Хорошая мысль.
А неплохая реклама, что скажете?
Очень хорошая.
Потому что на нейправда. И зашагал по Бродвею, поправляя на плечах лямки щитов.
Что касается меня, то я до сих пор так и не нашел другой работы.
Твердая скала принципа
Мы опаздываем! забеспокоилась Элен, когда такси остановилось на красный сигнал светофора. На целых двадцать минут. И бросила обвиняющий взгляд на мужа.
Да ладно! отмахнулся Фитциммонс. Что я мог поделать? Оставалась еще работа, и нужно было
Единственный акт в году, на который я не хотела бы опаздывать. Это так интересно!
Красный погас; такси рвануло вперед, но доехало лишь до половины перекресткас ревом в него врезался седан марки «форд». Треск от удара, скрежет металла, скорбный визг тормозов, звон разбитых стекол Машину затрясло, но вскоре она замерла.
Таксист, седой, небольшого роста, тревожно обернулся к пассажирам, явно обеспокоенный их состоянием.
Все живы-здоровы? нервно осведомился он.
Все в порядке! зло ответила Элен, поправляя капюшон плаща, съехавший с головы после столкновения.
Никто не пострадал. Фитциммонс бодро улыбнулся перепуганному таксисту.
Очень приятно это слышать.
Расстроенный водитель, выйдя из машины, разглядывал основательно сплющенное крыло и передние фары с выбитыми стеклами. Дверца «форда» открылась, и из него живо выскочил шоферкрупный молодой человек в летней серой шляпе; быстро осмотрел помятое такси.
Ты, черт тебя побери, хоть видишь, куда едешь? грубо заорал он.
Я ехал, как и полагается, на зеленый, отвечал таксистнебольшого роста, лет пятидесяти, в фуражке и рваном пальто; говорил он с заметным акцентом. Загорелся зеленый, и я поехал через перекресток. Прошу ваши водительские права, мистер.
Какого черта?! снова заорал человек в серой шляпе. Твоя таратайка вроде цела. Так поезжай с Богом! Никакого ущерба я тебе не причинил. И собрался пойти назад, к своему автомобилю.
Таксист, положив руку ему на локоть, твердо сказал:
Прости, приятель. Ремонт обойдется мне как минимум в пять долларов. Так что хотелось бы взглянуть на твои водительские права.
Молодой человек отдернул руку, бросив на таксиста уничтожающий взгляд.
А-а-а! выдохнул он и, развернувшись, ударил таксиста. Кулак его обрушился точно на нос водителяраздался какой-то странный хруст. Таксист опустился на подножку своего кэба, обхватив голову руками. Молодой человек в серой шляпе стоял, наклонившись над ним, все еще не разжимая кулаков.
Разве я не говорил тебе, что никакого ущерба твоей тачке не причинил?! орал он. Почему ты меня не слушаешь, а? Вот и пришлось
Послушайте, вы Фитциммонс открыл свою дверцу и вылез из машины.
А вам-то что нужно? Молодой человек, повернувшись к Фитциммонсу, недовольно зарычал, поднимая сжатые кулаки. Вас кто просил вмешиваться?
Я все видел, начал объяснять Фитциммонс, и не думаю
А-а-а! выдохнул драчун. Ну-ка, заткнись!
Клод! позвала Элен. Клод, не связывайся ты с ними!
«Клод»! насмешливо повторил молодой человек. «Клод, прошу тебя, заткнись»!
Ну как вы? Все в порядке? Фитциммонс участливо наклонился над таксистом.
Тот все еще сидел, о чем-то, по-видимому, размышляя, на подножке своего кэба, низко уронив голову; старая, большая, не по размеру головы фуражка закрывала ему лицо, кровь капала на одежду.
Ничего, ничего, со мной все в порядке, устало ответил таксист; поднялся, поглядывая на молодого обидчика. Ну, приятель, ты все же заставляешь меня поднять шум. И закричал:Полиция! Полиция!
