Обычно Глеб не отказывал себе в удовольствии подкатить к заинтересовавшей его девице. Нравиться женщинам он умелрассыпая выверенные комплименты, обаятельно улыбаясь. Его негромким, спокойным, каким-то бархатным голосом это удавалось говорить особенно эффектно. Его обаяние обволакивало жертву, как паутина доверчивую бабочку, и та очень скоро прекращала сопротивление. А тутничего. Глеб таращился на Олечку из-за углов, исподтишка, тайно, но близко не подходил.
Гребаный Экибастуз, заметил Вадим. Еще один актер погорелого театра Ну, с тобой-то что не так? Целибат? Импотенция? Ампутация?
Гадать Вадим не привык; поэтому он спросил в лоб, в очередной раз подловив Глеба на том, что он любуется Олечкой. Бесцеремонно плюхнувшись на его стол, едва не своротив на пол кипу бумаг, он уставился в лицо босса веселыми бесстыжими глазами и произнес:
Олька, что ли, нравится? Да? Да? Да!?
На его бесхитростном лице играла такая искренняя улыбка, исключающая всяческую возможность какого-либо подвоха, что Глеб, задумавшись ненадолго, признаваться или нет, наконец расслабил напряженные плечи, свободно откинулся на спину кресла и, выдохнув с облегчением, словно сбросив тяжкий груз, нехотя ответил:
Ну. так.
Так?! переспросил Вадим. Так?! уточнил он, словно не веря своим ушам. Да ты за ней целый день ходишь как голодный бродяга за тарелкой супа. И даже не пытаешься заговорить. В чем дело, бро?!
А что я могу ей дать? внезапно произнес Глеб.
Пф-ф-ф, Вадим чувствовал себя воздушным шаром, в который ткнули иглой, и теперь из него со свистом утекает воздух. Что значит«что я ей могу дать»?! Да все! И почему сразу давать?! То есть. постой. ты что, серьезно!?
Глеб выудил из пачки очередную сигарету и прикурил прямо в кабинете, пуская струю душистого дыма в потолок.
Таким девушкам, как Олечка, веско произнес Глеб после весьма продолжительной паузы,
нужно все. Семья; муж; дети. Стабильность.
А ты?.. подбодрил его Вадим, с неудовольствием отмечая, что из шефа каждое слово приходится вытягивать клещами.
А я не готов предложить ей все это, язвительно ответил Глеб, глянув в открытое лицо друга. Какой, к чертям, из меня муж. Так, повстречаться, глаза Глеба ярко вспыхнули, от долго сдерживаемой страсти у него дрогнули губы, и он отвернулся на миг от Вадима, чтобы то не заметил его исступленной жажды. Потерлись бы животами. Этого я хочу от нее, понимаешь? Нахлобучить ее пару-тройку раз до визга. Чтоб ходила неровно. Чтоб сидеть неделю не могла. А семья. это не для меня.
То есть, сдерживать свои скотские порывы ты не готов, подытожил Вадим. Даже ради такого ангела, как Олечка.
Не-а, ответил Глеб.
О-о, ваше благородие, протянул Вадим, поправив на носу очки и внимательнее глянув в непроницаемое лицо друга. Да ты скотина. Человек без сердца. Повстречаться пошоркаться с Олечкой!
Да, легко подтвердил Глеб. Потому и. не встречаюсь. Незачем это.
«Та-ак, подумал Вадим, почесывая макушку всей пятерней. Однако, выполнить обещание будет куда сложнее, чем я думал.»
Самое забавное заключалось в том, что эти двое, кажется, искренне нравились друг другу. Олечка с ее трагичным, молчаливым, почти детским восторженным обожанием, Глебс его упрямым отказом от ангелоподобной девушки; за нее решил, что ей надо, и заранее отказался ей это предоставить
«Два махровейших, инфантильных эгоиста, которых надо бы публично выдрать за идиотизм на площади, с некоторым раздражением подумал Вадим. Так, вот ничуть не жаль этих дураков. Ничуть. Они друг друга достойны. И она заработала хорошую трепку, и ему надо развеять розовый туман-то»
А что, кстати, за ресторан ты выбрал на празднование? как бы невзначай спросил Вадим.
* * *
План его был прост, как выеденное яйцо, и одновременно хитер как все, что задумывал Вадим.
Место для празднования выбрал он сам, уверив Глеба, что круче места не найти, и таинственно намекая на какой-то особый подарок. И это отчасти было правдой.
Первой на празднике он выцепил Олечку.
