Постой! скомандовала я, он остановился.
Я никогда в жизни не видела голого парня, ну кроме как на картинках в учебнике. Все было по-иному, то есть все на месте. Его стручок, я не знала, как это назвать, а яичек не заметила, маленький мешочек прятался за тем самым стручком и все. А что, впрочем, ожидала. Я прищурилась, чтобы лучше рассмотреть, хотела подойти, но остановилась, как будто мне больше надо. Стояла и смотрела, было очень любопытно, даже завораживающе, только вот чем?
Ну все, опять сказа Лешка.
Стой! снова скомандовала я, и он опять остановился.
Чем больше я смотрела, тем больше мне хотелось его рассмотреть. Свое тело я уже изучала, не только пальчиками, но и рассматривала в зеркале. Много раз думала, а чем все же парни отличаются от девочек? Теперь я могла в этом убедиться сама и не хотела упускать возможности.
Ну все, опять сказал Лешка.
Ну что ты заладил, ну все, да все. На, смотри, я тут же стянула свои трусы до колен и приподняла подол.
Мы стояли молча, вот дураки, и смотрели каждый на свое. Примерно минуты через три я опустила платье, поправила трусы и пошла. Лешка плелся за мной.
Это стало нашей тайной. Валерка сам отпал, несколько раз еще пытался к нам приклеиться, но мы сбегали от него, уходили в наш новый лабаз. Его мы соорудили у ручья, что впадал в озеро. Там росло много ив, и вот под одной из них мы и соорудили себе тайное место.
Обычно я приходила первой, смотрела на воду, что протекала под ивой, сухая земля, усыпанная старыми листьями. Потом я снимала с себя всю одежду, аккуратно развешивала на ветках и уходила купаться. Я не боялась, что меня кто-то увидит, до деревни далеко, здесь не было ни грибников, ни ягодников. А озеро, оно маленькое и на него не ходили ловить рыбу. В общем, я была одна. Когда приходил Лешка, сверкая своей белой задницей, он прыгал ко мне, и мы плыли к противоположному берегу. Там был песчаный откос, мы выходили на него, ложились на горячий песок и смотрели в небо.
Через какое-то время я даже привыкла к своей наготе, к тому, что на меня постоянно пялится Лешка, а я, впрочем, так же пялилась на него. А потом сказала, что если он хочет, может меня потрогать. Я легла на спину, прикрыла глаза и стала ждать. Сперва ничего, слышала только его дыхание, а потом Лешка коснулся меня. Мне было самой любопытно, знала только одно: чем дольше я давала ему время на себя, тем больше потребую от него для себя.
Я доверяла Лешке, знала, что он никому ничего не расскажет. Только немного стеснялась того, что у меня начали набухать соски, говорят, так растет грудь. На лобке волос не было, а так хотелось, впрочем, у Лешки их тоже не было, так что меня это успокаивало.
Мы изучали друг друга. Но чем больше знали, тем больше хотелось. И так повторялось каждый день, словно прошедший день стирал все наши воспоминания.
Пролетело лето. Я уехала в город, какое-то время даже болела от того, что на меня никто не смотрит. Раздевалась дома, стояла посреди своей комнаты, как будто в лесу. Но потом все забылось, стерлось. Школа, уроки, танцы, театральный кружок, и вот все мои воспоминания ушли в детство, я стала взрослеть. Через несколько лет мне стало стыдно за свое поведение, там, в кукурузном поле, но я не могла ничего исправить. Стала стесняться, что грудь так и не выросла, я так и осталась пацанкой. И вот теперь, спустя шесть лет, вернулась в деревню.
2
Узнав Лешку, я удивилась тому, каким он стал. Такой огромный, даже мужественным, но глаза остались прежними, добрыми и любопытными. На мгновение я прижалась к нему, но, поймав косой взгляд какой-то девахи, тут же отстранилась, приподняв подбородок, сказала:
Я рада тебя видеть.
И я тоже.
Ты так вырос, тебя не узнала.
Да есть чуточку.
Ниче себе чуточку, ты выше меня, и засмеялась.
А ты хотела, чтобы я оставался Тарапунькой?
Взяв его под руку, мы пошли по дороге. Толпа зрителей еще вытекала из клуба, она гудела, но чем дальше мы уходили, тем реже становились голоса. Лаяли собаки, где-то мычала корова, захлопывались калитки, деревня засыпала.
Мне хотелось расспросить Лешку, но я молчала, даже не знала с чего начать. Я была счастлива и удивлялась, почему так? Он проводил меня до дому, не хотелось его отпускать. Лешка был чужой и в то же время такой родной.
Ты сейчас работаешь?
Да, ответил он, в гараже, крашу комбайны.
Нравится?