Послушай, завопил молодой человек в шляпе, на кой черт тебе понадобились здесь копы? А ну-ка, кончай с этим!
Поли-иция! не унимался немолодой таксист, кажется, он не собирался уступать.
Ты получил по заслугам! Молодой человек тряс кулаком у него перед носом и нервно подпрыгивал на месте. Ведь сущий пустяк! На черта здесь копы? Никому они не нужны!
Поли-иция! продолжал свое таксист.
Клод! Элен высунула из окошка голову. Давай-ка уйдем отсюда поскореепусть эти два джентльмена сами разбираются как им угодно.
Ладно, я прошу извинения! Молодой человек, схватив таксиста громадными ручищами за лацканы старого пальто, тряс его что было сил, считая, видно, что так его извинения доходчивее. Прости меня! Мне очень жаль, что так получилось! Да прекрати ты орать и звать на помощь полицию, Бога ради!
Я отправлю тебя в каталажку! угрожающе заявил таксист.
Он стоял перед молодым человеком, вытирая фуражкой кровь с разорванного, поношенного пальто. Седые волосы, густые и длинные, как у музыканта, слишком большая для таких узких плеч голова, печальное, в морщинах лицо. Фитциммонс решил: ему за пятьдесят, он очень беден, плохо питается, и за ним никто не ухаживает.
Ты совершил преступление! настаивал он. За это полагается наказание!
Может, вы с ним поговорите? обратился молодой человекон уже снова выходил из себяк Фитциммонсу. Объясните ему, что мне очень жаль
Это его личное дело, возразил тот.
Мы опаздываем уже на полчаса! плаксиво вступила Элен. Какой там обед, какие гости!
Сожалеть тут недостаточно, упрямо твердил таксист. Поли-иция!
Послушай, приятель, торопливо заговорил молодой человек, и голос у него вдруг стал спокойно-доверительным, как тебя зовут?
Леопольд Тарлоф. Я гоняю свою тачку по нью-йоркским улицам вот уже двадцать лет, и все вокруг считают: если ты таксист, так можно позволять с тобой что угодно.
Послушай, Леопольд! молодой человек сдвинул летнюю серую шляпу далеко на затылок. Будем разумными людьми! Я ударил твою машинухорошо! Ну ударил, ну хорошо!
Что же тут хорошего?
Я к тому, что признаю, раскаиваюсь, вот я о чем. Хорошо! Схватив Леопольда за потертые, разорванные рукава пальто, он не ослаблял напора. Зачем шум поднимать? Эти уличные происшествия каждый день случаются. Полиция зачем? Совсем она здесь не нужна! Ладно, мы вот что сделаем, Леопольд. Пять долларов, как ты сказал, за помятое крыло. Ладно. Ну, еще столько жеза расквашенный нос. Что скажешь, идет? Все довольны. Ты получаешь пятерку, а эти приличные люди едут на вечеринку и больше здесь не задерживаются.
Тарлоф освободил рваные рукава из хватки мощных рук. Откинув голову, ладонями пригладил растрепавшиеся густые волосы и ледяным тоном произнес:
Не желаю больше ничего слышать! Сколько оскорблений приходилось мне выносить в своей жизни!
Молодой человек, сделав шаг назад, широко расставил руки, подняв вверх растопыренные ладони.
Надо жея его оскорбил! И повернулся к Фитциммонсу. Вы слышали? Я кого-нибудь здесь оскорблял?
Клод! снова позвала Элен. Мы что, всю ночь будем здесь торчать?
Какой-то незнакомый человек подходит ко мне и разбивает мне нос! И считает, что все в порядке, все можно уладить пятью долларами. Но он сильно ошибается! Я не пойду на мировую даже за пятьсот!
Послушай, сколько, по-твоему, может стоить удар в твою нюхалку? зарычал разъяренный миротворец. Ты за кого меня принимаешьза Джо Луиса?
