Одежда тянула на дно, и мы поспешно избавились сначала от футболок, а затем и от брюк с шортами.
Разговоры были лишними, или же мы оба понимали, что стоит сказать хоть слово, и снова разругаемся. Поэтому полную тишину нарушало лишь наше шумное дыхание и звуки поцелуев. Всю взаимную агрессию, возрождающуюся каждый раз, стоило нам оказаться в зоне видимости друг друга, мы направляли на ласки и предавались им с тем же пылом и азартом, с которым когда-то ругались и дрались. А Леха только вздрагивал, когда мои ногти оставляли глубокие борозды на его спине, и словно в отместку прикусывал мой сосок, отчего я забывала обо всем и выгибалась ему навстречу.
Меня уже трясло, словно я по глупости взялась за оголенный провод. Каждая часть тела пульсировала и трепетала от напряженного нетерпения, а Лёха, по своему обыкновению, не спешил удовлетворить мое желание. Он продолжал играть и дразнить меня, до тех пор, пока я сама не начала ерзать, чтобы он наконец вошел в меня.
Только после этого паршивец перевернул меня на живот, предоставив вместо своей спины терзать и впиваться зубами в подушку, а заодно и глушить подвывания, чтобы родители не услышали наш новый способ вести войну.
Атака встречала атаку. Вместо перестрелки было наше прерывистое дыхание, а оргазм взрывами следовал за оргазмом. Нас обоих пленила и разбила страсть. В этой войне не было проигравших. Мы оба стали победителями. Уставшими, еле поводящими дыхание, но победителями.
Леха скатился с меня и, опираясь на руку, продолжал наблюдать. Я чувствовала, как от тяжелого дыхания резко поднимается его грудь. Ощущала скользящий по мне пристальный взгляд, а сама себе напоминала растекшееся желе. Лень было даже прикрыться одеялом, перевернуться на спину. Сил хватило только на то, чтобы согнуть в колене ногу и помахивать в воздухе ступней, остужая чересчур разгоряченное тело.
Нега и идиллия закончились внезапно, вместе с тишиной. Ну кто его вечно тянет за язык?
И кто же был до меня?закончив меня изучать, поинтересовался слишком любознательный братец.
Вот, казалось бы, какое его собачье дело? Томную расслабленность как ветром сдуло, и во мне снова проснулась агрессивность.
Знаешь,я нарочно медленно перевернулась на спину и посмотрела на него сквозь ресницы.Я ведь не веду перепись. У меня нет таких толстых блокнотов.
Ну не рассказывать же ему о своем скудном опытеединственном разе на сборах.
Ты когда успела-то, мелочь?возмущенное удивление в его глазах доставило не меньшее удовольствие, чем недавний оргазм.
А почему бы и нет? Жизнь коротка и надо все попробовать,хихикнула я.
Насколько «все»,Лёха уже хотел встать, но замер в позе готовой к прыжку кошки, я же только хитро прищурилась. Как же весело его дразнить. Пусть на своей шкуре почувствует каково было мне.
Ах ты, коза!воскликнул он и бросился на меня, но я успела отпрыгнуть, и балбес распластался по кровати.
Как только покажешь диплом психолога или сутану священника,ухмыльнулась я и, прихватив свалившийся с кровати плед слиняла к себе, и для надежности заперлась на замок.
И вовремя, потому что дверь сразу же содрогнулась от глухого удара, а следом на нее обрушилась громкая дробь.
Юлька, открой! Хуже будет!требовал Лёха, для разнообразия попытавшись высадить дверь плечом.
Что здесь происходит?!голос мамы. Видимо, она поднялась на шум.
Алеша!
Ага, тетя Лида. Кажется, здесь собралось все семейство.
Что ты делаешь у двери Юли? Опять повздорили?
Алексей-Алексей,голос мамы был сплошное осуждение. Как хорошо, что сейчас попадет не мне.Такой здоровенный вымахал. Наверное, выше отца. А ума совсем не прибавилось.
Вот уж точно. Я хихикнула.
Так и продолжаете драться, как дети малые. Отправляйся в свою комнату и не мешай спать.
Послышался шлепок. Кажется, Лёха получил подзатыльник. У моей мамули не забалуешь.
Сдерживая приступ смеха, я прикусила кулак.