Она, весь вечер не сводя влюбленных страдающих глаз с шефа, с горя выпила пару бокалов и была готова на вседаже стать тореро на корриде. Поэтому когда Вадим подхватил ее под локоток и вроде как пригласил на танец под ненавидящим взглядом Глеба, она даже не особо сопротивлялась.
Сейчас, тихо проговорил Вадим на ухо девушке, неуклюже покачиваясь с ней в танце меж таких же пар, медленно топчущихся вокруг них под романтическую музыку, ты пойдешь вроде как припудрить носик.
Зачем? изумилась Олечка, и Вадим крепко, почти до боли, сжал ее руку и привлек к себе.
Затем! прошипел он. Ты просила тебя с Глебом свестивот, я выполняю свое обещание, Олечка вскрикнула, и Вадим крепче ее к себе прижал, так, что она вздохнуть не могла.
Если не передумала, продолжил он, когда Олечка перестала трепыхаться и затихла, то справа по коридору будет такая дверь постучишь туда три раза. Потом еще раз. Тук-тук-тук. Тук. Вот так, поняла? Скажешь одно только слово«роза». И скажешь, что твоя комната двадцать пятая.
Что за шпионские игры? произнесла опешившая девушка, с тревогой глянув в лицо шефа. Зачем это?!
Так надо, ответил он. Так тебе предоставят комнату для свиданий.
От этих слов лицо девушки вспыхнуло багровым румянцем от стыда.
Как проститутке!? почти вскрикнула она, и Вадим резко повернул ее спиной к Глебу, наблюдающему за танцующими.
Как приличной женщине, зло зашипел Вадим девушке на ухо. Очень приличной, состоятельной, независимой, умной и красивой, но любящей игры. погорячее. Это закрытый БДСМ-клуб.
Что?! снова вскрикнула Олечка, с ужасом воззрившись на Вадима. Тот сделал круглые невинные глаза.
А что, что, что?! паясничая, закудахтал он. Чем я еще мог заманить Глеба Игоревича, а? Да не бойся ты так, ему будут объяснены правила, он и пальцем к тебе не притронется, если ты скажешь ему нет«лилия». Сядешь себе спокойненько на табуреточку, наденешь масочку, закроешь глазки. Когда он придет, заговорит с тобой, просто маску снимаешь и переведешь разговор в то русло, в которое тебе нужно.
А в какое мне нужно? потрясенная, пролепетала Олечка. Вадим поморщился:
Ну, черт, девочка! Мы же говорили об этом. Он трахнуть тебя придет. Трахнуть. Трахнуть! Он-то будет уверен, что ты его не видишь. Не узнаешь. Вот тут ты и.
А если не сниму маску? произнесла внезапно Олечка, и Вадим поперхнулся и закашлялся, сгорбился, сбился с общего ритма, в котором покачивались все пары в зале.
Тогда он выдерет тебя, пробулькал он, кое-как справившись с перехватившим его горло спазмом. В полной уверенности, что ты не знаешь, кто твой партнер.
Пусть дерет, отважно ответила Олечка, вздернув голову.
С ума сошла!? Это БДСМ-клуб! Жестко выдрать может. и это может тебе совсем не понравиться!
Ну и что!?
А! Вадима махнул рукой. Поступай, как знаешь. Но я предупредил. Лилияи он тебя не тронет. Клубу не нужны неприятности. С этим тут строго.
«Интересно, подумал он, когда ручка Олечки выскользнула из его ладони и девушка поспешно побежала туда, в коридор, словно в таинственной двадцать пятой комнате ее ожидало счастье. Снимет она маску или нет?..»
Администратору клуба пришлось заплатить немалую сумму, чтобы он пустил незнакомую девчонку в кабинет. Вадим, морщась, отсчитывал купюры; за то, что девочка «чистая», он поручился головойи собственной репутацией.
У нас серьезные клиенты, медовеньким голоском пропел администратор, ловкой рукой пряча пачку купюр в кармане. Если что, они и наказать могут!
Как наказатьон смолчал, Вадим сам должен был прикинуть, что ему пойдет больше, пуля во лбу или перо в ребрах.
Вадим нерешительно потеребил нос, раздумывая. Все еще не поздно отменить.
Нет, произнес он, наконец, приняв решение. Девочка чистая, клянусь. К тому же, она на раз. Как подарок моему другу на день рождения.
Поня-ятно, протянул администратор. Его масляные хитрые глазки смотрели отчасти издевательски. А отчего у нас?