Да хоть десять тысяч долларов! упрямо стоял на своем Тарлоф, внешне очень спокойный, но внутри у него все бушевалоэто ясно. Хоть двадцать! Оскорблено мое чувство собственного достоинства!
Его чувство собственного достоинства! От изумления молодой человек перешел на шепот:Что это он несет, объясните мне, ради Христа?!
Что вы собираетесь делать? поинтересовался Фитциммонс, видя, как нервничает Элен.
Отвести его в полицейский участок и составить протокол. И хотел бы, чтобы вы пошли с нами, очень вас прошу! Что вы думаете по поводу этого инцидента?
Скажите же ему наконец, что копы здесь абсолютно не нужны! хрипло воззвала к нему и вторая сторона. Втолкуйте, прошу вас, этому ублюдку!
Клод! нетерпеливо крикнула Элен.
Вам решать. Фитциммонс старался глядеть на Тарлофа беспристрастно, быть рассудительным: остается надеяться, что Тарлоф больше не станет тратить время зря. Делайте, что считаете нужным.
Тарлоф улыбнулся, демонстрируя три пожелтевших зуба в маленьком, как у ребенка, ротике, резко очерченном на красном, морщинистом, задубевшем от перемен погоды сухом лице.
Благодарю вас. Я очень рад, что вы со мной заодно.
Фитциммонс только вздохнул.
Нет, ты точно сведешь меня с ума! заорал на Тарлофа обидчик.
А с тобой, объявил с тем же внешним спокойствием Тарлоф, с этого момента я разговариваю только в зале суда. Это мое последнее слово.
Молодой человек стоял перед ним, тяжело, прерывисто дыша, то сжимая, то разжимая в бессильной злобе кулаки; его серая шляпа поблескивала в свете уличного фонаря. Из-за угла вышел полицейскийне спеша, вальяжно, развинченной походкой, не спуская глаз со стройных ножек девушки, вышагивавших по той стороне улицы.
Фитциммонс приблизился к нему.
Офицер, тут есть для вас кое-какая работа.
Полицейский с сожалением оторвал взор от красивых ножек и, тяжело вздохнув, медленно направился к двум столкнувшимся автомобилям.
Кто ты такой? выпытывал молодой человек у Тарлофа, когда к ним подошел Фитциммонс с полицейским. Никогда американский гражданин так не поступит! Кто ты такой?
Я русский, отвечал Тарлоф. Но я живу в этой стране вот уже двадцать пять лет и знаю, что такое гражданские права любого человека.
Да-а Вот оно что упавшим голосом протянул молодой человек, расставаясь с надеждой. Да-а
Чета Фитциммонс ехала в такси в полицейский участок без единого слова. Тарлоф вел машину осторожно, ехал совсем медленно, лежавшие на баранке руки его дрожали. Полицейский вез молодого человека в его «форде». Вдруг «форд» остановился у магазина сигар, молодой нарушитель выскочил, вбежал в магазини прямиком к телефонной будке.
Целых три месяца, канючила в машине Элен, я добивалась приглашения на обед от Адели Лоури. Наконец нам удалось достичь цели. Может, позвонить ей и пригласить всех ее гостей на ночное судебное разбирательство?
Это не суд, терпеливо возразил Фитциммонс, это полицейский участок. По-моему, тебе стоит проявить большую снисходительность. В конце концов, за этого старика некому заступиться.
Леопольд Тарлоф повторила Элен. Какое старинное имя Леопольд Тарлоф Леопольд Тарлоф
Дальше, до самого полицейского участка, ехали молча. Остановив машину, Тарлоф вышел и предупредительно открыл перед ними дверцу. Сразу же за ними подкатил «форд» с полицейским и молодым человеком, и все они, группой, вошли в здание.
Перед письменным столом лейтенанта ожидали своей очереди несколько человек: мужчина с длинными усами, хранивший отрешенный вид; шумная блондинка, которая утверждала, что этот мужчина трижды за вечер угрожал ей бейсбольной битой; два негра с окровавленными повязками на головах.
