Туда, бравый паренек в форме пехотинца арабской армии показал Этьену на одну из множества дверей. Дворец эмира Абу-Даби на один день превратился в огромную торговую площадку.
Коротко кивнув головой, Этьен поспешил к заветной двери, на ходу посматривая на часы. Аукцион уже почти час, как начался, но, зная эту кухню, Этьен успокаивал себя тем, что все сливки появляются обычно ближе к середине торгов. В подтверждение его слов со стороны второй лестницы показалась делегация русских во главе с президентом концерна «Алмаз-Антей».
Торги на востоке всегда отличались особой харизмой, сочетающей деловую хватку с характерным местным менталитетом, априори предполагающим торг. Если ты что-то покупал, не торгуясь, то тем самым буквально оскорблял продавца. А чем дольше и активнее торговался, тем больше располагал к себе.
Огромный зал дворца был заполнен под завязку. Найти в этой толпе Ахмата было нереально. Этьен надеялся лишь на то, что сможет буквально поймать его за руку, когда тот будет расплачиваться. А значит, надо подобраться как можно ближе к ведущему торги.
Зычный голос ведущего объявил очередной лот: противоракетные установки «земля-воздух». Цепляя взглядом поднимающиеся таблички, Этьен продвигался к трибуне. Когда молоточек ударился о красное дереводаже здесь арабы остались верны своей любви к шику, шику во всемЭтьен оказался как раз за спиной ведущего. Похвалив себя за крайне удачное расположениеаккурат между трибуной и «кассой», небольшим столиком с двумя стоящими на нем сейфами, Этьен превратился в слух, параллельно сканируя глазами подтягивающихся к заветному столу. Сидящий за ним в окружении двух вооруженных до зубов охранников казначей не спеша заносил в лежащую перед ним тетрадь результаты торгов. Двадцать первый век, высокие технологии, но нет ничего надежнее обычной амбарной книги.
Вдруг Этьен замер, даже перестав моргать. Пропустив мимо ушей следующий лот, не сводил глаз со стоящих прямо напротив него двух мужчин. Точнее, стоял один, второй сидел в инвалидной коляске, то и дело что-то шепча на ухо своему сопровождающему. Когда тот уверенно поднял табличку, Этьен понялпора действовать. Заранее согласовав все с арабами, он, словно пряча кашель в ворот куртки, наклонил голову:
Двое, один в коляске, второй рядом. Тихо, не спугните.
Вряд ли его помятая ночным перелетом физиономия с трехдневной щетиной на щеках могла хоть как-то заинтересовать наблюдаемые им объекты, а потому он даже не прятался, позевывая, мельтешил взглядом по находящимся в зале. Молоточек раздражающе отозвался гулом где-то в голове. Коляска пришла в движение, напрягшиеся струной мышцыв состояние полной боевой готовности.
Разрешение на торги. Лицензия. Аккредитация. Словно заезженная пластинка, уже в который раз повторил казначей. Приняв в руки документы, театрально зевнул. Невозмутимые, словно статуи, охранники лишь скосили глаза на победителей. Этьен уже видел черную отсрочку на вороте куртки «инвалида», медленно, как и он, приближающихся к кассе ребят из охраны эмира, протянутую за чеком руку казначея.
Как вдруг Словно из-под земли прямо перед ним в воздух взлетел столб дыма, рефлекторно отпрянув, он почувствовал жжение в носу. Твою мать! Перцовый газ! Мгновенно заслезившиеся глаза успели ухватить и скрученного охраной адвоката, и резко соскочившего с коляски «инвалида», стремительно исчезнувшего в обезумевшей от паники толпе.
Черт! Черт!! Черт!!!
Яркий свет операционного светильника заставил на мгновение зажмуриться. Впрочем, чья-то нависшая над ним тень тут же заслонила раздражитель, Кристиан снова открыл глаза.
Готов?
Жан стоял около него, держа его руку. Рядом слышался звон подготавливаемых инструментов, короткие фразы отдаваемых распоряжений. Кристиан кивнул, сжав руку Жана.
Меня ты знаешь. За Антона ручаюсь головой.
Короткий кивок, выдавленная улыбка. Вторая тень слева, старичок-анестезиолог, держа в руках маску, замерев, посмотрел на Жана.
Удачи нам.