7
***
А на следующих день, как и положено, был праздничный обед. В присутствии многочисленных родственников и друзей Леха не мог себе позволить как обычно меня задирать, и ему оставалось только зыркать с противоположного края стола. Моя мудрая мамуля, во избежание эксцессов и, чтобы мы не перевернули стол или запеченные под пряными травами цыплята не стали метательными снарядами, посадила нас подальше руг от друга. Но это не мешало Лёхе каждый раз при взгляде на меня делать страшные глаза, чтобы я заранее боялась остаться с ним наедине и того, что меня тогда ждет. Я же только показывала язык и закатывала глаза, показывая как мне страшно.
Лёха не выдержал первый, а еще меня пугал. Ха!
Когда были подъедены большинство салатов, в том числе и шуба, остовом которой ему вчера досталось, от куренков остались кости, и гости жадными, но несчастными глазами поглядывали на ароматные кусочки шашлыка. Когда подняли и выпили очередной тост за юбиляршу, Лёха встал.
Мы здесь что, собрались поесть?
Риторически спросил он. Молодежь оживилась, а старшее поколение недовольно покосились, всем своим видом выражая, что как раз для этого и собрались, только пока больше не лезет.
Давайте, потанцуем что ли?
Он вышел из-за стола и включил стереосистему.
Я заранее посочувствовала кузенунелегкую он на себя взял задачубыть диджеем у столь разношерстной публики. Родителям подавай ретро, а нашему поколению это не больно-то и интересно. Но Лёхе удалось найти золотую середину, когда недовольными оказались все.
Естественно, что первой он пригласил на танец свою маму, а менякакой-то сын брата знакомого друга. Его имя я забыла прежде чем он его назвал.
Нет, танцевал он, конечно, не сказать, чтобы плохо. Прилично так танцевал на моих пальцах. Но больше чем уберечь ноги, мое внимание привлекало лицо Лёхи. Это было очень уморительнонаблюдать, как он пытается одновременно уследить и за мной и быть галантным с мамой.
Наконец, бесконечно-длинная пятиминутная композиция закончилась, и я похромала к своему месту.
Это он?
Я чуть не подпрыгнула. Охренел?! Так можно и заикой остаться. Откуда он только взялся? Я крыто развернулась, приготовившись отвесить увесистую оплеуху, но, встретив серьезный и сосредоточенный взгляд, оттаяла.
Ты правда думаешь, что я так прямо и скажу? Чтобы ты в запале ему уши открутил?я стрельнула в него глазами, потом отвела, осмотрела зал, улыбнулась непонятно кому и снова покосилась на Леху.
Видеть, как он щурится, пытаясь найти кому я посылала сигналы, как на челюстях играют желваки и раздуваются крылья носа было очень забавно. Я бы с удовольствием еще его подразнила, но, раньше чем придумала как, оказалась притиснула к несносному братцу.
Кто, черт побери, позволил ему так со мной обращаться?!
Я изо всех сил наступила ему на ногу, но промахнулась, Лёха увернулся с невероятной легкостью, которой мне так недоставало в танце с неопознанным юношей.
Спокойно, Юляша.
Нет, он точно нарывается. Я снова сделала безуспешную попытку оттоптать ему ноги.
Это тебя на гимнастике научили двигаться такими изящными прыжками?ехидно поинтересовался он, уворачиваясь от очередного выпада.
Чтоб тебе икалось. Я уже рассвирепела и за себя не отвечала, но он, словно чувствовал, и обхватил меня, прижав руки к бокам так, что я не могла ими и пошевелить.
Угомонись. Ты же не хочешь украсить дракой мамин юбилей?
Только после этих слов я немного пришла в себя, и под скрежет моих зубов мы дотанцевали до конца композиции. И, едва закончилась музыка, я выскочила на улицу, больше не желая, чтобы меня провоцировали на скандал.
А на улице было хорошо. Наледь блестела, как зеркало, а с почти черного неба светили звезды. Большие, яркие. В городе таких никогда не увидишь. Холод пощипывал кожу, но, стараясь этого не замечать, я присела на перила крыльца и болтала ногами. После шумной духоты дома, здесь я наконец-то смогла погрузиться в тишину и вдыхать свежий, пахнущий весной воздух.
Я не успела не то, что соскучиться по шумной компании, но как следует и замерзнуть, когда дверь открылась, и развеселая компания высыпала на улицу.
Пора запускать фейерверки!вопили они, и сразу же кто-то деятельный поджег фитиль.
Сухой треск, и на фоне черного неба начали разлетаться разноцветные искры. Ну и фейерверк, ну и что. Вчера, в комнате Лёхи я не хуже видела. А пальцы на руках и ногах, между прочим, уже начали замерзать.