Придется, по-видимому, подождать, сказал полицейский. Перед вами еще две жалобы. Моя фамилия Краус.
Ах, только этого не хватало! возмутилась Элен.
Ну что ты ворчишь? урезонил ее Фитциммонс. Лучше позвони Адели и скажипусть на нас не рассчитывает на сегодняшнем обеде.
Элен протянула руку за монетами.
Мне очень жаль, забормотал Тарлоф, что я разрушил ваши планы на сегодняшний вечер.
Ничего, ничего, не волнуйтесь! успокоил его Фитциммонс, пытаясь загородить собой недовольное лицо жены. Наклонившись, он рылся в карманах, пытаясь выудить пару никелей.
Элен направилась к телефону-автомату, с отвращением придерживая юбку нарядного, длинного, для официальных встреч туалета в этом заплеванном, усеянном «бычками» коридоре полицейского участка. Фитциммонс инстинктивно следил за ее удаляющейся красивой, элегантной спиной.
Устал я что-то признался Тарлоф. Присяду-ка, если не возражаете. Уселся прямо на полу и поглядывал оттуда на всех с извиняющейся улыбкой на красном лице, изнуренном непогодой, ветрами, дождями и вечными приставаниями дорожных полицейских.
Фитциммонс наблюдал за стариком: сидит на грязном полу, прислонившись спиной к стене; без фуражки, впечатление от пышной, седой шевелюры музыканта сразу пропадает, стоит взглянуть на усталую, дубленую физиономию.
Двери вдруг широко распахнулись, и в полицейский участок вошли четвероуверенные в себе, чувствующие свою власть люди. У всех на головах летние, легкие серые шляпы с большими плоскими полями. Молодой человек, ударивший Тарлофа, сдержанно их приветствовал.
Рад, что ты приехал, Пиджер! сказал он одному, судя по осанке, одежде, по изогнутым дугой бровям и опущенным уголкам губ лидеру среди них.
Приятели что-то тихо, но живо обсуждали, устроившись в углу, в отдалении.
Русский! раздался сердитый голос Пиджера. В метрополии работают около десятка тысяч водителей такси. И надо же тебе было отыскать среди них русского, чтобы расквасить ему нос!
Я вообще человек легко возбудимый! завопил нарушитель. Ну что я мог с собой поделать, если я такой?! Мой отец тоже легко возбуждалсяэто у нас семейная черта.
Вот и объясни это русскому, посоветовал Пиджер.
Из троицы своих спутников он отозвал в сторонку крупного, небритого мужчину, с расстегнутым воротничком, видимо, подобрать подходящий по размеру для этой массивной шеи не удавалось. Этот здоровяк, кивнув, направился к Тарлофу, тот терпеливо ждал, сидя на полу и прижавшись спиной к стене.
Вы говорите по-русски? осведомился этот тип с расстегнутым воротничком.
Да, сэр, ответил Тарлоф.
Здоровяк опустился на пол рядом с ним, обхватил своей волосатой ручищей его колено и что-то стал возбужденно говорить ему по-русски, уговаривать.
Пиджер с молодым человеком, ударившим Тарлофа, подошли к Фитциммонсу, оставив в стороне двух других своих приятелей, в одинаковых серых шляпах: они лишь заинтересованно глазели на все происходящее со своего места у двери.
Моя фамилия Пиджер, обратился он к Фитциммонсу. Тот искренне восхищалсякак замечательно эффективно запустил в ход машину взаимодействия этот молодой водитель «форда»: Пиджерчеловек явно с адвокатским складом ума; приятель его говорит по-русски, а двое настороженных внимательно следят за развитием событий, готовые в любую минуту вмешаться, чтобы восторжествовало правосудие. Все обстряпано за каких-то четверть часа!
Элтон Пиджер, отрекомендовался он, улыбаясь Фитциммонсу как юрист-профессионал. Я представляю здесь интересы мистера Раска.
