АРИСТАРХ РОМАШИН
ДЕВУШКА-ВЕСНА
Мы сидели в гостиной загородного дома Германа Матвеевича.
Небольшому, обрамлённому желтыми кирпичами камину в углу, несмотря на внушительные размеры комнаты, легко удавалось делиться с нами теплом. Не только гостиная, но и весь дом, обставленный старинной мебелью, дышал роскошью и обладал той же помпезностью, что и сам хозяин.
За большими дубовыми окнами блестело призрачное кольцо вокруг луны, и падала бесконечная стая снежинок. Приглушенный свет от свисающей кованой хрустальной люстры в форме паутины высвечивал большой красный диван из ореха, два кресла и журнальный стол, на котором стоял белый поднос с фарфоровым, высоким чайником и тремя коричневыми блюдцами с водрузившимися на них чашками.
А давайте, каждый из нас расскажет о своей первой любви?предложил Кирилл Афанасьевич, почесывая щеку.
Это был высокий и тощий светловолосый мужчина сорока лет с тонкими усами над такими же тонкими губами. Кириллбольшой знаток классической музыки. Да и сам неплохо играл на рояле. Довольно приятный человек, но его привычка во время разговора чесать правую щеку порой раздражала меня.
Хорошая идея,отозвался Герман Матвеевич, поглядывая на золотые часы у себя на запястье.
На самом деле время его сейчас не особо волновало. Когда Герман только приобрел золотые часы, он, чтобы люди замечали и расспрашивали его о дорогом аксессуаре, намеренно поглядывал на них. С тех пор это вошло в привычку.
Низкого роста, тучный брюнет с голубыми глазами Герман обладал завидной для некоторых способностью легко зарабатывать большие деньги. Получив в двадцать пять лет огромное наследство, ему удалось за последующие десять лет утроить его, обеспечив себе безбедное будущее. Но соблюдая баланс, природа в ответ обделила Германа творческой жилкой. А это то, о чем он всегда мечтал. И чтобы иметь хоть какое-нибудь отношение к созидательному миру, Герман стал меценатом и часто приглашал домой людей разнообразных творческих профессий.
Не против,ответил я на вопросительные взгляды мужчин,кто первый?
Предложил я, мне и начинать,дернулась полоска усиков Кирилла.
Я следом,сказал Герман, разливая чай.
Закончим на мне. Прошу вас,обратился я к Кириллу, попутно поблагодарив Германа за предложенную чашку горячего чая.
Кирилл поднял глаза на хрустальную паутину на потолке, вздохнул и начал:
Мне тогда только исполнилось восемь лет. Мамы год как не стало. Папа весь день работал и приходил уставшим, поэтому он решил нанять помощницу по хозяйству и няньку в одном лице. Я поначалу противился, но как только девушка переступила порог нашего дома, мое сопротивление мгновенно выветрилось её небывалой красотой. Без мамы дом словно бы погрузился в серые тона, а после появления няниснова расцвел и засиял. Её мелодичный голос убаюкивал меня каждую ночь
Музыковед умолк, окунаясь в нахлынувшие волны воспоминаний.
И что было дальше?не выдержал Герман.
Кирилл вздрогнул, выплывая из далекого детства.
А дальше папа женился на ней, и она стала моей мачехой,почесал он щеку.
Логично,отпив из своей чашки, улыбнулся Герман.
Я, конечно, потом много в кого влюблялся, но первое впечатление о няне навсегда осталось со мной.
По остекленевшим глазам можно было предположить, что Кирилл снова нырнул в океан воспоминаний.
Теперь вы,обратился я к Герману.
Тот поставил чашку на поднос, в очередной раз посмотрел на свои золотые часы и сказал:
На самом деле я не очень-то и верю в любовь.
Почему?удивился Кирилл.Вы никогда не любили?
Было дело. В седьмом классе я влюбился в одноклассницу. Думал, что и она меня любит. Ночами грезил о ней. Провожал до дома. Дарил шоколадки, конфеты, цветы
Да вы романтик!поднялась и опустилась тонкая полоска усов.
Вполне мог бы им стать, но однажды я увидел её гуляющей с парнем из девятого класса. Позже я потребовал у неё объяснений, а она в ответ: «Успокойся Герман, мы же друзья».
Да,кивнул музыковед,самое обидное, что может сделать женщина с мужчиной, который дышит ею,это назвать его другом.
В гостиной на минуту стало тихо.
И чем все закончилось?нарушил я минуту молчания.
А ничем. Я дал слово, что больше никогда не позволю себе любить. Добивался, чтобы девушки влюблялись в меня до потери пульса, после чего разбивал им сердца. И делал это до тех пор, пока не женился.
Какой же вы жестокий, однако!порицательно покачал головой Кирилл.
Значит, все-таки полюбили, раз женились?предположил я.
Нет,мотнул головой Герман,жену я просто уважаю.
Такую жену не грех и полюбить,сказал Кирилл и принялся чесать щеку.Только поймите правильно. Это комплимент.
Да, конечно, все нормально,голубые глаза Германа отклеились от музыковеда и приклеились ко мне,теперь ваш черед, Всеволод.
Вы будете удивлены,начал я, поставив свою чашку на поднос,когда-то я был еще тем донжуаном. Не пропускал ни одной юбки.
Правда?искренне удивился Кирилл.
