- Господин офицер, битте, - обратился к Лисину по-немецки пенсионер, - зписок коммунистен унде юде нашего хауса.
- Так мало? - сделал недовольное лицо артист.
- Извольте взглянуть, господин офицер, - перешел на родной язык Кобылкин, отмечая, что во время прошлого визита немцы по-русски говорили не так хорошо, - вот еще один список евреев. Тех, что в Америку сбежали. Но победоносная германская армия их и там достанет.
Несмотря на спешку, Лисин заметил, что фамилия Беленького фигурирует сразу в двух списках: и евреев, и коммунистов.
- Молодец! - похвалил Кобылкина Лисин, и тот вырос буквально на глазах. Вадим хотел добавить еще что-то, но для торжественной речи времени уже не осталось.
- Фамилия? - успел спросить на бегу Лисин.
- Кобылкин! - отчеканил пенсионер, бегущий за ним следом по ступенькам.
«Не отвяжется», - решил Вадим, и, затормозив, рявкнул в лицо Кобылкина:
- Иди домой, придурок! Прыгни в унитаз, а на ходу дерни за канат и спусти воду. Из канализации тебя КГБ не достанет.
Вадим выскочил из парадного, сбив по пути Матрешкину с половиной буханки черного хлеба, густо присыпанного солью, и прыгнул в машину. Кобылкин перепуганно таращил глаза, не представляя себе, как это можно попасть в канализацию через унитаз и почему им будет заниматься КГБ, когда немцы в городе. «Подговорились, социалисты, теперь они заодно действуют», - решил Кобылкин и бросился к телефону в пятую квартиру, позабыв отцепить намалеванную им свастику с рукава рубахи.
7
Лисин успел вовремя. Он восстановил дыхание, вальяжно выплыл на сцену и остановился, бросая взгляды на будку суфлера. Перед Вадимом находился юный окровавленный пионер, перемотанный канатами с ног до головы. Вокруг пионера стояло шесть автоматчиков с прическами под «битлз». Во время положенной паузы Лисин подумал: «Над таким телом издевается этот паразит-режиссер. Потому, что Анька ему не дает. Как она умудряется свою грудь прятать?»
Вадим придал лицу кровожадный вид, вспомнив, что пионер Анька почему-то в последний момент отказала и ему лично, грозно потряс левой рукой с часами «Ориент» у нее под носом и сказал:
- Ти есть глюпи русски малтшик. Ти убиваль немецки зольдат унде офицерен. За это ми будем тебья немношко вьешат.
Зал вздрогнул в ужасе, Лисин гордо ушел за кулисы. На этом его роль заканчивалась, а на комплименты он выходить не собирался, зная заранее, что их не будет.
8
В пятой квартире перед Кобылкиным захлопнули дверь, как только увидели повязку на его рукаве. Задержавшиеся на вечернем моционе соседи еще не подозревали о происшествии в доме.
- Але, милиция? - надрывался ответственный квартиросъемщик пятой, - тут такое дело. Пенсионер Кобылкин ведет среди людей антисоветскую агитацию, проповедывает человеконенавистнические идеи...
Квартиросъемщик на мгновение запнулся и тут же быстро добавил:
- ...и порнографию.
- Ждите, - коротко ответила трубка.
- Сейчас скажу адрес.
- Не нужно. Мы и так знаем.
9
Лисин уже превратился из немецкого генерала в советского человека и успел переложить десятки из кобуры в карман куртки. Он вышел из театрального подъезда, поехал домой, где спрятал валюту в оклад иконы семнадцатого века, которую создал за месяц напряженной работы на доске, изъеденной шашелем, реставратор музея Рубашкин. После обильного ужина Вадик мирно посапывал у мерцающего экрана телевизора, даже не подозревая о том, что он стал идеологическим диверсантом.
10
- Так что, гражданин Кобылкин? - настойчиво спрашивал пенсионера человек в штатском, возле которого крутились несколько милиционеров. - Значит, проповедуете...
Один из милиционеров нашел за диваном портрет основоположника марксизма и протянул его человеку в штатском. Тот довольно хмыкнул и сказал:
- Занесите в протокол.
- А он туда не влезет, - высказал свои соображения милиционер.
- Кто? - спросил человек в штатском.
- Портрет.
