивает из пакета шоколадку и протягивает мне.
Держи, ты перенервничала, а в шоколаде содержится гормон счастья. И это нужно тебе сейчас, на его лице тоже улыбка. Такая мягкая и открытая, что я начинаю чувствовать себя легко с этим человеком.
Мои мысли прерывает свист закипевшего чайника. Слежу за парнем, который уверенно наливает кипяток в кружки, и думаю о том, что Артему очень не понравилось бы это
Странно, но после того, как Матвей взял меня за руку, я совсем не думала о Тёме. И мне становится стыдно, хоть и ненадолго. В конце концов стыд замещает обида. Чем он может быть занят в те моменты, когда мне так необходимо чье-то присутствие рядом?
Я еще долго не могу уснуть. Ворочаюсь на разложенном диване и думаю о прошедшем дне. Хочется верить, что это был один из самых худших дней в моей жизнь, но Понимаю, что впереди еще предстоит тяжелый разговор с парнем, которого я, как мне кажется, люблю.
Обида ворочается в груди, перебивая собой даже усталость. Дикое ощущение безысходности и пустоты, от которого хочется выть. Смотрю слезящимися глазами на экран телефонатри утра. А от Тёмы нет ни смс, ни пропущенногоничего. Словно и его нетрастворился где-то в сосредоточении темных улиц и домов.
Хочется позвонить маме, услышать ее тихое «алло» в трубке и просто помолчать. Мама же самый родной человечек на свете, она же должна понять, что ее дочери плохо И я ловлю себя на том, что набираю ее номер телефона и застываю, не решаясь нажать на последнюю кнопкукнопку вызова.
Нет, так нельзя. Маме сейчас хорошо, и ей наплевать на мои переживания и страдания. Вполне возможно, я накручиваю себяи завтра станет легче. Так зачем лишний раз грузить кого-то своими проблемами?
Переворачиваюсь на спину, понимая, что мне стыдно. Стыдно перед Матвеем, который оказался настолько деликатным, что не смог мне отказать и вынужден сейчас ворочаться в соседней комнате на неудобном диване-книжке.
«Ты уже большая, Варвара, и должна решать свои проблемы сама», думаю я, пытаясь себя убедить в том, что я со всем могу справиться. И ведь, в конце концов, что страшного произошло? У подруги парень козлом оказался? Ну бывает, и что дальше?
Артем не смог прийти и прислал вместо себя друга? Ну тоже бывает, я же не знаю, что у него случилось.
Друг парня сопит в соседней комнате? Вот это уже свинство, конечно, но Тёма поймет. Я сама ему скажу, какая эгоистка и что заставила Матвея остаться из-за моего каприза. А Тёма хороший, он обязательно поверит.
Но перед Матвеем по-прежнему стыдно
Тихонько вылезаю из-под одеяла и крадусь в кухню, чтобы попить воды.
А может, плюнуть и перебраться жить сюда? Пусть мама устраивает свою личную жизнь, а я же буду устраивать свою. Скажу Тёме, что хочу попробовать пожить вместе, а там что-нибудь придумаем. Все-таки мы встречаемся почти год, а это уже серьезно
Стою со стаканом в руке, зябко поеживаясь, и продолжаю убеждать себя в правильности принятых решений. На мгновение приходит страх, что Тёма не согласитсявсе же это серьезный шаг. А я одна тут не смогу. Я задохнусь здесь в одиночестве.
Окидываю взглядом кухню и понимаю, что нужно сделать ремонт. Сменю обстановку, и тогда, возможно, мне станет легче. Сорвать эти обои к чертям, на которых я так любила рисовать в детстве и выкрасить стены в какой-нибудь приятный цвет. Снять эти шкафы и заказать новые, а вместо газовой плитки, которой уже лет и лет, заказать и установить электрическую плиту. Пусть ее вмонтируют прямо в столешницу.
В дверном проеме появляется Матвей. Бегло отмечаю про себя, что его волосы растрепались, что он в одних джинсах и босой Заспанный и такой домашний. Уютный, я бы сказала. На подтянутом теле виднеется черная роспись. Тату.
Рисунок тянется вдоль всего торса: начинается на шее и спускается вниз, куда-то ниже, чем линия пояса его джинсов.
Не спится? его голос хриплый, непривычный. Кажется грубым, но почему-то мне хочется слушать его и слушать.