Красиво, правда?раздался над ухом самый противный на свете голос. Вернее, противным он, конечно же, не был, но я меньше всего хотела сейчас его услышать. Тем более, что как раз думала о его хозяине.
Ничего особенного,я постаралась говорить безразлично.Вот когда встречали новый год в компании, тогда был классный фейерверк, а это,небрежно махнула рукой,детские хлопушки.
А я вовсе и не про достижения пиротехники,хмыкнул Лёха.У тебя лицо, словно мозаика, собранная из разных цветов. Часть синяя, часть красная, оранжевая, зеленая. Особенно тебе идет фиолетовый и пурпурный. По-моему, очень красиво,он развернул меня к себе и опершись о перила, разглядывал с деланно серьезным видом.Очень жаль, что людей не бывает кожи такого цвета.
Ах, ты ж! Я лягнула его в голень и, пока потирал ушибленное место, спрыгнула с перил. Кожи ему разноцветной захотелось. Бери краски и раскрашивай своих англичанок или где ты сейчас там живешь?
Я осмотреласьдетвора бесилась, как очумелая, не отставали от них и взрослые. Еще бы, с такими-то градусами внутри. Сейчас вернутся домой и будут отплясывать под какой-нибудь «Мираж». Тоска.
А давайте завтра с утра пойдем кататься с горки!
Раздалось чье-то пьяное восклицание, и его тотчас же поддержали.
Только не это. Я так не люблю эту кучу-малу. Обязательно кто-нибудь кому-нибудь съездит не по тому, чему надо, а потом будут взаимные обиды. Нет уж. Это без меня.
Пойдешь завтра на горку? Могу составить тебе пару в катании,снова возник неугомонный Лёха.
Руки и ноги мне пригодятся целыми, не говоря уже о голове,хмыкнула я.
На что надеялась? Не знаю. Точно не на то, что он от горя станет заламывать руки, но абсолютное безразличие на его лице в ответ на мой отказ все-таки обидело. И я уже высматривала возможность сбежать в дом.
Тогда, займемся чем-нибудь другим, не менее интересным,его неиссякаемый энтузиазм несколько утомлял, будто он подпитывался моей энергией.
Не успела я ответить, как с восклицанием: «Мама»,он бросился к тете Лиде и принялся ее в чем-то убеждать. А я наконец получила свободу передвижения, чем и не замедлила воспользоваться.
На одном дыхании влетела в свою комнату и плюхнулась на кровать.
Блин! Я же совсем забыла о девчонках. Этот недоанглийский оболтус вконец заморочил мне голову. Включила телефон и ужаснулась количеству непросмотреных сообщений. Они мне решили всю память заспамить?
Сначала в сообщениях была куча смайликов и красочные описания как девчонки провели время. Что ели, пили, с обязательными фотками наполненных тарелок. Потом нескончаемая лента фоток подруг с разными парнями. Я их пролистывала, даже толком не рассматривая. Следом за ними посыпались вопросы куда я пропала со своим братом и когда пришлю фотки. Не захлебнулась ли я от зависти? Потом все то же самое, но уже с восклицательными знаками и капсом. Самые последние содержали только возмущенные вопли, и я поспешила успокоить подруг. Никто здесь меня не съел, не убил, в снег не закопал и в печке не сжег, а брат Только я начала его описывать, как он ввалился в комнату собственной персоной.
Неужели забыла запереть дверь? Ну что я за растяпа такая?
8
Чем занимаешься?он с размаху упал на кровать так, что меня подбросило.Меня обсуждаете?и вытянул шею, пытаясь заглянуть в экран, но я уже заблокировала телефон.
Вот еще!фыркнула я.Будто нам больше обсуждать нечего! Девчонки рассказывали как ходили на стриптиз. Я бы, между прочим, тоже могла там быть,и натянула на себя свободный угол одеяла.
Жалеешь?Лёха вопросительно изогнул бровь. Ну до чего же хорош, поганец. И сам прекрасно об этом знает.Хочешь, я тебе стриптиз покажу,и прищурился.
Да что же это такое? Такой сексуальный прищур просто не имеет право на существование. Или их в этих Англиях специально этому обучают? Да не нужен мне уже никакой стриптиз, итак щеки пылают, словно фонари. Наверное, даже с улицы видно какие они красные, а низ живота наливается тянущей тяжестью. Что вообще происходит?