Человек в штатском посмотрел на милиционера тем же взглядом, каким одарил Лисин Кобылкина на лестничной клетке, и сказал: - Запишите, мол, надругательство над изображением... Ну и так далее.
- Слушаюсь, - козырнул милиционер и положил портрет на место.
- Так что, Кобылкин, значит ведем антисоветскую агитацию. По фашизму скучаете...
- Скажите... - попытался спросить Кобылкин, но тут же получил стандартную отповедь:
- Здесь вопросы задаю я.
- Кто вы такой? - обнаглел от страха Кобылкин.
- Как кто? - удивился человек в штатском. - Я понятой.
11
Кобылкина доставили в сумасшедший дом. Главный врач, стоило ему только увидеть понятого в штатском, сразу выдал предварительный диагноз пенсионера - «Вылитый шизофреник».
- От вашей жизни не таким станешь, - прорычал Кобылкин, смекнувший, что лучше лечиться здесь, чем при помощи физического труда где-то на лесоповале.
- А я что сказал? - обрадовался врач.
12
У артиста Лисина на всякий случай спросили: правда ли, что Беленький является резидентом? Вадим чистосердечно ответил, что вполне может быть Резидент это бывшая фамилия Беленького, который ему всю жизнь активно не нравился. Вадик слышал, что когда-то после женитьбы Беленький перешел на фамилию супруги.
- Интересно... - прошептал один из собеседников Лисина, обращаясь к своему молчащему напарнику, - может быть, они работают на Моссад?
- А на Мосгаз не хотите? - истерически зарыдал Лисин. - Ну купил я эти десятки у него, теще зубы вставить, имею право.
- А мы имеем право уже привлечь вас за нарушение валютных операций, - ответил молчавший до сих пор профессиональный понятой. - Чем вы расплачивались с Беленьким?
- Исключительно рублями, - соврал артист и тут же перестал вести себя, словно на сцене, остановив поток слез.
- А что если все-таки ЦРУ? - начали переговариваться между собой люди в штатском.
- Нет, наверное Моссад.
- Но ведь прежняя фамилия БеленькогоДерьмовозов.
- А почему в списке фашиста он фигурирует евреем?
- Для конспирации. В конце концов ЦРУ - это наполовину Моссад. Накануне 7 ноября такую широкомасштабную провокацию они могли затеять общими усилиями. Опять же доллары. Кроме того, том Солженицына парижского издательства «Таир».
- Значит и французы руки приложили.
Лисин перестал следить за разговором понятого и второго. Он был согласен написать даже явку с повинной.
- Скажите, Лисин, - неожиданно обратился к Вадику понятой, - среди ваших знакомых есть люди, занимающиеся антисоветской агитацией?
13
Коричневатый снег заботливо укутал город, и понятой шел к пивной не боясь, что оставит заметных следов. Возле нее так натоптано, что даже самая лучшая собака кроме насморка вряд ли здесь что-то вынюхает.
С трудом протолкавшись к стойке, понятой взял кружку пива, заботливо разбавленного хлорированной водой, и пришвартовался возле небритого ханыги, от которого несло чересчур даже для этого места.
Через полчаса понятой вышел на улицу и, с радостью вдохнув свежий морозный воздух, медленно захрустел ботинками по снегу. Придя домой, он задернул шторы, отключил газ, свет, телефон, воду и только после этого достал из-за щеки крохотную капсулу.
«Провокация накануне Октября, - в уме расшифровывал он густо исписанные ряды цифр, светя портативным фонарем в виде карандаша, - проведена вами блестяще. Агента Беленького законсервировать. По нашим данным завербованный вами Артист может служить курьером между Л. и С. Благодарим за службу. Поздравляем со званием полковника. На ваш счет переведено сто тысяч долларов. Генерал Роджерс».
Суперагент Джейк Монд, он же майор Викентий Пафнутьевич Соколов, занимающийся исключительно идеологическими диверсиями назло главному контрпропагандисту страны Константину Устиновичу Черненко, облегченно вздохнул и сжег бумажку вместе с контейнером. Монд давно перестал рисковать, потому что за него работала сама жизнь. В прошлый раз, когда 21 апреля перевернувшийся грузовик блокировал движение на главной магистрали города, ОН тут же доложил в Центр, что провел операцию по срыву субботника. Пьяного водителя Джейк на всякий случай именовал в донесении своим агентом и просил представить его посмертно к ордену «Пурпурное сердце».