Моя фамилия Фитциммонс.
Буду с вами откровенен, мистер Фитциммонс, начал Пиджер. Я хотел бы, чтобы вы нам посодействовали и попросили мистера Тарлофа отозвать свою жалобу. Дело чрезвычайно щекотливое для всех вовлеченных в него сторон, и никто в результате не выиграет, если применять прессинг.
Вернулась Элен, и Фитциммонс сразу по ее лицу понялужасно зла и расстроена.
Уже за суп принялись! громко сообщила она мужу. Адель сказала, чтобы мы не торопились, делали все, что нужно, они прекрасно обходятся без нас.
Мистер Раск делает весьма щедрое предложение, уговаривал Фитциммонса Пиджер. Пять долларовза помятый автомобиль и еще пятьза расквашенный нос
Только подумать! Едешь на обед с мужем, цедила сквозь зубы Элен, и в результате оказываешься в полицейском участке, в телефонной будке. «Ах, прости меня за опоздание, дорогая, но я звоню тебе из восьмого полицейского участкау нас сегодня вечер уличных драк»
Тсс, Элен, прошу тебя! взмолился Фитциммонс; он и сам ничего не ел с девяти утра, и у него урчало в пустом животе от голода.
Произошла ошибка, ровным тоном говорил Пиджер, вполне естественная ошибка. Почему же этот человек так упирается? Ему ведь готовы компенсировать все его потери. Поговорите с ним, прошу вас, мистер Фитциммонс! Мы так сожалеем, что вам пришлось пренебречь светскими обязанностями. Зачем портить такой важный для вас обед из-за какого-то пустяка? Ведь все это пустякитак, мелочь! Он размахивал рукой перед лицом Фитциммонса.
Фитциммонс посмотрел туда, где на полу, рядышком сидели Тарлоф и этот второй русскийверзила. По выражению лица и жестамхотя они и разговаривают на непонятном ему русском языкеясно, что Тарлоф упорно стоит на своем и тверд, как и в самом начале. А Раск не спускает злых, прищуренных глаз с Тарлофа
Почему вы, собственно, так переживаете? поинтересовался у него Фитциммонс.
Глаза Раска вдруг заволокло пеленой гнева, запульсировали жилки на горле, стянутом тесным воротничком.
Да не желаю я появляться в суде! завопил он. И чтобы повторилась вся эта идиотская канитель; расследование, адвокаты, отпечатки пальцев
Пиджер вдруг нанес ему короткий, сильный, злой удар кулаком в ребра.
Почему бы тебе не купить время для выступления по Общенациональному радио? Обратись с воззванием ко всем американцамот одного побережья до другого!
Раск метнул на него короткий убийственный взгляд и, наклонившись к Фитциммонсу, хрипло прошептал, тыча в него длинным, согнутым пальцем:
Не хотите ли, чтобы я воткнул вот этот палец вам в рот?
Что все это значит?! громко воскликнула Элен. Что это за такое странное выражение«воткнуть палец в рот»? Зачем ему втыкать палец в твой рот?
Раск метнул в нее взгляд, полный невыразимой ненависти, но, не в силах вымолвить ни словечка от охватившего его сильнейшего гнева, повернулся и отошел. За ним следом устремился Пиджер. Двое у двери, в серых шляпах, молча наблюдали за происходящим, не двигаясь с места ни на дюйм.
Ну, что скажешь, Клод? начала снова заводиться Элен.
Совершенно очевидно, понизив голос, стал объяснять ей муж, что мистеру Раску ужасно не хочется, чтобы кто-то взглянул на отпечатки его пальчиков. Без такой процедуры он явно чувствует себя значительно счастливее.
Самый подходящий вечер ты выбрал для всего этого! покачала головой Элен. Почему бы нам сейчас не встать и не уйти отсюда?
Раск и шествующий рядом с ним Пиджер вскоре вернулись; большими шагами подошли к Фитциммонсу, остановились перед ним.