Маска легла на лицо. Кристиан закрыл глаза, вдох за вдохом звуки вокруг него все дальше и дальше отдалялись, затихая в охватывающем его тумане.
Бросив взгляд на пищащий монитор, Жан перевел взгляд на Антона.
Ни пуха.
К черту.
Держи, мам.
Джоанна подняла голову, Рон стоял рядом со стаканчиком кофе. В который раз уже их жизнь сосредоточилась за огромными стеклянными дверями операционной. Рон сел рядом, взяв ее за руку. Ничто не нарушало тишину коридора, даже часы на стене и те бесшумно отсчитывали минуты. Но она настолько была сейчас не здесь, а там, за этими дверями, рядом с ним, что не обратила никакого внимания на вдруг послышавшиеся шаги.
Мне разрешили. В порядке исключения.
Саша присела с другой стороны от нее, взяв за вторую руку.
«Все будет хорошо»
Черт
Жан замер, повернул голову на Антона. Одно короткое слово, в котором было все: и та самая «непредвиденная неожиданность», что имеет место быть в любом оперативном вмешательстве, и мимолетная растерянность, требующая немедленного принятия решения, и возросшая и без того ответственность за каждый последующий шаг.
Стоп! рука Антона поднялась, уже протягивающий следующий инструмент ассистент замер. Антон посмотрел на Жана. Я не могу двигаться дальше.
Обойдя операционный стол, Жан подошел к нему и замер.
Черт
На одном из протезов, скреплявших позвонки Кристиана после событий на Филиппинах, была видна четкая трещина, протянувшаяся на всю длину протеза. Словно бомба замедленного действия, грозящая взорваться при малейшем неосторожном движении.
Чтобы продолжить операцию, необходимо сначала заменить протез.
Жан повернулся на голос Антона, прекрасно понимая, как его правоту, так и то, что сделать это будет крайне сложно. Такие протезы были уникальной разработкой Рахмашада Сади, того самого сингапурского нейрохирурга, что и устанавливал их Кристиану.
Мы сможем заменить протез в течение двух часов? Антон смотрел на ошеломленного Жана, уже чувствуя, что ситуация, если не выходит из-под контроля, то сильно осложняется.
Нет. Жан прекрасно понимал, что выход один: найти доктора Сади и привезти его сюда. Но это время Не два часа, уж точно
Через два часа действие наркоза пройдет. Оставить его в таком виде я не могу. Без наркоза сам понимаешь
Жан кивнул. Незащищенный, фактически обнаженный участок позвоночника, огромная зияющая рана.
Прерывать операцию и зашивать обратно нельзя. Повторный наркоз при его сердце убьет его. А резать наживую
В горле пересохло, Жан тяжело дышал, облокотившись об операционный стол. Смотрел на закрытые глаза Кристиана. Он обещал ему Обещал Джоанне
Я вижу только один выход. Вздохнул Антон.
Жан поднял на него глаза, понимая, что тот прав.
Долго стоя перед дверью операционной, наконец, отворил ее. Сглотнув комок в горле, поднял глаза на поднявшуюся с дивана Джоанну. Рон и Саша замерли за ее спиной.
Треснул один из протезов. Мы не можем оперировать сердце, пока он не будет заменен.
Распахнувшиеся в конце коридора двери впустили Макса, бегом приближающегося к ним.
Заменить протез может только доктор Сади. Я уже позвонил в его клинику. Его нет на месте, ищут.
Я могу пока побыть с ним? ее голос дрогнул, словно она предчувствовала, не все так просто.
Прости, нет. Жан замер, подняв на нее глаза, заметил замершего за ее спиной Макса. Понимая, что вечно оттягивать не сможет, сказал то, чего так старался избежать и не смогНам придется ввести его в искусственную кому. Повторный наркоз его убьет. Если оставить как есть, придется оперировать на живую. Тебе, он посмотрел на вздрогнувшую Джоанну, решать.
Она посмотрела на зажатый в его руках планшет с листком. Прикусив губу, сделала глубокий вдох. Подняла глаза на Жана и кивнула.
У нас двенадцать часов, чтобы заменить протез, забирая у нее подписанный листок, тихо сказал Жан. Или искусственная кома станет настоящей.
====== Глава 21. Бросок на Восток. ======
Туда не! раздался отчаянный крик секретарши, проигнорировав который, стремительно отворившаяся дверь впустила в кабинет настойчивого посетителя, льзяи закрылась, приглушая ее голос эхом.
