Кто примет у меня заявление? деловито спросил он, остановившись в центре кабинета. Ответом ему послужило молчание и дружное клацанье мышей. У меня квартиру обчистили, сказал мужчина, глядя на Костика. Наверное, потому что он единственный, кто не был занят и смотрел на посетителя. Костик поспешил уткнуться в газету, и мужчина повысил голос: Нет, ну вы подумайте! Они даже разговаривать не изволят! Может, мне сразу пойти к вашему руководству?
Ну, я приму, допустим, наконец подал голос Сергеев и махнул рукой в сторону стоящего перед его столом стула.
Разгневанный мужчина с громким стуком переставил стул чуть подальше от стола, и брякнулся на него всей массой, словно давая выход дурной энергии. Костик принялся наблюдать, как Сергеев медленно открывает ящик стола, извлекает оттуда чистые листы бумаги, но тут его позвал Ванин.
Не таращься. Ничего там интересного, сказал он. Иди лучше сюда, я тебе что-то покажу. Да, стул сразу с собой захвати.
Костик перебрался к нему со стулом.
Чего?
А вот, смотри Ванин постукал клавишами, и на экран вывалились баннеры с голыми девицами. Так, где же это было Сейчас, сейчас
Да что я, девок, что ли, не видел? подчеркнуто недовольно спросил Костик, жадно рассматривая девицу с огромными, обвисшими до пупа грудями. На ней были черные колготки и босоножки на огромных прозрачных платформах.
Ответить Ванин не успел, потому что спокойный до сей поры разговор Сергеева с посетителем внезапно набрал обороты.
А я говорю, вы должны принять! выкрикнул явно доведенный до крайности мужчина. По закону должны!
Ничего я тебе не должен, спокойно сказал Сергеев. Ты сам только что признал, что виноват. Не сменил вовремя замок после потери ключей. Очевидное ротозейство.
Да я Потерпевший, очевидно, лишился дара речи. Несколько секунд он сидел, глядя на Сергеева в упор, а тот глядел на него так же спокойно, как и говорил. Лицо рекламного мужчины медленно багровело, а грудная клетка стала бурно вздыматься. Тыкает тут еще Да я я Он словно пытался собраться с мыслями и от ярости не мог этого сделать. Сидите тут, в игрушки играетесь! наконец прорвало его. А милиция, между прочим, не частная лавочка! Вы, между прочим, существуете на деньги налогоплательщиков!
То есть, на твои? осведомился капитан.
Да, и на мои, в том числе! И я сейчас кое-куда пойду, напишу совсем другое заявление! Уже на вас напишу!
В следующий момент произошло нечто, поразившее Костика до такой степени, что он, как любят писать в книжках, просто не поверил своим глазам. Капитан слегка подался вперед, застыл в этом положении на секунду, словно сомневаясь, стоит ли делать то, что он собрался сделать, и внезапно саданул мужика кулаком так, что тот слетел со стула, упал на пол, здорово приложившись к нему головой, и затих, словно и не бушевал секунду назад, подобно одержимому бесами.
Вот тебе твое заявление, сказал Сергеев. И, словно апеллируя к общественности, добавил: Нет, вы только полюбуйтесь на этого деятеля Он, словно показывая пример, поднялся, обошел стол, встал над неподвижно распростершимся телом и принялся его разглядывать. Нет, вы посмотрите, посмотрите!
А чего на него смотреть, без малейшего воодушевления сказал Приходько. Но все же поднялся, и, подойдя к Сергееву, тоже застыл над мужчиной. Мужик как мужик, ничего особенного.
Ванин тоже встал и присоединился к товарищам. На месте оставался только Костик. Он по-прежнему не совсем верил в происходящее. Трое повернули головы и пару секунд молча смотрели на него. Наконец Сергеев поманил его пальцем и Костик, повинуясь, поднялся со стула. На ватных ногах он добрел до коллег и встал рядом, не понимая, чего от него хотят.
Смотри, лейтенант, сказал Сергеев и кончиком ботинка легонько пнул мужчину в бок.
А чего на него смотреть, неожиданно осипшим голосом сказал Костик, слово в слово повторив недавнюю фразу Приходько.
Ты, кажется, интересовался, кто такие налогоплательщики, подсказал Ванин.
И что? все так же сипло спросил Костик.
