Две недели не еблась
И вконец вся извелась.
Укатил тиран мой Павел,
А свой хуй мне не оставил
Мне ж без хуя невтерпеж
Приезжай, так поебешь!
Если ж ты меня обманешь,
К своей Тане не заглянешь,
То, ей-богу, не совру,
Дам я кучеру Петру!"
Прочитав письмо до точки,
Пров Фомич без проволочки,
Встал и крикнул: "Патрикей!"
Одеваться мне скорей!"
Пров Фомич принарядился,
Вымыл хуй, лицо, побрился,
И, свернув усы в кольцо,
Бодро вышел на крыльцо
Ей, ебена мать, возница! -
Крикнул он, и колесница,
Загремя по мостовой,
Унесла его стрелой.
3
Ей вы, сонные тетери,
Открывайте Прову двери
Прову двери отворили
И туда его пустили.
Он у ней. Она в кровати
Жаждет ебли и объятий
Вся раздета догола,
Обольстительно мила.
Ножки свесила с постели,
И на белом ее теле
Между двух прелестных ног
Обольстительный пушок.
Пров Фомич разоблачился,
Под бочок к ней подвалился,
Начал к делу приступать
И живот ей щекотать.
Вот уж он пизду погладил,
А потом свой хуй наладил,
Вдруг, о ужас, его кляп
Опустился и ослаб.
От такого приключенья
Бедный ебарь с огорченья,
Глядя на хуй, воз вопил:
"И ты, Брут, мне изменил!"
Видя хуй его лежащим,
Таня молвит, чуть не плачя:
"Что с тобой, мой милый Пров,
Али хуем нездоров?"
А потом рукою нежной
Начала она прилежно
Его гладить и ласкать,
Чтобы как-нибудь поднять.
Но, увы, хуй был, как тряпка,
Побледнела его шляпка,
Весь он сморщился, обмяк,
Словомдрянь, а не елдак.
К ебле чувсвуя охоту,
Таня до седьмого поту
Билась с хуем Фомича,
Его гладя и дроча.
Целый час она потела
Но елда, как плеть, висела.
Наконец, бабенку зло
На любовника взяло.
Мигом Танечка вскочила
Свой ночной горшок схватила
Полон ссак, и сгоряча
Окатила Фомича.
"Вот тебе, блудец негодный!
Помни, с дамой благородной
Не ложися на кровать,
Коль не хочет хуй вставать.
Уходи, безмудный мерин,
Ты противен мне и скверен,
Иди к матери в пизду,
Я получше хуй найду.
Если б я стыда не знала,
Я б тебя не так ругала;
Убирайся, сукин сын,
Гнилому дный дворянин!"
Пров, бедняга мой, очнулся,
Весь в моче, встряхнулся:
"Вот, несолоно хлебал"
И скорей домой удрал.
4
На квартире в Малой Бронной,
С обстановкою бон-тонной,
Проживает с давних пор
Доктор Шванц, гипнотизер.
Все болезни организма
Тайной силой гипнотизма,
Погрузив больного в сон,
Исцелял чудесно он.
Так лечил сей чародей
Слабость хуя и мудей,
Чтоб бывал здоров в момент
Самый злостный пациент.
Доктор Шванц в два-три момента,
Погружал в сон пациента
И внушал больному так,
Чтоб стоял его елдак.
Шванц женат был. Его женка,
Миловидная бабенка,
Весела, как мотылек,
Но слаба на передок.
Пров у Шванца был друг дома.
Многим роль эта знакома:
Посещал их часто, ну
И, конечно, еб жену.
Знал ли Шванц об их скоблежке
И о том, что носит рожки?
Я могу сказать в ответ:
"Можетда, а можетнет".
5
Пров Фомич в своем недуге
Вспомнил о враче и друге
И не больше, как чрез час,
Был со Шванцем с глаз на глаз.
Что у Вас? спросил тот тихо.
Ах! Мой милый, невставиха.
Кляп хоть вовсе отрубай
И собакам отдавай.
Прову кресло Шванц подвинул,
Сморщил лоб и брови сдвинул,
Почесал в раздумье нос
И так начал свой допрос:
Не дрочили ли Вы в детстве,
Иль, быть может, в малолетстве,
Спавши с нянькой молодой,
Познакомились с пиздой?