По вашим картинам и не скажешь. Ведь основная тема вашей живописи это воспевание благородства и моральных ценностей,сказал Герман.Еще чаю?
Нет, спасибо. Так было не всегда. В восемнадцать лет я осознал, что в этом мире у меня есть только два способа получать удовольствие от жизни. Первыйкогда я пишу картины. Второйкогда занимаюсь любовью с женщинами. Причем второму я отдавал большее предпочтение. А свой художественный талант использовал исключительно в целях заработка. Писал портреты для прохожих. Участвовал только в тех конкурсах, где победителей ждал денежный приз. Весной, когда мне исполнилось двадцать семь лет, в одной из галерей мои работы понравились дряхлому старику с длинной белоснежной бородой. Он изъявил желание познакомиться со мной. Его серые глаза были наполнены теплом и добротой. Я даже подумал, что он похож на волшебника из сказок
Простите, а причем тут первая любовь?перебил меня Кирилл, почесывая правую щеку.
Терпение,улыбнулся я,таким образом я подвожу вас к главному.
А, простите, тогда продолжайте.
К тому времени я немного подустал от многочисленных сладострастных женских взоров. И впервые мне захотелось всецело посвятить себя только творчеству, на некоторое время отказавшись от женщин. Тогда я не понимал причину моего состояния. Разобраться мне помог тот самый старик, который во время обсуждения моих картин, высказал интересную мысль. Будто сексуальная и творческая энергия подпитываются из одного и того же источника. И человек сам решает, на что он будет растрачивать ту самую энергию. Также он добавил, что нельзя служить одновременно двум господам и посоветовал мне питать только свой талант, отказавшись от чувственных наслаждений, так как смог разглядеть огромный потенциал во мне.
И тогда вы дали обет безбрачия?спросил Герман.
Нет. После того разговора во мне несколько дней боролись в смертельной схватке сексуальное и творческое начало. Отказаться от женщин лишь на некоторое время и отказаться совсемэто разные вещи. Я так не хотел. Да и ради чего? Ради картин? Тогда они меня кормили с большим трудом. Еле хватало на оплату квартиры и на скромную еду. Обет безбрачия я дал, когда меня пригласил к себе человек, первым купивший за большие деньги одну из моих картин. У него дома тогда гостил брат со своей восемнадцатилетней дочерью. Вот ради неё я и дал обет безбрачия.
Не совсем понимаю, почему?спросил Герман.
В той внутренней борьбе мое творческое начало победило, но не окончательно. Я оставлял за собой право возобновить отношения, как только захочу, но когда я увидел племянницу того человека, то бесповоротно принял решение служить своему дару. Всегда преклонялся перед родителями, способными воспитывать своих детей таким образом, чтобы те потом восхищали своей чистотой и невинностью. Помимо влекущей красоты девушка обладала неподдельной простодушностью и добрым отрытым взглядом, точно таким, каким я наделял ангелов, когда писал свои картины. Я потом часто бывал у них дома. Иногда нам с ней удавалось оставаться наедине. Девушка садилась на диван, я клал голову на её колени, она гладила мои темные волосы, проводила пальцем по моим густым бровям. Её непорочные изумрудные зеркала души тонули в моих карих, наполненных жизненным опытом глазах. В тот момент я осознал, что не хочу срывать и губить этот цветок, благоухающий невинностью. Впервые я по-настоящему влюбился, и с тех пор лишь её видел спутницей своей жизни. Я сказал себе: или она, или никто! Но из-за финансовых ограничений я тогда не мог себе позволить жениться. Вот мне и пришлось дать обет.
Не вижу смысла в такой жертве,покачал головой Герман.Вы не захотели, но другой мужчина легко мог испортить девушку.
Возможно, но вина за это лежала бы не на мне. Позже я узнал, что она в тот же год вышла замуж за видного юношу.
И вы больше никогда не виделись?поинтересовался Кирилл.
Только спустя восемь лет. К тому времени я написал огромное количество картин, которые имели большой успех и продавались за немалые деньги. У меня появилась своя галерея. И на одной из моих очередных выставок я легко узнал её среди других женщин. Былой невинности и след простыл, но теперь взгляд излучал преданность и безграничную нежность, что делало её красоту еще более неотразимой. Она пришла вместе с мужем, который оказался большим ценителем искусства. Мы даже подружились с ним.
В точности, как и со мной,улыбнулся Герман.
И со мной,подхватил Кирилл.
Такой я человек. Открытый, дружелюбный.
Вы не пробовали её соблазнить?спросил Герман.Если ваша любовь была взаимной, то у вас вполне могло бы что-то получиться.
Я отказался воспользоваться её невинностью тогда, неужели я позволил бы себе вынудить её совершить грех сейчас? Тем более после стольких лет воздержания.
Да, вы правы. И потом это было бы не честно и по отношению к её мужу,согласился Герман.А как её звали?
Разве имя так важно? Я называл её моей девой Февронией
Вы сейчас про оперу Римского-Корсакова?перебил Кирилл.
Да, вы правы.
Тонкие усики музыковеда растянулись в улыбке. Ему было приятно, что он верно понял мою отсылку.
Называл,продолжил я,шедевром Великого Художника. Моей девушкой-весной.
Да,задумался Герман,если бы я встретил такую женщину, то позволил бы себе наконец-то влюбиться.
Я посмотрел на него и горько улыбнулся.
Ведь девушка-весна, которую я буду любить до самой смерти, была его женой.