Ну, вот один, перед тобой, пояснил Сергеев и еще раз ткнул мужика кончиком ботинка. Смотри, сколько влезет. Можешь даже потрогать, если хочешь.
Тут, наконец, до Костика дошло.
Это те, кто про налоги права качает? радостно спросил он.
Трое переглянулись.
Соображаешь, одобрительно сказал Ванин.
Насмотрятся, блядь, американских фильмов, придут к нам, и давай голосить, пояснил Приходько.
Внезапно дверь распахнулась и в кабинет вошел полковник Бугаев в сопровождении человека в штатском. Это был мужчина лет сорока в строгом костюме, с черной кожаной папкой в руке. На лице незнакомца пролегали суровые складки, позволяющие классифицировать его как человека карающей профессии.
Товарищи офицеры! скомандовал Сергеев, и все вытянулись в струнку.
Визитеры некоторое время смотрели на лежащего на полу мужчину, затем переглянулись.
Что тут у вас происходит? давая отмашку «вольно», хрипло спросил Бугаев, а человек раскрыл папку и приготовился что-то писать. Прокуратура проводит проверку, сказал полковник, кивнув на незнакомца, а вы мне здесь
Тепловой удар, не моргнув глазом, отрапортовал Сергеев. Жара-то вон какая. Знаете, сколько таких сейчас по городу Как раз хотели оказать человеку первую помощь, а тут вы Ванин, чего стоишь! рявкнул он. Я кому сказал принести аптечку!
Ванин метнулся к своему сейфу и завозился в его железных недрах.
А почему у него кровь на лице? спросил человек в костюме.
Ударился носом, когда упал, бойко пояснил Сергеев.
Двое опять переглянулись.
Тепловой удар, сказал полковник, и мужчина захлопнул папку. Пойдемте дальше?
Пойдемте
Пропустив незнакомца вперед, полковник притормозил на секунду в дверях и, выругавшись беззвучно, одними губами, показал Сергееву кулак.
Пронесло, с облегчением сказал тот. Дайте этому воды, что ли Он обогнул свой стол, уселся, и, как ни в чем не бывало, стал постукивать ручкой по девственно чистому листку, приготовленному для заявления потерпевшего.
Графин с водой был только у Приходько. Он шустро проследовал к своему столу, наполнил стакан, так же шустро вернулся и, не нагибаясь, выплеснул воду в лицо по-прежнему неподвижному мужчине. Тот застонал, затем дрогнули его веки. Прошло несколько секунд, и он предпринял попытку подняться. Еще через несколько секунд он уже сидел на полу и бессмысленными глазами смотрел куда-то перед собой. Потом зашевелились его губы, и он попытался что-то произнести.
Что-что? участливо спросил Приходько. Он даже не поленился нагнуться и стоял, склонившись над мужчиной, вслушиваясь в нечленораздельные звуки. Вы хотите сделать какое-то заявление?
Что что со мной было наконец удалось произнести тому.
А вы сами не помните? спросил Ванин. Он кивнул Костику и они вдвоем, подхватив посетителя под руки, аккуратно поставили его на ноги. Давай сюда его И они так же осторожно усадили его на стул, который он недавно покинул при прямом содействии капитана Сергеева.
Мужчина мотнул головой, как иногда делают пропустившие удар боксеры.
Где я? наконец вымолвил он и принялся беспомощно озираться.
Воды, коротко приказал Сергеев, и Приходько принес еще один стакан, который вручил посетителю.
Где я? повторил тот, выпив. При этом он расплескал дрожащей рукой половину воды, пока донес стакан до рта.
В милиции, буднично пояснил Сергеев.
А а зачем я здесь?
Сергеев пожал плечами.
Не знаю. Может, случайно с улицы забрели. Зашли в наш кабинет, потом упали. Вам бы к врачу надо, провериться.
Со здоровьем не шутят, поддержал его Приходько.
Голова болит, пожаловался мужчина. Он болезненно поморщился и осторожно приложил ладони к вискам.
Вот видите, сочувственно сказал Приходько.
Поднявшийся посетитель слегка покачнулся, вцепился руками в стол и опять обвел глазами кабинет. Его взгляд приобрел некоторую осмысленность, но до появления в нем полной ясности было еще далеко.