Просто пить захотелось, пожимаю плечами, радуясь, что в полумраке Матвей не может разглядеть меня и, скорее всего, не заметил оценивающего взгляда. Ты почему не спишь?
По той же причине, усмехнулся он, опираясь на столешницу с вмонтированной мойкой. Тёмыч не звонил?
Я мотаю головой.
Обидно, тяну я. Не хочется думать, что я для него просто кукла, которая нужна в определенные моменты или чтобы похвастаться перед друзьями.
Выкинь дурные мысли из головы и не накручивай себе лишнего, теперь его голос звучит резко, и я втягиваю голову в плечи. Прости, я не самый адекватный собеседник в четыре утра.
В три, поправляю я. В три утра, Матвей.
Не суть, отмахивается он. Ты идешь спать?
Я снова качаю головой, стараясь разглядеть очертания стакана, который держу в руках.
Мне не спится, мыслей много.
Матвей шумно выдыхает. Мне кажется, я его совсем утомила. Возится со мной, как с маленькой девочкой, хотя, по идее, вообще не должен думать о том, что меня беспокоит.
Поделишься? спрашивает он.
А надо? задаю встречный вопрос.
Он неопределенно пожимает плечами, а после кивает.
Да. Если это не секрет.
Обдумываю план по захвату вселенной, мрачно шучу.
Маленькая завоевательница? в его голосе слышится смешок.
Скорее, истеричка с целым набором комплексов. Ладно, нужно немного поспать. И для завоеваний, и для истерик нужны силы.
Ставлю стакан на стол рядом с мойкой и неожиданно для себя поднимаю глаза. Матвей стоит совсем рядом и, кажется, даже не дышит. Это выглядит странно. Интригует.
Чувствую жгучее желание прикоснуться к его тату. Интересно, какая кожа на ощупь? Почему-то мне кажется, что она мягкая и шелковистая
Мысленно закатываю глазаоткуда во мне такие рассуждения и желания?
Сладких снов, говорю я и ухожу в свою комнату.
Забираюсь под одеяло, накрываясь им с головой. Что со мной происходит?
Просыпаюсь от трели будильника, который я установила на телефоне, чтобы проснуться пораньше. Бессонницаэто хорошо, но рушить свой режим не хотелось.
Крадусь в кухню и на пороге с удивлением замираюна столе меня уже ждет завтрак. Смотрю на веселую рожицу из яичницы и невольно улыбаюсь сама.
Матвея нигде нет. Лишь на диване поверх аккуратно сложенного пледа лежит записка, которую я почему-то опасаюсь читать. Сейчас, утром, когда я могу адекватно оценивать свое поведение, меня мучает совесть.
Крепко зажмурившись, раскрываю лист, который сложен в несколько раз, и, сделав глубокий вдох, смотрю на текст.
«Ты слишком сладко спала, поэтому не стал тебя будить. Выброси все мысли из головы и не думай ни о чем. Ты мне понравилась, с тобой легко и приятно. Рад буду, если ты разглядишь во мне не простого парня, который тусуется с твоим любимым, а настоящего друга. До встречи!»
Перечитываю строчки еще раз, и еще На душе становится тепло. Беру телефон и набираю краткое: «Спасибо». Матвей поймет, что для меня значат его слова. И поймет, за что я благодарна ему.
Отправляю и невольно вздрагиваю от вибрации и значка входящего смс на телефоне. Неужели он так быстро написал ответ? Ждал, что ли?
Перехожу во вкладку сообщений и натыкаюсь на уведомление, что телефон Артема снова в сети.
На миг ловлю себя на мысли, что разочарована. Я действительно хотела бы, чтобы смс мне прислал не робот оператора, а Матвей. Написал мне о том, что он думает по поводу вчерашнего вечера и не злится ли на меня, что вынужден был провести ночь, скрючившись на неудобном диване. Однако от него нет ответа. Зато звонит Тёма.
Да? отвечаю на звонок, хотя меньше всего мне хочется сейчас с ним разговаривать.
В душе еще живет обида, что он со мной так поступил.
Детка, прости, выпаливает Тёма, пока я прокручиваю в голове обидные фразы, которыми хочется ему причинить боль. Не потому, что я злая или мстительная. Просто чтобы понял, что чувствовала я вчера, когда стояла беззащитная на балконе и в слезах набирала его номер снова и снова. У моей сестренки нарисовались траблы, и я вынужден был сорваться с места, чтобы помочь ей. Ты же там осталась, я правильно понял? Если хочешь, то я могу сейчас тебя провести.
