Их трах*ют в туалетах или машинах. Иногда, бывает, даже домой приглашают, но это редко.
Звучит отвратительно.
Я не трах*сь сообщаю ему, решив больше не делать из этого секрета. Я занимаюсь любовью
Я, бл*ть, не сомневаюсь, смеётся он мне в волосы, а спустя секунду жёстко добавляет. Главное, чтобы ты успела об этом предупредить, когда тебя, дуру, нагнут в туалете. Что тогда делать будешь?
Ты скажи! возмущённо говорю я, поднимая голову и упираясь в его грудь ладонями. Ты же у нас всё знаешь!
Он усмехается, глядя мне в глаза, и снова сдавливает мою талию, а вторая рука накрывает мою голову.
Не рыпайся, бормочет он, целуя мой висок. Эти его касания меня настолько сбивают с толку, что я не понимаю, как себя вести. Мы с тобой в охерен*ой заднице, КАтёнок.
Потому что у тебя эрекция?.. решаю быть ужасно прямоленейной я, ощущая чувственные шевеления в животе, потому что каменный бугор в его брюках давит мне на пупок.
Мне безумно хочется ощутить это давление в другом месте, и от этих опасных мыслей это самое место сжимается.
Опять жмурюсь.
Чёрт.
Нет, отвечает Паша, целуя мой лоб. Вот опять. Потому что, моя бывшаясестра Батутина, президента клуба. А я уже неделю виц-президент.
Бывшая?.. спрашиваю, снова вскидывая голову и глядя на него распахнутыми глазами.
Это всё, что ты услышала? совершенно неправдоподобно имитируя мой голос, спрашивает он и обхватывает ладонью моё лицо, а большой палец руки гладит ямочку под моей нижней губой и нежно оттягивает её, проведя подушечкой по внутренней стороне. Я не знаю, что он делает с моим ртом в своей голове, но чувствую, как шевельнулся его стояк в штанах, на что мой живот реагирует тягучим спазмом, а соски напрягаются.
Паша плотоядно смотрит на меня, потом вздыхает и поднимает глаза к потолку. Снова накрывает ладонью мой затылок, возвращая мою голову на место и шепчет:
Бл*тьты когда-нибудь начнёшь носить лифчик?
Я ношу постоянно заверяю его, кусая губы и улыбаясь.
Игнорируя это заверение, он говорит мне в волосы:
У меня теперь полный пи*ц в ЦСКА и сопливый бездомный КАтёнок в придачу.
Хмурюсь.
Я не БЕЗДОМНАЯ!
Ты в общаге живёшь, думаешь, я не понял?
Я не хотела афишировать эту информацию, но я и не стыжусь её. Мне дали комнату, как аспиранту, я плачу за неё, но гораздо меньше, чем платила бы за квартиру. Я не дочь Рокфеллера, и у меня ПОКА маленькая зарплата.
У меня отдельная комната. И у меня регистрация
Угу, я и говорю
Я не бездомная настаиваю, глядя на него с обидой. И я не какая-нибудь обуза, чемодан без ручки
Камешек в туфле заканчивает он за меня, проводя по предплечью сухой тёплой ладонью. Кать, заткнись. Ты долбаный геморрой. Что тогда, что сейчас.
Надуваюсь, и открываю рот для протеста, но Благов уже смотрит куда-то поверх моей головы. Оборачиваюсь и вижу Егора, который пробирается к нам через зал.
Лицо егопопытка показать, что всё плохо, как и говорил Паша.
Только сейчас замечаю, что многие в зале на нас смотрят. Это липкое внимание мне не нравится. Не думаю, что сама по себе я кому-то интересна, даже в этом платье. Смотрю на Пашу, чтобы оценить его реакцию. Он спокоен. Лицо расслаблено. Его уверенность в себе и мужественностьмои Ахилесовы пяты, а его нежностьмоя смерть.
Это самый сумасшедший день за всю мою жизнь, не считая дня нашего знакомства.
Егор ровняется с Пашей плечом к плечу и шипит ему на ухо:
Ну, охуе*но! Вы просто красавцы! Нельзя было по-человечески всё сделать? Теперь точно мне в Химки дорога.
Хе*ню не неси, советует ему Благов-старший, отлепляя меня от себя и удерживая рядом за плечи. Мы с Лерой уже четыре дня вместе не живём.
«Правда?..»настукивает моё сердечко, а ресницы порхают.
"Лера" всегда не любила это имя. Заставляю себя в это поверить.
Она походу об этом не знает, пыхтит Егор.
Всё она знает, отрезает Паша и велит брату. Я разберусь. Дай ей свой пиджак.