Послушайте, я ведь человек семейный! Раск состроил соответствующую физиономию. Прошу вас, сделайте мне одолжениепоговорите с этим упрямым русским!
Мне пришлось посетить модный магазин Бергдорфа Гудмана, вмешалась Элен (у нее у самой полно хлопот, будет она еще беспокоиться об этом Раске), и купить там дорогой туалет, чтобы провести в нем целый вечер в полицейском участке! Можно представить себе, что напишут завтра газеты: «Миссис Клод Фитциммонс вчера вечером блистала в своем великолепном бархатном голубом платье, с серебристой лисой на плечах, в приемной полицейского офицера Крауса в восьмом полицейском участке. Среди гостей выделялись всем хорошо известный Лепольд Тарлоф, а также мистеры Пиджер и Раск, в серых шляпах. Были также русский посол и два знаменитых итальянских офицера-артиллериста, тоже в серых шляпах».
Пиджер вежливо засмеялся.
Ваша женаочень остроумная женщина, заметил он.
Да, этого у нее не отнимешь, согласился Фитциммонс, мысленно спрашивая себя, уж не потому ли он на ней женился.
Ну, спросите вы его, ради Христа, что вам стоит? убеждал Раск. Вас от этого не убудет.
Мы со своей стороны сделали все, что могли, отметил Пиджер. Мы даже привели с собой русского, чтобы обсудить все детали на его родном языке. Не пожалели ради этого никаких усилий.
В пустом желудке Фитциммонса вдруг громко заурчало.
Видите ли, смущаясь, объяснил он, я ничего не ел с самого утра.
Вот видите! подхватил Пиджер. Все вполне естественно.
Ну да! присовокупил Раск.
Может, сходить купить тебе бутылку молока? холодно предложила Элен.
Фитциммонс направился к стене, где сидели Тарлоф с другим русским. Остальные пошли за ним следом.
Вы все еще намерены, мистер Тарлоф, задал вопрос Фитциммонс, выдвинуть обвинение?
Да, совершенно верно, ни секунды не задумываясь, ответил тот.
Десять долларов, предложил Раск. Я плачу вам десять долларов. Может ли кто-нибудь сделать для вас больше?
Деньгиэто не цель. Тарлоф фуражкой вытирал носоттуда все еще сочилась кровь; он ужасно опух, лицо окривело, и вообще вид у таксиста был ужасный.
Какова же цель? захотел узнать Раск.
Цель, мистер Раск, это принцип.
Поговорите-ка вы с ним! обратился Раск к Фитциммонсу.
Так, теперь можете все подойти! объявил офицер Краус.
Все столпились у письменного столалейтенант возвышался над ним на своем стуле.
Тарлоф рассказал, как все было, дорожное происшествие, наглый удар по носу.
Да, все верно, подтвердил Пиджер. В самом делепроизошло столкновение, а потомнебольшая потасовка. Но всепо ошибке. И этот человек не так уж пострадалнебольшая припухлость возле носа, больше ничего. И актерским жестом указал на Тарлофа.
С физической точки зрения, Тарлоф сдернул с головы фуражку и гундосил, нос забила свернувшаяся кровь, я сильно не пострадал. Но с психологической и пожал плечами, мне нанесено серьезное увечье.
Мистер Раск предлагает ему компенсацию в размере десяти долларов, возвестил Пиджер. К тому же приносит свои извинения. Ему жаль, что так произошло.
Лейтенант устало посмотрел на Раска.
Вы в самом деле об этом сожалеете?
Да, конечно, сожалею! Раск поднял правую руку. Могу поклясться на Библии, если нужно.
Мистер Тарлоф, обратился к пострадавшему лейтенант, если вы хотите возбудить судебное дело против этого джентльмена, вам придется прежде предпринять кое-какие шаги. Нужны ваши письменные показания под присягой. У вас есть свидетели?