Замираю, прижав телефон к уху. Неужели Артем не знает, что меня вчера забрал его лучший друг?
Нет, спасибо, я уже дома, отвечаю я, стараясь скрыть напряжение в голосе.
Дома? переспрашивает Тёма. А, ну да Чего это я? Встретимся сегодня?
Да, нам нужно поговорить, киваю я, забыв о том, что парень меня не видит.
В трубке тишина. Мне кажется, что Артем озадачен моими словами и теперь думает, как бы деликатно переспросить. И я молчу, не хочу раскрывать все карты раньше времени. Пусть мое решение переехать станет для него вечерним сюрпризом.
Надеюсь, ты не собираешься меня бросить? спрашивает Тёма, и я по интонации угадываю, что он очень зол. Или напуган.
Глупый? Нет, конечно! смеюсь я и слышу, как он выдыхает. Я люблю тебя, Артем!
И я тебя, детка!
На этом наш разговор завершается, однако в груди по-прежнему почему-то пустота. Что-то изменилось в моем восприятии мира. И это что-то настолько неуловимо, что я сама не могу понять пока.
Глава 3
Перед тем как вернуться домой, бегло осматриваю квартиру. Подхватываю пакет с мусором, выхожу и закрываю дверь. Сбегая по лестнице вниз, думаю о том, что неплохо было бы позвонить Аньке, чтобы узнать, как у нее дела.
Рите звонить не хочу. С ней у нас никогда раньше не ладилось общение, а после того, как я начала встречаться с Артёмом, и вовсе сошло на нет. Я знаю, что она увлечена им. Помню, как приходила ко мне и часами сидела в подъезде, а стоило мне выйти, чтобы поговоритьсмотрела с укором и уходила прочь.
Зато Лада в ней души не чаяла. И это я могу понятьподруга из Ритки куда лучше, чем я. Она и заступится всегда, поддержит, а если кто-то начинает творить нечто безумноевправит мозги, да так качественно, что долго потом не смотришь в сторону глупостей.
А еще я хочу узнать больше о Матвее. Странно, что мы раньше не общались, учитывая, что мой пареньего лучший друг. Хочется верить, что Артём просто ревнуетбоится, что наши отношения рухнут, а потому оберегает меня от потенциальных соперников. Но нет, что-то внутри бьет тревогу, призывает быть осторожнее и внимательнее.
Выйдя из подъезда, замираю. На лавочке сидит Матвей, но пока меня не замечает. Думает о чем-то, глядя перед собой. Периодически он взъерошивает темные волосы пятерней, вздыхает и продолжает копаться в себе.
Его что-то гложет, это заметно невооруженным взглядом. И нужно быть полной дурой, чтобы не догадаться об этом.
Стараясь не напугать, подхожу и опускаюсь рядом.
Привет, тихо говорю, едва склоняясь.
Матвей не сразу слышит меня, еще некоторое время сидит, погруженный в свои мысли. Лишь когда я легко касаюсь его плеча, он вздрагивает и поднимает на меня свой затуманенный взгляд.
Прости, робко улыбаюсь. Я не хотела тебя напугать.
Он молчит. А говорить и не нужно, я легко читаю все в его глазах. Матвей заботливо заправляет мою выбившуюся прядь за ухо, ненароком касаясь моей щеки. Мимолетом отмечаю про себя, что кожа на его пальцах грубая, не такая, как у Артема, который ни дня в своей жизни не работал.
Ты давно тут сидишь? делаю третью попытку завести разговор. Почему не поднялся? Должна же я отблагодарить тебя за завтрак.
Я думал, что ты еще спишь, наконец говорит Матвей. Ты уснула лишь под утро.
Есть такое, смущаюсь я, опуская взгляд вниз, на свои кеды.
Непослушная прядь снова выбивается из-за уха, но я не обращаю внимания на эту мелочь. Я прислушиваюсь к своим ощущениям. Пытаюсь понять, почему мне так спокойно рядом с Матвеем и как стереть с лица глупую улыбку.
Не спешишь? спрашиваю я, поднимая глаза, и натыкаюсь на его пристальный взгляд. Прогуляемся?
Не вопрос, Матвей поднимается с лавочки и протягивает мне руку, помогая встать. Только
Я непонимающе смотрю на него, а потом перевожу взгляд на мусорный пакет, который по-прежнему держу в руке.