А свой не хочешь дать ворчит тот, стягивая его с плеч.
Пока он это делает, мои глаза падают на причину, по которой Паша не может отдать мне свой.
Прямо под классическим кожаным ремнём, опоясывающим его плоский живот, начинается совершенно неприличная выпуклость, которую невозможно не заметить.
Сглатываю и медленно поднимаю на него глаза, но они спотыкаются на твёрдых мужских губах. Я хочу эти губы на своих. Он поцелует меня? Теперь, когда официально остался без невесты из-зав самом деле, почему он выкинул этот номер?
Сердце пропускает удар, потому что его потемневший ответный взгляд перечёркивает все мои сомнения по поводу собственной непривлекательности. Он отвечает мне тем же, и опускает глаза на мою грудь, которая мгновенно реагирует. Тяжелеет и покрывается мурашками.
Когда представляю, что почувствую, если он вдруг решит накрыть своим горячим серьёзным ртом мой сосок, у меня на лбу проступает испарина. Пальцы на моих плечах сжимаются сильнее, когда он на секунду снова прижимает меня к себе и шепчет на ухо:
Расскажешь мне потом, о чём сейчас думала.
И это не вопрос.
Краснею и отворачивыаюсь, когда он снова отстраняет меня. Он будет разочарован, узнав насколько там всё безобидно.
И без пиджака, Егор остаётся Благовым, поэтому мне не очень стыдно раздевать его во второй раз. Забрав пиджак, Паша накидывает его мне на плечи и продолжает в своей обычной манере, то есть, не спрашивая разрешения:
Отведи её в машину, потом осматривает зал и добавляет, качнув головой в сторону Светы, которая топчется у края танцпола, поглядывая на нас. Эту тоже захвати.
[1] Свободен, Метьюс.
Глава 11
Его могут уволить? спрашиваю Егора, нервно расхаживая вдоль Пашиного Ренж Ровера.
Кутаюсь в пиджак. Дело близится к рассвету, а с реки тянет холодом. Но, город всё равно не спит. Свет фонарей, вывесок и окон рассеивает ночные тени. Смотрю на огни Москвы Сити, красивые, но холодные. Этот город большой и прожорливый, и мне в нём порой бывает сиротливо.
Все время поглядываю на ресторан, в надежде увидеть Благова.
Его нет уже час почти.
Ага, отзывается Егор, лениво прислонившись к своему мотоциклу и пожевывая медовые палочки из упаковки. У Леры чуть глаз не выпал, когда он тебя за задницу схватил.
Егор! восклицаю я, бросив на него хмурый взгляд.
Его никто не заставлял, подаёт голос Света, сидящая в багажнике машины, свесив с него свои бесконечные ноги.
На ней потрясное свободное платье с открытой спиной. Выглядит сногсшибательно.
Егор беззастенчиво пялится на загорелые конечности подруги, в ответ на что она закидывает одну на другую. Её зритель демонстративно склоняет светловолосую голову на бок, оценивая новый ракурс.
Ну, да. Захотелось видимо, с кем не бывает. Хочешь? трясёт он очередной палочкой, будто подзывает щенка.
Света фыркает и заказывает глаза, но я вижу, как она прячет улыбку.
Это что-то новенькое.
Егопоэтому назначили? спрашиваю, заходя на новый круг. Из-за неё?
Нет, и да, переходя на язык загадок, отвечает он.
Ты что, оракул? бормочет подруга. Можно ответить доступно?
А что непонятного? спрашивает парень, изображая изумление. Она сыграла свою роль, но у него и своих связей хватает.
Ясно.
Понятно.
Богатая невеста со связями. И бездомный КАтёнок на другой чаше. Хотя, Фемида из жалости даже не стала бы класть нас на одни весы.
Зачем он устроил этот концерт? Уверена, всё это было не обязательно. Захотелось?
Массирую пальцами виски, глядя себе под ноги. Заправляю волосы за уши, увидев своё отражение в чёрном тонированном стекле. Я выгляжу каккотёнок. Из пиджака торчит моя тонкая шея. Я совсем не тяну на роковую красотку. Скорее, на ребёнка. Бесит.
Отворачиваюсь.
Наконец-то бурчит Егор, прерывая мои мысли.
Сердце ускоряет темп. Выворачиваю шею, выглядывая из-за машины. Кусаю губу, стыдясь своей слабости, но им просто невозможно не любоваться. Я НЕ ПОНИМАЮ, как этого может не замечать Света или каждая следующая женщина на земле. Мне же ветер нашёптывает, что он самый умопомрачительный мужчина среди мужчин. Мужчина. Не мальчик или парень. Это угадывается во всём. В уверенной походке, жестах, прямом интеллектуальном взгляде, наглом самодовольном поведении.