Спасибо, зачем-то сказал он.
И, с опаской отцепившись от стола, сделал, пробуя, пару шагов к выходу. Открыв дверь, он уцепился теперь за косяк, обернулся, в очередной раз прошелся взглядом по кабинету, и вышел в коридор.
Вот так, подытожил Сергеев. Он тоже обвел взглядом коллег, но чувствовалось, что свой посыл он адресует в первую очередь Костику. Пришел человек с претензиями, ушел всем довольный. Даже спасибо сказал Учись работать, лейтенант. В этом и есть наше призвание, работать на благо общества, защищать его от посягательств.
От чьих? ехидно вставил Приходько.
А от любых, отмахнулся Сергеев. И посмотрел на Костика. Понял, спрашиваю, лейтенант?
Не совсем.
Да? И что тебе непонятно?
Костик почувствовал, что, несмотря на нарочито беззаботный тон, Сергеев напрягся. И сообразил, что наступил момент истины. Совсем как у Богомолова, роман которого «В августе 44-го» являлся его настольной книжкой. Это подтверждала и нависшая тишина все оторвались от дисплеев и смотрели сейчас на Костика. Он все понял. Сейчас он окажется или с коллегами, или по другую сторону барьера, и в этом случае его наверняка ожидает непростая жизнь. Полная изоляция почти бойкот, с наверняка последующими со стороны коллег подставами, и куча других неприятностей. Короче, выживание из отдела. И никакой Бугаев ему не поможет, приди Костику в голову к нему обратиться. Н-да Ситуация, конечно, не из простых. И что прикажете ему делать? Ему, свежеиспеченному выпускнику милицейского училища, золотому медалисту, имевшему сплошь высшие баллы и зачеты по гражданскому и уголовному праву. И вот он остался с этим правом один на один, и не в классе со строгим экзаменатором, а в отделе, с коллегами, которые только что, на его глазах, устроили, по сути, полнейший правовой беспредел.
Вообще-то, идеалистом Костик был все же не совсем безнадежным. Того же Корецкого, к примеру, читал запоем, а у него там оборотней в погонах по пять штук на любую страницу любого романа, и Костик принимал это как жизненную данность. Да чего там романы. Достаточно было послушать рассказы однокашников, у которых, через одного, в органах служили и братья, и сватья, и вообще кто хочешь, едва ли не вплоть до мамаш. С другой стороны, и уподобляться своим сослуживцам Костику не хотелось. Он не представлял себе, чтобы мог вот так запросто и ни за что кого-то ударить
Значит, остается нейтралитет. Он как бы признает существование в отделе особых правил общения с народом, но сам по ним не играет. Костик почувствовал облегчение. Да, именно так. По крайней мере, на первых порах, пока он тут не пообтерся. А там, если что, можно будет, поднакопив сил и опыта, выступить против сложившегося здесь режима.
Все это заняло у Костика совсем немного времени, прокрутилось в голове почти молниеносно, на уровне «подсознание-интуиция», и пауза затянулась совсем ненадолго, на несколько секунд, не больше.
Что мне непонятно? переспросил он и посмотрел на Сергеева открыто. А непонятно мне следующее. Что, если этот мужик очухается и помчится в прокуратуру, катать на нас заяву?
От Костика не укрылось, как переглянулись его новые коллеги, и что тишина зазвучала уже совсем по-другому; из нее исчез главный ее компонент этакая нездоровая наэлектризованность. Было ясно, что он принят за своего. Ведь лейтенант не касается морально-правовых аспектов произошедшего, а лишь высказывает здоровые сомнения в необходимости излишне рисковых действий капитана, увязывая их с возможными последствиями для отдела в частности, репрессий со стороны надзирающих за законностью органов.