Задачу по проведению идеологических диверсий сильно облегчало то обстоятельство, что управление, в котором получал зарплату майор Соколов, было нацелено именно на это же. Оно вовсю боролось с тлетворным влиянием Запада и его последствиями в стране.
Майор Соколов усмехнулся, на миг обнажив даже в полной темноте хищный оскал шпиона Джека Монда. Однако враг обрадовался чересчур рано. Роковое стечение обстоятельств, но скольких разведчиков оно погубило. Это подчеркнул в своем донесении руководству, чтобы соблюдать личную скромность, Стив Шикер, агент Моссада, завербованный ЦРУ. А на самом деле капитан Сергей Матвеевич Орлов, который по заданию руководства советской контрразведки «подставился» Соколову. Орлов прибыл год назад в город с документами на имя артиста Вадима Лисина.
Большая игра продолжалась.
РАССКАЗ НОМЕР ЧЕТЫРЕКОСТЮМ
1
Вадим Николаевич Кульков еще не успел приступить к своим новым прямым обязанностям, как последовала командировка в Занзибар. Оттуда пришлось заглянуть в Берлин, затем побывать в Вашингтоне. И только потом неожиданно для самого себя Кульков оказался в Париже. Куда только не загонит судьба человека, чтобы набраться опыта ради благополучия родной страны.
Из Парижа Кульков привез в столицу массу впечатлений, десять тысяч одноразовых шприцев для подшефной совминовской психиатрической лечебницы, видик сыну от первой жены, духи «Шанель» для второй супруги и точно такие же секретарше для конспирации. Лично для себя Кульков приобрел отрез для костюма-тройки с Елисейских Полей. Сперва Вадим Николаевич хотел разориться в пределах суточных на готовый костюмчик от Кардена или, на худой конец, Диора, но когда он увидел этот материал... «Бог с ним, Карденом, в Москве сошью не хуже, - успокаивал себя Кульков во время полета к родной земле. - По индивидуальной мерке, главное. Чтоб как влитой сидел. Это будет не массовое, пусть даже французское, производство».
Петр Петрович Решетников, в поте лица обшивавший чиновников высшего эшелона вместе с вагоном помощников, сумел принять Кулькова только через месяц. Решетников не скрывал своего отвращения к работе, хотя растягивал перед клиентами лицо до крайней степени любезности.
- Вот что, батенька, - заметил Решетников, не подавив зевка, дождавшись пока трое его подчиненных сняли мерку с Кулькова, - через три недели пожалуйте на первую примерку. Но если... Сами понимаете, вы уж не обессудьте. С этими поездками сейчас масса работы.
Решетников еще раз зевнул и качнул подбородком вверх.
Насчет массы работы старик, конечно же, привирал. Потому что он с гораздо большим удовольствием и служебным рвением обслуживал скромных тружеников автосервиса, торговли, а также лиц без определенных занятий. К этому неограниченному контингенту он относился более бережно и лично снимал с него мерки.
- Вы уж постарайтесь, Петр Петрович, - улыбнулся Кульков.
- Конечно, конечно, - даже не попытался снять суровости с окаменевшего лица Решетников и добавил:
- Не беспокойтесь, батенька...
Портной считал ниже своего достоинства запоминать имена своих многочисленных посетителей и поэтому ко всем одноконторникам Кулькова обращался стандартно - «батенька». Другое дело Мария Николаевна из «Продинторга» или сам Армен Давидович... Министры и их замы, начальники главков и директора засекреченных институтов приходят и уходят, а Армен Давидович остается на своем месте. Скольких больших начальников он уже пережил. Впрочем, не то что пережил, но для Решетникова любой начальник, потерявший свое место, автоматически становился покойником. А покойникам костюмы вроде бы без надобности.
Через три недели, день в день, Кульков явился на примерку. Решетников встретил его с необычайной строгостью во взоре.
- Скажите, батенька, - забыл ответить на приветствие Кулькова портной, - кто вам подсунул этот отрез? Мы уже пробовали и так, и этак, но кроме пиджака и жилета ничего не выходит. Не хватает материала на брюки.
Внутренне закипая, Кульков продолжал заискивающе смотреть в потемневшие от старости глаза мастера.
- Петр Петрович, фирмачи уверяли...
- Да бросьте вы, батенька, - устало махнул сухой рукой Решетников, - ваши фирмачи еще под стол пешком бегали, когда я... Да вы знаете, кому я шил...