Вот они. С робкой улыбкой Тарлоф, глазами указал на чету Фитциммонс.
Они должны будут постоянно присутствовать, продолжал сонным голосом лейтенант.
О Боже! застонала Элен.
Потом будет суд.
О Боже! еще громче возопила Элен.
Вопрос заключается в следующем, мистер Тарлоф. Лейтенант зевнул. Готовы ли вы взять на себя все эти хлопоты?
Факт налицо, не уступал несчастный Тарлоф. Он ударил меня по голове без малейшей провокации с моей стороны. Он виновен в совершении преступления против моей личности; нанес мне оскорбление; несправедливо обошелся со мной. Подобные проступки предусмотрены законодательством. Никому, ни одному человеку не позволено наносить побои другому человеку на городских улицах безнаказанно. За это полагается наказание на законном основании. Тарлоф энергично размахивал руками, убеждая всех в своей правоте: чету Фитциммонс, лейтенанта, Пиджера. Все дело в принципев человеческом достоинстве, в справедливости. От дурного поступка одного страдает другой. Очень важно, чтобы
Я человек легко возбудимый! заорал Раск. Ну, если тебе так хочется, ударь меня по голове!
Нет, это не выход, отказался Тарлоф.
Этот джентльмен, лейтенант сонно растирал глаза, выражает сожаление, предлагает вам компенсацию в размере десяти долларов; чтобы привлечь его к суду, потребуется длительная и утомительная процедура; в результате будет потрачена куча денег налогоплательщиков; к тому же вы причиняете массу беспокойств этим приличным людям, у которых есть множество своих дел. Какой в этом смысл, мистер Тарлоф?
Таксист медленно шаркал ногами по грязному полу, печально, с надеждой глядя на чету Фитциммонс. Муж уставился на жену, а она бросала на Тарлофа испепеляющие взгляды, нетерпеливо, все громче постукивая по полу каблучком. Фитциммонс снова перевел взор на Тарлофамаленький человечек стоял в своем рваном пальтишке перед столом лейтенанта; седая шевелюра, усталое, перекошенное, ужасно распухшее лицо, умоляющие, глубоко запавшие глазаи лишь печально пожал плечами.
Тарлоф весь ссутулился, устало покачивал головой, недоуменно пожимал плечами; теперь, казалось, он один стоял перед столом лейтенанта, покинутый всеми, раз и навсегда, один на своей твердой скале принципа.
О'кей, выдавил он.
Вот, держи! Раск жестом фокусника извлек из кармана десятидолларовую купюру.
Тарлоф оттолкнул его руку.
Убирайся отсюда прочь! грубо выпалил он, не поднимая глаз
В такси, по дороге к дому Адели Лоури, все молчали. Тарлоф, открыв дверцу, глядел прямо перед собой, покуда его пассажиры вылезали из машины. Элен поскорее направилась к двери дома и позвонила. Фитциммонс протянул Тарлофу плату за проезд. Тот покачал головой.
Нет, не нужно. Вы были так добры ко мне Забудем об этом.
Фитциммонс нерешительно засунул деньги обратно в карман.
Клод! раздался крик Элен. Дверь заперта-а!
В это мгновение, как ему показалось, он ненавидел свою жену, даже не повернулся на ее крик. Протянул руку Тарлофу, тот устало ее тряхнул.
Мне ужасно жаль Я хотел бы
Тарлоф пожал плечами.
Ничего, все в порядке. Я все понимаю.
Его лицо, при тусклом свете лампочки в машине, изможденное, старое, хранящее глубоко въевшиеся следы усталости от езженых-переезженых вдоль и поперек нью-йоркских улиц, казалось кладезем скорби.
Нет времени, засмеялся он, пожав плечами. Нет времени на отстаивание принципа. Сейчас у нас нет ни для чего времени И переключил скорость.
Такси медленно отъехало, тарахтя разлаженным двигателем.
Кло-од! снова крикнула Элен.