Наверное, нет, но надо с чего-то начинать.
Ты целый день работаешь? все не могла привыкнуть к тому, что он стал таким взрослым.
Нет, только до четырех, могу прийти.
Хорошо.
Мы постояли еще с минуту и расстались. Я не знала, что говорить, было так много вопросов, но слов не было. Закрыла калитку и вошла в дом.
Весь следующий день я просидела на чердаке, смотрела через окошко на поля. Мне и раньше нравилось здесь сидеть, куча старого хлама, такого в городе нет, все выкидывалось. Но тут стоял велосипед, наверное, еще довоенный, граммофон, правда, не работал. Сундуки, чемоданы, зеркала и шкафы, газеты, если порыться, то можно было найти сорокалетние, и зачем бабушка их собирает. Здесь была история, поэтому мне нравилось здесь находиться. Могла часами перебирать пожелтевшие от времени журналы, открытки с котятками. А еще там была куча старой одежды, ее разглядывать мне больше всего нравилось.
Время пролетело незаметно, хлопнула калитка. Прислушалась, это были шаги не деда, быстрые. Потом хлопнула входная дверь и на какое-то время воцарилась тишина.
Шустрик, ты здесь?
Так звал меня только Лешка, да и то эту кличку придумал мне в последние дни, потому что я быстрей его бегала.
Я тут, крикнула ему. Поднимайся наверх.
Он быстро поднялся по лестнице и, увидев меня, подбежал.
Это ты? зачем-то спросил он.
Да, балбес.
Так иногда я звала его, когда он долго думал. Лешка улыбнулся.
Значит, это ты. До сих пор не верю, что ты приехала.
Да я и сама не знала, что буду здесь. А ты все же вымахал, такой большой. А помнишь, каким был? и показала себе на плечо.
Нет, выше, возмутился он.
Я чуть подняла руку.
Ну, наверное, так.
Усадила его около себя и стала расспрашивать, как он эти шесть лет жил. Мы перебивали друг друга, иногда по привычке я шлепала его по лбу, чтобы замолчал, он совершенно не слушал меня, хуже девчонки тараторил. Потом вспомнили, как они с Валеркой собирались идти смотреть баб в бани. Лешка признался, что они так и не ходили, побоялись разъяренных женщин. Я вспомнила, как сняла с себя трусы и то, как Лешка пялился на меня. Он же вспоминал, как я трогала его стручок, будто тот раскаленный, и я могла обжечься.
Дураки мы были, сказала я.
Потом смеялись и снова вспоминали. Так пролетел вечер. Внизу зашлепала бабушка, мы притихли, спустились с чердака, выскользнули на улицу. Жара спала, стало свежо, даже зябко, появился туман, но я не хотела идти домой. Я сейчас, как прежде, собрала бы вещи и ушла в лес. Глупо, что мне теперь там делать? Грустно было расставаться с Лешкой, прижалась к нему и сказала, что буду ждать завтра. Хотела, чтобы он пришел под ивы, но туда далеко добираться, а он ведь работает. Тогда предложила, чтобы он приходил на склады. Они еще тогда были закрыты, а сейчас, наверное, совсем развалились. Но шляться по деревне совершенно не хотелось, зато за складами начинались поля клевера, очень красиво.
В свое время моя двоюродная сестра Лека, а она старше меня на пять лет и этим очень гордится, рассказывала, что любят мужчины. Она еще не вышла замуж, но мечтает, и я знаю, что у нее есть парень. Так вот, Лека все учила меня уму-разуму, как обращаться с мужчинами, что делать, что они любят. Но она ни разу не сказала, что любят сами женщины. Однако я уже давно поняла, чего хочу. Я просто ласкала себя и получала от этого кошачье наслаждение. Нет, не спала с мальчиками, то есть не занималась с ними сексом. Хотя многие мои подружки уже попробовали. Но я это делаю в фантазиях, и мне кажется, что знаю, что хотят мои мужчины.
Наверное, так лежала и рассуждала всю ночь. Проснулась поздно, на улице жара. Умывшись и перекусив, я опять поднялась на чердак. Перебирая сундуки, наткнулась на ручки от напильников. Они были пластиковые и разного размера, от толщины пальца и толще. Зачем они тут лежат? Взяла в руки самую маленькую ручку, пластик выцвел и из ярко-алого превратился в бледно-розовый. Чуть побитая ручка, вся в глубоких царапинах и вмятинах. Она идеально ложились в руку, плавно утолщалась, а потом шейка сужалась и упиралась в кольцо. Я подержала ее в ладони, пластик приятный на ощупь, не холодный, мягкий, но в то же время и твердый. Из всей кучи я выбрала три ручки, от самой тонкой до самой толстой. Положив в сумку, бросилась на улицу.