В один шаг преодолев расстояние от двери до стола, Макс навис над ним.
Послушайте! лишь на мгновение приподняв на него голову, Жан вернулся к разговору, судя по его виду, уже стоившему ему немалых нервных клеток. У меня человек в состоянии искусственной комы и двенадцать часов, чтобы вернуть его оттуда, включая и время на операцию! Стараясь держать себя в руках, он теребил ручку, то и дело грозя сломать ее пополам. Я понимаю Протоколы и прочее, но Черт побери!!! ручка жалобно треснула в побелевших от напряжения пальцах. Проститеоткинув в сторону бесполезный теперь уже аксессуар, Жан потёр ладонью лоб. Да, спасибо. Жду.
Выключив телефон, он поднял глаза на Макса.
Какогопробормотал тот, желваки ходили ходуном, мы ужекороткий взгляд на висящие за спиной Жана часы, двадцать минут нихрена не делаем?
Эти чертовывозбуждённо выдохнул Жан, приверженцы традиций ни в какую не хотят давать координаты доктора Сади. Все, что я понял, что он на каком-то мероприятии у короля Таиланда. Кажется, они не оценили мое воспитание, но обещали связаться с доктором и обрисовать ему ситуацию.
Пока эти чертовыМакс схватил и согнул лежащую на столе Жана лазерную указку, которая с большой долей вероятности рисковала повторить судьбу ручки, тритоны узкоглазые будут репу чесать, КристианМакс задыхался от волнения. Когда дело касалось Кристиана, он не мог сидеть на месте, ожидая действий от других. Ждать вообще было не в его характере.
А что мы можем сделать?! Жану самому претило это ожидание, минута за минутой неумолимо отсчитывающее отведенное Кристиану время. Как друг, он бы все сейчас отдал, чтобы продлить его, как врач, понималне всегда «невозможное возможно». Сказать Джоанне, что, если в течение этих двенадцати часов они не заменят протез и не сделают операцию на сердце, Кристиан рискует с вероятностью почти в сто процентов никогда не проснуться, было самым сложным в его карьере врача за все ее время.
Макс с шумом оторвал от лежащего на столе планшета листок, протянул его Жану.
Пиши.
Удивленный взгляд был пропущен мимо глаз.
Адрес пиши. Дворца, дома, где там их король обитает! Пиши!
Не теряя ни секунды, уверенный, что требуемое будет немедленно предоставлено, Макс достал телефон.
Господин президент, прошу прощения! На кону жизнь Кристиана! секундное молчание, кивок головы, сейчас, похоже, все реагировали молниеносно. Мне нужен самый быстрый самолет, открытый коридор до Таиланда и разрешение на немедленную посадку по прибытии. И машину с водителем, умеющим летать.
Пока Макс тезисно излагал план действий, Жан писал на листке координаты предполагаемого местонахождения доктора Сади. Приписав его телефон, протянул листок как раз закончившему разговор Максу.
Отлично, через двадцать минут буду! Воспользуюсь вертолетом больницы.
При его последних словах Жан уже поднимал трубку своего телефона:
Люк, готовность к вылету через пять минут!
Передай Джоанне, засовывая листок за пазуху, Макс бросился обратно к двери, позволив себе замереть возле нее всего на секундуя привезу его. Чего бы мне это ни стоило.
Дверь хлопнула, привычным эхом отозвавшись в кабинете и в сердце Жана. Он зналМакс привезет.
Холод стекла сливался с холодом в сердце. Прислонившись лбом к перегородке, отделяющей сейчас ее от него, Джоанна смотрела на увешанного трубками и проводами Кристиана. Лежащий на боку в стерильном боксе в ожидании решения своей судьбы, он уже мог показаться неживым, если бы не размеренное движение графика на мониторе. Она не могла коснуться его, поцеловать, сжать его руку, все, что она могла, стоять, прислонив ладонь к безжизненному стеклу, и молиться.
Мягкие теплые руки коснулись плеч.
Он справитсядаже уверенный голос Рона дрогнул, но Джоанна была благодарна ему даже за эту робкую попытку приободрить ее. Сашу после сообщенной Жаном новости накрыл приступ, ее чуть ли не силком увели в палату.