Был ли Ваш отец покойный,
Может, пьяница запойный?
Мне признайтесьврач, что поп, -
Не любитель ли вы жоп?
Пров Фомич засуетился,
Заклялся и забожился:
Пусть свидетельствует Бог,
Что он жоп терпеть не мог.
Коли он на жопу глянет,
У него и хуй не встанет.
Ну-с, отлично, бесподобно,
А теперь Ваш член подробно
Мы рассмотрим. И вот Пров
Вынул хуй свой из штанов.
Доктор Шванц вздохнул и смолкнул
Кляп его зачем-то щелкнул,
И промолвил, наконец:
А ведь хуй-то Ваш подлец!
Ну да мы его поправим,
Живо на ноги поставим.
Поглядите через час,
Он штаны порвет у Вас.
Шванц вперил свой взор в больного,
Тот не вымолвил ни слова,
Клюнул носом, осовел,
Раз зевнул, и захрапел.
Снится сон больному чудный,
Будто в зале многолюдной
Очутился как-то он,
И его со всех сторон
Окружают образины,
Но не дамы, не мужчины.
Гладки лица, без усов,
Нет ни глаз и нет носов.
Пара толстых глупых щек
И дыра как бы у жоп.
Пров напряг свое вниманье,
Разглядел их очертанье
И почувствовал озноб:
Он один средь сотни жоп!
Увидали жопы Прова
И, как гостя дорогого,
Окружив со всех сторон,
Отдали ему поклон.
А потом толпою шумной,
Будто в радости безумной,
Наровили за хуй дернуть,
В рот ему старались пернуть.
Они под нос ему срали,
Ловко с припер дом скакали,
Испуская вонь и смрад,
Одним словомсущий ад.
Жутко сделалося Прову,
И от шуму, гаму, реву,
Пациент, что было сил,
Вскрикнул и глаза открыл.
А над ним, с улыбкой злою,
Шванц склонялся, и рукою
Тер виски больному он,
Чтоб прервать тяжелый сон.
Поздравляю Вас, мой милый,-
Молвил доктор, с новой силой
Встанет хуй на радость Вам
И в утеху милых дам.
Так он молвил, весь сияя,
К двери Прова провожая.
Сам он думал: "Жопоеб!
Чтоб ты мать свою уеб!"
6
Сидя у камина дома
За бутылкой доброй рома,
Пров мой весел, оживлен
И от хвора исцелен.
Вспоминая приключенье,
Ганю, Шванца, сновиденье,
Отгадать старался он
Что мог значить этот сон.
Патрикей уж в это время,
Притащив с двора дров бремя
Стал укладывать их в ряд,
Оттопыривши свой зад.
7
Вдруг у Прова моментальной,
Силой роковой, фатальной,
Верьте, господа, не лгу,
Хуй поднялся на слугу.
Овладела им тут похоть
Начал он стонать и охать.
В руки взяв елду свою,
Он промолвил холую:
Ты послушай-ка мой верный,
Мой слуга нелицемерный,
Старикашка Патрикей,
Ты снимай штаны скорей!
За твою примерну службу,
За любовь ко мне и дружбу,
Я по-барски награжу,
Тебе в жопу хуй вложу.
Патрикей, слуга покорный,
Видя барский хуй задорный,
Ни пол-слова не сказал
Снял штаны и раком стал.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Год прошел. Мой Пров доволен.
Весел, счастлив и не болен.
Невставанью нет следа,
Лихо действует елда.
Он расстался с Патрикеем
И другого взял лакеем,
Мужика лет с двадцать пять,
Чтобы в зад его пихать
Пизд ему теперь не надо,
Жопавот его награда.
И поверьте, что по гроб
Пров Фомич не бросит жоп.
Изгнание из Рая
Первым создал бог Адама
И тот час случилась драма.
У Адама дура, во-о!
А заделать некого.
Видит бог плохи делишки,
Так и жди воткнет пол-шишки.
Почесал свое ебало
И подумал быть беде..
Дни идут, Адам скучает.
Хуем яблоки сбивает,
Прожигает жизнь свою,
Ищет бабу он в Раю.