Моя бабушка ужасно боялась огня. Поэтому со своей находкой я ушла подальше за огороды, развела маленький костер. Достала самую маленькую ручку, надела на железный прут и преподнесла к огню. Осторожно поворачивала прут, не хотелось, чтобы пластик загорелся. Он нагрелся, и все царапины и вмятины стали сглаживаться. Уже через минуту ручка была идеально гладкой и даже блестела на солнце. То же самое сделала со второй и третьей ручкой. Когда они остыли, вернулась в дом и отпилила металлические кольца у основания шейки ручки, но так, чтобы у шейки остался пластиковый ободок в виде плеч.
Зачем все это я делала? Не знаю, но что-то мне подсказывало, что верно. Прошкурив места пропила, я внимательно осмотрела свои подделки, убедилась, что на них нет ни царапин ни трещин. Удовлетворенно поцеловала их и положила в коробку из-под печенья.
Лешку увидела издалека, он бежал, спотыкаясь о всякие проволоки, торчащие из-под земли. Я заранее выбрала себе наблюдательный пункт на складе. Там была башня, даже не могу представить, зачем она вообще служила, но с нее была видна вся деревня. На самой верхушке был люк, который выходил на крышу, она со всех сторон была закрыта металлическими щитами, и эта конструкция до сих пор не развалилась.
Я помахала Лешке рукой, и он сразу бросился к лестнице, что вела ко мне. Поднявшись и отдышавшись, он присел на корточки и протянул мороженное.
О боже! воскликнула я.
В деревню его так редко завозили, и если привозили, то скупали практически ящиками. Мурлыкая, я начала его слизывать, не любила кусать, как это делают многие. Люблю, наслаждаясь, лизать язычком понемножку, это придает ощущение нежности, чего-то воздушного. Ну, в общем, вкусно и все.
Облизав свои пальчики и губки, я посмотрела на Лешку. Он сидел, как будто чего-то ждал, молчала и я. Казалось, что вчера мы выговорились и теперь просто смотрели друг на друга. Его лицо вытянулось, он стал длинным, до сих пор помню его коротышкой. Помню, как мы сидели вот так же и смотрели друг на друга, там под ивой. Да, под ивой. Нам это нравилось, это было нашей тайной.
Я не знала, что ему сказать, да и говорить не хотелось. И что же мне теперь делать, что? Возникало сомнение, но больше было желание продолжить нашу детскую игру. Я повзрослела и ужасно хотела снова увидеть Лешку как прежде, и чтобы он тоже смотрел на меня.
Опустив голову вниз, я привстала на коленки, пальцы почему-то задрожали, сильно волновалась. Но решив однажды, не могла остановить себя. Пальцами коснулась пуговиц на рубашке, так и не привыкла носить эти платья, все рубашки да джинсы. Расстегнув первую пуговицу, прикоснулась ко второй, потом третья, и так пока все не расстегнула. У меня так и не выросла грудь, обидно, но я не комплексовала по этому поводу, наверное, это наследственно. Зато она у меня очень чувствительная, стоит прикоснуться к соскам, как все тело покрывается мурашками и плечи передергиваются. Сбросив рубашку, я сняла через голову майку. Лешка смотрел на меня не отрывая глаз, они были совершенно иными, не как в детстве. Он пожирал меня своим взглядом, и мне это очень понравилось.
Я впервые раздевалась, показывая свое тело не мальчику, а мужчине. Начав расстегивать брюки, я заметила, как мои соски, они были и без того темными, а теперь вообще почернели и сжались, словно чего-то испугались. Сердце тук-тук-тук-ту-у-у-к, сбило мне дыхание. Я перестала снимать джинсы, прикрыла глаза, и только когда успокоилась, продолжила. Лешка молчал, он просто смотрел на меня. Я сняла с себя последние остатки одежды, присела на корточки и посмотрела ему в глаза.
Ну? это был не вопрос, а предложение.
Лешка дождался окончания моего ритуала, так же разделся и сел передо мной. Я знала, что он хочет прикоснуться ко мне, но не решался. Лешка изменился, покрылся растительностью, волосы на ногах, руках и там, только теперь это был не стручок, а настоящий мужской сорванец.
На коленках я зашла ему за спину и, обняв его, прижалась всем телом. Он был горячим. Чувствовала то ли его, то ли мое сердце, но оно так сильно билось. Положив голову ему на плечо, я закрыла глаза. На душе легко и спокойно, наверное, это можно назвать нирваной. Я просто ощущала тело, пальцы небрежно перебирали его ладони, гладила кожу. Чувствовала его робость.