И ещё в том, как он обращается со мной. Будто я вчера на свет родилась. Это меня сильно злит, а злость в моей вселенной что-то вроде корабля-призрака. Все о нём слышали, но никто не видел.
Костюм сидит на нём потрясающе. На нём всё сидит потрясающе, но в костюме он меня особенно волнует, потому что выглядит таким официальным и недоступным. Но, эта татуировка вносит диссонанс, как бы намекая, что костюм на Благове, это вроде как тигра посадить в клетку.
Лицо у него довольно мрачное, из чего я делаю определённые выводы.
Садись в машину, велит Паша, оказавшись рядом со мной.
Открывает дверь переднего пассажирского сидения и подталкивает меня к нему, обхватив плечи рукой.
Тебя уволили? спрашиваю, упираясь, зажатая между ним и дверью.
Я сам уволился, садись, кивает он в сторону сидения.
Зашибенно, слышу комментарий Егора. Пиджак верните!
Паша хмурится и стаскивает с моих плеч пиджак. Комкает его и бросает брату, широко отведя руку, будто игрок в американский футбол. Потом быстро скидывает свой собственный и снова прикрывает моё полуголое тело.
Спасибо, бормочу я, усаживаясь на широкое сидение, в котором практически тону.
После Светиного Смарта мне автомобиль Благова кажется Ноевым ковчегом. Паша наклоняется и подхватывает подол моего платья, который стелится по порогу. Забрасывает его в салон и закрывает дверь, бросив мимолётный взгляд на моё лицо.
Закрываю глаза и подтягиваю ворот пиджака повыше, чтобы вдохнуть запах его хозяина. По телу растекается тепло и спокойствие. Московская ночь уже не кажется мне опасным местом. Когда он заполнит собой салон машины, мне вообще на всё станет плевать.
Слышу, как хлопнул багажник, а через минуту Паша опускается в водительское кресло. Устраивается в нём со всеми удобствами, разведя колени и откинувшись на спинку кресла.
«Мужчина»вздыхает влюблённая идиотка в моей голове.
Он закатал рукава рубашки и снял галстук. Жилистые, увитые венами предплечья покрыты блестящими тёмными волосками. Я такая бледная по сравнению с ним. И мелкая. Его плечи значительно шире моих, руки больше. Всё его тело крупнее. Наверное, это миллионы первобытных женщин взывают ко мне, потому что эта разница вызывает восторг и повсеместный трепет в моём теле.
Наблюдаю за ним, не мигая. Из моего укрытия торчат только глаза.
Пристегнись, командует он, улыбаясь, когда видит, как я заныкалась в его пиджак.
Свет в салоне гаснет, как только он заводит машину, погружая нас в тёплый полумрак.
А Света? спрашиваю, возясь с ремнём.
Паша осматривает парковку и трогается, положив обе руки на руль.
Егор её отвезёт.
На мотоцикле? Сегодня вечер открытий.
Кудаэммты меня везёшь? спрашиваю, разглаживая на коленях чёрный кашемир.
Благов бросает на меня ироничный взгляд и говорит:
Я везу тебя к себе. Догадываешься зачем?
Мне приходится сжать бёдра, потому что я слишком хорошо могу себе это представить. Откашливаюсь и спрашиваю, глядя на его профиль, подсвеченный приборной панелью:
Зачем ты это сделал?
Это? уточняет он, несясь по шоссе со скоростью километров сто двадцать.
Дазачем пошёл за мной? игнорируя насмешку в его голове, поясняю я.
А что я должен был делать? ровно отвечает Благов, перестраиваясь в другой ряд. Поворотник тикает. Завершив манёвр, он продолжает. Он бы позвал тебя ещё куда-нибудь, ты бы от злости согласилась. Потом налакалась бы, как балбеска. Распустила бы своих розовых единорогов по домам. Он бы позвал тебя к себе, ты бы согласилась, а дальше сама знаешь.
Ты говорил про туалет напоминаю, чувствуя, как взволновались мои розовые единороги.
Это ревность? Разве нет?
Думаю, тебя бы он отвёз домой, поглядывая в боковое зеркало, говорит Паша.
После минутной паузы тихо говорю, глядя на него:
Я бы никогда такого не сделала.
Всё бывает в первый раз, отзывается он, продолжая смотреть вперёд.
Я бы такого не сделала, повторяю и настаиваю на этом.
Теперь уже не узнаем, бросает Паша, кладя локоть на дверь и прикрывая пальцами губы, после чего погружается в глубочайшие раздумья.