Решетников чуть ли не с презрением смотрел на Кулькова, прижимающего материал к груди. «Соплив еще, - так и читалось в глазах мастера, - со специалистом спорить. Вон сколько вас через эту комнату прошло - сотни, всех не упомнишь. Это сегодня ты на коне, а завтра, быть может, ему копыта чистить будешь...»
«Старый козел, - ответствовали глаза Кулькова, - кичится тем, что шил тройку Троцкому, френчи Сталину и пиджаки Хрущеву. Ничего, скоро и тебя перестройка коснется...»
- Спасибо, Петр Петрович, извините, что побеспокоил, - сказал на прощание Кульков.
- Если будет нужда, заходите, батенька, - попрощался портной и в меру своих сил заспешил в соседнюю комнату, где его уже целых пять минут ждал сам Армен Давидович.
2
- Вы куда, товарищ? - секретарша Кулькова преградила мощной, благодаря «половинкам», грудью путь очередному посетителю. - У Вадима Николаевича совещание.
В кабинете Кулькова действительно было совещание. Двое известных портных столицы измеряли по очереди то объемы Кулькова, то длину отреза.
- Брюки и жилет, - наконец-то выдал заключение один.
- Пиджак и брюки, - не согласился второй.
Кульков мотал головой по сторонам, как будто сидел в президиуме, а не стоял посреди собственного кабинета.
- Но ведь французы сказали...
- Вадим Николаевич, миленький, эти французы... - осторожно начал первый.
- Думаете, они вам только устаревшее оборудование сбагривают? - ляпнул, не подумав, второй.
3
Модный портной, к которому супруга привела Кулькова за руку, усиленно делал вид, что он не узнает Вадима Николаевича. Портной принимал их в огромной зале со множеством зеркал в аляповатых золоченых рамах. Сам мастер был одет под стать своему творчеству: в белоснежном смокинге с алой розой в петлице и черных шортах. На шее у маэстро висела массивная золотая цепь, заканчивающаяся жестяным кулоном с надписью «снатка».
Вадим Николаевич следил за своим изображением в многочисленных зеркалах и делал вид, что понимает ахинею, которую нес новоявленный авангардист от искусства кройки и шитья. Супруга Кулькова смотрела в рот маэстро, словно из него в любой момент могла вылететь личинка шелкопряда и дотачать недостающие сантиметры к отрезу.
- ...Вы можете не переживать, - закончил свою мысль портной, профессиональным взглядом измеряя крутизну бедер Кульковой, - стиль модерн требует пиджака без рукавов, хотя брюки - не менее двадцати сантиметров ниже колена. Но я попробую уложиться в схему моих последних теоретических разработок.
- Скажите, - прервал этот поток творческих изысканий Вадим Николаевич, делая вид, что не замечает куда направлен взгляд и профессиональный интерес мастера, - а классический костюм тройка...
- Его вам сошьет любой, - гордо вскинул гриву волос над облысевшим лбом портной, - я же исповедываю иной стиль. Но скажу вам по секрету, что ваш отрез и старомодный костюм-тройка так же совместимы, как переход к рынку и неконвертируемый рубль.
4
В своем доме Кульков слыл чрезмерным демократом из-за того, что иногда вел разговоры с вахтером Иванычем. Когда у человека неприятности, его так и тянет с кем-то поделиться. Но не станешь же говорить в министерстве или на сессии, на худой конец, в главке об отрезе, который подсунули негодяи-французы.,..
- Не иначе над нашей российской доверчивостью решили посмеяться, буржуа, капиталисты. А мы еще с ними о кредитах толкуем. Нет, брат, пока я жив - никаких кредитов у этих шкуродеров, - разглашал Иванычу будущую экономическую политику Кульков.
Иваныч согласно кивал головой и думал о том, что не мешало бы попросить Кулькова достать ему пару пачек любимой махры.
«Пока Вадим Николаевич в настроении, чем черт не шутит, может сполнит. А так, наобум лазаря, не надо. Оне что хочешь людям обещать могут и не морщиться. Хотя мене-то он кажный день, почитай, видит», - усиленно размышлял вахтер. .
- Слышь, Вадим Николаевич, - наконец-то решился Иваныч, - тут такое дело. Краем уха слышал, что есть в Одессе мастер... Любой костюм пошьет за милую душу..