И послал ему бог Еву
Целомудренную деву.
И сказалживите дружно,
Но ебаться здесь не нужно.
Коль откроете здесь еблю
Вмиг спущу я вас на землю
Не потерпит блядства Рай!
Что угодно, выбирай.
Долго наш Адам крепился
Как-никак в Раю прижился
Разленился он в конец
Если выгонятпиздец.
В телевизор смотрит бог:
Что за странный осьминог?
Появился в райском саде
Жопа спереди и сзади..
Бог никак не разберет
Кто кого в саду ебет.
Бысто крылья одевает
И на место вылетает.
Ну, а Еву между тем
Наш Адам заеб совсем
Чуть жива, глаза закрыла..
Что ты делаешь, мудило?
На Адама бог кричит
Ишь вцепился, паразит.
Это Рай, а не бардак!
Погубил тебя елдак!
Забирай свои манатки,
Забирай отсюда блядки,
Завтра сдашь мне обходной
И на землю марш, домой!
А про рай забудь навек,
Блядовитый человек.
Время шло и изменялось.
Умирало и рождалось.
Только грех не умирал,
Мир еще грешнее стал.
На Земле сейчас свой рай.
Кого хочешь выбирай
Хочешь Машку, хочешь Дашку,
Хочешь раком, хошь в стояк,
Хошь за деньги, хочешь так
Платят те кому дают,
Платят те кого ебут,
Век живи не умирай,
Где ебешься, там и Рай!!!
Про блоху и кузена
I
И безмятежна, и тиха,
Над спящим миром ночь мерцала.
Одна бессонная блоха
По ляжке Наденьки блуждала.
По ляжке Наденьки скользя,
Она вдруг прыгнула с размаха
И очутилась ниже паха,
В том месте, что назвать нельзя
Нельзя!.. Не правда-ль это дико?
И почему, желал бы знать,
За грех считается великий
Ту часть у женщин называть,
Где отвели квартиру чести,
Куда не только старый хрен,
Но всякий истый джентельмен
Поцеловать готов, конечно.
Я сам не только что не прочь,
Но, говоря чистосердечно,
Всегда на это был охоч.
А у молоденькой девчонки,
Подросточка в семнадцать лет,
Вкус удивительный в пизденке.
Барков, известный вам поэт,
Вам это скажет под присягой
Над бочкой пива или флягой.
Но я прошу вас извинить
И с лицемерием суровым
Отнюдь не стану этим словом
Я впредь бессмысленно финтить.
Итак, отбросивши без страха
Притворства пошлую узду,
Скажу вам прямо, что с размаха
Блоха попала на пизду.
Надин спокойно почивала,
Ей было жарко; одеяло
Скатилось с девочки моей,
Рубашка с плеч ее свалилась
И снизу кверху закрутилась
Да так, что девочка была
Совсем раскрыта и гола.
Нескрытые холстом рубашки
Виднелись титеньки и ляжки,
С разрезом узенький лобок,
Где уж кудрявился пушок.
Надин спала, раздвинув ножки,
У ней все было на виду
И, стало быть, бессонной блошке
Путь был открыт в ее пизду.
И блошка, пользуясь бесстыдно
Свободой этой, поплелась,
И благо, что ее не видно,
В пушок кудрявый забралась.
Меж губок пиздочки невинной
Нашла лощинку и по ней
Спустилась далее беспечно
На клитор девочки моей.
Лизнулавкусно, объеденье
И блошка, в жарком упоеньи,
Вцепилась в клитор горячо.
Почуяв зуд, Надин спросонку,
Желая клитор почесать,
Вложила пальчик свой в пизденку
И начала им в ней копать.
Но непривычное движенье
В пизденке девочки моей
Произвело вдруг ощущенье
Досель неведомое ей.
Устав изрядно, все же Надя
Руки не отнимала прочь
И, бессознательно вверх глядя,
Желала лишь продлить бы ночь,
Сжимая пиздочку украдкой.
И в первый раз с своей кроваткой,
С постелькой тепленькой своей
Расстаться жалко было ей.
И первый раз ей захотелось
Понежиться, да и поспать,
Тем более, что ей вставать
Причин особых не имелось.