Нас окутывает тишина, которую я не решаюсь нарушать. Стараюсь сидеть как мышка, потому что уверена на сто процентовон сейчас обдумывает состояние своих дел. По указателям я понимаю, что мы выехали на Ленинский проспект, с которого Паша спустя несколько километров сворачивает. Вижу впереди очертания жилого комплекса и шлагбаум.
Он живёт на Ленинском проспекте?
Я никогда не интересовалась ценами на жильё в столице, потому что мне оно не светит даже в виде ипотеки, но я думаю, что за квартиру в таком комплексе я бы платила примерно сто тысяч лет, и это если бы не ела и не пила.
Его социальный статус вызывает у меня всё большее волнение.
Паша ловко паркуется прямо перед подъездом, где его как будто ждало свободное место. Он глушит машину и отстёгивается, после чего покидает салон. Обходит капот и открывает мою дверь. Тяну к нему руки, как ребёнок. Он протягивает мне свои в ответ, и я хватаюсь пальцами за его предплечья, опираясь на них, чтобы выбраться из этой громадины.
Он высвобождает одну руку, чтобы закрыть дверь. Повинуясь порыву, я пробегаю пальчиками по внутренней стороне его предплечья, и вкладываю их в его ладонь. Паша тут же сплетает их со своими. Так естественно и просто, будто мы каждый день так делаем.
Непонятно откуда взявшийся ком сдавливает горло, пока я стараюсь поспевать за его шагами. Тепло его ладониэто давно забытые ощущения. Когда я встречалась с Ваней, никогда не стремилась взять его за руку. Сейчас я будто попала домой. Это открытие сжимает сердце. Я хочу прижаться к его сильной руке всем телом. Хочу поцеловать его бицепс и потереться лицом о ткань его рубашки, но я чувствую себя не очень уверенно рядом с ним и не знаю, что могу себе позволить. Мы совершенно точно не входим в одну реку второй раз, потому что это уже совсем другая река. И человек, идущий рядомдругой. Этот Благов более жёсткий и прямолинейный. Этот Благов совсем не щадит меня.
Вздыхаю прерывисто, подняв на него глаза. Он поворачивает ко мне голову и смотрит на меня сверху вниз. Серьёзно и задумчиво. Мне кажется, он видит меня насквозь. Всю, всю. Я от него ничего не могу скрыть.
Прячу глаза, осматриваюсь по сторонам, пока он ведёт меня к подъезду.
Во дворе много зелени, несколько детских площадок. Вокруг очень тихо, очевидно это семейное место. На входе автоматические двери, которые разъезжаются, как только мы подходим к ним.
Ого шепчу я, крутя головой.
Вестибюль широкий. Повсюду плиточный камень. Пульт охранника и здоровенный лифт со стеклянными дверями, в которых понимающий карий взгляд Паши ловит мой голубой. В моих глазах совершенно доступно написало, что этот лифт больше моей комнаты в общежитии.
Паша нажимает на девятый этаж и становится позади меня. Кладёт наши сцеплённые руки мне на живот и прижимает к себе. Касается губами моего виска и шепчет, просовывая свободную руку в карман своего пиджака:
Так о чём ты думала, когда я смотрел на твои сиськи?
Судя по звуку, он достал оттуда ключи от квартиры.
Эмм бормочу я, теряя сознание, потому что он прикусил мочку моего ушка, захватив горячим ртом маленькую жемчужную серёжку.
Мои глаза просто закатываются, а колени подгибаются, но он крепко прижимает меня к своему каменному телу.
Хотела, чтобы я их поцеловал? низким чувственным голосом спрашивает он, обдавая дыханием мою шею за ушком. Я сейчас, и правда, упаду. Это ведь очень-очень-очень чувствительное местечко. Лёгкий укус на шее заставляет меня исторгнуть тихий жалобный стон. Я возбуждена. Дико. Меня начинает потряхивать, низ живота сжимается.
Ооо выдыхаю я, выгибая снипу и хватаясь рукой за его бедро, когда он втягивает мою кожу в рот. Моя голова безвольно падает на грудь. Из меня выходят всякие всхлипы, когда он прокладывает дорожку из поцелуев по моему затылку.
Бл*ть бормочет Благов, разворачивая меня к себе и подхватывая на руки.
Обвиваю его шею руками.
Смотрю на него затуманенным абсолютно неосмысленным взглядом. Его лицо так близко. Чувствую его дыхание. Приоткрываю губы, глядя на его губы. Они тоже приоткрыты. Он смотрит на меня, как сам Люцефер. Его взгляд такой горячий, такой властный.