У вас большой выбор инструментов, в тон ему произнес Вадим, так же сладко, что даже до тошноты. Хотелось бы удивить его, чтоб этот подарок запомнился ему надолго.
Оке-ей, пропел администратор, привычным жестом вытаскивая карточку. Что писать юбиляру?
Пишите, Вадим на миг задумался. «Прекрасная незнакомка предлагает джентльмену интересно провести вечер в комнате номер двадцать пять».
И все? насмешливо поинтересовался администратор, изображая на своем подвижном лице вежливое удивление. Вадим в очередной раз поморщился, ощущая себя гадко. Словно это он приглашает Глеба, вот черт
Ну, добавьте от себя еще красивостей, раздраженно буркнул Вадим, и администратор, взмахнув гладенькой челкой, чтото утвердительно промычал, строча витиеватости в приглашении.
Глава 4. Сессия
Четыре раза.
Четыре, мать их, раза, за один вечер, без стимуляторов и смс, черт их всех дери!
Он не мог насытиться Олечкой, ее свежестью, ее чайным острым запахом, ее нежным податливым телом. Он трахал ее на столечерт, этот клуб умеет читать мысли?! так, как хотел уже давно сделать на работе. В своем кабинете. Завалить на свой стол, сдернуть чулки, порвать трусики и оттрахать. Натискать горячие груди, нацеловать, насосать розовые соски до красноты, и как следует вставить в узкую мокрую киску, тесную до такой степени, что можно кончить в пару движений, едва сдерживая стоны наслаждения, от одного вида, как его член погружается в разгоряченное юное тело меж разведенных в разные стороны стройных девичьих бедер.
Олечка заходилась в стонах, извиваясь под ним, стискивая его бока коленями. И чем жестче, чем яростнее он ее драл, чем резче были его толчки в ее податливое тугое тело, тем громче она кричала, изнемогая и дрожа. И плачастоило подкрасться оргазму, стоило Глебу ощутить, как она внезапно замирает на миг перед тем, как ее горячее нутро отзовется частыми и быстрыми спазмами оргазма, как из глаз ее начинали литься слезы. Они текли по разгоряченным красным щекам из-под повязки, и в этот момент Глебу казалось, что девчонка вопит от боли.
Г осподи боже, шептал он, прижимаясь мокрым лбом к ее часто вздымающейся горячей груди, поймав губами сосокда невозможно оторваться от нее, такая сладкая, такая соблазнительная и желанная, что мозг воспламеняется и требует «возьми, возьми!», ты нереальная, нереальная почему плачешь?
Разговоры были запрещены, но Олечка, горячая, разомлевшая, расслабленная после полученного удовольствия, под ним вся содрогалась от рыданий, жалобно всхлипывала.
Тебе неприятно? спросил Глеб, приподнимаясь и поглаживая ее подрагивающий живот. Больно?
Она замотала головой, торопливо отирая с пылающих щек слезы.
Мне хорошо, шепнула она.
Так почему?..
Губы девушки снова дрогнули, и она застенчиво, даже стыдливо, произнесла:
Я просто никогда раньше. ну, вы понимаете. никогда вообще.
Не кончала?! изумился Глеб, поглаживая ее нежное бедро. Она судорожно вздохнула, кивнула головой и стыдливо сжала ноги. Вообще никогда? Де-евочка ты моя.
«А ведь она не знает, кто с ней, мелькнула у Г леба мысль, яркая как комета и крамольная, как восстание стрельцов. Понятия не имеет. И сюда ходит наверняка чтоб получить от секса удовлетворение. острых ощущений. но ведь можно ж без них обойтись».
Внезапно Глеб поймал себя на том, что вел себя реально как чудовище. В своем стиле, поддерживая созданный в конторе имидж. Грубо лапал, трахал, драл как хотел, не особо интересуясь желаниями партнерши, был занят только своими ощущениями. и делал это нарочито жестоко, словно девчонка видела, знала своего партнера. Так, словно уже завтра в офисе она в темном уголочке может рассказать подружкам, что шеф ее отжарил так, что и подтираться страшно.
А ведь она не знает.
И никому ничего не расскажет.
А если и расскажет, то о ком?.. О незнакомце, которого подцепила в клубе?..
Ее кожа была нежная и мягкая, удивительно гладкая под пальцами, которыми он провел от вздрагивающего от рыданий горла девушки до ее мягкого животика.
Ну, не плачь, шепнул он. Он гладил ее тело, ласкал его ладонями, словно очнувшись от безумия, в котором терзал и мучил это нежное хрупкое создание.
