Когда и куда направляться далее, что делать, с кем жить, решают, не спрашивая её согласия дочки, постоянно создавая из этого неразрешимые проблемы.
Был ещё сынок, да недавно сгинул: неловко, очень небрежно закрепил машину на пеньках во время ремонта, нажал посильнее на гаечный ключ, сдвинул подставку с места, машина и завалилась, придавив парня насмерть, царство ему небесное, земля пухом.
Всё чаще раздаются голоса с того света, забирают одного за другим родных, знакомых и близких. Скоро и её черед настанет. Недолго, осталось. Пора и честь знать.
Никифор Степанович, муж её, с которым прожила большую, счастливую, раньше казалось бесконечно долгую молодость, который уже раз звал её во сне к себе в гости.
Она бы и пошла, да что-то удерживает на Земле, не даёт покоя. Давит ощущение некой незавершённости: словно писала, сочиняла письмо, но забыла о главном сообщить и никак вспомнить не может, чего именно запямятовала.
Иногда ведь случайно пропущенная точка напрочь меняет смысл написанного предложения. Казалось бы, всё в этой жизни сделала правильно: дочерей вырастила, дом обиходила, даже профессию свою учительскую по наследству передала. Рождения внучек дождалась.
Замечательные девчоночки: шустрые, любознательные, милые.
Сдаётся Ирине Сергеевне, что неспроста не призывают её на суд Божий. Есть значит за ней должок. Может урок какой не до конца выучила или не туда свернула на пути к неизбежному.
Теперь предстоит упущенное выправить. Да и то, коли подумать, жизньэто драма, состоящая из многих тысяч новелл и антрактов, театральное действо с предсказуемым финалом.
Если всю пьесу хорошо обыграл, а последнюю сцену показать достоверно поленился, зритель не поймёт толком, в чём суть.
Остаётся только гадать, о чём поведать хотели. Свой спектакль нужно обязательно до опущенного занавеса отыграть. Сентиментальную слезу пусть другие роняют.
Ирина Сергеевна свои горючие потоки давно выплакала. Если и осталась внутри души какая горько-солёная капля, следует сберечь её на крайнюю надобность. Слезатоже богатство.
Вон как дочки для неё стараются, хотят, чтобы подольше поскрипела. Глаза лазером отремонтировали, катаракту сняли, больные лёгкие подлечили. Зачем хлопочут? Нет своего здоровья, а от подаренного рая счастья не будет.
Давно уже свыклась Ирина Сергеевна со своими болезнями, кроме одной, пожалуй. Несколько лет назад инсульт разбил. Долго разговаривать не могла, еле передвигалась. Сейчас отпустило маленько.
Речь вот только замедленная и не очень связная. Соображает, правда, нормально. Всё понимает. По дому по мере сил старается помогать, только дочки не дозволяют напрягаться. Наверняка боятся, что побьёт чего, испортит.
Сиднем сидеть тоже не здорово. Скучно. Только память и спасает. Странная память, клочковатая, но живая.
Странно жить теперь стали. Друг перед дружкой павлиньи перья распускают, словно на чужой свадьбе пируют. У кого чего больше, сдобнее и толще. И детишек тому же учат с малых лет.
Нет бы усилия и способности на доброту истратить, жизнь друг другу облегчить, наобороталчностью, тщеславием, завистью себя изводят. Не дай бог у соседа добра больше окажется.
Скромность и честность нынче не в почёте. Все хотят быть, как они теперь бают, крутыми.
В комнату тем временем забежали внучки: яркие, румяные, солнечные и шумные, почти невесомые сестрички. Одной четыре, другой чуть больше пяти.
Бабушка, включи мультики.
Не умею, малышки. Стара стала. Учили, как пультом включать, а я не пойму никак. Мамку позовите.
В магазин мамка ушла. Тогда конфет дай.
И конфет у меня нет, зефиринки-золотиночки. Родителей дожидайте.
Ну и дура! Ничего у тебя нет. Даже разговаривать, как следует не умеешь.
Бабка ёжка, костяная ножка, с печки упала, ногу сломала, а потом и говориту меня нога болит.
Пошла на улицу, раздавила курицу. Пошла на базар, раздавила самовар. Пошла на лужайку, испугала зайку
Бабка ёжка, бабка ёжка, поиграй нам на гармошке.