А! Да, нервно улыбаюсь. Прости, я задумалась и забыла совсем.
Давай, он забирает пакет. Выбросим по пути.
Мы выходим со двора и просто бредем вдоль улиц, даже не задумываясь, куда идем. Погода на редкость удивительнаясияет солнце. Оно пока не греет, но уже навевает ощущение близости тепла.
Расскажи мне что-нибудь, прошу я, касаясь запястья его руки.
Что ты хочешь узнать?
Расскажи о тату. Что она означает? Когда ты ее набил? Больно ли было? не знаю, почему я вспоминаю о рисунке.
Она имеет особое значение для меня. Несет в себе смысл, который я вкладывал, когда рисовал эскиз, коротко отвечает он и замолкает.
Теперь меня съедает любопытство.
Какой смысл? спрашиваю, но тут же спохватываюсь, видя, как Матвей помрачнел. Прости, я порой перехожу границы и сую свой нос не туда, куда следовало бы.
Ничего, натянуто улыбается. Я как-нибудь тебе обязательно расскажу. Но позже. Не сейчас. Прости.
Улыбаюсь, вдруг поймав себя на мысли, что сравниваю наше общение с хождением по тонкому льду. Когда боишься делать шаги, потому что в любой момент можешь допустить ошибку и с головой уйти под воду. И шансы на спасение будут минимальными. Только если другой подаст руку и спасет.
Но ведь может выйти и так, что под воду уйдут оба.
На улицах городка пахнет весной. На тоненьких веточках то тут, то там появляются почки, которые вот-вот раскроются, выпуская светлую зеленую листву наружу. А листва символизирует новую жизнь.
Глупая теория, которая тем не менее мне так нравилась с самого детства. Времена года я всегда сравнивала с замкнутым циклом жизни и смерти. Весной природа переживала очередное рождение. На лето приходился пик жизни всего живого. Осень в моем понимании представляла из себя старуху, которая на глазах увядала. А зима Зима же была той самой элегантной дамой, одетой в белый балахон и уверенно сжимающей в тонкой руке древко косы. Именно этим орудием она касалась всего вокруг, а после словно сама пугалась и старалась поскорее скрыть от глаз людских свои злодеяния, укрывая белоснежным пушистым одеялом улицы.
В кармане вибрирует телефон, и я замираю посреди улицы. Под пристальным взглядом Матвея достаю из кармана мобильный и гляжу на экранснова Тёма. Сердце в груди гулко бьется, словно вот-вот собирается пуститься в путешествие по организму, сея повсюду панику. Встревожено смотрю на Матвея и чувствую себя преступницей. Вроде бы ничего плохого не совершила, однако чувство вины не желает уходить прочь.
Ответь, улыбается Матвей, хотя улыбка ему почему-то дается через силу. По лицу скользят мрачные тени, и это тревожит меня сильнее.
И что я ему скажу? хмурюсь, так и не решаясь принять звонок.
Матвей лишь пожимает плечами, этим жестом словно говоря, что не намерен вмешиваться в наши с Тёмой отношения.
Если боишься, что он осудит тебя, не говори, что со мной. Но Там, где есть любовь, нет места недоверию.
Делаю несколько шагов вперед и отвечаю на звонок. Сердце уже не просто колотится, оно грохочет где-то в области ключиц, заставляя рвано дышать, будто я только-только совершила забег на длинную дистанцию.
Да? тихо, прикрывая ладошкой рот, спрашиваю я, услышав тишину в трубке.
Детка, а ты где? голос Артёма напряжен. Создается впечатление, что он обо всем знает. И о том, что я не ночевала дома, и о том, что все это время я провела с его лучшим другом. Я у тебя под подъездом. Неплохая погодка, чтобы прогуляться. И я соскучился, не могу ждать до вечера.
Я вышла пройтись. Хотелось подумать обо всем на свете и ни о чем одновременно, отвечаю я, умалчивая о том, с кем я сейчас. Но раз ты ждешь, то я скоро буду.
Артем еще что-то говорит, но я плохо понимаю, что именно. Вычленяю последнее слово «жду» и сбрасываю звонок. В голове бьются слова Матвея про доверие. Он безусловно прав. Но мне сложно сказать Тёме правду. Словно внутри меня выстраивается что-то, какой-то барьер, который не дает мне сделать это.