Я сидела у него за спиной и обнимала за талию. Сверху я не видела, но пальцами нащупала его сорванца. Еще минуту назад он просто болтался между его ног. Что за удивительное, странное порождение природы, сейчас его пенис был напряжен. Только по рассказам моей сестры могла судить о нем, и вот теперь я прикасалась руками к возбужденной мужской плоти. Как это удивительно. Двумя ладонями обняла его. Он вздрогнул, словно не ожидал этого. Дернулся, как будто пытался вырваться, но я удержала его и еще сильней сжала пальцы. «Не отпущу тебя, по крайней мере, пока», подумала я и поцеловала Лешку в плечо.
Одной рукой я придерживала сорванца, а другой поглаживала его, словно это игривый котенок, что хотел убежать от меня. Он вздрагивал, задирал свой кончик вверх, пытался боднуть мою ладонь. «Какой он необузданный, все никак не хочет лежать», думала я, стараясь еще раз погладить. Сжала его пальцами и потянула руку на себя. «Вот так тебе, хулиган», молча сказала и удивилась тому, как рука скользила. Словно кожа скользила по смазке, так легко и свободно. Не разжимая пальцев, я отвела руку чуть вперед. «Ух ты», промелькнула мысль. Задержав на мгновение руку, стала опять тянуть ее на себя, и опять скольжение. Так я повторила несколько раз. «Как это, получается?», промелькнула мысль. Лешкин пенис стал твердым, меня это завело. Внутреннее чутье подсказало, что я делаю все правильно, «не останавливайся», говорил голос во мне.
Через несколько секунд мои движения стали ритмичнее, словно вошли в унисон с биением сердца. Пенис увеличился в размерах, пальцы с трудом его обхватывали, но я не остановилась. А потом ощутила, как Лешка вздрогнул. Его тело задрожало. Эта дрожь исходила изнутри. Мышцы на ногах и руках мгновенно напряглись, живот вжался. Я остановилась, а потом, следуя за дыханием, продолжила.
Ощутила, как пенис окаменел, я дернула руку на себя и тут же резко от себя. Пенис дернулся, и я опять повела руку к себе. В этот момент он загудел. Я чуть сильнее его сжала, под ладонью завибрировали мышцы. Осторожно ладонь скользнула вперед и тут же пошла назад. Я вытянула шею и посмотрела из-за плеча на фиолетовую головку. Пенис вздрогнул, словно по жеребцу хлестнули, и тут он выстрелил.
Я, словно заколдованная, смотрела, как из головки извергается густая струя спермы. Она выстрелила далеко вперед и растеклась по бетонному полу. Сжав пальчики, провела ими по пенису от себя, а потом резко дернула на себя. И тут же пенис опять выстрелил. Лешка дрожал, его мышцы буквально звенели.
Я наслаждалась своим маленьким триумфом, это было так здорово, первый раз и у меня все получилось. Теперь я знала, Лешка мой. И он будет делать все, что я скажу. Будет есть у меня с рук, а еще он будет Но это потом, не сразу. Он мой, и я его приручу.
3
Расставшись с Лешкой, я прыгала от радости, на душе было так весело. От того, что увидела, от того, чего добилась и от того, что еще предстоит сделать. Я не дала ему возможности даже прикоснуться ко мне. Сразу же оделась и убежала, правда, чмокнула в щечку, чтобы не обижался.
Никогда не думала, что это будет так увлекательно, так интригующе, так волнительно. Мне всегда казалось, то, что говорит моя сестра, это только ее фантазия, но оказалось, что она была права. Ночью, лежа в постели, я вспоминала, что она мне говорила. Раньше считала это пошлостью и не слушала ее, но она все трещала и трещала. И вот теперь старалась вспомнить ее слова.
Под утро я проснулась от странного ощущения, что было во сне. Почувствовала истому, она исходила из груди, было так нежно и тепло, словно растаяла. Я так и не поняла, проснулась или нет, или мне это только приснилось. Но прикоснувшись к своей груди, я, как Лешка, сжалась, и мои пальцы скользнули вниз.
Я знала свое тело прекрасно, очень долго его изучала. Как-то раз за этим занятием меня застукала мама и побила, сказала, что это рукоблудие и это отвратительно. Я не обиделась на нее, а только в следующий раз стала запирать комнату.
Пальчиками я впилась в коротенькие волоски, что покрывали мой крутой лобок. Сжав их до боли и отпустив, положила ладошку сверху. Тепло исходило от пальцев, они горели, а их кончики зудели. Пальцы легко раздвинули влажную бороздку. Мне кажется, я застонала, или мне все это снилось, но проснулась в отличном настроении. Истома еще не покинула мою голову. Немного понежившись в постели, я скушала оставленный мне завтрак. И не одевшись, схватила розетку с топленым маслом и побежала на чердак.