Беззубая карга, тебя кошка родила, тебя поп крестил и штаны спустил
Разве, вас не учили, внученьки, что взрослых нельзя дразнить и обзывать. Я ведь ваша прабабушка, мама вашей мамы. Не стыдно вам? Вы ведь тоже когда-нибудь станете старыми.
А вот и не станем! Бабка Ирка, в бублике дырка. Бабка обижается, а на нас ругается!
Придётся мамке на вас пожаловаться.
Ну и дура! Тогда скажем, что ты кружку расколотила.
Не выдумывайте, ничего я не била. Сиднем сижу. Ни разу не встала.
А мы сейчас сами её уроним и скажем что ты.
Так поступать гадко.
Не будешь жаловаться. Ябеда-ябеда, ябеда-корябеда!
Бабушка Ира мгновенно возвратилась из воспоминаний в реальность, почувствовала на лице солёную влагу, смахнула жгущие кожу ручейки кончиком пальца, слизнула докатившиеся до губ капли.
Значит, не всё ещё выплакала.
Она отвернулась от внучек, уставилась размытым влагой взором в никуда и тихо сказала, ничого дитятки, малы вы пока, жизни не ведаете. Она всему научит! Одно скажуи табе и табе такэ, как у мэнэ будэ! Усе возвертается взад, кажно добро, кажно худо, кажно неосторожно молвленное слово.
Прекрасное далёко
Как же мы все мечтали об окончании школы.
На несомненный успех и гарантированную удачу после, на настоящую взрослую жизнь мы молились и медитировали.
На выпускном балу, когда было радостно и грустно одновременно, когда все без исключения девчонки разрешали себя обнимать и целовать, мы со слезами на глазах делились грёзами и планами.
Тогда мы клялись и обещали друг другу держать нос по ветру, не теряться, помогать. На выпускном снимке каждый чего-нибудь ободряющее, памятное написал.
Теперь уже сложно понять, кому принадлежала та или иная реплика: слишком неразборчивы, корявы подписи.
Сейчас, спустя десять лет, невозможно вспомнить даже схематично, кто как представлял недалёкое и далёкое будущее. Главное, оно было заманчивым и прекрасным.
Было в неведомом грядущем нечто увлекательно интересное: цветное, гармоничное, волнующее и чарующее одновременно.
Интересно, у кого-нибудь сбылось?
Когда мне сообщили о том, что на вечер встречи выпускников придут почти все, кроме Витьки Горина, погибшего в Чечне, и Вали Некрасовой, скончавшейся от неудачных родов, руки и ноги затряслись в предвкушении наслаждения от встречи с прошлым, возбуждения и триумфа.
Мне, Константину Эдуардовичу Полетаеву, есть чем гордиться.
Заметили меня и мои незаурядные способности ещё на четвёртом курсе института. Сначала получил грант, следом предложение стажироваться в солидной компании. У меня своя квартира, хорошая машина. В перспективе серьёзная работа за рубежом.
Целую неделю я с энтузиазмом готовился к встрече: пересматривал фотографии, представлял сцены встречи с каждым одноклассником, первую реакцию друзей и подруг, репетировал диалоги. Это же так интересно, встретить в реальном будущем всех тех, с кем учился и жил десять, а с некоторыми и больше, лет.
Утро получилось скомканным, нервным, несмотря на то, что ни одно из привычно-ритуальных действий не было забыто. Как всегда пробежка, прогулка с собакой, кофе с гренками, но всё это выполнялось в режиме избыточного напряжения.
Меня трясло и колотило. В голове вертелись эскизы сцен узнавания: настороженность, потрясение, радость
Я пытался воспроизвести реакцию каждого, но у меня ничего не получалось: я не знал, кого и как на самом деле увижу, что им скажу и как отреагирую сам.
Время близилось к полуночи. Я убежал со встречи задолго до её завершения, сейчас бреду по волглому снегу в неизвестном направлении, наугад.
Настроение странное, непонятное. Такое впечатление, что побывал на дне разбитых сердец.
С самого начала всё пошло не так.
Колька, Димка и Андрей, лучшие школьные друзья, пришли основательно выпивши. Сходу принялись брататься, нагло хватали девчонок за интимные выпуклости, лезли целоваться в губы, делали сомнительные комплименты.
Ребята перед зданием школы стояли в одной стороне, девчонки в другой. Особенной радости на лицах не было, хотя голоса были оживлённые.