Опустив руки на плечи матери, Рон пытался держать ее и держаться сам. Страшное словокома по сути была химическим процессом, происходящим в клетках, и Рон прекрасно понимал: если за отведенное время Жан не успеет привезти доктора Сади и заменить треснувший протез, отца придется выводить из комы, чтобы он не остался там навсегда. А поскольку оперировать все равно будет нужно, делать это придется Сердце сжалось, едва он только представил, каково это пережить такое в полном сознании. И гарантий, что отец выдержиттоже не было.
Если они не успеютнакрыв ладонью ладонь сына, глухо произнесла Джоанна, мне придется принимать еще одно жуткое решение. Фактическиее голос дрогнул, по запотевшему стеклу потекла слеза, выбирать, каким способом ему умереть
Рон сжал ее плечи, мама тоже все понимает. Как ни крути, судьба отца выглядела отчаянно обреченной
Я попробую потянуть время
Джоанна, резко отпрянув от стекла, повернулась на голос Жана.
Буду следить за его состоянием, тянуть по максимуму до точки невозвратаЖан подошел ближе и замер, голова повернулась к стеклу. Дежурившая в боксе сестра подошла к мониторам, посмотрев показатели, повернулась к стеклу и кивнула головой. Сейчас вся надежда на негонаткнувшись на удивленный взгляд Джоанны, пояснил. Макс полетел в Таиланд за врачом. И зная его Международный скандал, кордоны охраны, тысячи километров и сотни препонов не остановят его, если речь идет о Кристиане.
Джоанна молча снова отвернулась к стеклу. Не в силах отвести взгляд, смотрела на бледное лицо Кристиана, сжав кулаки, молилась об одномчтобы капризная в последние дни погода хотя бы не мешала Максу. Впрочем, зная его, она была уверенани ветер, ни дождь, ни буря, ни даже смерть не помешают ему. Он привезет врача, даже если придется перевернуть вверх дном весь Таиланд, даже если, загнав себя в этой гонке со смертью, он отдаст последние силы, он привезет его. Приведет к дверям операционной, убедится, что успел, и только тогда умрет с пониманием: он сделал все, что мог, и даже больше.
Я попрошу поставить здесь дивантихо сказал Жан и, дрожащей рукой сжав плечо Джоанны, пошел прочь. Он знал, она не отойдет отсюда ни на шаг, но, может, хоть присядет.
Она кивнула. Она зналаона не отойдет отсюда ни на шаг, все двенадцать часов будет стоять, прислонив ладонь, словно протягивая к нему невидимую ниточку, держащую его в этой жизни.
Солнце в зените слепило прямо в глаза, но Макс упрямо смотрел туда вперед на восток. Он, его сердце, его душа сейчас летели быстрее этого самолета, обгоняя облака, время и свет. Больше всего ему сейчас хотелось остановить стрелки часов, чтобы в этом замершем на мгновение мире успеть найти и привезти единственный для Кристиана шанс снова увидеть облака, почувствовать время и обрести свет.
Аэропорт Хуахина встретил его проливным дождем. Несмотря на поданную прямо к трапу машинуспасибо президентуна сиденье Макс плюхнулся, мокрый насквозь.
Гони, плыви, делай, что хочешь, вытирая протянутым водителем полотенцем волосы, взамен сунул ему бумажку, но на туда, там и обратно у нас максимум час.
Водитель невозмутимо кивнул головой, явно любителем-энтузиастом модернизированная старенькая модель Рено рванула с места, окатив волной вышедшего из салона пилота. Тот обреченно махнул рукой. Макс же лишь ойкнул, вжавшись в спинку сиденья. Наследник Даниэля Моралеса, как заправский гонщик, выруливал между запрудившими улицы машинами, умудряясь втискиваться там, где, по мнению Макса, и руки не просунешь. Звучавшие в ответ на безумные даже для нынешнего отсутствия каких-либо правил действия клаксоны вызывали однозначную реакцию со стороны водителя, он лишь невозмутимо увеличивал скорость. Наконец, тормоза завизжали, сообщая о прибытии в пункт назначения. От протянутого пакетика Макс решительно отказался.
Мотор не глуши. бросил он водителю, вылезая из машины. Сверкающие огни королевской резиденции мелькали перед его глазами ровно дорогу от машины до двери. Ошалевшие охранники на посту, стряхивая с себя потоки воды, которыми их окатила промчавшаяся сквозь турникет молния, не сразу сообразили схватиться за рацию.