II
Окончив завтрак, все семейство
Туда-сюда поразбрелось.
Во след господ ушло лакейство.
Все, чем могло позанялось:
Маман уехала к обедне,
Папа ушел в свой кабинет,
За братьями простыл и след,
И с книжкою французских бредней
(То, кажется, был Поль Лекок)
Ушла француженка в лесок.
Надин, и вслед за ней кадетик,
Одни отправилися в сад.
Онас работой, Ваняс книгой.
Что за нужда стеречь ребят?
Онине крошки, не споткнутся,
Не упадут, не ушибуться
Положим, скажете вы так:
Но есть опасности другие.
В их годы Что вы говорите?
И как вам, право, не грешно
Подозревать птенцов невинных
В каких-то замыслах бесчинных!..
Онаподросток, онкадет.
Они совсем еще ведь дети:
Семнадцать, восемнадцать лет.
Какие страсти в годы эти,
Скажите сами? Нет, ей-ей
За вас мне, право, даже стыдно
Вот, посмотрите на детей:
Из дома их совсем не видно.
По саду в разные концы,
Отправясь разными путями,
Бог весть какими уж судьбами
Они сошлися, хитрецы
Надин в тени глухой куртины
С шитьем сидела, углубясь.
Кузен пришел и, не спросясь,
Тотчас подсел к своей кузине.
"Ну, что угодно Вам, синьор?"
Она с достоинством спросила.
"Позвольте чмокнуть разик!" "Что?
Я зла, проваливай, верзила!"
"Поцеловать позвольте Вас!"
Шепнул он, не спуская глаз
С открытых плеч и шейки Нади
И за корсет ей жадно глядя.
"Нет-нет, подальше от меня!"
Но он уж чмокнул. "Как вы смели?!"
Работа, книжка полетели
И началася беготня.
Он догонял, она старалась
Не поддаваться, увивалась
И время шло для них прелестно.
Минуты мчались, между тем,
Надюша, бегая, играя,
Вся разгорелася совсем
От этих радостных занятий,
От поцелуев, от объятий.
И вот, вчерашний зуд опять
Стал Наде чуяться в пизденке
И родилась в моей девчонке
Опять потребность почесать.
Она противилась сначала
Желанью пиздочки своей
Пока могла, покуда ей
Невмоготу совсем уж стало,
Тогда, урвавшись снова раз
Из рук кузена, убежала,
И, только скрылася из глаз,
Тотчас беседку отыскала,
Там на диван она легла,
Подол рубашки и юбчонку
Одной рукою подняла,
Другой же пальчик свой в пизденку
Она всадила, как смогла.
Кузен искал повсюду Надю,
Пришел в беседку. Тихо сзади
Подлез и Наденьку, пострел,
За этим делом подсмотрел.
И, видя чудную картину,
Проник без шума, сколько мог,
В окно, и бедную кузину
Свою накрыл совсем врасплох.
Надин сконфузилась ужасно,
Подол хотела опустить,
Но это было уж напрасно -
Кузен успел ее схватить
И удержать там все, как было.
Бороться не имея сил,
Надин невольно уступила
И, умирая от стыда,
Лицо ручонкою закрыла.
"Я посмотрю Меня не бойся,
Дружочек Надя. Дай взглянуть
Как у тебя все это мило!"
"Ах, Ванечка, Надин твердила,
Ты не подумай что-нибудь,
Я только почесать хотела
Но что-ж ты делаешь? Постой!..
Меж тем бедняжка вся горела
И, чувствуя, как он рукой
Раздвинуть ноги ей старался
И дерзновенно покушался
Ее пизденкой завладеть,
Она твердила: "Ваня, больно
Ну что же, Ваня, там смотреть?
Будь умник, Ваня Ах, довольно!"
"Дай хорошенько разглядеть!"
"Ну, ради бога, поскорее"
"Сейчас Ты ляг лишь половчей!"
"Да как же лечь?" "Да ляг вот так!"
И, разложив ее, бедняжку,
(Он не жалел своих кузин),
Совсем задрал ей кринолин,
А с тем и юбку, и рубашку.
Сама волнуясь и ярясь,
Надин охотно уступила
И тем охотнее сдалась,
Что ей самой приятно было.