Выпускников пригласили в спортзал. Директор, Сергей Николаевич, выступил с речью. Его все любили, чего нельзя было сказать о преподавателях, на глазах которых блестели слёзы.
После концерта все пришедшие ненадолго разбрелись по своим классам, чтобы пообщаться с учителями, которые сияли от мистического осознания своего божественного предназначения.
Спустя час или около того раздался школьный звонок, объявили о том, что школа закрывается. Наверно боялись последствий. А мы гурьбой пошли в заранее заказанное кафе.
Поговорить ни с кем и не удалось. Радость встречи сразу со всеми была затушёвана мимолётностью происходящего.
Разговорились, лишь рассевшись за столы, после второй или третьей рюмки.
Пили в основном водку.
Серёжка Глухов и Варя Лаврухина что-то невнятно зачитывали по бумажке, объявляли тосты.
Общаться начали в перекур. Возможности спросить и узнать о том, что по-настоящему интересно, не было. Одноклассники странным образом приземлились. Для полёта у них не было ни высоты, ни объёма, ни цели.
Это были они, точно они, мои однокашники, но совсем другие, словно нарисованные мультяшки.
Ребята наперебой делились воспоминаниями, доставали из памяти и воскрешали события, которые таинственным образом не совпадали с моими личными сентиментальными переживаниями.
Всё было так и совсем не так. Выпячивая личные достоинства, каждый рассказчик старался создать свой положительный образ, погружая в раствор иронии и сарказма школьных друзей, моих друзей, которых я помнил совсем не такими.
У них были те же тела и лица, правда, слегка повзрослевшие, но мне мерещилось в их облике что-то не совсем реальное. Каждый старался казаться моложе и значительнее чем на самом деле, но как-то искусственно. Так и хотелось сказать не верю.
Все мои заготовки, все придуманные заранее диалоги и монологи не понадобились. Мы были вместе и в то же время каждый сам по себе.
Конечно, вспоминали о вылазках на картошку, о том, как всем классом сбегали с уроков в апреле в берёзовую рощу пить пиво, как пели у костра под гитару, как устроили взрыв в кабинете химии, как выкрали классный журнал, как
Но сначала сначала каждый вставал с наполненной рюмкой и вещал о своих победах.
Моя фамилия стояла в конце классного списка. Говорить о себе после всего услышанного расхотелось. Настроение к тому времени улетучилось.
На перекуре основательно захмелевший Костя Бондаренко вдруг выдал, выходит один я из всего класса неудачник? Чего вы все выделываетесь, кому втираете? Я вот женился сразу после школы, потом родилась двойня, из института пришлось уйти, работаю наладчиком вакуумного оборудования на заводе. Мне двадцать семь, а я всё, приплыл, сдулся. Ни перспектив, ни будущего. С работы домой, из домана работу. Вечером стирка, готовка, возня с малышнёй, потом бутылка пива, телевизор Я их люблю, но для счастья этого недостаточно. А вы вы счастливы?
Петька Говорухин посмотрел исподлобья, так посмотрел, словно только что ему вынесли приговор, щелчком отшвырнул окурок, улетевший яркой спиралью в темноту, отвернулся и побрёл туда же.
Чего это он? Только что хвастался, что жизнь удалась, что
Вчера удалась, а сегодня ладно, проехали. Захочетсам расскажет, с горечью в голосе сказал Петька Герасимов. Это его жизнь.
Что за тайны от друзей? Убил кого, заболел неизлечимо? Давайте поможем.
А давайте пойдём сейчас и отрежем у его начальника ту штуку, которой детей делают. Что, слабо! Жена от него ушла, не сегодня завтра с работы вылетит. Он же резкий, боссу своему глаз подбил в перспективе развод, раздел имущества и вообще жизнь, как говорится, дала трещину.
Какие его годы. Если невеста уходит к другому
От тебя уходила? Лучше о себе расскажи.
Нечего собачиться, парни. Жизнь прекрасна. Пойдём лучше девочек развлекать.
Увидев, что мы входим, бывшие одноклассницы замолчали, притихли. Кое у кого из них были опухшие, со следами недавних слёз, глаза.
Колька Дементьев подбежал к музыкальному центру, врубил на полную громкость музыку.
Из динамиков полилась печальная романтическая баллада в исполнении Натальи Штурм, Окончен школьный роман до дыр зачитанной книжкой, но не поставленный крест, как перепутье у ног. Подружка сводит с ума, и мой вчерашний мальчишка с букетом наперевес
её терзает звонок
Мы стали несмело приглашать на танец подруг. Маша Булыгина, к которой я был неравнодушен тогда, в далёком прошлом, когда деревья были большими, была удивительно приятной на ощупь, но раздражала избыточно концентрированным запахом духов.