Брось, лейтенант, отмахнулся Сергеев. Пустое. Думаешь, в прокуратуре этакие упыри сидят? Думаешь, они только и мечтают придраться к нам из-за какой-то мелочи? Это ты, небось, киношки насмотрелся. Ты же только что видел проверяющего от них Будь уверен, в прокуратуре тоже найдется свой капитан, который знает, как принимать заявления от склочников. Если прокурорские захотят по-настоящему нас тряхнуть, они, не сомневайся, найдут более весомый повод, чем байки какого-то сутяги о грубом с ним обращении. Он посмотрел на пожавшего плечами Костика, и подытожил: Короче, проехали. Ты, лейтенант, работы жаждал? Сейчас будет тебе работа. Увидишь еще, как бывает у нас жарко. Мы же, хоть и убойщики, мелочевкой тоже занимаемся. Так надо, иначе отдел совсем зашьется людей-то, как всегда, не хватает, а план выдать изволь
Его слова оказались пророческими. Вскоре народ повалил валом. Вызванные для допроса подозреваемые, дающие показания свидетели, обычные заявители и пришедшие выяснить какой-нибудь вопрос граждане У Костика, который и сам принял два заявления от пострадавших, уже давно шумело в голове и урчало в желудке. Когда волна вроде бы спала, он встал и с наслаждением потянулся.
Что это было? спросил он, попутно с удовлетворением отметив, что тоже научился задавать вопросы никому.
Ты насчет этих? Приходько кивнул в сторону коридора. Ничего особенного. Работа. Здесь каждый день такой бедлам, Сергеев же тебе только что объяснял.
А как же
Ванин посмотрел на растерянно застывшего Костика и усмехнулся.
Имеешь в виду сегодняшнее утро? Ну, бывает иногда такое затишье. Хрен его знает, от чего это зависит. Может, и вообще от фаз луны.
Ага, проворчал, тоже с наслаждением потягиваясь, Сергеев. От того, сколько психов на данный момент выпустили из дурдома, не долечив, вот от чего это зависит. Он встал и потянулся еще раз. Ладно, пошли, пообедаем, что ли. Хотя, скоро ужинать будет пора. Но не успел он отойти от стола, как на нем в очередной раз зазвонил телефон.
Не бери, очень серьезно сказал Приходько. Иначе, чует моя задница, так без обеда и останемся.
Сергеев, против ожиданий Костика, принявшего это за шутку, отнесся к предложению старлея серьезно. Его протянутая к телефону рука повисла в воздухе. Он откровенно колебался, не зная, на что решиться.
Не бери, поддержал предыдущего оратора Ванин. Мне тоже кажется, что нехороший это звонок. Огребем проблем по самую задницу.
А если это Батя? хмыкнув, сказал Сергеев. Тогда мы точно много чего огребем. И даже повыше, чем ты сказал. До самых почек накроет.
Все опять уставились на Костика. Кажется, это уже превращалось в какую-то традицию. Он слегка смутился и пожал плечами.
Давайте все-таки послушаем, неуверенно предложил он.
Телефон продолжал издавать неприятный резкий звон.
Итого, голос против двух, сказал Сергеев. Сам я пока не определился. Нет, пожалуй, я склоняюсь к мнению лейтенанта. Та-а-ак И что получается? Два на два?
Он присел на стул перед своим столом и стал смотреть на надрывающийся телефон. Руку он опустил на стол и стал негромко похлопывать ладонью о его поверхность.
А если по звездочкам посчитать? придумал Ванин.
Ага! Пожалуй, это мысль Сергеев перестал стучать ладонью и принялся загибать пальцы. Итак. Капитан и лейтенант четыре плюс две. Итого шесть.
И два старлея. Три и три. Те же шесть, с зарождающимся интересом сказал Приходько. Получается, что в лоб, что по лбу. Задача неразрешима.
Телефон вдруг перестал звонить, и капитан с облегчением поднялся.
Ну вот, пока мы тут голосовали, проблема рассосалась сама собой. Пошли в кафе.
Но едва они двинулись к двери, телефон опять ожил. Сергеев жестом остановил раскрывшего было рот Ванина, и отрицательно покачал головой.
Это знак свыше, сказал он. Прения закончены. Он решительно схватил трубку и жестким голосом волевого человека сказал: Сергеев на проводе После чего опять опустился на стул и около минуты молча слушал кого-то, не делая пометок на бумаге и не говоря дежурных «да», «понял», «хорошо», и прочих, в большинстве случаев абсолютно лишних слов.
Пообедали, уверенно определил Приходько по поведению капитана, и усмехнулся. Так я и знал. Все-таки надо было смываться.
Тем временем Сергеев положил трубку и посмотрел на коллег с наигранным сочувствием.
Ну уж извините Короче, возникла кое-какая информашка. Есть адрес хаты, на которой отсиживается Гнилой.