Ах, заткнулась бы ты, дрянь! ругнулся про себя Фитциммонс.
Повернулся и быстро зашагал к дому Адели Лоури.
Цена обещания
Все стояли в мокрых плащах, с которых еще скатывались капли дождя, оставляя влажные следы на коврике, перед легкой перегородкой, разделяющей офис на две части. За перегородкой девушка у коммутатора все время повторяла:
Офис мистера Ван Митера. Мистера Ван Митера пока нет. Должен прийти в три. Мистер Ван Митер не набирает в данный момент актеров. И поглядывала время от времени на вымокших лауреатов, не выражая ни удивления, ни любопытства.
Уже десять минут четвертого. Мисс Титтл потирала нос носовым платком, прикладывала его к глазам: она все еще плакала и сморкаласьей пришлось проделать пешком весь путь от Центрального вокзала сюда по такому холоду. Пришел бы он поскорее! Мне еще нужно вернуться в Стэмфорд. Я уезжаю в шесть.
Вы играете там, в Стэмфорде? вежливо осведомился Шварц.
Нет, отвечала мисс Титтл, работаю там в библиотеке. Мне надо уехать в шесть.
Понятно, кивнул Шварц, улыбнувшись ей, переминаясь с ноги на ногу и все тяжелее опираясь на свою палку.
Какая красивая трость! похвалил Мидкиф.
Заплатил за нее девяносто пять центов, пояснил Шварц. У меня ревматизм.
Ах вон оно что! сочувственно произнес Мидкиф и понимающе кивнул.
Дауд, небрежно прислонившийся к перегородке, тоже кивнул. Мисс Титтл чуть подвинулась на маленькой скамейке у стены, приглашая Шварца сесть рядом.
Он сел, протянул негнущиеся ноги, тяжело вздохнул и молвил печально:
Такая вот погодакак раз для ревматиков!
Все молчали, только девушка у коммутатора говорила:
Еще раз повторяю вам: это не «Круг». Семьдевятьодинсемьтриодин
Может, они передумали, предположил Мидкиф, крупный, толстый мужчина; его большие руки работяги, привыкшие к тяжелому труду, были усеяны шрамами от возни с инструментами: когда-то фермер, потом штукатур, обе профессии, конечно, оставили свои следы на руках. В конце-то концов, непонятно, зачем им платить каждому из нас по тысяче долларов за раз. Он сделал красноречивый жестсвидетельство отсутствия всякой логики.
Ты что, шутишь? нервно высказался Дауд.
Нет, я прав! настаивал на своем Мидкиф, глядя сверху вниз на Дауда. Мидкиф в свои тридцать три уже облысел и казался гораздо старше остальных. Я прав, мой мальчик.
Расстегнув пальтолегкое, осеннее, несмотря на середину зимы, он похлопал его полами, чтобы стряхнуть капли дождя, промочившего его насквозь; ткань возле пуговиц и петлиц сильно истерлась и обтрепалась, на манжетах от ветхости бахрома.
Сценаристы в кино, молвил Мидкиф, носят цилиндры. И с важным видом огляделся, а его тяжелые русые брови съехались на лбу. Мы с вами не так одеты для торжественной церемонии. Что ты собираешься делать со своими деньгами? обратился он к Дауду.
Дауд нервно кусал верхнюю губу, то и дело облизывал свои песочные усы.
Собираюсь перебраться в город, объяснил он, на Бэн-стрит. Сейчас живу в Бруклине. Там, в Бруклине, атмосфера, абсолютно непригодная для работы.
Жил он в семье жены, работавшей в страховой компании, и все ненавидели Дауда за то, что он существовал на зарплату жены и занимали они ту же комнату, что она самадо замужества. Его заставляли бегать по разным поручениям: то в магазин за маслом и картошкой, то на почту заплатить за телефон, то в налоговое управлениеоспорить сумму налогов. Стоило сесть за пишущую машинкутеща тут же придумывала для него новое задание.