Не молчи, поговори со мной, Костя?
C удовольствием. О чём?
Помнишь
Конечно, помню, Машка. Тогда, на выпускном, у нас случилась любовь а потом ты пропала. Я тебе писал, но ответа не получил. Куда ты исчезла?
Долго рассказывать. Он меня обаял мгновенно. Сияющий неподдельным счастьем и удивительными эмоциями красавец лейтенантик. Всего одна ночь я стала мамой. Уехали служить на Байкал, мотались по гарнизонам. Было интересно вновь и вновь обустраиваться, знакомиться, приспосабливаться. Миллион впечатлений, романтическая влюблённость.
Давай о чём-нибудь другом. Я рад за тебя. Нужно было просто написать, признаться. Я страдал, мучился.
Не думай, что мне было наплевать. Брак по залёту не такое уж и счастье. Муж привлекал всех самок, приближающихся к интимной зоне на опасное расстояние. Он изменял с первого дня. Я знала
Маша, мне это не интересно. Хочешь, чтобы я тебя пожалел? У меня не осталось эмоций в отношении тебя, которые хотелось бы до сих пор реализовать.
Но ведь ты не женат, я знаю.
Что с того? Прошлое не вернуть. Рад видеть тебя, но это совсем другие эмоции. Лучше не начинай.
Машка расплакалась. Остановить излияния её исстрадавшейся души было невозможно. Мы обнимались за углом здания. Она рыдала, опустошая тайники с закапсулированной болью, я ничего не слышал, мечтал о том, чтобы эта экзекуция быстрее закончилась.
Вскоре мы замёрзли и вернулись за стол. Машку тут же пригласил танцевать Генка Вершинин, которого она сразу с энтузиазмом принялась нагружать своими неисчислимыми проблемами.
Я спокойно вздохнул. Можно было осмотреться, поговорить с другими, но сначала послушать.
Алкоголь и танцы расслабили, насколько возможно объединили и сблизили ребят. Наружу полезла неожиданная откровенность. Оказалось, что лишь я один не был обременён семьёй, бытовым опытом и серьёзными отношениями.
Разговоры тут и там касались многочисленных проблем, несовпадений стремлений и надежд с реальностью.
Всех и каждого в отдельности волновали профессиональные, материальные и семейные перспективы, но высказывания говорили о туманно-безрадостном будущем, в котором не было вдохновляющих мотивов.
Что может быть хорошего, когда тебя больше всего в жизни волнует, где и как достать денег, чтобы купить холодильник или шкаф, заплатить за съёмную квартиру, с кем оставить завтра ребёнка, во что его обуть-одеть, чем накормить, а ещё кредит, будь он неладен
Катька Чернова, девочка-праздник. В неё были влюблены все. Она кокетничала, могла выбирать из неисчислимого множества любого приглянувшегося кавалера.
Золотая медаль, гордость школы. Если бы не её глаза, если бы она сама не представилась узнать в раздавшейся, распухшей толстушке миниатюрную Катеньку было невозможно.
Она балагурила, шутила, отпускала остроты по любому поводу, прошлась и по мне, намекнув на нетронутое целомудрие, чем вызвала шквал неприятных вопросов и расспросов, от которых я едва отделался.
Оказалось, что Катька четырежды за это время была замужем, родила троих детей, которых воспитывали бабушка и дедушка, институт так и не закончила, профессии не имеет, живёт у любовника.
Дальше слушать было противно. А ведь вначале она рассказывала, что создала жизнь-сказку.
Катька танцевала со всеми по очереди. Парни нисколько не стеснялись мять её объёмные выпуклости, целовать в шею и уединяться в подсобке.
Витька Буланов был не просто навеселе пьян. Он не буянил, но слишком громко жаловался на жизнь.
Помните, на выпускном я мечтал, что стану выдающимся архитектором, как отец. Тогда я представлял, как лет через десять А он, зараза, взял и ушёл на пенсию, или его ушли. Без разницы. Про него тут же забыли. И что а ничего Кое как получил диплом, работаю в архиве. Баба, жена моя, свалила с сыном к родителям. Скоро тридцать, а я, как бабка, из сказки про разбитое корыто