Эта запоздалая ласка, трогательная нежность заставили девчонку совсем раскиснуть; она неловко перевернулась на бочок, пряча горящее лицо, и Глеб ощутил, что снова хочет еемаленькую, беззащитную, стыдливую, даже после всего того, что здесь только что было, удивительно чистую и трогательную. Поддаваясь внезапному порыву, он приподнял к себе ее зареванное личико и провел пальцем по горячим, вспухшим губам, словно заново начиная игру. Сейчас, немного утолив свой голод, он хотел бы начать все заново, подругому.
«Она ведь не знает, кто я»
Ее горячие губы раскрылись так нежно, так чувственно, и она поцеловала его палец вновь, как тогда, в первый размягко, невыносимо мягко и сладко, чуть прихватив его губами и чуть коснувшись языком, так, словно это прикосновение доставляло ей ни с чем несравнимое удовольствие, ласкало чувствительную глянцевую поверхность губ, влажного языка.
От этой немудреной ласки у Глеба в голове зашумело, он едва не задохнулся от прилившего возбуждения, глядя, как ее язычок осторожно касается его кожи еще и еще. и ее губы, такие горячие, такие близкие, такие сочные и яркие.
Глеб не любил целовать женщин.
Поцелуидаже самые изощренные, выходили каким-то сухими и жестким, и он не чувствовал ничего, не удовольствия, не возбуждения.
Теперь же ему вдруг невыносимо захотелось попробовать эту чуть припухшую розовую влажную мягкость. Он склонился над девушкой, чуть помедлилее горячее дыхание обжигало его щеку, и коснулся ее губ, неуверенно и осторожно, почти робко.
Ничего слаще не пробовал.
От чистого вкуса этой девушки поцелуй вышел крышесносящим, настолько вкусным, что Глебу показалосьон вкусил сочный плод. Прихватив нижнюю губку девушки своими губами, он осторожно провел по ней языком, удивляясь, какая женщина может быть сладкая. Ласкал ее роти чувствовал, как кровь у него закипает от немудрёной ласки, которая в совершенстве была освоена классе в девятом, да там же и позабыта, отодвинута куда-то на периферию желаний, чувств и наслаждений.
Девушка ответила ему; осторожно обняв ладонями его лицо, она пила его дыхание, ласкала его губы своим мягким язычком, и от этих прикосновений он зверел и едва не рычал, прижимаясь к ее телу все плотнее, словно желая в него вжаться, проникнуть в ее кровь и поделить на двоих жгучее, безумное желание, которое дарили эти неожиданные поцелуи.
Ум-м-м, сладкая какая! Глеб даже рассмеялся хрипло, чтобы скрыть свое смущение. Ротик Олечки возбудил его, пожалуй, сильнее, чем все, что происходило до сих пор, член всталсильно, почти до боли от переполняющей его крови, и Глеб со стыдом понял, что его трясет совсем как мальчишку, который дорвался до секса в первый раз. Сладкая.
Он снова поцеловал девушку, уже смело, жадно, поглаживая ее губы своим языком и позволяя ей приникнуть в его рот своим. Черт, это было внезапно и так чувствительно, что он едва не застонал и напрягся, пережидая всплеск возбуждения, от которого едва не кончил на животик Ольге.
«Ну, этого еще не хватало, думал он, опарафиниться как сопляку!»
Однако никакие доводы разума не помогали; от поцелуев горели губы, и Глеб постанывал, растворяясь в блаженстве, запустив руки в растрепанные волосы девушки и целуя, целуя, целуя, задыхаясь от нахлынувшей нежности, давно позабытой где-то на границе юности.
Эту девушку, которая казалась ему недосягаемой, и которая была такой желанной, теперь хотелось обласкать. Все равно, что она не знает, кто онвсе равно! После всего, что только что здесь произошло, Глеб вдруг захотел подарить ей всю нежность, которая лежала где-то в глубине его души, нерастраченная, никому не нужная. Хотелось загладить свою винуподспудно Глеб испытывал странный стыд от того, как вел себя с этой девочкой, дорвавшись до ее тела.
Ему больше не хотелось ее криков и животной откровенной возни; их он получил предостаточно. Хотелось трепетас удивлением Глеб вспомнил о своем странном, ему самому непонятном желании ощутить трепет и волнение, какие испытывают влюбленные по отношению друг к другу. Секс, но больше чем секс; доверительная ласка и желание насытиться удовольствием партнерши, услышать, как ей станет хорошо оттого, что она с ним именно с ним