Поймала себя на том, что ощупываю взглядом обтянутую футболкой грудь. Задержалась на темной впадинке, образовавшейся там, где пояс домашних брюк отошел от тела, и нервно облизнула губы. Невыносимо захотелось провести пальцем по коже, почувствовать ее тепло и бархатистость, ощутить как под ней учащает пульс. Я сглотнула.
Так ты включишь музыку,низкий, какой-то тягучий голос звучал лучше любой музыки. Зачем она нам? Еще родители придут, посмотреть почему это я слушаю без наушников и мешаю остальным спать.
Я оттолкнулась локтями от кровати. Миг. Взмах ноги, и я уже верхом на его бердах. Чувствую их напряжение и вижу переполненный восхищения взгляд Лёхи.
Слышь, ты чё такая дерзкая?немного растерянно спросил он. Кажется, моя внезапная атака выбила из-под него почву.
А ты привык иметь дело в безответными идиотками?я хищно оскалилась.
Вот сейчас как сброшу тебя,Лёха попытался исполнить угрозу, но я держалась крепко. Не зря же годами занималась гимнастикой. Ноги у меня сильные.А ты, клещ,тогда воскликнул он и потянулся руками, чтобы наконец оторвать меня от себя.
Я улыбнулась еще плотояднее, стянула футболку и прижав его руки к простыне, впилась в губы.
Желание сопротивляться как-то быстро исчезло, и я почувствовала, как его пальцы впиваются в мои бедра, а рот податливо открывается.
Послушный мальчик. Его губы были очень приятнымиодновременно мягкими и упругимии пока я посасывала их, обводила контур языком, временами проникая в ждущий меня горячий рот, Лёха, ухватив меня за задницу, заставлял двигаться взад-вперед, чтобы я терлась о его бедра и чувствовала, как возрастает возбуждение.
И от этого я заводилась еще сильнее. Зародившаяся между ног горячая пульсация разлеталась по всему телу пронзительно-колкими искрами, и в желании найти успокоение, я все теснее вжималась в Лёху.
Мы поцелуями глушили стоны друг друга, чтобы нашу маленькую тайну не разоблачили. Сплели пальцы и сжимали до хруста, не в силах сдержать разрастающееся желание. Мы оба тяжело дышали и обоим было мало, тогда Леха начал стаскивать в меня шорты вместе с трусами. Я сразу же освободила его от своего веса и, пока раздевалась, он тоже успел избавиться от одежды. Теперь нам уже ничего не мешало слиться воедино.
От пронзившего удовольствия выгнуло спину и пришлось закусить губу, чтобы об этом не узнал весь дом. Я так разогналась, что Лехе пришлось придерживать меня, чтобы попадать в темп.
Это не спринт, дорогая. Это стайерская дистанция,между короткими рваными вдохами сказал он, и пришлось замедлиться.
Но я все равно чувствовала каждое его движение внутри и подчиняла их себе. Мы двигались навстречу друг другу в едином ритме и ведомые единым желанием достижения единой цели.
И каждый его толчок, каждый мой ответ все больше приближали нас к ней.
Я сдалась первойзадрожала так, словно вибрировал каждый натянутый, словно струна, нерв. Но Лёха не отпускал и только крепче сдавил мою талию. Его движения стали резче, глубже, а я я только позволяла ему делать все, что пожелается, и жалобно поскуливала сквозь стиснутые зубы, хотя хотелось кричать, вопить от удовольствия, усиливающегося с каждым толчком.
Когда же, казалось, сил терпеть уже нет, и весь дом услышит насколько мне хорошо, Лёха рывком поднялся, обхватил за спину и заткнул меня поцелуем.
Я кусала его губы, пока он, как и я, забыв обо всем, вколачивался в меня. Кажется, я уже перестала существовать, остался лишь сгусток наслаждения, болезненно сильного, раздирающего на части. Я уже не скулила, только всхлипывала, когда внутри толкнулось особенно сильно, и Лёха с хриплым стоном уткнулся мне в шею.
Он легонько покачивал меня, словно баюкая, и усмиряя сотрясавшую меня дрожь.
Тихо-тихо, хорошая моя. Я и не знал, что ты так быстро заводишься и такая громкая,сквозь шум в ушках расслышала я.
Будто он вообще обо мне много знал.
Я фыркнула и сползла, а вернее сказать, стекла с него, потому что больше всего напоминала себе кисель. Будто все кости, а вместе с ними и мышцы превратились в какую-то аморфную субстанцию.